Твой тайный поклонник.

Обычное утро в маленьком городке. Все то же блеклое, будто выцветшее, солнце, напоминавшее о скором приходе осени. Обычное утро, сулившее чем-то особенным. Странное чувство.
Парило. Воздух стал скупым в плане кислорода, и ужасная духота заставляла грезить лишь о стакане воды со льдом или рожке клубничного мороженого. А ей не до этого...

Такахаши Тен-Тен — дочь повара, которому она все лето вынуждена помогать на работе, пренебрегая походами в кино или по магазинам с подружками. Отчасти она была рада, потому что не особо любила такое время препровождения, которое так боготворили другие, но... Точить ножи на кухне, что может быть лучше? Да что угодно, потому что вечная парочка, состоявшая из мясного топорика и обыкновенного тесака, уже начала сниться девушке.

Возвращаясь домой после очередного трудового дня, шатенка заглянула в почтовый ящик:
«Счета, счета... прочая макулатура... а это что ещё за мусор?» — девушка увидела аккуратно свернутый конвертик без адреса отправителя. На нем всего лишь красовалась надпись черной ручкой: «для Тен-Тен».

Несмотря на сосущее чувство в желудке, навязчиво требовавшее визита на кухню, девушка бросила все бумаги на стол отцу и поднялась к себе, забрав лишь письмо.
«Посмотрим», — тонкая бумажка игриво хрустела под пальцами, вызывая неподдельный интерес; но кареглазая открыла конверт и ужаснулась: почерк террориста. Все буквы были откуда-то вырезаны... похоже, что из газет или журналов. Разноцветные, режущие глаз, но достаточно аккуратно приклеенные.

«Милая Тен-Тен», — так начиналось в письме.
— Тот, кто это писал, точно самоубийца... Ненавижу, когда ко мне так обращаются, — девушка хотела уже смять листок, который она и выкинуть его, но решила для начала дочитать. Тут же пришла в голову жуткая мысль, что среди «самоубийц» она знает только Ли.

«Мы с тобой столько лет уже знакомы, что я могу сказать: мои чувства не на один день. Прочитай это письмо и не отвергай меня сразу. Второй раз послать тебе подобное письмо у меня просто не хватит сил: как моральных, так и физических. <...>*
Мне нравится в тебе абсолютно все: твоя уверенная и в то же время легкая походка, смеющийся взгляд карих глаз, искренняя улыбка, твой характер, смех, твоя любовь к жизни и азарт. Кстати, о последнем... Очень хочу увидеть тебя завтра, у старого пирса, около семи вечера. Я приму любое твое решение и пойму, если ты не придешь; но все же надеюсь, что мы встретимся.

Твой тайный поклонник»

.

Девушка измученно вздохнула и завалилась на кровать. Живешь себе преспокойненько, работаешь, а тут на тебе — письмо из буковок заборчиком! Такахаши ещё раз пробежалась глазами по листику: «Хм... кто-то стесняется написать свое имя. Может, Неджи? Вот бы это был Хьюга!»
Девушка, замечтавшись, перевернулась на живот и посмотрела в распахнутое окно, весело болтая ногами. Она уже представила, как они идут вдвоем по набережной, и он осыпает её комплиментами.
«Как же», — помрачнела Тен. — «От него дождешься!»
Она перевернулась на спину, и теперь её взору предстал обыкновенный белый потолок. Никаких там купидончиков, завернутых в полотенца, не летало. Тен-Тен ещё раз пересчитала перегоревшие в люстре лампочки. Три.
«Нет, Неджи хоть и скромный, но я думаю, что в таких вещах он гораздо решительней. Да и не стал бы он самоистязанием заниматься, вырезая подходящие буквы.
Ну конечно! Рок Ли! Чёрт!
Хотя... если выщипать брови, нормально подстричь и переодеть, то... О чём я думаю? А как же Неджи?!» — в голове кареглазой творился абсолютный хаос; при этом каждая мысль усиливала сомнение и панику, растущую с геометрической прогрессией.
Идти?
Не идти?
А бедная девушка готова была рвать на себе волосы и придушить того, кому взбрело в голову анонимно признаваться в любви. И сделать шаг вперед она тоже боялась, так как разочарование не сулит ничего хорошего. Вопрос в том: в чем разочаровываться? Опять же не ясно. И отказаться было жалко: а вдруг это тот самый, единственный?
Снова она ходила туда-сюда по комнате, периодически поглядывая на письмо; но так дилеммы решают только в кино. Всю ночь Тен-Тен просидела без сна, смотря на поблескивающие в небе звезды. Хотелось забыть сегодняшнее и прожить день заново, не заглядывая более в почтовый ящик; а ещё лучше достать письмо и, не распечатывая, сжечь, и закопать.
«Нет, ну ещё бы азбукой Морзе признание послал! Хотя нет... на такое безумство только гений способен! Значит — не Ли. Неджи? Чёрта с два буду гадать! Пойду и увижу этого фантазера, а потом надеру ему его скромную и стеснительную задницу, кем бы он ни был!»


