Когда сгорают лепестки... Глава 19.

XIX

«Самое главное — оказаться в безопасном месте», — твердила себе девушка, когда он вел ее за собой по полным угрозы улицам.
Кругом выли уже не сигнализации, а сирены машин спасательных служб. Сакура видела, как рухнули на землю и заискрили оборванные провода электропередач.
На асфальт и разгоряченную кожу упали первые крупные капли дождя.
И сразу резко — они едва успели вбежать в дом — с неба под аккомпанемент громовых раскатов обрушились целые потоки воды, словно разверзлись небесные врата. Заворожённые этим зрелищем, они чуть-чуть помедлили на пороге, глядя как мгновенно побежали кругом пенные потоки, как вздулись пузыри под косыми струями хлещущего ливня.
Сакура тяжело дышала. Уже мягче, но все также настойчиво, Саске потянул ее от двери:
— Пойдем.
Она повиновалась его движению. Он отпустил ее руку и закрыл дверь, попытавшись сразу найти кнопку выключателя — из-за грозы в доме было совсем темно. Странные тени подмигивали в искажениях зеркал. Все было смутно и очень зыбко. На грани.
В полумраке Сакура услышала его голос:
— Похоже, электричества нет. Придется переждать так.
Ей стало неловко.
Они скинули обувь и зашли в гостиную, после чего Саске сразу куда-то вышел. Сакура, чувствуя тревогу и странное опустошение, опустилась на диван.
Гроза продолжала бушевать. Казалось, она даже усиливается. Синие сполохи молний поминутно освещали комнату, вода хлестала в окна, и стекла дребезжали под порывами ураганного ветра,
Она который раз взяла в руки телефон и попыталась набрать номер Сасори. Все было бесполезно. Тогда она позвонила родителям:
— Нет, пап... не волнуйся... Нет, все в порядке. Я у... — она помедлила и солгала.- Я у Ино. Как только гроза утихнет — возьму такси и приеду. Все хорошо, не переживай. Прости, если причинила беспокойство.
Она нажала кнопку отмены звонка, бросила телефон рядом с собой и забралась на диван с ногами, поджав колени к подбородку и цепко охватив их руками. Время тянулось тягуче-медленно. Наконец раздался бесстрастный голос Саске:
— Звонил Итачи. Все в порядке, но сегодня он не приедет.
Неожиданно Сакура поняла всю двусмысленность ситуации.
— Мне надо домой, — ее голос дрогнул. — Это неправильно — оставаться здесь с тобой.
В сгустившейся темноте Сакура увидела, как он подошел совсем близко и склонился к ее лицу — она давно заметила, что полумрак и неясный свет придавали загадочный красноватый оттенок его черным глазам. Сакура попыталась отвернуться, но он мягко коснулся подбородка девушки и повернул ее голову к себе.
— Боишься? — в тихом голосе Саске прозвучали какие-то непривычные нотки, а взгляд будто гипнотизировал, затягивал в немыслимые глубины.
— Иди к черту! — она отдернула голову, чувствуя, как учащается пульс.
Словно разозлившись, он грубым движением вновь повернул ее голову к себе — и она вновь посмотрела в его глаза. В этот момент Сакура со всей отчетливостью осознала — все, это конец.
Он впился в ее губы жадным, голодным поцелуем, ломая все воздвигнутые им самим барьеры. Ломая все свои принципы, ломая ее хрупкое сопротивление. Он не хотел этого допустить. До самого последнего момента он боролся. Но страсть, которую Саске сдерживал в себе и пытался преодолеть со дня, как впервые услышал ее пение, как впервые увидел ее по-настоящему — эта страсть словно вышедшая из русла горная река, сорвала все плотины и преграды, затапливая все вокруг. И, уступая силе его страсти, силе своего собственного изнуряющего желания, Сакура обвила его шею руками, отвечая на подавляющий, обжигающий, испепеляющий ее поцелуй. Она была готова сгореть в этом огне. Она хотела сгореть в нем.
