Хроники шиноби.Часть1.

Спешу поприветствовать. Кем бы вы ни были. Знать не знаю, да и не хочу знать, каким образом попался Вам в руки мой дневник. И уже тем более, совсем знать не хочу, на кой вы его читаете. Но, разу уж не захлопнули ещё с первой страницы и не вышвырнули куда подальше, разрешите представиться – Тетсуя Хакуфу. Интересно, нэ? Мне плевать, если честно. Я писала этот дневник только для себя, любимой. Если угодно – читайте дальше. Меня всё равно уже нет на этом свете, и хвала Ками…

- Хакуфу-сама, ваш отец изволит вас видеть, - сухо и коротко произнесла молодая на вид женщина и отвесила короткий поклон.
Чего это он? Никак перепил…
- Передай ему, что я уже иду, - ответила я, слегка поморщившись.
Женщину звали Мари. Она была моей служанкой. Зовут меня, как вы уже поняли, Хакуфу.
Терпеть не могу, когда меня называют полным именем. Хаку, просто Хаку. Я отложила ручку и соскочила со стула.
Подошла к зеркалу – поправить одежду. Отец не любит, если я неряшливо выгляжу. Он вообще не любит на меня смотреть. Ну, да, зрелище особо не радует.
Моя мамочка – самая красивая женщина в Стране Молний. Именно здесь мы и живём. Отец – знатный и красивый мужчина, влиятельный феодал. У нас очень богатая семья. Все женщины по нашей линии были безумно хороши собой. И моя младшая восьмилетняя сестрёнка, Минако, – прямое тому доказательство. Роскошные белокурые волосы, мягче любого шёлка, большие глаза, цвета морской волны, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, кожа, нежная как персик, едва тронутая загаром. Вот выйдет кому-то невеста – все местные кабыздохи повесятся от зависти. Как две капли воды похожа на маму.
И я. Ну, как говорится, в семье не без урода. Мамочка мне врать не стала – сразу сказала, как только мне шесть лет стукнуло – без слёз не взглянешь. Семейку мою, за моим редким исключением, обожал весь город. Вся прислуга чуть ли не рыдала от умиления всякий раз как родня на совместную прогулку выбиралась. Такая красота – глаз радуется.
Никто в нашей семье никоим образом не владел ни малейшим талантом шиноби. А те далекие предки, кому досталась такая честь – были мужчинами и героями своей страны. Так и было до тех пор, пока я не родилась. Проснулся во мне ни с того ни с сего этот «дар». И мои любимые родители с превеликой радостью запихнули меня в местную Академию, радуясь, что моя физиономия будет мелькать теперь только во время ужина, а не три раза в день, как обычно бывало.
Я иллюзий не питаю. Я росла маленьким безобразным гадёнышем. Но – умным. Я читала и наблюдала, читала и наблюдала. И всё, что прочитывала и видела – принимала к сведению.
Я многое видела. Мой папаша феодал не знал о своём дворе ничего, что уже знала я. Кто подличает за сладенький кусок, а за глаза поливает грязью, кто ворует, кто продаётся – я слишком рано начала понимать. Папенька не понимал, ему такие тонкости были ни к чему. Он был обожаемым феодалом. Ичиро Милосердный – так его в народе прозвали.
Ичиро старый идиот, сказала бы я.
Его обворовывали все, кому не лень, а ему и в голову не приходило проверять своих «верных» вассалов. Вассалы же им восхищались. Он свалил всю работу на казначея и премьера, сам же жил своё удовольствие и купался в шелках.
Папуля очень любил мамочку. Ещё бы: она подходила ему, как никто другой. Такая же, как он: безумно красивая, страшно бестолковая и до тошноты аристократичная. Все – как по канонам полагается.
Мою младшую сестричку папа обожал, и мамочка была без ума. Она всегда была на людях, а я - всегда по углам. Родители стыдились меня на люди показывать. Ещё бы, кому покажешь – не поверят, что у таких красивых родителей могла родится такая вот замарашка.
Я видела, что большинство простых людей, то есть, не обладающих способностями использовать свою чакру, как шиноби – до обмороков и грязных штанов боятся стихии. Неподвластной силы. По-моему, тут не боятся, тут любоваться надо.
Люблю стихию. Свободу – силу, грозу, метель, ураган… Люблю.
Я своей сестрёнки ровно на два года старше. Но любовь родителей не сыскала с самих пелёнок. Спасибо хоть, что в колыбельке не удушили.
