Когда сгорают лепестки... Глава 26.

XXVI

Прошла неделя. Ничего не происходило. Даже вынужденные вечерние прогулки с Саске вернулись к прежнему молчаливому режиму. Они полностью игнорировали друг друга. Саске как будто выполнял какую-то рутинную работу, а Сакура была рада затишью. Шагая рядом и, одновременно, бесконечно далеко друг от друга, каждый из них думал о своем. Сакура не знала, чего ждать от него. А может, она все это себе придумала? Может, он уже забыл обо всем, и объявленная им война окончилась, так и не начавшись, существуя лишь в ее воображении? Сакура не знала ответа.
В тоже время эта тихая неделя была мучительна в своей обыденности. Все было мирно и спокойно. Даже погода казалась какой-то усредненной — тихий ветер, скользящие по небу облака, отбрасывающие на город плывущие тени, нежаркое солнце, теплые вечера, которыми Сакура и Сасори прогуливались по празднично-летним улицам. Она чаще всего была задумчива и рассеяна, он — предупредителен и деликатен. Сасори окружал Сакуру вниманием и заботой, и она отогревала свое замерзшее сердце теплом его ненавязчивой любви. Как-то раз молодой человек предложил ей посетить вместе очередную вечеринку у Итачи. Девушка поспешно отказалась, сославшись на неожиданно начавшуюся головную боль. Обеспокоенный ее состоянием, Сасори проводил Сакуру домой, а сам все же отправился к другу.
Итачи встретил его в дверях с взлохмаченными волосами и испачканным сажей лицом. Сасори удивленно на него уставился:
— Косплеишь трубочиста? Привет!
Итачи посторонился, давая другу пройти:
— Да тут у нас очередной шумный вечерок случился.
Словно в подтверждение его слов, откуда со второго этажа донеслись крики и поток нецензурных слов, явно принадлежащих Дейдаре. А потом резко наступила гробовая тишина.
— Пошли наверх! А то пропустим самое интересное! — в голосе Итачи сквозило какое-то мстительное удовольствие.
Они поднялись по лестнице на второй этаж. Чем ближе молодые люди подходили к дверям комнаты старшего Учихи, тем явственнее Сасори ощущал горький запах гари. Итачи распахнул дверь, и их глазам предстала картина полного разгрома. Несмотря на раскрытое окно, по стеклу которого расползалась паутинка трещин, комната была наполнена сизоватым дымом. Хидан, схватив какой-то плед усиленно сбивал с двери шкафа занимающееся пламя. На опаленном ковре, который, видимо, уже успели затушить, Пейн держал скрученного в позу зародыша Дейдару, чей рот был заткнут каким-то куском материала наподобие кляпа. Тот дико мычал, мотал головой и предпринимал все возможные попытки, чтобы вырваться, пока Пейн стягивал ему руки за спиной компьютерным кабелем.
В первые несколько секунд Сасори не мог выговорить не слова, но потом начал громко и заразительно смеяться:
— Кажется, я знаю, кто виновник этого бардака!!!
Итачи прошел в комнату и присел на пол рядом с Пейном и Дейдарой, ласково пнув последнего ногой:
— Ну почему мои друзья всякий раз пытаются разнести мой дом вдребезги?!
Пейн завершил свою работу, которую Дейдара всячески пытался ему усложнить, и отпустил по-прежнему мычащего друга, усевшись рядом с Итачи. К ним присоединился Хидан, тоже окончивший воевать с горящей дверцей шкафа.
В разговоре под аккомпанемент нечленораздельных звуков, издаваемых Дейдарой, выяснилось, что неугомонный скульптор создал новое произведение с сюрпризом. Это оказалась фигурка Пейна с взрывным эффектом, который и был гордо продемонстрирован Дейдарой своим друзьям. В результате сей презентации так рвануло, что едва не выбило стекла, и в комнате начался пожар. К счастью, никто не пострадал и все отделались лишь мелкими царапинами, не считая катастрофы комнатного масштаба. Ясно было, что какие-то предметы, как и многострадальный ковер, придется заменять.
— Ну а теперь расплата! — проговорил Пейн тоном заправского злодея, плотоядно косясь в сторону Дейдары. — Итачи, тащи сюда какой-нибудь блестящий предмет!
Учиха легко вскочил на ноги, исчез из комнаты на пару минут и по возвращении вручил Пейну старинные серебряные часы с выгравированной эмблемой веера, прикрепленные к цепочке:
— Только аккуратнее. Это часы покойного отца, доставшиеся ему от деда.
Хидан подхватил скорчившегося Дейдару, придав тому сидячее положение, а Пейн стал плавно раскачивать часы перед лицом виновника взрыва.
«М-да... Не стоило гадить психоаналитику, владеющему гипнозом», — философски заключил Сасори.
Комнату наполнил голос Пейна, ставший мягким и обволакивающим:
— Все хорошо, Дейдара. Все спокойно. Видишь, как раскачиваются часы? Влево-вправо... Влево-вправо... Влево-вправо...
Скульптор-маньяк сначала пытался отвернуть голову, но под воздействием интонаций Пейна все же посмотрел на импровизированный поблескивающий маятник и уже не мог оторвать от него взгляда.
— Ты будешь слушать меня и выполнять все, что я буду говорить. Сделай несколько глубоких вдохов и плавных выдохов — вот так... Да... Все хорошо. Ты ощущаешь положение своего тела. И тебе удобно... Тебе удобно... Все больше и больше усиливается расслабление. Оно раскатывается по телу как теплое свернутое покрывало. От головы до ног. Ты расслабляешься и успокаиваешься. Веки тяжелеют, глаза закрываются. Ты ни о чем не думаешь... Ты ни о чем не думаешь, не сопротивляешься ни моему внушению, ни моей воле.
