Две Дружбы. Глава 4. Разговор

Ветер сегодня был не таким, как обычно: вместо привычных нежных прикосновений он метал ее волосы, словно в ожесточенной схватке. Здесь было так холодно…
Очередная попытка подруги прояснить их отношения, очередной отказ Саске. Ну, почему у нее снова это поганое ощущение, будто она предает Ино?
Лучшую подругу было невыносимо жаль, и все равно, что они борются за одного парня. Но … Сакура сжала ладошку в кулачок.
Саске всегда был смыслом ее жизни и главной константой, якорем, за который она могла зацепиться, падая в пучину обыденности. Ее мечтой, навязчивой идеей. И она уже давно поклялась себе, что не сдастся в поисках взаимности, пока любит его. Саске…Ее одинокий принц…
Сакура отправила взгляд изумрудных глаз в сторону юношеского силуэта на знакомом утесе. Ее спутник сегодня был холоднее, чем обычно. Подтянув под себя ноги и положив локти на колени, Саске сидел на нагретом солнцем камне. Фигура смотрела навстречу замирающему солнцу, но голова парня была безвольно опущена. Черные волосы упали на бледное лицо, скрыли завесой взгляд спокойных глаз. И впервые за то недолгое время, что она приходила сюда, он за вечер не сказал ни слова.

Вчерашний вечер с его терпким вкусом одиночества не выходил у нее из головы. Сакура направлялась с ребятами на урок биологии, но до сих странная смесь бессилия и любопытства ее не отпускала. Она то и дело смотрела на Саске, идущего с ней рука об руку. Брюнет улыбался краешком губ и снова был по отношению к ней приветливо теплым. Это радовало.
Тот Саске на скалистом берегу все не шел у нее из памяти: холодный, одинокий, какой-то опасный… в такие моменты он пугал ее. Причем превращался в такого себя он лишь на считанные часы, а потом становился прежним. Это невольно настораживало и вызывало жгучее желание узнать, что именно превращает его временами в ледяную глыбу, ранящую всех своим холодом и осколками. И больше всего ее. Его ледяные взрывы чаще всего задевали ее - когда Саске забывал про все на свете и мог сказать ей, что угодно, не думая, какую боль причинят ей его слова.
- Сакура, чего такая грустная? – спросил у нее Саске, закидывая рюкзак на плечо. – Не хандри.
Девушка мягко улыбнулась, довольная, что хотя бы сейчас все по-прежнему. Но сердце непроизвольно сжалось, едва она почувствовала на себе взгляд Ино. Подруга крепче сжала ладонь Сая, словно прося защиты, и позволила ему потянуть себя за собой, обгоняя остальных.