В шесть лет наделала себе по четыре дырки в обоих ушах, и одну в носу.
Матушку пришлось успокоительным отпаивать. А меня кнутом десяток раз высекли. А мне по барабану было. Пирсинг мне нравится, да и полезный он – в нём чакру скапливать удобно.
До восьми лет я с косой до самой задницы щеголяла. А эта самая коса мешала мне ужасно, я уже тогда во втором классе Академии ниндзя училась. Ну, я её возьми да и обрежь под корень первым в своей жизни кунаем.
Папуля меня «выродком» окрестил и велел всыпать двадцать ударов плетью. У нас в семье строгие были обычаи.
Три недели минуло с тех пор, как мне стукнуло десять лет. А наш досточтимый Райкаге – изволил принимать юных генинов из трёх деревень шиноби: Суны, Конохи и Ивы.
Совершенная случайность – попался один мальчишка в сети моей красавицы-сестрицы. Да, вот, не знавши обычаев наших – изволил к ней пристать, причём очень уж не по-детски, так сказать. Папаша мой, услыхав рёв дочурки со двора – ринулся к ней опрометью. Сестричку мою под белы рученьки увели домой, лаская нежными словами и утирая бриллиантовые слёзки с её прекрасных щек, а пацана выпороли. Да так выпороли, что тот прямо на скамейке концы отдал.
Вот, неженка. Да меня не в пример сильнее лупили. Отвечаю.
А Коноха взбурлила. Райкаге моему отцу слова сказать поперёк не посмел – влиятельный слишком уж был мой папенька. Ни дать ни взять, а требовали сатисфакции. Одного генина потеряла Конохагакуре – одного генина требуют отдать в служения Листу у Страны Молний. А постольку поскольку вина всё же лежала на моей семейке, папуля с превеликой радостью решил эту проблему.
С трёх раз угадаете, от кого изволили избавится?
Папенька еле улыбку сдерживал, сообщая мне сию новость. Честно говоря – я тоже. Только делала это не в пример лучше своего родителя.
Для этого-то меня отец и вызывал. Мамочка даже прослезиться изволила, «от горя». Вернее, попыталась. Уж как-то слишком оптимистично, на мой взгляд, у неё выходило. Она меня даже в лоб поцеловала. Я едва сдержалась, чтобы не скривиться. Маменька, кажется, тоже. Отец мне денег отсыпал – ей Ками, я даже удивилась.
Потом уже узнала, что меня от клана нашего отлучили.
Я от радости родителям любимым поклон до самой земли отвесила.
Пока я вещи собирала, ко мне в комнату сестрёнка вбежала. Волосы длиннющие за спиной развеваются, глаза сверкают, платье шёлковое, жемчугом расшитое делало её похожей на маленькую принцессу. Попрощаться якобы зашла.
И попрощалась. Я еле сдержала себя, что сестрёнку не придушить голыми руками. Да жалко было. Мараться.
Нет, я никогда не ненавидела свою семью. Никогда им смерти не желала, клянусь. Я их просто презирала. И жалела. Причем, искренне жалела.
Друзей у меня не было никогда – не хотели общаться, да и сёстренка своей красотой перекрывала мой скудный облик. Но однажды… восемь мне было, и, о святые небеса, я влюбилась . Впервые. В доченьку нашей служанки. Хех. Да, вот так вот. Она красавицей не была. Личико симпатичное, открытое. Всегда улыбалась мне. На несколько лет старше была. Она мне бельё постельное менять приходила, да в комнате прибиралась. Мой приказ не унизил ни ее, ни меня. Я приказала ей остаться, и она осталась. Не выказывала ни страха, ни отвращения. А, оказалось, говорить с нею было легко-легко! А самое главное – она меня выслушала. Я ей всё - всё рассказала. Я ей душу отвела. И впервые в жизни – у кого-то на плече поплакала. А она меня по волосам гладила, и шептала, ласково так: «Не переживайте, госпожа, вы всем ещё покажете!» Душу мне согрела. Растаяла я. Впервые в жизни была искренне благодарна кому-то. Аки её звали.
Не повезло нам.
Поймали нас через неделю вдвоем. Смешно сказать за каким занятием – я снова плакала у неё на плече…,а что началось… Ками-сама, что началось!
