Охотники. Глава 30.

Девушка громко шмыгнула носом и, подтерев бумажным платочком струящуюся из ноздрей жижу, вперила угрюмый взгляд в экран телевизора. От жаропонижающего со вкусом лимона уже начинало подташнивать, а потому наполовину полная кружка разведенного кипятком лекарства так и продолжала стоять на журнальном столике неподалеку от кровати, распространяя по тесной комнатке свой приторно-кислый аромат. Плотнее укутавшись в колючий шерстяной плед, Сакура бросила очередной взволнованный взгляд на входную дверь, что через короткий коридорчик выходила напрямую в единственную комнату крохотной квартирки. Дейдара ушел еще вчера утром и так до сих пор не вернулся, тем самым порождая в ее богатой на фантазии голове бесчисленные сценарии своей гибели, ранения, исчезновения и даже бегства, чего душой кривить. И хоть последний вариант можно было сразу и бесповоротно отмести, он почему-то никак не шел у нее из головы. Возможно потому, что думать о его побеге было куда более обнадеживающее, чем о вероятной гибели. В конце концов, потом он мог передумать и вернуться. У сценариев же со смертью был всего один исход.
Два дня назад, когда они попрощались с Наруто, Дейдара сказал, что перед тем, как спрятаться, им стоит отмыться от крови вервольфов - кровь сородичей из своей стаи они могут учуять за несколько миль. А потому схватил ее на руки и сиганул в реку. Идея, конечно, была хорошая и не лишена смысла, но с одним огромным минусом: она все еще была обычным человеком, а потому к моменту, как они добрались до его съемной квартиры, девушку уже вовсю лихорадило. Ему, наделенному иммунитетом вервольфа, такое было ни по чем, так что, спустившись в круглосуточную аптеку неподалеку от дома и затарившись медикаментами, он просто оставил ее одну и куда-то исчез, сославшись на «неотложное дело».
Правда, дело это возникло после того, как Сакура упомянула об Ино. Точнее, о том, что от ее подруги уже давно не было ни слуху, ни духу: на сообщения она не отвечала, звонки переводились на автоответчик, а в соцсетях она не объявлялась с того самого дня, как покинула общежитие. К удивлению и ужасу Харуно, это заявление довольно сильно обеспокоило Дейдару, настолько, что он тут же забыл о недавней погоне и необходимости залечь на дно. И теперь она уже почти вторые сутки сидела в его квартире в абсолютном одиночестве, давясь препаратами от простуды, собственными соплями и разъедающей изнутри тревогой. Ведь она и подумать не могла о том, что Ино могла куда-то пропасть. Хоть они с Дейдарой и не были самими дружными братом с сестрой, но всегда держались вместе, ведь в этом мире у них не осталось никого роднее друг друга.
Насколько ей было известно, родители семейства Яманака погибли во время отдыха в Индонезии, когда Ино только в старшую школу перешла. Небольшой романтический отдых на двоих обернулся трагедией – остров, на котором они снимали бунгало, буквально смыло с лица земли цунами. Так ее подруга стала сиротой, а старший брат – ее опекуном и наследником семейной фирмы. Правда, никто из них никогда не желал управлять бизнесом родителей – крупнейшей в регионе компанией, занимавшейся экспортом цветов из Голландии - а потому Дейдара просто пустил ее на акции, избавив себя от необходимости бросать искусствоведческий факультет и в то же время обеспечив их с сестрой постоянным доходом. Под новым управлением компания продолжила развиваться и разрастаться, а брат с сестрой получали стабильное материальное обеспечение, позволявшее им вести безбедное существование. Только вот никакими деньгами невозможно было заполнить пустоту, оставшуюся после смерти родителей. Ино и Дейдара, хоть и вели себя как кошка с собакой, все равно любили и поддерживали друг друга, и тот факт, что она не выходила на связь даже с ним, до безумия пугал Сакуру. Дей думал, что сестра опять на него за что-то обиделась, а потому не переживал, полагая, что она, по крайней мере, держит связь с Сакурой, не представляя, что и Харуно думала так же, но уже в отношении его самого. Их общее открытие поселило в душах обоих тревогу и молчаливый страх, вынудив его тут же броситься на поиски сестры, несмотря на угрозу попасться в лапы Акацук или же угодить в ловушку Крысоловов. А вот Сакуре не оставалось ничего иного, кроме как подтягивать шнурки, томясь в мучительном ожидании весточки от Наруто и возвращения Дейдары.