- Саске, - девушка замялась, не зная, как начать диалог.
Уже наступил треклятый день, на который она давным-давно запланировала этот разговор. Хотелось, наконец, все прояснить, исключить недомолвки и понять его... Ведь они тесно общались достаточно долго, и она считала справедливой первую попытку залезть в его душу. Пусть он рассердится, она должна знать.
- Ты хотела что-то спросить? – лицо Учиха отражало интерес.– Говори, пожалуйста. Я чувствую себя кроликом, которого хотят отправить на вертел, – он очаровательно улыбнулся одной из арсенала улыбок-усмешек.
- Расскажи о себе. Ответь, кто ты?
Они находились в недавно открытом кафе неподалеку от школы - хотелось начать подобный разговор в более подходящем, чем школьная столовая месте. Сакура неуверенно посмотрела на него из-под ресниц.
- Твой друг, помнишь? – Саске щелкнул пальцами у нее перед глазами. – Разыгрываешь? – он опустил веки, скрестил руки на груди и усмехнулся. – Могла бы придумать что-нибудь поинтересней амнезии. Не верю.
- А ты представь, - настойчиво попросила она. – Ответь, пожалуйста, на мои вопросы. Только честно. И не смейся.
- Ладно, - он ухмыльнулся и заложил руки за голову. – Так и быть, обещаю. Это интервью?
- И даже не усмехайся.
- Ладно-ладно, - он взмахнул руками и откинулся на спинку. – Начинай расстрел.
- Кто ты? – серьезным тоном задала вопрос девушка. - Кем себя считаешь?
- Твоим другом, конечно. Приятелем ребят. Продолжать? - он самодовольно усмехнулся. – Старшеклассником. Отличником. Хорошим бойцом и спарринг-партнером.
Сакура мысленно фыркнула - самоуверенный мальчишка! - но вернула прежнюю серьезность: ее интересовало нечто другое. Она заглянула в глубокие черные глаза и спросила:
- А кто ты, когда смотришь на закат?
Искры в его взгляде мгновенно потемнели. Он повернул голову к окну, прервав зрительный контакт, и сцепил руки в замок.
- Так тебе интересно, о чем я думаю на берегу, – он не спрашивал, констатировал. - И как ты считаешь? – Он слегка подался к ней через стол. Его взгляд стал темным, пронзительно острым, и в этот момент Саске показался ей очень опасным.
- Твой отец…? – осторожно спросила Сакура, боясь колыхнуть его эмоции. В голове появилась предательская, но соблазнительная мысль – сейчас же закончить разговор…
- Продолжай, – яростно зашипел он, заполнив молчание, и она впервые услышала столько горечи в его голосе. Девушка с трудом преодолела сухость в горле.
- Дело в… твоем брате… и в твоем отце, да?
- Ты забыла про маму, - добавил он, не отрывая взгляда от ее лица.
- Ты мне так ничего и не объяснил,… что случилось тогда. Как же так вышло, что Итачи…
- Не смей. Это имя… - на низких тонах протянул Саске, опустив голову. Теперь в них звучала лишь гниющая, ноющая боль. Боль пробежала и по его лицу, исказив красивые черты ликом болезненного гнева. Сакура наклонилась через столик, положила ладонь на замершие пальцы и отвела мягкую прядь, упавшую на черные глаза.
- Я беспокоюсь за тебя, – взволнованно начала она, поглаживая его руку на бархате зеленой скатерти.- Ты мой друг, сам ведь сказал. Я очень долгое время считала, ты забыл все, что тогда произошло, но… Недавно узнала, где ты с детства пропадал по вечерам. Ты сам меня привел. И я поняла: отпуская каждый новый день, ты что-то говоришь себе. Не знаю, что… но… пойми, тебе станет легче, если ты все расскажешь.
- Не надо, С…
- Я имею право знать, что происходит с тобой, - продолжила она. – Пожалуйста.
Саске внимательно посмотрел на нее, увел ладонь от прикосновения и выпрямил спину. А потом снова развалился на стуле - на лице играла ухмылка.
«Наигранная», - с нескрываемым разочарованием констатировала Сакура.
- Хорошо, если это тебя успокоит… если ты больше не спросишь об этом – расскажу. – Он опустил лицо. – Но имей в виду, прервешь меня – и я никогда не вернусь к этой теме, ясно?
Девушка кивнула.
- Как ты знаешь, мой отец работал в полиции… - начал со злобной ухмылкой. - Собственно, как и дядя… Наше семейство всегда строилось на очень крепких связях и думаю, даже слишком. Никто из Учиха не мог самостоятельно ни входить, ни выходить из общины. И уж тем более мой несовершеннолетний брат, - он резко свел ладони. - У каждого имелись обязанности и права. Это была прекрасно сложенная система из тех, кто мог полностью доверять друг другу. А Итачи собирался уйти.
- Его не хотели отпускать…
- Да, – кивнул Саске. – И семья поплатилась за это. Не могу сказать точно, как все случилось, но… - он начал усиленно тереть виски. - Однажды я…. вернулся домой …
Сакура внимательно следила за каждым его жестом, движением. Он по-прежнему сидел, развалившись на стуле, но что-то изменилось в его осанке. Словно вынули стержень, придающий такую свойственную ему уверенность в движениях. Руки постоянно меняли одно положение на другое. Голова наклонилась набок, черные блестящие волосы скрыли лицо. Но голос… голос продолжал неизменно звучать, выливаясь в реальность каким-то показным равнодушием.
Саске не хотел вспоминать, боялся - она ощущала это кожей. В этот момент она остро почувствовала, как ему больно, и эту боль вызывала она сама, своими расспросами. И стало так тошно - от самой себя.
- Когда я оказался на своей улице… - голос потерял ровный тон. – Повсюду были тела… кровь. Я… побежал домой. Мама… она лежала на полу посреди комнаты. Отец… рядом с ней. А над ними…
По коже побежали мурашки, и она почувствовала холодок, сжавший сердце.
«Саске… Сколько было тебе тогда? Лет семь? Восемь?»
Парень продолжал говорить, то сбиваясь, то возвращаясь в уверенную тональность. Она протянула руку, пытаясь коснуться сжатых ладоней, но столик между ними превратился в преграду. Вскочив с места, Сакура сделала пару быстрых шагов и приземлилась рядом с ним. Саске удивленно покосился на нее, но ничего не сказал.
Как же было заметно, как он нервничал, едва она дотронулась до его прохладного лица. Ее действия не понравились ему, и Саске не преминул отправить злой взгляд из-под ресниц.
- Не надо, Сакура, – произнес он внезапно обретенным ровным тоном. – Ты слишком близко, – он отнял ладонь, резковато отстранился и сухо процедил: - И не смей меня жалеть.
Со свойственной лишь ему холодной грацией, одним движением, он встал из-за столика и удалился из кафе.