Как на меня папочка орал! Как мамочка ему вторила! И казначей! И премьер! И как их бесило то, что я в ногах у них валяться не стала, прощения не просила. Я, как они говорили, закостенела в каком-то там грехе.
Наш род был древний и знатный. А моя кровь, как высказались – проклятая. Такую выжигать надо сразу же! И выжгли.
Меня в каморку заперли – для провинившихся слуг. Ни книг, ни листка с бумагой не дали - время скоротать. А за маленьким запылённым окошком моей «темницы», около скотного двора, у выгребной ямы – повесили Аки. За то, что якобы, научила дитя знатной и благородной крови всяким непотребствам.
Я в коморке две недели просидела, глядя как потихоньку разлагается её труп. Я была – ярость воплоти. Сначала просто рыдала от ярости, от тоски, от бессилия. Потом перестала, и начала думать. Думать, что силы берутся из любви и ненависти. Только так. Потом «забила» на это.
Меня выпустили. Боль улеглась через несколько месяцев. Не пропала совсем, а улеглась – в маленький, самый дальний уголок моего сморщившегося сердца.

Свою родную страну я покидала вместе с представителями Конохагакуре. Впервые в жизни искренне улыбалась – им. Поклонилась, представилась, но имя, как мне нравится, сократила. Бедные мужики и ученики опешили – они-то думали, что я, дитятко несчастное, горевать буду – от семьи забирают, от деревни родной. Ещё и от клана отлучили. Я сияла как начищенное блюдечко. Со всеми познакомилась. Мальчики вели себя вежливо, дружелюбно.
Конечно, мои родители не единожды пытались как-нибудь облагородить мой облик. Платьев я несчитанное количество перемерила. И все красивые были. И все на мне смотрелись, как на корове седло.
Я всю жизнь в штанах да рубашках гоняла. Только для родителей надевала шёлковую голубую блузку и чёрную юбку - единственное из всего предложенного, что на мне выглядело более или менее сносно.
В мои десять лет во мне без малого полтора метра росту (метр двадцать, есть точной быть), тридцать пять кило веса. Тонкая я вся была, хрупкая. Одежда вся мешком висела. Да и неважно это. Волосы чёрные, растрёпанные – как у мальчишки, да меня частенько с ним и путали. Пирсинг…ну, это я упоминала уже. Глаза чёрные. В кого из родителей я пошла – понятия не имею. Согрешить с кем - другим маменька точно бы не могла. Значит, родственники дальние так не угодили.
Проводникам из Конохи и мальчишкам – я представилась как Хаку. И никто и подумать не посмел, что я девчонка. Ну, не похожа. А как мальчик я была очень даже ничего, оказывается. По крайней мере – единственная в их компании девчонка иногда стреляла глазками в мою сторону. Я замечала, но виду не подавала. Зато внутренне ухмылялась.
В своей бывшей Академии я старалась знаниями не блистать. Хотя, признаться честно, мне там было до смерти скучно.
Читаю много. Люблю это дело, очень. И всё новое узнавать люблю. Всё интересно. Но учиться хорошо не собиралась – назло любимым родителям. Сестрёнка моя училась в элитой школе, но для простых людей. Умненькая была девочка, училась только на «отлично». И на это меня родители вечно носом тыкали. В пример ставили.
Три хаха два раза. Я, наконец, уехала. Уехала счастливая.

В Конохе меня приняли теплее, чем в родном доме. Третий Хокаге – добродушным старичком оказался. И посмотрел приветливо и по волосам потрепал ласково.
- Не скучаешь, малыш?
Да вот тоже промахнулся. За мальчишку принял. А я и рада. Голосок у меня спокойный был, размеренный такой.
- Нет, - и это «нет» подтверждалось моей улыбкой и обволакивалось детской искренностью.
Меня в общежитии поселили. Повязку не дали сразу – сказали экзамен пройти. Вот и пройду. В своей новой квартире мне понравилось жутко. Разве что солнце в окно уж больно сильно светило. Раздражало. Я занавески тут же задёрнула. Кухня маленькая, круглый стол и три стула. Кровать, тумбочка, стол и стул, мягкий, книжный шкаф в углу. Пустой, ну, да это не надолго. В ванной всё тоже скромненько. У меня в бывшем доме покои были в четыре раза больше. Кровать огромная под балдахином, ванная, размером с небольшой бассейн.
А наши рабочие крестьяне с голоду помирали.
Я терпеть свой дом не могла. А в эту квартирку влюбилась с первого же взгляда. Ничего лишнего тут не было. Ничто меня не раздражало.
