Эксперимент

Устрашающая темнота властвовала над всем подземельем. Она закутывала в темную шаль странные фигуры, большие залы и маленькие комнаты. Она вертелась, оскаливаясь хищной улыбкой, с черными зубами. Было страшно. Свою сестру сопровождала тишина. Она давила на слух, проникала глубоко в мозг, включая заветную, спрятанную глубоко-глубоко кнопочку – «паника». Прекращала все процессы, заводя их с новым бушующим ритмом. Глаза, зрачки которых расширились от страха, не могли сфокусировать свой взгляд. Рот был приоткрыт, а с него доносилось шальное дыхание. Грудь вздымалась, наполняя легкие воняющим запахом. Запахом настоявшейся воды, грязной крови, следами разлагающихся тел. Все это делало особый коктейль смешанный страхом, болью, кровью и, что хуже, людскими жизнями. Они все умирали здесь, на этом большом, стальном экспериментальном столе - покрытым ржавчиной, следами от ногтей, которые жертвы оставляли в приступах агонии, вмятинами от ударов кулаками об изуродованную столешницу. По краям свисали кожаные, потертые с годами ремни. На полу валялись куски ткани, заляпанные старой кровью. Это место напоминало комнату пыток, если бы не стеллажи, полки на которых были заполненные отдельными частями человеческих тел. Везде, куда можно посмотреть были существа, неудачные жертвы экспериментов. При одном только взгляде в это помещение – кровь застывала в жилах, превращаясь в желе, не имея больше возможности двигаться.

На одной стене висела странная маленькая фигурка, очень похожая на человека. Руки были распятые по обе стороны от головы, прикрепленные стальными ремнями к небольшим кольцам. Голова опущенная, глаза закрытие, на щеках несколько порезов, с уголок губ капала алая жидкость, медленной струей переходя на подбородок, и срывалась вниз, опускаясь на грязный пол. Казалось, это существо было уже мертвым, но еле заметно поднимающаяся от вдохов грудная клетка, показывала слабые признаки жизни в этом хрупком искалеченном пытками теле. Глубокие порезы, свежие ссадины, следы от укусов и ударов твердили о бывших мучениях жертвы. Еще по-детски недоразвитое тело маленькой девочки, замотанное в какой-то жалкий кусок ткани, почти не скрывающее хрупкое тельце, дрожало от холода. С приоткрытого маленького ротика доносились тихие стоны боли, а на детских щечках скатилась одинокая слезинка, оставляя мокрую дорожку, смывая за собой остатки крови.

Судорожный вздох, болезненный стон, движение затекших маленьких ножек… и она приоткрывает глаза. Резкая боль пронизывает очи, заставляя охнуть создание. Шумный вдох и вторая попытка…

Мрачная комната постает перед ее взором, большой стол по центру… Волна страха бежит по телу. Немой крик срывается с уст девушки. Воспоминание… Оно, как тигр, нападает на хрупкое создание, не имея возможности защититься от хищника. Голодный оскал. Змеиные глаза. Сумасшедшая улыбка. Ужас…

Она бежит по темному коридору. Голые стены сопровождают ее. Громкое дыхание эхом разноситься в помещении, оповещая о ее присутствии. Она оглядывается. Никого! Чувство опасности никак не хочет покидать ее хрупкую душу. Закрывает глаза. Бежит.
Удар.



Стены. Будто сами стены шепчутся между собой. Этот шипящий, холодный голос, пронизывающий всю сущность до косточек, звучал во всем подземелье.



Смех. Его смех. Страшно. Она не в силах повернутся, посмотреть на него… Она боится.

Кровь медленной струей течет с уголка маленького рта. Легкие наполняются воздухом. Тихий стон громом раздается в комнате. Маленькое тельце вздрагивает под его волнами.
Невозможно. Сильно дергает руками, причиняя себе еще больше боли. Закусывая между зубами нижнюю губу, она пытается сдержать стон, рвущийся наружу. Медленно поворачивает голову в сторону – убеждается в своем «одиночестве». Маленькие, уставшие, наполненные болью, отчаянием и когтистым страхом глаза бегали с одного уголка комнаты к другому.

Вздох слабого облегчения впитывают в себя холодные, покрытые слизью стены. Они выдели все, что здесь было, все события, которые хозяин этого подземелья делал с очередной жертвой. Как кровь невинной жертвы стекала со стола, загрязняя и так не чистый пол. Как скальпель с садистским удовольствием гладил человеческую кожу, оставляя после себя кровавые линии, с которых тут же бежала кровь.

Воздуха не хватает в легких, когда она припоминает события, случившиеся этой ночи. Она задыхается, паника владеет молодым сознанием, прокручивая воспоминания черной страницы из ее жизни.