Ещё теплый ветер слегка трепал подол юбки. Ради такого случая девушка пересилила свою ненависть к данному предмету гардероба. Все же какое-никакое, а свидание.
«Какие ж мужики все-таки пунктуальные! Я уже полчаса стою здесь одна, и хоть бы хны. Так, все, ухожу!»
Наверное, так бы и сделала, не встреть она ещё одного из небольшого списка старых знакомых.
— Шино, ты что тут забыл? — парень в потрепанной темно-зеленой куртке и черных очках корректно промолчал. — Ладно, не важно.
— Стой, ты куда?
— Да тут один Ромео не пришел. Ох, попадись он мне на глаза... — с этими словами она удалялась все дальше от пирса.
— Это я написал то послание.
Казалось, что в голове раздался резкий звук тормоза старенького пикапа.


— Это правда? — девушка развернулась, удивленно хлопая длинными черными ресницами. Со стороны это казалось довольно наигранно, но Такахаши больше ничего не оставалось. Даже малейшего подозрения не было на такого серьезного, молчаливого и скрытного человека. В тихом омуте черти водятся.
— Правда, — спокойно сказал Абураме.
Тен-Тен показалось, что с сердца кто-то заботливой рукой смахнул тонкую паутину и сдул все пылинки; но одновременно начала появляться нечленораздельная и не совсем культурная речь, единым потоком мелькавшая в её подсознании. Только потом пошли адекватные мысли:
«Да он хоть понимает? Да он... Да я... Я же чуть с ума тут не сошла! Да кто же так поступает?! Ну, я сейчас! Сейчас я ему как...», — несмотря на все негодование, девушка лишь мило улыбнулась и склонила голову набок. — «Да как на него можно сердиться? От чистого сердца ведь!»
Шатенка посмотрела в сторону тлеющего на горизонте солнца, уходящего за горизонт. Потом приблизилась к парню и легко, почти невесомо, коснулась его губ. Улыбнувшись, она добавила:
— Заслужил.


Солнце совсем потерялось в ярко-оранжевых красках осени. За окном моросило, а Тен-Тен, подпевая стоявшему на столе радиоприемнику, мыла посуду, скопившуюся огромной горой в закусочной своего отца. По выходным помогать своему старику никто не запрещал. Шино тоже одобрил её идею.
Музыка замолкла.
— Посмотри, что там, — попросила она отца.
Мужчина подошел, посмотрел на старенький приборчик, попробовал настроиться на другую волну, стукнул по ненавистной коробочке кулаком; и только потом радио снова заработало. Из него доносились короткие сигналы, некоторые из которых немного отличались. Они то резко обрывались, то шли практически непрерывно.
— Пап, ты что сделал?
— Погоди, — прислушиваясь, сказал мужчина. — Азбука Морзе.
— Откуда ты знаешь?
— Думаешь, что твой старик совсем ни в чем, кроме стряпни, не разбирается? Там кто-то признается тебе в любви, - лукаво улыбнулся мужчина.
— Чего?! — вскрикнула девушка. Шино пообещал больше не делать таких вот «сюрпризов». Для того, чтобы с кем-то встречаться или получить в юном возрасте сердечный приступ, ей достаточно одного признания.
— Черт! Я имя адресата прослушал! – раздосадовано сказал её отец.
— Что? Что там было?!
— Я что-то слышал. Не знаю: может, ...ли или ...джи.

Тарелка со звоном разбилась о стену.


<...>* - (по мнению Тен) Бла-бла-бла, скучный набор буковок. Что он мямлит?