Только-только начинало вечереть. Я денег взяла немного, да на улицу побежала. Деревню осматривать.
Свобода опьянила меня. Глаза сверкали – от радости. Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо. На тонких бледных губах то и дело улыбка появлялась. Хотя улыбочка моя больше на наглую ухмылку похожа. Я всегда только губами улыбалась, рта не раскрывала никогда.
В первом попавшемся книжном магазине проторчала минут сорок. Купила восемь книг. Одна – история Конохи. Интересно будет ознакомиться. Остальные – учебные. На неделю мне должно хватить. Купила себе сладкий пирог – с вишней – приду домой…домой, с каким теплом я теперь думаю о своём доме! О Конохагакуре, о своей маленькой невзрачной квартирке!
Приду домой, отмечу самый счастливый день в моей жизни. Сладкое люблю. Попью чаю с пирогом и книжки купленные начну читать.
Все во мне внутри горело и бурлило первозданной, чистейшей радостью. Конохагакуре в единый час стала мне домом, в котором мне хорошо и уютно. Страна Молний не смогла добиться этого все мои десять лет.
И гуляя по улицам моей деревни, не обращая внимания на то, что на меня никто не смотрит, а если смотрят – то сразу отводят взгляд, я поняла – за деревню Скрытого Листа я лягу костьми. Я буду тренироваться и учиться. Я стану достойным шиноби. Буду служить своему Хокаге и защищать Страну, которую всем сердцем полюбила за «трагическую случайность», за то, что теперь я в ней живу, за то, Хокаге потрепал меня по волосам – меня почти никто и никогда не касался, кроме Аки. Но это, кажется, было так давно…, что я уже забыла.
А ещё я решила, что для всех я буду не Хакуфу, а Хаку. Проще говоря – я буду мальчишкой. Так и удобнее и привычнее.
Завтра я впервые пойду в новую Академию. Завтра я первым делом, сдам экзамен на звание генина этой деревни и, Ками-сама, получу свою хитай-ате. Ту, другую, я швырнула в озеро ещё по дороге в Коноху. Швырнула со всей дури, с улыбкой на лице и с превеликим удовольствием, без намёка хоть на каплю сожаления. Чем вторично удивила, вернее сказать, удивил, своих спутников.

От волнения перед предстоящим важным для меня днём, я проснулась в половине шестого утра. И тут же соскочила с постели. Над низким комодом для вещей висело большое прямоугольное зеркало. И я впервые задержалась возле него. Если я хочу выглядеть как мальчишка и не привлекать к себе внимания, придется мне поднапрячься. Тайдзютсу у меня, прямо скажем, «хромало». Я была лёгкая и хрупкая на вид. В мозгах появилась новая засечка – нужно заняться физическим воспитанием. Искренне надеюсь, что преподаватели будут гонять нас как «сидоровых коз».
Спешить мне было некуда. Занятия у всех детей в академии начинаются в восемь часов. А значит, начать приводить себя в порядок можно прямо сейчас. Я быстро надела футболку, шорты и сандали, умылась прохладной водой и выбежала на улицу. Моей первой целью на сегодняшнее утро была пробежка и зарядка.
Разрешите покаяться – я пала без сил уже на восьмом километре. Ноги, казалось, туго набили ватой – они подкашивались и напрочь отказывались нести меня дальше. Минут пятнадцать я полежала на мокрой от росы и прекрасно прохладной травке, восстанавливая способность дышать нормально, а не как астматик. Забежала я, судя по всему, на тренировочные полигоны для шиноби. Очень, очень хорошо.
Неимоверным усилием воли заставила себя поднять свою тушу с земли и встряхнуться. Минут двадцать отдала разминке, растяжке, попрыгала, поприседала… даже смогла пятнадцать раз отжаться. Да уж… если так и дальше будет продолжаться – звание шиноби мне в ближайшие лет пять десять – не светит. С физической подготовкой у меня было самое бедственное положение. То же касалось и гендзютсу, проще говоря, в иллюзиях я полный «финиш». Ну, каждому своё, нэ?
Усталая и взмокшая, в семь часов я поплелась обратно. И словила себя на кощунственной мысли, что после такого весьма содержательного утра, уже ни в какую там Академию идти не хочу. Приняла душ, переоделась, выпила чаю с оставшимся с вечера пирогом – и сразу полегчало. Даже настроение поднялось.