Мобильный телефон еще с полудня не подавал признаков жизни, когда ей наконец-то удалось дозвониться до Шизуне. Спасибо горькому опыту чтения эсэмэсок в ванной - свой смартфон она теперь держала в водонепроницаемом чехле, и он не дал аппарату пострадать от их небольшого купания. Сакура рассказала своей наставнице обо всем: о погоне, Дейдаре, даже вкратце о Джирайе, пообещав поведать важные подробности уже при личной встрече. К ее удивлению и огромному облегчению, ведьма не стала на нее ругаться, лишь благоразумно посоветовала отсидеться и возвращаться, только полностью убедившись в отсутствии хвоста – безопасность организации сейчас была в приоритете.
Девушка глубоко вздохнула, предпринимая очередное усилие угомонить разбушевавшееся сердце, что пронзительно и тяжело громыхало у нее в груди, не давая покоя и лишая сна. Сначала она списала это на обычное волнение, но уже через день и после жуткой бессонной ночи осознала, что тут дело вовсе не в переизбытке эмоций и перевозбуждении нервной системы. Вовсе нет. Это была она, та сила, что ей пришлось впитать в себя, чтобы избавить Джирайю от заклятия. Та энергия, которой она дала выход, убив трех вервольфов, была лишь каплей в море, что сейчас неистово бушевало у нее в груди. Иногда эта буря словно затихала, как если бы узел силы ослабевал, и она медленно растекалась по телу девушки от макушки до кончиков пальцев, однако вскоре она собиралась вновь. В такие моменты казалось, что энергии стало еще больше, и она вот-вот готова разорвать ее тело к чертовой матери и вырваться наружу, и Сакуре действительно становилось страшно. Она не могла контролировать эту силу, и с каждым разом было все труднее ее сдерживать. И если это, казалось, убивало девушку физически, то собственное бездействие буквально сводило ее с ума.
Нет! Так не могло больше продолжаться!
Сакура упрямо тряхнула головой. Когда она вернется к охотникам, она больше не будет мертвым грузом висеть на плечах организации! Она больше не потребует защиты, не будет тупо сидеть на месте, ожидая от других жертвенности и протекции! Она же ведьма! Такая же, как и Шизуне с Карин. Конечно, у нее почти не было опыта и необходимых знаний, но ведь это было не смертельно, да и зависело только от нее самой.
- С меня хватит! – сердито выкрикнула девушка в пустоту, принимая для себя единственно верное решение.
Хватит делать вид, что она лишь временный гость на этом жутком бале сатаны! Из-за ее беспомощности другие подвергали себя опасности. Из-за ее беспомощности Наруто рисковал своей жизнью, а Дейдара рыскал в поисках своей сестры в полном одиночестве. Если бы только она могла им помочь… И она могла! Точнее, могла бы, если бы вовремя приняла свою природу и роль в разворачивающихся событиях со всей необходимой серьезностью, а не жила в ожидании того дня, когда проблемы исчезнут сами по себе. Ей необходимо было стать сильнее, и не только в плане ведьмовства. Она также должна была расстаться и со своей глупой, чертовски опасной наивностью!
Если бы она не была так наивна, то никогда бы не купилась на трюк Саске, и всего этого ужаса просто не произошло бы! С чего она вообще решила, что могла ему нравиться? После стольких-то лет тупого игнора с его стороны! Пару раз сходили на задание, поболтали, как ей казалось, «по душам» - и все, она растаяла. Как последняя идиотка повелась на его россказни о чувствах, которых и в помине не было! О, как же она была зла! На себя, за беспросветную глупость, и на него, что посмел воспользоваться лучшими из ее чувств в своих корыстных целях.
