Кролики и Удавы. Глава 16.

Отвратное настроение Хьюга Неджи не имело конца и края. Казалось, что если однажды на его лбу появится тонкая, раздраженная морщинка, то пройдет еще немало времени, прежде чем он перестанет зверствовать.
Сейчас у молодого шиноби причин для недовольства было более чем достаточно.
Дядя был еще зол на него после того инцидента с Узумаки, ТенТен появилась на людях в обществе кого-то мерзкого хмыря, учитель и напарник старательно выбивали друг из друга последние мозги. А самое отвратительное, что времени разобраться со всем этим катастрофически не хватало!
Казавшаяся пустяковой миссия оказалась с двойным дном и, похоже, что сюрпризов впереди не убавится.
Шикамару, явившись из ниоткуда под самое утро, развалился на диване и теперь крепко спал, издавая странный звук. Нечто среднее между сопением и резким свистом.
Неджи передернулся. Бедная сестра Казекаге…
Добытая им скудная папочка содержала всю мыслимую и домысленную информацию о загадочном приятеле погибшей – Сасагаве Сайго.
Папочка была найдена легко, практически без лишних усилий. Все-таки неплохо жить в большой семье…
Дверь резко распахнулась, являя светлым в прямом смысле этого слова очам Неджи непривычно мирного Учиху, без фирменной ауры абсолютного зла. Саске был задумчив и витал в несколько иной плоскости, нежели другие смертные.
- Охае, - отметился воспитанный Неджи.
- Охае, - спокойно ответил Учиха, не замечая отпавшей челюсти Хьюга.
- С еще одним проблемным днем нас!- вклинился Шикамару.
Он проснулся пару секунд назад и был готов к труду и обороне. Тем паче, что оборона казалась мнительному Нара более ожидаемой.
- Доклад? – уточнил Учиха, протягивая исписанные кривыми иероглифами страницы.
Отчего-то Шику это позабавило: обычно аккуратный подчерк Саске был заменен корявой «наколенщиной». Шиноби с удивлением понимал, что этот парень начинает ему нравиться.
- Это потом. А сейчас увидимся с типчиком от Неджи.

***

Рицука просидел почти два часа рядом с Аяме. Все это время она мирно проспала, без кошмаров и метаний, как, впрочем, всегда после визитов Сакуры. Он любовался длинными ресницами, упрямо сжатыми губами и мирным лицом спящего человека.
Иногда ему казалось, что он видит ее сны. Теплые, полные безграничной любви, заботы, ласки и…отчаяния. Такова уж была его женщина. Ее боль всегда приумножалась чужой болью.
Скривившись от этой мысли, мужчина встал. Его тень в обманчивом свете свечей, была жутковатой, как и вся комната.
Медленно он подошел к фусума и резко распахнул ее. Солнце почти зашло. Он впустил сумерки.
Так же обыденно приблизился к шкафу, открыл его и молниеносно схватил тварь, попытавшуюся скрыться при его появлении.
Это была змейка.
Маленькая, юркая, обычного темно-зеленого окраса. Здесь таких много. Они сворачивались клубочком на камнях, подставляя чешуйчатые спинки солнцу, шуршали в саду и лишь изредка не бросались прочь при появлении человека. Пройдешь мимо и не заметишь. Но он замечал. Замечал запах чужой чакры на этих тварях, их слишком умные глаза. Замечал и терпел. До поры, до времени.
Змейка отчаянно рвалась из рук. Может, и вышло бы. Но не у него.
Ловким движением он схватил тварь за голову, и быстро, не прилагая никаких усилий, размозжил череп рептилии.
Змея еще немного подергалась и обмякла.
По пальцам стекало неаппетитное месиво из крови и мозгов.
- Кажется, кого-то пора наказать, - прошептал шиноби и выкинул змейку в глубину сада.

***
В каждом населенном пункте, независимо от его масштабов, есть гиблое место, гиблый район, куда стекаются те, кому есть, что скрывать или те, кому уже нечего показать.
В Конохе было свое, персональное гиблое место - район Данбу. Он был выстроен вместе с деревней, однако потом, с течением истории обветшал, окончательно слившись со старой Конохой. Проходили годы. И ни один злой рок, обрушавшийся на деревню, Данбу не трогал. Сколько здесь происходило. Именно здесь, как говорят, скончался первый глава клана Хьюга, раненый отравленной стрелой, выпущенной в спину. Именно здесь, в подземельях Данбу, много лет спустя, проклятый саннин Орочимару проводил свои ужасающие опыты.
А Данбу все стоял, не тронутый ни во время войны со звуком, ни во время нападения Акацки, скрывая всю грязь. Мусорка, свалка Конохи.
Внезапно Неджи вспомнилось, как в детстве его дядя поучал непослушную младшую дочь: «Ты хочешь ходить там, где опасно? Там, где тебя не спасет ни твоя фамилия, ни двоюродный брат, закрывший собой? Что же, это твое право. Только запомни: там, где и днем-то жутковато, ночью выходят демоны страшнее и древнее человека».
Окончательно исчезнувшее солнце снизило видимость до минимума. Фонарей в Данбу отродясь не водилось.
Шикамару чиркнул спичкой. По улице поплыл сладковатый запах его сигарет.
- Вы бывали здесь раньше?- спросил он.
Мужчины отрицательно покачали головами.
Больше никто не проронил ни слова. И они медленно поплелись, плутая в запутанных, тупиковых переулках.