Пора было выдвигаться в свою новую Школу.
В классе учеников было – двадцать одна душа. Двадцать две - со мною. На меня поначалу смотрели с отстранённым интересом, шептались за спиной, пытались понять, что я за птаха.
Сенсеем оказался молодой на вид мужчина – Ирука. Как только я вошла в класс вместе с остальными ребятами, он подозвал меня к себе.
- Значит, ты у нас новенький, да? Хаку, верно?
- Верно.
- Чтобы стать генином нашей деревни каждый должен пройти небольшой экзамен. Не волнуйся, ничего сложного нет, - он ободряюще мне улыбнулся.
А я стояла как вкопанная. Интересно, что меня заставят сделать? Только бы не опозориться. Надеюсь, не будет ничего связанного с гендзюцу или тайдзютсу. Всё это мне ещё предстоит осваивать.
- Ты должен создать двух полноценный теневых клонов, - наконец, вынес вердикт сенсей.
У меня мысленно отвисла челюсть. И всё?! Да я чуть штаны не запачкала от волнения, а он мне такую чушь задаёт. Внешне я старалась сделать выражение лица попроще.
- Каге буншин но дзютсу!
Меня просили сделать двоих, я и сделала.
- Отлично, Хаку! – просиял учитель и тут же протянул мне повязку.
- Молодец, Хаку-кун! – разнеслось два девчачьих голоса, слившихся в унисон.
Я удивлённо обернулась на класс. Две девочки, в принципе, довольно миленькие покраснели и помахали мне рукой. Все остальные ученики сидели молча. Я ухмыльнулась, внутренне, для себя. Я нравлюсь девочкам, вот это полный аншлаг. Мне хотелось засмеяться, но я сдержалась и (всё моя проказливая натура!), обернувшись, подмигнула девчонкам. По нескольким партам с прекрасным полом пронёсся милый вздох.
Если бы не ситуация, я бы расхохоталась.
А мне нравится!
Я читала много книг, стараясь изучить особенности физиологии и психологии человеческого тела и натуры. Сам человек по природе своей бисексуален. И я, судя по всему, не исключение.
Я повязала хитай-ате на шею – так привыкла.
- Можешь сесть на любое свободное место, Хаку, - Ирука сенсей снова мне улыбнулся и, хлопнув по плечу – подтолкнул к аудитории.
К девочкам я подсаживаться не хотела. Ещё не заслужили, хехе. Зато на левой стороне, у самого окна сидел хмурый и очень симпатичный парнишка. Рядом с ним, со щенячьими глазами глядя на него же, сидела довольно миленькая розоволосая девочка. Я подсела к ним.
- Привет, Хаку-кун, я Харуно Сакура, - мило улыбнулась мне розоволосая.
Я пристально взглянула не неё. Щёчки красавицы залились лёгким румянцем. Ну, не могу я удержаться! Так и хочется что-нибудь учудить!
- Очень приятно, Сакура-чан, - смягчила взгляд, немного улыбнулась и, глядя ей в глаза, галантно поцеловала ей белую ручку.
Девчонка затрепетала. А в моих глазах плясали весёлые чертенята.
- Итак, начнём занятие! – громко объявил Ирука и я, молча, уткнулась в свою тетрадь.
Уроки продолжались до обеда. После окончания первого занятия я, ни капли не смущаясь, познакомилась со всеми своими одноклассниками. На девочек не смотрела, но никогда не отмалчивалась, если ко мне подходили поздороваться или пытались что-нибудь выспросить. Ребята приняли меня спокойно. Но один особенно отличился – Наруто его зовут. Радостно подошёл ко мне, пожал руку и понёс какую-то чушь. Говорил он так быстро, что я не всегда могла уловить суть сказанного. Но, тем не менее, все равно сдержанно ему улыбнулась. Меня спрашивали обо всем, откуда я, как к ним попала, где живу, какими техниками владею. Мои губы расползались в очень лёгкой, приводящей в восторг девочек, улыбке-усмешке.
Отвечала я коротко. Тетсуя Хаку, из Страны Молний. Семьи нет. Нашли меня шиноби Конохи во время своей дипломатической миссии в нашу страну. Главная стихии, как ни странно, молния. Побочные – огонь и ветер. На вопрос о техниках только улыбнулась. Демонстрировать не собираюсь – ещё успеется.
