Любовь в стиле Эдо. Глава 5: За все приходится платить.

Солнце поднимается над землей грехов и обмана, освещая лица лживых людей, которые не достойны того, чтобы жить. Девушку, одетую в льняную рубаху, вели к месту казни — финальному этапу её жизни.
— Подождите! — крикнул Неджи, стоящий, как почетный гость, впереди. — Сначала он, — Хьюга указал на избитого до полусмерти в темнице Наруто.
Хидан, довольно улыбаясь, смотрел, как парень кладет голову на плаху. Было какое-то саркастическое сожаление, ведь ему роль палача не досталась. Блондин молился про себя. В душе поселился страх, в глазах виднелся ужас... Глядя на него в последний раз, Сакура начала плакать. То же самое будет с ней. Она чувствовала вину, которая была, словно выжженное клеймо на душе: его не сотрешь. Палач подходил все ближе. Сакура едва слышно прошептала: «Прости...». Она не знала, увидел ли это Наруто. Взмах катаны и всеобщий возглас толпы. Сакура застыла от ужаса: ей никогда не было так страшно. Казалось, что душа сама покидает тело без вмешательства палача. Перед её глазами развернулась страшная картина: огромная лужа крови, обезглавленный труп и толпа людей, жаждущих столь омерзительных зрелищ. Ещё секунды назад его голубые глаза сияли живым блеском... В последний раз.
Неджи с тем же спокойным лицом щелкнул пальцами и девушку повели туда же. Сакура вырывалась и кричала, а её ноги налились свинцом, отказываясь идти.
— Нет! Нет! Не пойду... пустите!!! Нет... — её голову опустили на плаху. — Нет... Пожалуйста... Прошу... Не надо... Нет... Прошу вас... Я не хочу... — она смотрела на Неджи, который спокойно наблюдал, как палач заносит меч над её шеей. — Ненавижу тебя.
Кровь окропила землю. Девушку казнили. Её мучениям настал конец. Люди разошлись... На площади никого не осталось, кроме Неджи и палача.
— Желаете похоронить в фамильном склепе?
— Нет. Просто сожгите их, — холодно ответил Хьюга и ушел.

Матсури бежала в поисках помощи. Вокруг не было ни души. Везде пусто, как на кладбище.
«Да где же все, черт возьми?» — думала девушка, бегая по разным улочкам.
— О! Шикамару-сан! — позвала проходящего мимо молодого человека.
— Чего? — все также «вежливо» отозвался тот.
— Прошу, помогите... У нас случилась беда.

Матсури привела его к месту убийства. Там их ждал Гаара с печальным выражением лица.
— Вот, — она указала на дверь, открыв которую, любой придет в ужас.
— Что здесь произош... — осматриваясь, Нара заметил мертвую Тен-Тен, — ...ло.
Новость о её гибели свалилась, будто снег на голову. Он растерянно посмотрел на окровавленное тело Такахаши. Между ними не было ничего серьезного, но эта ситуация застала врасплох, обескуражила, заставила потеряться в догадках: отчего так быстро? Сложив все фрагменты ужасающей семейной сцены воедино, он понял, что произошло...
«Не стоило этого делать... Он не стоил тебя».
— Вы знали её? — вежливо обратилась Матсури к Шикамару, заметив его огорченное выражение лица.
— Это уже не имеет значения...