Конечно, еще в школе она и не думала скрывать свое к нему отношение. «В любви как на войне» - гласила старая поговорка, и это как нельзя лучше отражало ситуацию с Саске, ведь врагов было немало – парень был более чем популярен у противоположного пола. Та же ситуация продолжилась и в университете, хотя он по-прежнему оставался равнодушным и абсолютно безучастным ко всем своим многочисленным поклонницам и их междоусобным войнам. И Сакура начала потихоньку сдавать – просто безответно любить его, находясь где-нибудь в стороне, но поблизости, было очень удобно и почти безболезненно. Особенно тому помогал тот факт, что Учиха так ни с кем и не начал встречаться. Любить его было подобно фанатизму: вот он – красивый и недостижимый идол, а вот она – его преданная поклонница из толпы таких же, как она, что могла лишь молча наблюдать за ним со стороны и спокойно купаться в безответности своих чувств, не ожидая никакого подвоха. Но вот ее мир перевернулся, и они внезапно стали ближе, разделяя между собой тайну их истинной сущности, в которую были посвящены лишь немногие. И она позволила себе забыться! Позволила себе обмануться этой иллюзией сближения. А он жестоко воспользовался ее глупостью, превратив когда-то светлое невинное чувство в лужу грязи, в которой она захлебывалась и по сей день.
Но пора было это прекращать! Пора было положить этому конец!
Сакура вновь шмыгнула носом, но вовсе не из-за простуды. Когда-то она уже пыталась избавиться от своих чувств, но все было бесполезно. Наверное, тогда ей и не очень-то хотелось это делать: надежда - та еще живучая сука. Но сейчас у нее просто не было иного пути. Ее любовь умирала в мучительной агонии, опаляя все внутри ее существа и оставляя чудовищные ожоги. Но эта же боль давала ей силу, в которой она так сейчас нуждалась. Да! Хватит с нее жалости к самой себе и сожалений о том, что «могло бы быть». Она больше не желала топтаться на одном месте, купаясь в собственной беспомощности.
Лампочки в люстре над ее головой взорвались с громким хлопком, рассылая по окунувшейся в темноту комнате многочисленное глухое эхо.
Слабость и самобичевание – это непозволительная роскошь, на которую она больше не собиралась тратить ни своих нервов, ни сил. Прежняя Сакура Харуно умирала вместе со своей любовью, оставляя после себя лишь ее – ведьму из древней семьи, которую боялись и хотели уничтожить Акацуки и Совет Старейшин.
Сакура усмехнулась – не кому-либо, не темноте, а самой себе, как в подтверждение проскользнувшей в ее сознании мысли. О, да. Она воспользуется своей растоптанной любовью, чтобы стать сильнее и растоптать того, кто посмел сделать это с ней!

***

- Карин! Ты там, что, уснула что ли?! – сердитому выкрику тут же аккомпанировал глухой, но довольно настойчивый стук в дверь... кажется, ботинком.
Девушка сердито фыркнула и, наспех обернувшись огромным махровым полотенцем, рассерженной мокроволосой фурией выскочила из ванной комнаты, двери которой с секунды на секунду были готовы слететь с петлей.
- Совсем сдурел?! – злобно выкрикнула она, отбрасывая с лица мокрые красные пряди и вперяя горящий гневом взгляд в своего нерадивого соседа. – Какого черта ты здесь устроил? У нас в доме две ванные комнаты! ДВЕ! И одно джакузи! Ты совсем умом тронулся, или тебе просто доставляет удовольствие выводить меня из себя?!
Сказала и тут же поняла, что вопрос явно был риторическим, судя по тому, с какой противной улыбочкой на нее уставился Суйгецу.
- Чего тебе надо? – сдавшись, проворчала Карин, плотнее закутываясь в свое ненадежное облачение – взгляд парня, наплевав на все приличия, с нескрываемым любопытством скользнул по ее обнаженным плечам и накрепко застрял в складке, образованной ее плотно сжатыми тканью полотенца грудями.
- У нас задание, - как ни в чем не бывало, протянул он и внезапно бросил к ее ногам потертую спортивную сумку. – Здесь твоя униформа. Чтоб через полчаса была готова, или отправлюсь без тебя, а ты потом как хочешь оправдывайся перед Какаши.
Девушка в прямом смысле опешила. Задание? Так скоро? Она едва оправилась от ранения, а ее снова посылают на передовую? Да еще и с этим?
- Чего удивляешься? – скривился блондин, ясно различив на ее лице плохо скрываемое недовольство. – Проживание и жратву отрабатывать надо, это тебе не старушка Цунаде с ее добросердечностью. Чтобы добиться расположения и доверия нового начальства, придется как следует постараться.
- И какое у нас задание? – нехотя протянула она, чувствуя себя невероятно неловко: надо было не психовать, а нормально одеться, и уж точно не выскакивать из ванны буквально нагишом.