За те шесть уроков, что протекли в первый день, я смогла кратко представить себе социальное положение каждого ученика в классе. Главными красавицами школы считались та самая Харуно Сакура и Яманако Ино. Девушки были чем-то похожи, не внешне, но характерами. Влюблены в самого красивого и умного ученика академии – того самого хмурого парнишку – Учиху Саске.
Я слышала о его клане. Знаменитый кекке генкай – шаринган. С этим парнем будет интересно сразиться. Но не сейчас. Сейчас я ещё слишком слаба. Нужно подтянуть себя.
Наруто всецело и единодушно считался главным балбесом. А мне он, честно говоря, даже понравился. Этакий позитивный ураган. Имя подходящее – Наруто – водоворот, ураган. Парень далеко замахнулся – хотел стать самим Хокаге. И вечно получал от девчонок тумаки, особенно от Сакуры.
Далее Хьюга Хината и Хьюга Неджи – вот здесь я насторожилась. О бьякугане я тоже немало наслышана. Но, это вовсе не значит, что они двое смогут узнать, кто я на самом деле. Бьякуган видит чакру человека, а не …хм… так сказать, не сквозь одёжку. Но всё равно меня гложило неприятное ощущение. Я приняла их к сведению.
Рок Ли – этот парень мне понравился. Вёл себя как джентльмен, со мной вежливо поздоровался и крепко пожал руку, высказав пожелание о том, что надеется, что я быстро освоюсь в их деревне, и мне тут понравится. А рукопожатие у него было,… чуть руку мне не сломал, ей Ками.
Шикамару Нара – на первый взгляд – ничего особенного. Но что-то в нём такое было, изюминка. Взгляд равнодушный, немного ленивый, но…. Сразу пробежался по мне сверху вниз, не задерживаясь ни на чём. Словно быстро «просканировал» и для себя сделал некие выводы.
Чоджи… - это без комментариев. На кой чёрт он вообще в Академию приперся… колобок. Подумав об этом, я тут же мысленно отвесила себе подзатыльник – то, что он не выглядит как шиноби, вовсе не означает, что он слабак. Я позволила себе судить по внешности, хотя сама не Ками весть что из себя представляю.
Абураме Шино – странный тип и пахнет от него тоже странно. Всё время молчит, но со мною поздоровался.
Тен-Тен – ну, особо ничего она мне о себе не сказала. Милое лицо, каштановые волосы, собранные в два пучка на затылке. Насколько мне удалось выяснить – специализируется на холодном оружии.
Киба и его щенок Акамару – хм, видимо, семья специализируется в направлении животных. У него был дикий взгляд и хищно заострённые передние резцы. Немного нагловат и хамоват.
Остальные ученики ничем не привлекли моего внимания.
Местной звездой был Учиха Саске. Как говорится - и жнец, и чтец, и на дуде игрец… короче – в каждой бочке затычка. Однако «затычка» была крайне раздражительна и молчалива. Представился, руку пожал, как-то странно покосился на мой пирсинг, нахал, и отвернулся.
Ну, и хрен с тобой.
Домой я шла в прекрасном расположении духа, то и дело, касаясь тонкими длинными пальцами своей новой хитай-ате. По дороге меня нагнал Наруто. Оказывается, мы соседи. Пригласил в какой-то там Ичираку рамен – местная забегаловка. Ну, я, не будь дурой, то бишь дураком, пошла.
Мать моя женщина, сколько же влезает в этого ребёнка…
Он съел четыре порции лапши за то время, что я и одну-то прикончить не могла. При этом он не переставал чесать языком.
Радостный весь такой. Родителей у него нет, никто с ним дружить не хочет, всегда один. Знакомая песня. Я без колебаний предложила парню свою дружбу и протянула руку. Он улыбнулся и крепко её пожал.
Так и появился у меня первый в моей жизни друг-парень. Весьма кстати, недурен собой. Волосы цвета пшеницы, глаза цвета такого, что даже небо обзавидуется. Смешной рыжий костюм и милые полосочки на щеках. Улыбка детская, наивная, искренняя.
По домам мы разошлись уже поздним вечером - заболтались. Решили, что в Академию отныне ходить будем вместе.
Дома я, как пришла, сразу же снова села за купленные книги. Время, которое я потеряла с Наруто, я вовсе не считала бесполезным. Мне было хорошо, приятно и спокойно с этим парнем. У него просто потрясающая сила воли, не говоря уже о трудовом энтузиазме.