***

Как же он был зол! Да как она посмела спросить о таком!
Саске метался по морскому берегу и швырял камни в утихающее море, не в силах сдержать нахлынувший гнев. То, как он вышел из кафе, как преодолел путь до пляжа, с каким холодным выражением лица… Он думал, еще минута, и сорвется. Лицо парня исказилось от гнева, и подвернувшийся под ноги камешек с силой улетел в неизвестность.
Как ему хотелось, чтобы случившийся разговор оказался сном! Но взор еще застилали изумрудные глаза, смотревшие на него с неподдельной щемящей нежностью. Щеки все еще горели от ее прикосновений. Она была так близко.
Он никогда еще не видел Сакуру такой расстроенной. Даже в день, когда они расстались, полтора-два года назад. Тогда она промолчала, обменяв свою злость на возможность быть его другом. И ему было легче сделать вид, что ничего не было. Но сейчас. Что сейчас?
Он все же рассказал ей – Сакура просила с таким горячим интересом, волнением, что ему стало совестно за свою скрытность. Он до сих пор до конца не понимал, почему решил ей открыться.
Зачем она так с ним? За что? Почему так просила? Не оставила иного выхода.
Саске с размаху сел на песок, и схватился за волосы.
Хотя ей было нужно так мало – узнать...
Но даже этого он не смог! Не смог рассказать историю до конца. Должно быть, выглядел настолько жалким, что она прервала его.
Какой же он идиот. Ничтожество.
В висках пульсировала разгоряченная кровь, пальцы задрожали от возбуждения, и стало невыносимо жарко. Дыхание было ровным, но почему вдруг стало нечем дышать? Саске опустил локти на колени, уронил голову на грудь и прикрыл глаза. Как же он устал…
Он не ожидал, что рассказывать о той ночи будет так… больно. Никогда раньше никому не рассказывал; думал, что нет никакой необходимости. Ударился лбом по подтянутым коленям. Он просто не умел открывать свои мысли, чувства кому-то - возможно, поэтому разговор настолько утомил.
Саске поднял глаза на засыпающее море и понял, что начинает замерзать. Ранняя осень, почти лето, была ласковой, но сегодня не пощадила. Он обхватил плечи, вспоминая о забытом в кафе пиджаке. Морской бриз щекотал лицо, навевая покой.
Впервые за долгое время он встречал закат не на своем месте. И впервые за месяц – один. Снова перед глазами предстала розоволосая девушка, от которой он не ожидал столь серьезного вопроса. И твердости, с которой она смотрела ему в глаза. Но она не смогла бы понять его, осознать его боль и мотивы. Она никогда не теряла и выстраивала свой мир заново, на пепле старого. Судьба пока не успела потрепать ее таким образом.
Сакура была такой же, как остальные – девушки её возраста больше смотрят на внешность, а не на внутренний мир. Поэтому он ей понравился и поэтому она с ним общалась. Не будь этого, она бы обращалась с ним так же холодно, как с новеньким. Будь она другой, глубокой и внимательной, то давно заметила бы, что новенький чем-то похож на него. Что-то подсказывало ему, он перенес боль, подобную его. Но Сакура этого не заметила, как и все.
Он ненавидел в ней её малодушие, наивность и детский эгоизм, несерьёзность, порой раздражавшую его. Но, как ни парадоксально, то же он и любил – невинность и чистоту. Пусть в своей хронической слабости она ничем не отличалась от других, но в одном была единственной. Ей руководили не жадность, власть, зависть или месть, но направляли доброта и отзывчивость, пусть нацеленные только на близких.
Наверное, поэтому он позволял быть ей рядом, являться его другом и, пожалуй, единственным настоящим. Находясь в её обществе, он будто очищался от скверны, от черноты, гниющей в сердце. Она исцеляла, притупляя своим присутствием боль, горечь, ущемленную гордыню, одержимость местью.
«Сакура…»
Она нужна ему, хотя бы для того, чтобы иногда становиться собой. Как ключик к самому себе, каким бы он мог быть. Не будь той проклятой ночи.
Он опустил взор в потемневшие воды моря, налитые золотом. Искры плясали тысячами солнц, успокаивая, усмиряя. Саске посмотрел по сторонам. Глаза его расширились, замерли в одной точке, и он сжал зубы.
Новенький.