Саске на секунду оторвался от нее, поднял на руки и молча понес наверх по лестнице. Она уткнулась в его грудь лицом, впитывая запах его тела и вслушиваясь в тяжелые удары их сердец, перекликающиеся с грохочущим небом. Коленом он открыл дверь, в два шага преодолел пространство комнаты, опустил Сакуру на кровать и склонился над ней все в том же жадном поцелуе. Потом отстранился. Широко открытыми глазами Сакура увидела, как он стянул с себя футболку, уверенным движением расстегнул ремень джинсов. Она не могла оторвать взгляда, с ее губ слетало судорожное дыхание. Саске скинул всю одежду и посмотрел на нее сверху вниз. Она готова была задохнуться от красоты его рельефного тела, освещаемого вспышками молний, от строгой красоты его бесстрастного лица, спокойного даже сейчас — лишь в его глазах бушевало пламя пожара. Сакура посмотрела вниз — сила его желания была очевидна. В следующий момент девушка осознала, что он уже нависает над ней, расставив напряженные руки по обе стороны от ее головы. Она обхватила его плечи и притянула к себе, бессознательно раздвигая согнутые в коленях ноги, чувствуя, как наваливается на нее желанная тяжесть его тела.
У них не было сил терпеть.
Целуя губы Сакуры, уже немного опухшие, скользя губами и языком по ее гладкой шее к груди, он, не церемонясь, стянул с нее блузку, чувствуя, как выгибается ее тело, уверенно и быстро расстегнул заковыристые крючки бюстгальтера. Одной рукой Саске избавился от ее юбки, другой накрыв и сжав нежную грудь, точно поместившуюся в его ладонь. Сакура будто со стороны услышала, как с ее губ срывается стон. Он поймал его своими губами, снова и снова и снова целуя ее, лаская ее, отбросив последние остатки контроля, отпустив свои желания. Девушка почувствовала, как он коснулся тонкой полоски кружевного белья внизу ее упругого живота — резкий рывок, треск рвущейся ткани и еще одна бесполезная тряпка отброшена в сторону. Он снова отстранился и посмотрел в ее лицо. Волна запоздалого смущения заставила девушку прикрыть глаза.
— Сакура, смотри на меня. Не смей отводить взгляд,- в его голосе слышался приказ. Она открыла свои зеленые, затуманенные страстью глаза, и посмотрела ему в лицо — в его черные глаза, напоённые мглой и желанием. Она почувствовала его мужскую силу и твердость в увлажнившемся пространстве у себя между бедер. Сакура поняла, что назад пути нет.
В этот момент он вошел в нее, одной рукой крепко сжав бедра девушки, а другой — переплетя свои пальцы с тонкими пальцами ее левой руки. Правой она исступленно вцепилась в его плечи. Он проник в нее со всей силой своей долго сдерживаемой страсти — одним глубоким сильным движением.
Небо напополам раскололось молнией. Сотрясший землю удар грома заглушил ее крик.
Он все понял:
— Сакура... Почему ты не сказала?...
Она промолчала, чувствуя, как ее сотрясает дрожь. Он с затаенной нежностью поцеловал ее губы и сдавленно прошептал:
— Я не могу остановиться. Просто крепче держись за меня и дыши глубже... Дыши глубже, Сакура.
Она судорожно сжала его руку и плечо, изгибаясь под мощными толчками его сильного тела. Ей казалось, что не хватает воздуха. Она задыхалась от смеси утихающей боли, пожирающей страсти и непереносимого наслаждения. Того наслаждения, которое мог ей дать только он. Его запах, его тяжесть, ощущение его кожи, его движения внутри нее — все это сводило с ума. И, достигая высшей точки, она еще раз закричала — громко, перекрывая раскаты обезумевшей ночи — она прокричала его имя.
Саске любил ее всю ночь — то медленно, давая прочувствовать каждое свое движение, то яростно и страстно, заставляя изгибаться и извиваться от удовольствия и острого как боль насаждения. Ее крики и стоны всякий раз придавали ему новые силы. Он был неутомим. Она — подчинялась всем его прихотям, удовлетворяла все его желания. Но Саске никак не мог насытиться ею. Много раз за эту ночь она умирала и воскресала снова, всякий раз не смея отвести взгляда от черноты его глаз.