Кровь. Она была повсюду, когда ее привели в эту комнату. Стол, стены, пол – все было выкрашено этой алой жидкостью, навевая угнетающее предчувствие. Медленно поворачивает голову, всматриваясь в темноту, и не видя ничего кроме оборудования, начинает бояться. Она сильнее хватается за руку своего сенсея, надеясь, что он спрячет ее от ужаса. Ведь она верит ему.
Холод рук внезапно исчезает, оставляя по себе только пустоту. Она оглядывается, светло карие, в темноте как два графиты, глаза ищут своего хранителя. Но тщетно, она чувствует одиночество, а страх липкой костлявой рукой ползет к ней, будто змеей захватывает ее сердце, переходя на мозг, и приказывает бежать.

- Сен...сей? – тихий шепот слетает с ее побелевших уст, хоть ей кажется, что она кричит. – Сен...сей?

Он отбивается от голых стен, и девочка пятится назад. Ей страшно. Темная тень надвигается на нее, будто прислужники Ада, смотрят в ее потемневшие глаза и мерзко улыбаются, облизывая свои тонкие губы шершавым языком.

Голодный взгляд так и поедает хрупкое тельце.

Холодная стена обжигает побледневшую кожу.

Маленький рот открывается в крике, и с уст срывается только одно слово:

- Сенсей!

Она дрожит всем телом, вспоминая, как человек, которому она больше всего верила, прикасался к ней. Как от этих легких, на вид невинных прикосновений, кожа пылала огнем. Как хотелось увернуться, но все тело было сковано. Было ужасно больно.



Он наклонился над ней, смотря прямо в ее глаза, наслаждаясь ее страхом, ее паникой, ее обреченностью. На лице Орочимару появилась устрашающая садистская улыбка, от которой кровь в жилах застывала. Он подошел почти вплотную к маленькой девочке, ощущая на своем лице ее рваное дыхание. Наклонился, вдыхая ее запах, от которого во рту скопилась слюна. Слишком вкусный, слишком сладкий, слишком запретный вкус девственности. Он лизнул кожу на шее, полностью удовлетворяясь во вкусе запаха.

Анко не чувствовала холода, когда ее тело распластали на полу. Она не ощущала шершавость языка, блуждающего по ее невинному телу. Сознание реальности вернулось к ней только спустя мгновение, когда ей в промежность упиралось что-то горячее, влажное. В глазах появилось ясность и изо рта издался устрашающий крик боли, когда мужской член проник вовнутрь. Проникновение будто разрывало ее на части, принося адскую боль. Девочка царапала чужое тело, в попытке вырваться, что не принесло никакого результата.

Двигаясь внутри девственного тела, Орочимару наслаждался ощущениями. Еще ни одна жертва, ни один эксперимент не приносил ему такого удовольствия. На лице оскал сумасшедшего, в глазах неземной восторг.

- Ты будешь моим экспериментом, - шепчет он безумно, наклоняясь к девушке. Смотрит в глаза, полны ужаса, шершавым языком проводя от подбородка к губам. – Лучшим экспериментом.

И вонзает острые клыки в тонкую шею, чувствуя вкус горячей крови на устах.

Она кричит, чувствуя адскую боль. Место укуса горит агонией, и в затуманенном болью сознании проскакивает одна мысль.



Первое, что она увидела, открыв глаза, это крохотный лучик света, исходящий в конце коридора.

Второе, она ощутила холод, по телу пробежали мурашки. В попытке согреться, она обняла себя. Медленно поднявшись, ослабевшими ногами направилась в сторону света, надеясь найти выход. Трясущимися руками прикасалась к липкой холодной стене, удерживая свое тело.

Превозмогая боль, девушка маленькими шажками двигалась к выходу, откуда доносился звук льющейся воды. Чем ближе она продвигалась, тем яснее можно было ощутить свежесть горного ветра. Приблизившись вплотную к двери, она, остатками сил, что еще находились в ее хрупком теле, надавила на деревянную преграду.

В Анко перехватило воздух, когда перед взором появились горы, быстро бегущий водопад, спадающий в Долину и далеко-далеко селение шиноби.





- Орочимару-сан, почему Вы ее отпустили? – поправляя круглые очки, спросил Кабуто. От него не укрылась хитрая улыбка господина, что весьма озадачивало. Раньше ведь он не оставлял в живых свои «работы», так почему сейчас?
- Вскоре она принесет мне много пользы, Кабуто, - положив руку на плече своего подопечного, ответил Орочимару, черными змеиными глазами всматриваясь в хрупкий силуэт девушки, что осторожно спускался с горных скал. – Подожди, Кабуто, и ты увидишь результат моего творения.