- Ты, я, бар Мэй, - развел руками Суйгецу и тут же страдальчески закатил глаза, когда Карин, услышав знакомое имя, тут же начала возмущенно задыхаться, судорожно глотая воздух подобно рыбе. – Да не кипятись ты раньше времени! Старушки Мэй там и в помине нет! Нужно осмотреть ее хоромы на предмет наличия какой-нибудь зацепки, которая могла бы подсказать нам, где ее теперь искать. Я ее знаю получше других, так что, думаю, это не составит большого труда. А потом, возможно, придется заглянуть в пару местечек. Как бы она тебя ни бесила, Мэй Теруми необходима охотникам. И эту работу Какаши поручил не кому-нибудь, а нам с тобой. Так что смирись и одевайся.
- Опять какой-нибудь шлюшный наряд? – скривилась Карин, подхватывая с пола сумку и направляясь к себе в комнату.
- Обижаешь, - с вполне искренней обидой протянул Ходзуки, неотступно следуя за ней, - я так старался, подбирая тебе одежку, а ты как всегда все опошлила.
Убийственный взгляд через плечо дал ясно понять, какого она была мнения о его «стараниях».
- Слушай, - устало вздохнул он, тормозя у новой, свежеустановленной взамен выбитой им пару дней назад, двери в ее комнату, - бар Мэй уже давно закрыт, но нам наверняка придется наведаться еще в парочку подобных притонов. И если мы не хотим привлекать ненужное внимание, то придется соответствовать установленным в них стандартам, - и внезапно приложил правую руку к сердцу, а левую поднял вверх, словно готовясь произнести клятву. – Обещаю вести себя прилично…, - внезапная пауза, и Суйгецу расплылся в хитрющей и жутко неприличной ухмылке, от которой у Карин по спине тут же побежали мурашки, - если, конечно, ты не попросишь меня об обратном.
- Размечтался! – сердито, но слишком взволнованно фыркнула она, с громким хлопком закрывая дверь прямо перед его довольной физиономией.
Наряд, что приготовил для нее Ходзуки, к ее огромному удивлению, оказался вполне себе сносным. Черное, облегающее гипюровое мини-платье под горло длинными рукавами скрывало ее руки, но едва прикрывало попу, из-за чего при ходьбе частенько выныривали кружевные края ее чулок. Казалось, ее тело было надежно скрыто, однако, в то же время, Карин все равно ощущала себя словно голой – наряд больше походил на вторую кожу, нежели на одежду.
Забрав волосы в высокий хвост, девушка нанесла на лицо совершенно нескромный вечерний макияж, сделав заметный акцент на глазах. Смоки айс и кроваво-красная помада под стать волосам делали ее похожей на женщину-вамп, однако с очками Карин все же решила не расставаться: от линз жутко чесались и слезились глаза, а это ей было совершенно ни к чему. Засунув ножки в черные лодочки на высокой шпильке, девушка пришла к выводу, что, в принципе, выглядела она более чем отлично. Перебросив через плечо небольшой клатч на длинном ремешке и предусмотрительно загрузив в него деревянный кол, маленький пистолетик с серебряными пулями и парочку магических кристаллов вперемешку с косметикой, она вышла в коридор. Презрительно задрав подбородок, она гордо прошествовала перед своим напарником, внутренне ликуя от того, какой эффект произвела на него своим внешним видом.
- Очень недурно, - присвистнул Суйгецу, бесстыдно шаря жадным взглядом по ее телу.
- Спасибо, - усмехнулась она, бросая на него беглый взгляд.
Черная рубашка с расстегнутыми под горлом пуговицами и вздернутым воротником не скрывала неестественную белизну его кожи, тогда как узкие темные джинсы с широким кожаным ремнем выгодно подчеркивали стройную подтянутую фигуру. Заметно отросшие белокурые волосы были аккуратно собраны на затылке в низкий хвост, и только длинная рваная челка нарушала идиллию его образа, в сексуальном беспорядке спадая ему на лоб и скрывая под собой его горящие фиолетовым огнем глаза.
- Ты тоже, кхм, выглядишь неплохо, - как можно более холодно произнесла она, ясно ощущая, как в противовес ее тону, сердце предательски ускорило темп своего биения. И, как назло, от него это вряд ли могло ускользнуть. Черт бы побрал этих вампиров с их сверхъестественным чутьем и невероятным слухом!