Конан находилась в крепких объятьях сильных мужских рук, но на душе было все так же тоскливо. Пейн никогда не приходил к ней без денег. Она знала, что он относится к ней, как к шлюхе, которой отдает предпочтение... не более того.
Фаворитка.
— Скажи, почему ты ни разу не пришел ко мне?
— Что? Ты шутишь! — возразил Пейн, дотронувшись до лица женщины.
— Нет. Ты приходишь не ко мне, — шепнула Хаюми куда-то в сторону. — Ты приходишь к куртизанке, с которой спишь за деньги.
— Тебя что-то не устраивает? Я ведь плачу достаточно денег, так что... — как только мужчина приблизился к ней — тотчас получил крепкую оплеуху. Девушка вскочила, наспех накинув на себя шелковое кимоно, которое она выменяла у предприимчивого Итачи.
— Ты — животное! Тебе бы только женщину облапать! А я тоже живая... — голос задрожал, перейдя на шепот. — И я хочу настоящей любви...
На мгновение в воздухе повисла призрачная тишина, ставшая преградой между двумя людьми. А он смотрит на Конан, как на бездушную куклу. Пейн снова подошел к ней, протянув руку к её белой щеке, но она резко хлопнула по ней.
— Пошел вон! — крикнула она.
И снова тишина. Мертвая тишина... Он ушел, ничего не сказав. Хаюми подошла к окну, чтобы увидеть, как уходит очередной мужчина, не согласившийся с её ультиматумом.
— Любить женщину, Пейн, нужно красиво, — тихий шепот рассеялся по комнате. Вздох сожаления.
Раздался стук.
«Неужели вернулся?»
Она открыла дверь: на пороге стояла Ино. Губы, искусанные в кровь, дрожали; под заплаканными глазами появился болезненный серый оттенок... Девушка стыдливо поправляла кимоно, закутываясь в него все сильнее и пряча белые руки в длинные рукава.
— Зачем ты пришла? — строго спросила Конан.
— Впустите меня обратно. Я готова работать бесплатно, только подальше от Него! Этот Итачи... — девушка смахнула накатившую слезу, открыв запястье, которое обрамлял кровоподтек от веревок, подобно браслету. — Он — чудовище!
— Глупая, — брезгливо фыркнула Хаюми, прищурившись, и захлопнула перед носом девушки двери. Опершись на них, она закрыла глаза и тихо, только для себя, прошептала: «Все они — чудовища!»

Вечером в таверне было весело и шумно. Здесь царило хмельное веселье. Люди играли в карты, пили и искали легкую наживу. Какой-нибудь пьяный мужик может зазеваться, и тогда отвязать кошель не составит никому труда. Затеряться в толпе шумных гуляк удалось двум бродячим артисткам. Одна из них — Таюя — онна-гидаю*, а Куротсучи — гейша, в свои юные годы успевшая потерять своего данна*.
— Не-е-ет... — страдальчески протянула черноволосая девушка, приложившись лбом об деревянный стол.
— Успокойся, сейчас отыграюсь!
— На что?! Ты проиграла все деньги! В прошлый раз ты проиграла мое лучшее кимоно, а мне теперь приходится носить какие-то тряпки!
— Да ты и в старом нормально танцуешь!
— Да ты даже свой сямисэн* продала!!! Я под вопли пьяных мужиков танцевать должна? — повысила голос Куротсучи и стукнула ладонью по столу.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась рыжая. — Помнишь, как мы месяц назад выкрутились? — хитрый взгляд её карих глаз стал блуждать по сидящим в заведении людям.
Брюнетка коснулась пальцем пряди коротко стриженных волос, задумавшись, но потом поняла, о чем говорит Таюя.
— Нет! — отчаянно замотала головой Куротсучи. — Даже не думай!
Но неугомонная рыжеволосая особа её уже и не слушала. Ища новых проблем, она решила обворовать какого-нибудь бедолагу с измученным выражением лица. Как раз под такое определение её жертвы идеально подходил брюнет, чьи волосы были завязаны в высокий хвост; он сидел в другом конце таверны и печально глядел в опустошенный стакан. Шикамару погрузился в собственные мысли: на его глазах была сброшена в реку Тен-Тен. Это сделали Гаара и Матсури под предлогом того, что виновницей всего была именно она. Нара так не считал. Он был убежден, что тут не обошлось и без Канкуро; а что уж говорить о Сари, которая погубила всех троих... Тем не менее, эта пара была похоронена на фамильном участке, а бедная Тен-Тен ищет упокоения под водной гладью. Ну а Шикамару ищет свое спасение в кружке алкоголя...
Таюя не дремлет: рыжая бестия отправилась за наживой. Кошелек был уже в сантиметре от девушки, как она почувствовала, что кто-то — в буквальном смысле слова — поймал её за руку... и держит очень крепко.
— А это ещё что за явление? — недовольный такой наглостью Шикамару с тем же строгим видом заглянул под стол, где сидела воровка.
— Я... я... прос-с-сти ...те, — девушка понимала, что сейчас её не спасет даже дурашливая улыбка а ля «ничего не видела, ничего не слышала».
— И что же заставило девушку воровать? — Таюя не отвечала на вопрос. Она только взволнованно посмотрела в сторону черноволосой девушки у карточного стола, закрывшей лицо ладонью.
— Значит, карты... Что ж, — не отпуская руки девушки, он пошел в сторону стола, за которым сидели пьяный игроки, и положил на него тот самый мешочек монет.
— И что это значит? — спросила рыжеволосая, не понимая хода мыслей брюнета.
— Хочу убедиться, что эти деньги не пропадут даром, — спокойно ответил ей молодой человек. — Если ты выиграешь — правда твоя: награда будет заслуженной.
— А если нет? — Таюя сразу представила для себя пытку каленым железом.
— Ты мне вернешь все до последней монетки, — послышался серьезный голос над ухом.