Над книгами я, как обычно, засиделась до поздней ночи. За что, поутру и поплатилась – мешки под глазами, уже привычные для меня, только-только сошедшие – появились снова.
Проснулась я в пять часов утра. Только светать начало. А тело как болело! Я шевелилась еле-еле! Ноги, руки, спина, пресс, шея – все болело, как свинцом налили. Я сначала подумала – сегодня не буду ни бегать, ни упражнения выполнять. А потом устыдилась – я же шиноби, будущая, по крайней мере. Умылась и отправилась на улицу. И снова бегала, как курица, ей Ками. Ноги с трудом переставляла. Километре на пятом споткнулась, не иначе как от усталости – да так и осталась на земле валяться. Минут через пятнадцать снова поднялась и снова побежала, медленнее.
В семь утра домой вернулась, освежилась водой прохладной, смыла пот и грязь. Есть не хотелось совершенно. Стакан молока выпила и в Академию собралась.
А там – почти так же как в прежней школе время текло. И скучно и долго. Ужасающе долго. И я сидела – и носом в парту клевала. Знаю я, всё, о чём нам учитель втолковывал. Давно уже знаю. Мозги у меня есть. Силенок не хватало – на практике все, что в голове уложено было применить. После обеда расходиться все встали, я тогда только и встрепенулась. Сейчас ничего не хотелось сильнее, кроме как лечь в постель и поспать. Да спать времени не было. Я за книжки села. Опять. И до вечера. Просидела бы и дольше, да желудок вовремя напомнил, что питаться тоже надо. А я так ничего и не готовила. В магазин сходила, купила продуктов – зелени всякой. Говорят полезно, а я не знаю – я не люблю овощи. Да вот только с моим телосложением худосочным надо бы питаться правильнее. Вот я себя и заставила. Рагу сделала, овощное. Чуть не стошнило. Не от того, что не люблю овощи, а от того, что готовить не умею. Там, в том месте, где я раньше жила – мне всё на блюдечке с золотой каёмкой приносили. Всё вкусное, горячее. Пальчики оближешь. Снова я в магазин собралась, на этот раз в книжный – пока ещё не совсем стемнело. Купила, Ками-сама… кулинарную книгу. По дороге домой не сдержалась – зашла в кулинарию и рисовые шарики себе взяла. И пирог, с вишней. Люблю я сладкое.
Дома книжки те, что читала доселе, отложила, в кулинарной покопалась. Вроде ничего сложного, да возиться сейчас недосуг - завтра попробую. И снова за учебники села. Снова до ночи.
И снова проснулась «с петухами». Не получалось у меня, почему-то, долго спать. Даже там, в стране Молний, я всегда рано вставала. Вместе с прислугой. Да только из комнаты не выходила – как просыпалась, умывалась и за книги садилась, чтоб до завтрака у слуг бельмом на глазу не мелькать.
Так и потекла моя новая жизнь.
Со временем у меня даже подружки появились. Просто подружки.
Поговорить ужасно хотелось. Это у меня редкое удовольствие было – разговор. Я иногда даже романы читала – там люди разговаривают. Хотя не любила романы – кислятину сопливую. А вот тут, думаю, повезло мне. Девчонки любят болтать, просто сами не свои. А я слушал их – им же нравится, когда их слушают. Узнавала, что они любят. И даже порой комплементы делала. Им же приятно. За мною к концу третьего месяца пребывания в Конохе трое увивались. Симпатичные. Гулять я с ними не ходила, но разговаривала – на переменках, и улыбалась и слушала. И принимала к сведению.
С мальчишками проще было. Особенно с Наруто. Он вообще болтливый. К себе домой никого не звала – мало ли чего подумают. Тем более, что позвать как раз таки хотелось мальчиков – не для чего-то там запредельного, а так – поболтать по-свойски.
И тренировалась. Старалась. По крайней мере. Утром – всегда бегала, зарядку делала. Даже окрепла немного. Пресс появился, мышцы на руках и ногах подтянулись.
Мальчишка один – Рок Ли, неплохую идею мне подал. Грузы у него на ногах и руках висели всегда. Я себе тоже повесила, смешно сказать, по два кило на каждую ногу и руку – не в пример ему. У этого парня грузы такие были, что у меня бы хребет переломился напрочь, и к земле бы прижало.
Снимала я их только как домой приходила. А так – постоянно в них ходить старалась. И ноги потом ныли, и руки, и спина. А после - притерпелась.