- Ну, надо же, - белесые брови удивленно взметнулись вверх, - в первый раз слышу из твоих уст вполне искренний комплимент без капли желчи или же злорадства! Ты, это, не заболела, случаем?
- В первый и в последний, - недовольно пробурчала Карин, спускаясь по лестнице на первый этаж. – В кои-то веки на человека стал похож.
- Знаешь, милая, - с усмешкой произнес Суйгецу, в пару шагов обгоняя ее и деланно галантно приоткрывая перед ней дверь, - это вполне взаимно. Наконец-то ты сменила пропахшую рвотой робу на нормальную одежду и перестала быть похожа на старуху-ведьму из сказок братьев Гримм. Я, признаться, по ночам ссал в коридор выходить – вдруг тебя ненароком встречу, ведь от такого ужаса и откинуться недолго. А мне еще пожить охота.
- Если хочешь жить, - злобно сверкнула глазами Карин, выходя из дома и направляясь к припаркованному у подъездной дорожки серебристому Шевроле, их новой служебной машине, - настоятельно рекомендую закрыть рот и сосредоточиться на задании. Не ты ли всего полчаса назад вещал что-то о хорошем поведении?
- Не о хорошем, - покачал он головой, вновь обгоняя ее и открывая перед ней дверь пассажирского сиденья, - а о приличном. Разница, должен заметить, довольно знатная. Ну, не могу я отказать себе в удовольствии как следует над тобой поиздеваться. Прошу принять это как должное и просто смириться.
Карин застыла перед распахнутой дверцей, внезапно заметив, что их с Суйгецу тела разделяют буквально считанные сантиметры. Поиздеваться, значит, он над ней решил? Что ж, тогда она тоже не упустит своего шанса! Война объявляется открытой!
- Тогда и ты не обессудь, - усмехнулась она, медленно поднимая на него томный взгляд из-под длинных ресниц, а потом неожиданно приподняла руку и, едва касаясь его кожи, прочертила указательным пальцем дорожку от острого подбородка вниз по его шее до самой яремной ямки. Карин тут же ощутила, как от ее прикосновения напряглось его тело, и, судорожно втянув ноздрями воздух, он с трудом сглотнул, все так же не отводя от нее тяжелого, словно поддернутого пеленой взгляда. – Ведь я себя прилично вести не обещала.

Как и говорил Суйгецу, бар его старой подруги был наглухо закрыт, так что в спальню хозяйки на втором этаже пришлось вломиться через окно. Для этого Карин была вынуждена позволить ему взять себя на руки. Прижавшись щекой к оголенному прохладному участку кожи в разрезе черной рубашки, она едва успела с наслаждением втянуть пьянящий аромат его кожи, как в один мощный прыжок они тут же оказались на узкой полоске каменного подоконника. Вряд ли бы они смогли устоять на нем, если бы не сверхчеловеческая ловкость блондина, что всего мгновение спустя без зазрения совести разнес окно грубым ударом ботинка.
- С ума сошел?! – зашипела на него Карин, когда он, как ни в чем не бывало, в одно ловкое движение скользнул внутрь комнаты. – А если соседи вызовут полицию? Только этого нам не хватало!
- Даже если и вызовут, - равнодушно пожал он плечами, тут же сбрасывая ее на пол, словно не девушку на руках держал, а мешок с картошкой, - нас к их прибытию здесь уже не будет.
- Ты так в себе уверен? – язвительно протянула она, судорожно одергивая задравшееся непозволительно высоко платье.
- Да, - спокойно и деловито ответил он, по-хозяйски вышагивая по комнате.
Просторное помещение тонуло в полумраке, не давая девушке как следует рассмотреть свое внутреннее убранство, хотя ее спутнику это, понятное дело, ни капли не мешало. Суйгецу бодро шнырял по комнате, заглядывая в только ему известные уголки и периодически ковыряясь то в огромном резном комоде, то в шикарном платяном шкафу, то в круглых картонных коробках, что словно перекочевали с экрана фильма о моднице из позапрошлого столетия. Только несколько минут спустя, когда глаза девушки привыкли к темноте, она смогла с нескрываемым любопытством и с все возрастающим отвращением кое-как рассмотреть спальню Мэй.
- Словно бордель девятнадцатого века какой-то, - презрительно фыркнула она, складывая на груди тонкие руки.
- Завидуй потише, - насмешливо фыркнул Ходзуки, занырнув под царских размеров кровать, щедро украшенную несколькими слоями тяжелой цветистой ткани изысканного балдахина.