Прошло некоторое время...
Таюя лежала лицом на столе. Она проиграла, и готова была обрушить тысячу проклятий на голову кэнсая за то, что он вообще объявился, ведь ей удалось обыграть всех... всех, кроме него.
«Чертов идиот! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же мне теперь выпутываться? Что ещё заложить? Денег нет... Душу я давно дьяволу продала. Дома нет... богатых знакомых тоже... Даже сямисэн продала! Мда...»
— Ну что? Пора платить по счетам.
«Сволочь! Знает же, что у меня ни гроша в кармане! Надо так ему и сказать... Может, сжалится?»
— А... — только Таюя хотела что-то сказать...
— Не дави на жалость — номер не пройдет.
«Урод...»
Чтобы подавить депрессию, алкоголя молодому человеку было мало...
— А давай так: ты мне свою подружку, да и по рукам...
— Эй, Таюя, даже не вздумай! — отчаянно крикнула Куротсучи, услышав, что несет её, если так можно выразиться, подруга.
Рыжая ещё раз прикинула, что она от этого потеряет... Оказалось, что ничего. Выступать уже не получится, а дальше каждый сам за себя. Таюя всегда готова была предать друзей ради собственных интересов, единственным из которых сейчас являлось желание спасти свою шкурку.
— Ай, по рукам! — она с задором стукнула кулаком по столу, отчего все опустошенные кружки, стоящие на нем, со звоном подпрыгнули.
Брюнетка стояла в стороне. Её красивые глаза, сложный цвет которых чем-то напоминал киноварь, наполнялись слезами. Всю жизнь её судьбу решают за неё. Отдали в гейши — не спросили, нашли данна — не спросили... А теперь вот эта выходка Таюи, от азартных игр которой в первую очередь страдала Куротсучи.
«Ненавижу...»

Серебристый диск луны слабо освещал улицы, а светловолосая девушка все сидела, принимая удары холодного ветра и эту мертвую тишину, как должное. Ино не ушла — она упрямо уселась на крыльцо публичного дома, надеясь, что двери чудным образом распахнутся...
Распахнулись. На пороге стояла Карин.
— Ты издеваешься? — озлобленно спросила красноволосая.
— Я ждала Конан, а не тебя... О чем ты вообще?
Карин подошла к Ино и, схватив её за ворот кимоно, начала кричать:
— Я работаю здесь, обслуживая всех подряд, а ты, тварь, являешься сюда и заявляешь, что тебе плохо живется, хотя прекрасно понимаешь, что Конан закроет перед тобой двери, а ты со спокойной душой вернешься к... — по щеке прокатилась слеза. — Ты со своим смазливым личиком устроилась в первый же день, а я всю свою жизнь об этом мечтала!
— Так ты здесь с...
— Детства, — разочарованно сказала Карин, ещё сильнее вцепившись в кимоно Ино. — А Итачи постоянно приходил ко мне... только ко мне, — девушка на мгновение замерла. — Больше он не придет. И все из-за какой-то твари, вроде тебя! — она с силой толкнула девушку, из-за чего та с размаха стукнулась о крыльцо головой.
Блондинка почувствовала острую боль, но была не в силах подняться. Перед глазами стали появляться темные и светлые пятна... Было такое чувство, что голову перетянули грубым жгутом, лишь бы та не скатилась с плеч.
— Забирай. Он мне даром не нужен! — крикнула Ино, не поднимаясь с земли.
Конан ещё раз бросила пренебрежительный взгляд на Яманака, пнула лежащую на земле девушку ногой и ушла, громко хлопнув амадо. Ино чувствовала обиду... обиду за себя. Она лежала на прохладной земле, и слезы тихо катились по её щекам. Никому не нужна, никем не любима... просто игрушка, просто чья-то фаворитка. И все эти мысли разом перемешались.
Сознание покинуло разум.