Полтора года прошло – нас начали по командам делить. А меня, как новенького из другой деревни, никак не могли никуда впихнуть. В каждой команде по три человека быть должно. В классе двадцать две души. Ничего толком так и не решили – дали время, мол, со всеми по-очереди тренироваться будешь, а там – куда надо для какого задании – в ту команду и поставят.
Так я и бегала туда-сюда. Из всех преподавателей мне только двое понравились – Какаши-сенсей, руководитель команды номер семь – Саске, Наруто и Сакура. И команда Гай-сенсея – Ли, Тен-Тен и Неджи. Этот самый Гай меня поначалу пугал страшно. Как меня увидел – зубами сверкнул да выпалил, что во мне якобы какая-то «сила юности» течёт. Я поначалу хихикнула нервно, а потом зауважала его – ибо гонял он нас по-страшному. Странный вообще был мужик.
Я после его тренировок домой приходила – как выжатый лимон. И сил не было ни поесть приготовить, ни почитать. Душ принимала и сразу на кровать падала. Довольная. Он меня тайдзютсу обучал. То, что хромало больше всего у меня. И я старалась.
Первые плоды тренировок через полгода проявились – как мне двенадцать лет стукнуло. Я против Ли в рукопашном бою целых семь минут выдержала. Постороннему покажется мало, а те, кто видел, как этот парень руками и ногами машет – поймёт, что даже много.
Окрепла я, наконец. И девчонок у меня ещё больше появилось. Хехе. Нет, конечно, ни с кем я не встречалась, и не «мутила» всякие хухры-мухры. Да вот забавно мне было всё это.
А потом… потом началось «это». Сны мне всякие снится стали. Странные, непонятные, страшные. И в груди появилось противное такое ощущение – как будто камень появился, размером с добротную надгробную плиту, так и повис внутри меня. Тяжко было. Потом уже я замечать стала эту странную, тягостную духоту внутри себя, которая дышать мне нормально не давала.
И поняла я, что это такое. Дома сидела – в медитации. Люблю это дело. Ушла, как говорится, «в себя». И увидела. Себя. Изнутри. Вокруг сердца тёмная оболочка, давящая, неприятная. Мёртвая. И от неё – по всему телу, смешиваясь с чакрой – ветви пускались. «Это» тоже была чакра. По крайней мере, очень похоже. Но другая какая-то. Непонятная. Душила меня, с каждым днём всё сильнее. Словно вода через край бочки плескалась. Я лучшего ничего не придумала, как бы её высвободить или использовать – ещё в себе дырок понаделала. На переносице, в брови и под нижней губой. Сама.
Из ванны выползла – еле дыша. Не оттого, что было больно, а от «этого». «Оно» меня душило.
Я на пол села, постаралась расслабиться, как могла, по лицу кровь ручейками бежала – с тех мест, что проколола. И «погнала» «эту чакру» в металлические бусинки. И тут же слёзы из глаз полились. От облегчения. Дышать стало легко-легко, как раньше. И радость такая была, пьянящая, будоражащая. Одним словом «отпустило» меня. Так хорошо стало – я прогуляться решила. Умылась, ранки новые мазью смазала заживляющей. И вышла. Коситься на меня ещё больше стали. Да плевать мне чего вам там не нравиться. Главное, что мне хорошо. Ноги сами несли. И сердце вело – как по зову. И пришла я. На кладбище.
К горлу сухой ком подкатил, а энергия внутри так и плескалась, требовала свободы.
Кошку нашла. Дохлую. Тут-то на меня и накатило. Как во сне помню – руку поднесла, и энергия потекла сквозь неё – чёрным водянистым туманом. И поднялась та кошка. Не ожила, а просто поднялась. Я не Ками, чтоб умершим жизнь возвращать. Поднялась. А я от страха и пошевелиться не могла.
Восстал труп.
У меня глаза округлились, тошнота к горлу подкатила. Убежала я. А кошка снова маленьким мешком повалилась на землю. А я всё бежала. Домой. И сердце стучало громко, билось в судорогах о грудную клетку. Страшно. И мне одного только хотелось – тепла. Кого-нибудь, чтобы рассказать о том, что сейчас произошло. Чтобы успокоили меня. Чтобы сказали, что мне теперь нужно делать, как себя вести. Да вот не было никого.
Я только до дома добежала, в одежде, как была – под душ и скрутило меня. И вырвало.
Проклятая кровь.