- Пф! Было бы чему завидовать! – буквально задохнулась от возмущения Карин, сверкая на спутника полным ярости взглядом. – Такая пошлость! Еще и воняет здесь так, словно кто-то сдох!
- Не кто-то, - донеслось до нее пыхтение из-под кровати, - а игуана. Похоже, старушка убиралась отсюда в спешке. Что-то ее явно спугнуло, иначе бы она ни за что не оставила своего домашнего любимца. Попробуй включить свою чуйку, Карин. Вдруг здесь остался еще чей-нибудь след.
Девушка недовольно поморщила носик.
- Я учую каждого, с кем она развлекалась здесь последнюю пару недель, так что на многое не надейся – подозреваемых будет куда больше, чем мы сможем отследить.
- Это ты на многое не надейся, - хохотнул Ходзуки, выныривая из-под кровати и бросая на нее хитрый взгляд. – Мэй не шлюха, что бы ты о ней не думала. Она очень придирчива в выборе своих ухажеров – абы кого к себе вести не будет.
- Уж ты это знаешь не понаслышке, - с досадой и злостью протянула в ответ Карин. Сказала и тут же прикусила язык, внезапно осознав, насколько явно прозвучали в ее голосе предательская горечь и обида.
Суйгецу так и замер, стоя на коленях перед ложем хозяйки бара и с искренним изумлением взирая на свою спутницу. Кажется, он даже немного растерялся, как мальчишка смущенно теребя в руках край шелкового покрывала.
- Ого, - выдохнул он, расплываясь в идиотской улыбке. – Не думал, что наше с Мэй маленькое рандеву так сильно тебя заденет.
- Это я тебя сейчас задену, - гневно процедила Карин, заливаясь краской и молясь всем известным богам, чтобы он не заметил этого в темноте, – проклятием по причинному месту! Так задену, что мало не покажется!
- Карин…, - с улыбкой протянул Суйгецу, поднимаясь с колен.
- Захлопнись! Мне нужно сосредоточиться! – пропыхтела она, стараясь как можно быстрее сменить тему, и поспешно закрыла глаза, отпуская свой разум на волю.
Знакомая аура Мэй Теруми пропитала буквально каждый кубический сантиметр этого помещения, вынуждая девушку с отвращением поморщиться. На какую-то долю секунды ей даже показалось, словно ее с головой окунули в приторно-сладкую и тягучую, словно карамель, сущность хозяйки бара, что беспощадно заливала ей нос и уши, заглушая оставшиеся органы чувств. Однако аура Мэй была слишком плотной, слишком однородной, как если бы она полностью перемешалась с тяжелым воздухом комнаты и стала с ним единым целым.
- Это бесполезно, - разочарованно протянула Карин, все еще не открывая глаз и прислушиваясь к своим чувствам, – ее здесь не было уже давно. Я бы даже сказала, что слишком давно. Да и кроме ее ауры здесь больше нечем разжиться – гостей у Мэй не было. А если и были, то слишком давно – я ничего не чувствую.
- Вот как, - внезапно донесся до нее голос Суйгецу, да так близко, что у девушки перехватило дыхание. – Ну, это не беда. Есть у меня на примете пару мест, куда она могла отправиться. С них и начнем.
Она замерла на месте, не в силах ни пошевелиться, ни просто открыть глаза. Карин ощущала его ауру буквально кожей, так близко к ней он стоял. Стоял, и не двигался с места, словно ждал, когда она наконец-то соизволит на него посмотреть. Его размеренное прохладное дыхание ласковыми волнами скользило по ее лицу, а аромат тела, тот самый, что она так жадно вдыхала всего несколькими минутами ранее, теперь словно накрыл ее с головой, заставляя беспомощно задыхаться от нахлынувших на нее чувств. Молчание, неожиданно повисшее в комнате, явно затягивалось, а ее неподвижность начинала казаться элементарно нелепой. Но она не могла позволить себе открыть глаза, или же сказать что-то в ответ. Казалось, одно слово или неловкое движение – и Карин окончательно сокрушит эту тонкую, словно сделанную из паутины, стену, отделявшую ее от необратимого. Эта стена – последний рубеж благоразумия, как напоминание о том, чего делать нельзя, теперь казалась спасительной соломинкой, за которую она так отчаянно продолжала держаться, как если бы отпустить ее означало предать саму себя. Отпустить – значит отказаться от прошлого, окончательно и бесповоротно. А она боялась, безумно, до дрожи в коленях, боялась с ним расставаться. Этим прошлым она жила до сего момента, цеплялась за него, опиралась, как старуха на клюку, словно без нее она не могла двигаться вперед. Отпустить соломинку, позволить стене рухнуть, наконец-то признать то, что чувствовала к этому человеку напротив, было пугающе желанным…и почти что невозможным.