— Эй, вставай! Вставай, — Ино послышался чей-то громкий и немного хамоватый голос, когда открыла глаза.
— Ммм... Что такое? — не совсем понимая прелести той ситуации, что она лежит на пыльной дороге, спросила Яманака и подняла глаза: перед ней стояла рыжеволосая девушка в какой-то драной обуви и старом тряпичном платье.
— Ты здесь долго валяться будешь?! — возмущенно спросила кареглазая. — Меня зовут Таюя, — она протянула новой знакомой руку.
— Ино Яманака, — не принимая помощи, оправилась блондинка. — Что-то случилось? — спросила она, заметив какое-то беспокойство Таюи и то, как бегают её карие глаза.
— Ты не видела здесь...
Не успела онна-гидаю договорить, как услышала чьи-то возгласы и приближающиеся шаги.
«Пусти меня, идиот! Я — гейша, а не ойран*! Немедленно пусти! Тебе проиграла Таюя, вот с ней и разбирайся!», — услышав гневный крик брюнетки, она быстро спряталась за дом, утащив туда и Ино.
— Ты случайно не их ищешь? — полюбопытствовала голубоглазая, потирая ушибленное место на затылке.
— Их... Он выиграл мою подругу... у меня.
— Выиграл?!
«Ну, Нара, последнее время тебе сказочно везет!» — подумала Яманака.
— Что мне теперь делать? — обескураженно спросила Таюя. — Мне даже нечего дать взамен... кроме себя, конечно.
— Это плохая идея.
— Тихо. Кто-то ещё идет!
Обе притихли. На свет красных фонарей вышла блондинка, пышные волосы которой были завязаны в четыре хвостика. Под руку её держал высокий темноволосый юноша, повернувшийся в темноте так, что не было видно его лица. По своему поведению они были похожи на тайных любовников, которые тщательно пытались скрыть свои отношения.
— А это ещё кто такие? — с некой грубостью спросила кареглазая.
Незнакомец повернулся. Теперь его лицо Яманака разглядит даже в кромешной тьме. Эти холодные темные глаза; эту улыбку, в которой она видит злобную усмешку; эти дьявольски правильные черты лица... Саске — ещё один человек, который сделал ей больно. Она знала, что не принадлежит ему, а он не принадлежит ей, но Учиха ничего не сказал Ино о том, что между ними все кончено.
— Я знаю: предатели.

В доме бывшего палача царила какая-то траурная тишина. Хината лежала на татами, бледная, как полотно, а Хидан упивался её мучительным видом, выдыхая едкий табачный дым.
— Твоему дружку снесли голову, — довольно сказал он. — Я лично видел. Скулил, как дворняжка, — мужчина снова выпустил клубок дыма изо рта. — Кровь хлестала ручьями...
Хината молча роняла слезы, пытаясь не слушать те омерзительные вещи, которые говорил её муж.
— Наверное, он пел тебе дифирамбы по поводу того, что ты у него единственная и неповторимая. Вот только у него уже была подружка: её тоже казнили.
— Он лгал мне? — тихо с просила Хината, которая с каждым вздохом терпела жуткую боль.
— Не просто лгал, а использовал тебя. Хотел поиграть с тобой, но ты же умная девочка и понимаешь, что за все приходится платить?
Брюнетка крепко зажмурила глаза, из которых катились слезы, и прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать от жгущей душу обиды.
— Мне плохо, — выдавила из себя девушка.
— Что?! — Хидан притворился, что не слышит.
— Мне больно. Помоги мне...
— Что ты сказала? Громче...
— Вызови лекаря! — взмолилась девушка, чувствуя, что боль рвется наружу из свежих ран, будто демоны рвутся из тьмы на свет.
— Громче! — потребовал Хидан.
— Я больше не вынесу!
— Вынесешь! — крикнул на неё мужчина. — Ты ведь могла смотреть на другого, да и не только смотреть! Радуйся, что не горишь в Аду рядом с ним!
«Лучше с ним в Аду, чем с тобой здесь!»

*Данна — покровитель гейши.
*Сямисэн — японский трёхструнный щипковый музыкальный инструмент, с помощью которого японские сказители или певцы аккомпанировали себе во время представления.
*Онна-гидаю — женщина-сказительница.
*Ойран — «женщина для удовольствий». Тем не менее, ойран были отделены от юдзё (собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш) в том, что, в отличие от тех, выполняли не только сексуальные функции, а также развлекали клиентов более утончёнными способами.