В эту ночь Сакура стала женщиной. Его женщиной.

Они уснули перед рассветом — когда улеглась буря, и утомленный город оделся тишиной. Сначала заснула она — уставшая, обессиленная, наполненная им до предела. Саске еще какое-то время смотрел на ее разгоряченное лицо и мелкие бисеринки пота, не успевшие сойти с висков, вслушивался в ее тихое равномерное дыхание, слетавшее с полуоткрытых губ. Голова и левая рука Сакуры покоились на груди молодого человека. Это была безмятежная невинность спящего. Своей левой рукой он обнимал ее розоватые хрупкие плечи, подложив правую себе под голову. Он смотрел на нее и все острее осознавал ответ на некогда заданный самому себе вопрос:
«Так вот, что это за чувство... То самое, в которое я никогда не верил... Смешно. Это так смешно, но я люблю ее... Хватит с меня этих игр».
Он решил, что когда она проснется, он скажет ей об этом. И все будет по-другому. И не будет никакого Сасори, не будет других женщин. И не будет больше недомолвок, ревности, глупых ссор и неявных выяснений отношений. Они уже взрослые, скоро окончиться школа — поэтому еще чуть-чуть и прочь уйдут одинокие ночи. Ночи, которые им придется провести друг без друга.
Впервые в жизни он хотел засыпать и просыпаться рядом с женщиной.
Саске слегка потянулся, чтобы поцеловать Сакуру в макушку — туда, где рождались мягкие завитки ее шелковистых волос. Потом он закрыл глаза и буквально через пару минут провалился в сон.

***

Сакура проснулась от тихой, но настойчиво повторяющейся мелодии, достигшей края ее сознания. В первую секунду девушка не поняла, что произошло, но ощущение теплого тела Саске рядом с собой мгновенно вернуло все воспоминания. Она вспыхнула и осторожно подняла свою голову с его груди. В рассеянном утреннем свете он показался ей особенно красивым. Любуясь благородными линиями его лица, Сакура почувствовала, как от этой красоты и переполнявшего ее чувства любви защемило сердце, словно от боли.
Мелодия повторилась в очередной раз, и Сакура опознала в ней звонок своего телефона, забытого вечером в гостиной. Она попыталась встать, но удалось ей это не сразу — даже во сне хватка Саске, обнимавшего ее талию, была очень крепкой. Девушка аккуратно, стараясь не потревожить его сна, выскользнула из объятий молодого человека. Он пошевелился, но не проснулся. Очень тихо Сакура подобрала с пола брошенные вещи — от одной, безжалостно порванной детали пришлось отказаться. Двигаться оказалось тяжело — Саске так измотал ее, что болело все тело, а особенно сильно — мышцы брюшного пресса. Но даже этим ощущениям Сакура улыбнулась. Она оделась и спустилась вниз, стараясь бесшумно ступать по деревянной лестнице своими изящными босыми ступнями. Ей не столько хотелось узнать, кто звонит, сколько заставить замолчать надоедливый аппарат и вернуться обратно к нему, к Саске.
Сакура нашла телефон там, где и оставила — на диване. Как только она взяла его в руки, аппарат снова зазвонил. Невольно она прикрыла глаза, когда увидела обозначившееся на дисплее имя Сасори. Сакура смотрела на продолжавший трезвонить мобильник и никак не могла решиться нажать на кнопку приема вызова. Телефон замолчал и тут же начал звонить снова.
«Когда-то же необходимо это сделать...» — подумала Сакура, поднося аппарат к уху.
— Да... — неуверенно произнесла она.
— Сакура, прости, что я так рано звоню... — его голос был каким-то до безжизненности усталым. — Я слышал про ураган. С тобой все в порядке?
— Да... — монотонно повторила она. — Я не могла дозвониться вчера... Что-то случилось? — фразы давались ей тяжело.
— Случилось,- его голос дрогнул. — Моя бабушка... Ее больше... нет.
Сакура почувствовала, как все внутри нее оборвалось. Что-то страшное навалилось на нее. Ноги подкосились, и она рухнула на диван.
— Еще вчера утром ее состояние резко ухудшилось... — продолжил он. — Врачи делали все возможное. Но час назад...
В трубке повисла тишина. Сакура тоже не могла выдавить из себя ни слова.
Этой ночью, когда Сасори, наверно, дежурил в больнице, когда он с содроганием ждал под дверями кабинетов... Этой ночью, обернувшейся для него трагедией...
Этой ночью она изнывала от страсти в объятиях Саске.
То, что навалилось на нее, это страшное чувство — это было чувство вины.
Он снова заговорил:
— Сакура... Кроме тебя и моих друзей у меня больше никого не осталось. Но ты для меня важнее всего. Пожалуйста, береги себя. Я не смогу без тебя... Но даже если меня не будет рядом, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Ей хотелось плакать, но слез не было. Она понимала, что сделать для него может лишь одно. Девушка набрала в грудь побольше воздуха и сказала:
— Сасори, я люблю тебя. Возвращайся скорее...

Она еще не успела услышать его ответа, как какое-то шестое чувство заставило ее обернуться.

Вверху, на лестнице, взявшись за перила напряженной рукой, стоял Саске.
Еще никогда Сакура не видела у него такого убийственно ледяного взгляда.