Нужный дом нашелся минут через пятнадцать. Кривой и откровенно убогий, но по-прежнему хранивший следы прежнего лоска. Нет, дом никогда не был роскошным. Просто когда-то за ним следили, обживали, наполняли уютом. Теперь же он был заполнен пустотой и едва уловимым запахом тления. Саске ненавидел этот запах. Хотя бы потому, что много лет назад тот появился в его собственном доме и въелся куда-то глубоко-глубоко в него самого, заставляя шевелиться то, что он абсолютно не хотел вспоминать.
Неджи подошел к двери и нерешительно обернулся.
- Стучи, - кивнул Шика.
Дверь распахнулась сразу же, являя миру Сасагаву Сайго, ничуть не отличающегося от своего бумажного портрета.
Сасагаве Сайго было 57 лет. На свой возраст он не выглядел, наверное, из-за невероятной худобы и жилистости. Кожа ровного желтоватого цвета, влажные карие глаза лихорадочно блестят, на лбу испарина, словно он пробежал пятикилометровый кросс. Был ли шиноби из полиции Конохи в душе поэтом или же обычным работягой, скрупулезно выписывающим детали? Неважно. Но пока каждая буква из досье себя оправдывала.
- Здравствуйте, мы...,- начал Хьюга.
- Она ведь умерла? Как же так... Она никогда не умирала по-настоящему... Всегда понарошку. Бац! И воскреснет. Бац! И нет! - Сайго говорил сбивчиво и развязно, но за этой развязностью алкоголика мелькал малиновый огонек подлинного безумия и детского испуга.
- Мы зайдем? - спокойно уточнил Шикамару, втискиваясь в дверной проем.

***
Внутри жилище оказалось еще более убогим, нежели снаружи. Клочья пыли, упаковки от закуски, пустые бутылки. Все говорило о том, что хозяин дома не утруждал себя уборкой, а если и утруждал, то это было очень и очень давно.
Сайго устроился в потертом кресле и жестом предложил мужчинам присесть на диван, но те, оценив жирные пятна на застиранном покрывале, дружно отказались и выстроились около стены.
- Вы ведь о Майе, да? Или не о Майе... Какая, впрочем, разница, все равно узнают... Я расскажу вам абсолютно все!
Неджи покрутил пальцем у виска. Для Хьюги было абсолютно очевидным, что у этого парня поехала крыша. Или же просто захотелось выговориться? Шикамару согласно кивнул и, чуть придвинувшись к Сасагаве, произнес:
- Похоже, вам есть, что сказать.
***
История Сасагавы Сайго началась еще в то время, когда страна Огня и близлежащие страны были охвачены войной. Мальчик появился на свет в бедной крестьянской семье, состоявшей из Сасагавы Юске и его непутевой дочери, произведшей на свет младенца от неизвестного мерзавца.
Война - это испытание для любого человека. Но для простого крестьянина, как правило, не способного защитить себя, это испытание вдвойне.
Оттого, попав в число эвакуированных в Коноху, Сасагава посчитал, что вытянул счастливый билет и проникся неподдельной симпатией к шиноби, решив, что обязательно отдаст самое дорогое, что у него есть – внука - Конохе.
К счастью или нет, но у ребенка действительно оказались задатки шиноби. И его судьба мгновенно решилась.
Но, как говорится, " человек предполагает, а судьба располагает".
Пусть у Сайго и были задатки шиноби, но желания быть им - абсолютно никакого.
Войнушкам, пряткам, догонялкам паренек предпочитал книжки и неспешные прогулки по лесу, считая их более полезными, нежели опасные и глупые забавы сверстников. Именно из-за такого снобистского отношения друзей Сасагава не нашел, более того, для своего учителя и команды он был занозистой обузой, избавиться от которой, увы, не удавалось.
А вот Сайго очень хотелось, чтобы от него избавились, он делал все возможное, чтобы его выгнали из команды и из шиноби. И однажды добился своего. На одной из миссий по его вине пострадал напарник, пусть это и не было продуманным саботажем, но теперь Сайго был опасен.
В то время ни один вопрос об исключении не решался без Хокаге. И Третий проявил истинную мудрость, смотря на валяющегося на коленях Юске и спокойного Сайго.
Он спросил:
- Не хочешь быть шиноби, верно?
- Ага,- почти нагло ответил парень.
- А кем хочешь быть?
- Может быть, ученым, а может, врачом.
- Отведите его к медикам, и, возможно, со временем из него выйдет хороший специалист.
Сайго оставалось только растеряно благодарить Третьего, ведь его жизнь, круто развернувшись на триста шестьдесят градусов, впервые не показалась ему скучной.
Третий хорошо разбирался в людях. Если шиноби из Сасагавы был омерзительный, то медик очень даже способный. Парень с упоением штудировал многочисленные справочники, чем вызывал одобрение не только новых наставников, но и старых сослуживцев, осознавших, что здоровые коленки лучше, чем застарелая неприязнь.
Но при всех этих благодатных переменах Сайго оставался одинок. До поры, до времени.
***
О том, как в селении появилась Отонаси Майя, знали мало. Она мало чем отличалась от десятков других беженцев, разве что была весьма красива, но это как-то терялось на фоне ее вечно пустых глаз.
Однако то, что девчонка была способной ученицей, заметил бы даже слепой, а в случае Конохи разбрасываться ценными кадрами было непозволительной роскошью. Так Майя попала в компанию надменного Сайго. Подобное тянется к подобному, и из странноватой парочки сложился успешный дуэт. Сасагава, постигавший медицинские премудрости много больше Отонаси, стал ее семпаем. Молодые люди отлично сработались и больше не доставляли никому проблем. Но ничто не вечно.