Постепенно можно было видеть, как затухает блеск в глазах Дейдары. Его голова тяжело склонилась, свесившись на грудь. Медленно закрылись глаза. Ресницы сначала слегка подергивались, но потом и эти движения прекратились.
Кругом все затаили дыхание, а Пейн продолжал:
— Тебе сейчас приятно и хорошо. Мой голос звучит все глуше и глуше, словно доносится издалека, но очень ясно для тебя. Ты слышишь только мой голос.
Пейн сделал паузу и улыбнулся нескрываемой ядовитой улыбкой:
— Когда проснешься, ты будешь считать себя женщиной. И тебе очень захочется мужчину. Ты попытаешься соблазнить первого, кого увидишь, кроме находящихся в этой комнате. Поэтому ты пойдешь на улицу и встретишь кого-нибудь по пути. Свой пол ты снова обретешь, когда я скажу тебе «стоп». Но ты будешь помнить все, что делал, когда считал себя женщиной. Очень хорошо будешь помнить. А теперь на счет три ты проснешься...
Сасори не удержался и издал тихий смешок. Рядом раздался сдавленное хихиканье Хидана. Итачи наблюдал за всем с легкой улыбкой, а Пейн невозмутимо продолжал:
— Итак... Раз... Два... Три...
При последнем слове Дейдара медленно открыл глаза и посмотрел на окружающих слегка затуманенным взором.
— Все, Хидан. Можешь его развязать и отпустить! — казалось, что Пейн вот-вот начнет потирать от удовольствия руки.
Высвобожденный Дейдара встал на ноги, взгляд его прояснился. Окружающие с интересом следили за его действиями. Неожиданно он кокетливо поправил пшеничного цвета волосы и пропел:
— Мальчики! Что-то я засиделась с вами! Пойду прогуляюсь и подышу свежим воздухом!
Он двинулся к выходу, плавно покачивая бедрами. В комнате грянул дикий хохот. Какое-то время никто не мог успокоиться, пока Пейн не напомнил, что жертва сейчас удерет и они пропустят весь спектакль.
Они дружно вывалились на лестницу, откуда можно было видеть коридор и Дейдару, уже подошедшего к входной двери.
Дверь распахнулась, и на пороге возник, не в добрый час прибывший, второй хозяин дома.
— О нет!!! Саске! — с ужасом простонал Итачи, а рядом с ним раздался новый взрыв смеха.
— Привет, Саске, — Дейдара склонил голову на бок и захлопал ресницами. — Какой ты серьезный! Наверно очень напряжен! У меня сегодня особое настроение... Хочешь я тебе сделаю расслабляющий массаж.
Еще никогда мужчины не делали Саске настолько сомнительных предложений. Он холодно посмотрел на Дейдару, ожидая, что тот немедленно прекратит свою дурацкую шутку. Но вместо этого блондин неожиданно повис у него на шее, томно вздыхая:
— Я сегодня такая легкомысленная! А ты такой сексуальный! Пойдем поиграем в твоей комнате в биллиард! Думаю, у тебя найдется прекрасный кий!
Хидан в приступе хохота сполз на пол, вцепившись в перила руками. Сасори медленно оседал по стенке, чувствуя, что от смеха ему не хватает воздуха. Пейн удовлетворенно покачивал головой, а Итачи в отчаянии закрыл лицо руками. Поэтому последующих действий он не видел, но легко их мог восстановить по раздавшемуся грохоту и резко наступившей тишине.
Итачи решился приоткрыть глаза: на полу валялся отправленный в нокаут Дейдара, с краю губ которого сочилась тоненькая струйка крови. Над ним возвышался Саске, с легким презрением глядя на неудавшегося трансвестита.
— Какого черта вы тут устроили, недоумки? — он перевел взгляд вверх на притихших молодых друзей.
— А, Саске! Прости-прости!!! Это была случайность! — миролюбиво проговорил Итачи. Вся троица засуетилась и спустилась вниз. Сасори склонился над Дейдарой, осторожно приподняв его голову:
— Саске... Ну ты даешь... Ты же его покалечить мог.
— Твое мнение — последнее, что я хочу услышать, — резко ответил младший Учиха.
— Не будь так груб! Из него получилась такая очаровательная девушка... Между прочим, очень похожая на твою подружку, — попытался пошутить Сасори, присев рядом с Дейдарой и отирая кровь с его лица. Он не ожидал последовавшей ответной реакции. В одно мгновение Саске подхватил потерявшего бдительность Сасори за ворот одежды и, вздернув, поставил на ноги. Глаза горели черным огнем.
— Не лезь в это! Лучше следи за своей девушкой! Лучше очень внимательно за ней следи! — в словах звучала явная, неприкрытая угроза.
Сасори с силой оттолкнул Учиху. Его лицо стало серьезным, брови сошлись к переносице, а в уголках губ пролегли жесткие складки:
— Что ты хочешь сказать?
Казалось, комната наполнилась электричеством. Итачи поспешно встал между двух мужчин, обернувшись к брату:
— Спокойно! Все успокоились! Саске, извини за неудачную шутку! Я потом все объясню...
Минуту казалось, что конфликт неизбежен. Они застыли друг против друга, подобравшись как готовые к прыжку звери.
— Саске, я прошу тебя, — тихо проговорил Итачи.
Младший Учиха молча отвернулся и пошел к лестнице. Сасори хмуро посмотрел ему вслед. Смутные подозрения закопошились в его душе.
«Что ты имел в виду, Саске?»