Легкое прикосновение прохладных пальцев к девичьим плечам, казалось, обожгло ее кожу даже через тонкий гипюр вечернего платья. Карин вздрогнула от неожиданности и непроизвольно распахнула глаза, только чтобы встретиться с фиолетовым огнем глаз напротив. Суйгецу смотрел на нее в упор, не моргая, без тени улыбки, настойчиво, почти сурово. Не в силах выдержать эту немую пытку, девушка рассеянно скользнула взглядом вниз, по тонкому, ровному носу до бледно-розовых, сжатых в тонкую полоску губ…
Она не до конца осознавала тот факт, что взгляд ее остановился, сам по себе, словно повинуясь чужой воле. Она лишь завороженно наблюдала за тем, как эта полоска слегка приоткрылась, демонстрируя ей острые кончики его клыков. А потом Карин потянулась навстречу…
Неловко, приподнявшись на носочках, она потянулась вперед, повинуясь неожиданному, пугающему ее саму порыву коснуться этих губ, ощутить их сладость. О, да! Она знала, помнила, какими сладкими на вкус могут быть эти губы! Какой пожар они могли вызвать в ней всего одним своим прикосновением, как выбивали почву из-под ног и кружили голову, безжалостно распаляя пожар внутри ее существа и заставляя забыть о приличиях! Где-то на задворках сознания проскользнула мысль о том, что именно в этом месте, хоть и этажом ниже, она впервые коснулась этих губ. Осознание этого откликнулось в ее теле мощной волной желания, что скрутило ее внутренности в тугой болезненный узел и горячей волной растеклось по венам от макушки до самых пят, вновь сливаясь воедино в тянущей, сладостной пульсации внизу ее живота. И это желание она больше не могла утаивать, не могла и просто не хотела.
Находясь в считанных сантиметрах от его лица, она увидела, как затрепетали его ноздри, втягивая в себя аромат ее желания. Однако запоздалое смущение и стыд от того, что Суйгецу почувствовал отклик ее тела на его близость, она тут же отбросила в сторону как ненужный мусор. Ну и пусть! Пусть он почувствует, как жаждет ее тело его прикосновений. Как изнывает ее сущность от необходимости стать к нему ближе, слиться с ним воедино и раствориться внутри его существа. Она слишком долго этого ждала! Слишком долго противилась своим чувствам, слишком долго отталкивала его от себя! А он все это время терпеливо ждал, ждал и не торопил, позволяя ей самой, шаг за шагом, подойти к краю обрыва и разрушить эту тонкую паутину возведенной ей самой стены. И сейчас, собственными руками, что тонкими змеями обвились вокруг его шеи, она без капли сожаления крушила эту стену и ломала соломинку, за которую так судорожно держалась все это время.
Громкий вой сирены прорезал тишину комнаты внезапно и беспощадно, обрушиваясь на их головы подобно ушату ледяной воды.
- Черт…, - одновременно произнесли они, слишком тихо и сдавленно хрипло.
- Кажется, ты оказалась права, - горько усмехнулся Суйгецу, отнимая руки от ее плеч, - кто-то из сердобольных соседей все же вызвал полицию.
- А ты ошибся, - растерянно протянула в ответ Карин, делая шаг назад и заливаясь румянцем и запоздалым чувством стыда. – Мы все еще здесь.
- Это ненадолго, - отмахнулся он и, резко подойдя к ней вплотную, решительно подхватил девушку на руки, в долю секунды преодолевая расстояние до окна и с невероятной ловкостью выскальзывая наружу.
Когда они наконец-то оказались перед серебристым Шевроле, что Ходзуки благоразумно припарковал в квартале от бара, он не сразу опустил ее на землю, словно упиваясь последними крохами их внезапной близости. Наконец-то коснувшись ногами надежной поверхности асфальта, Карин на долю секунды задержалась, прижавшись лбом к твердой, мускулистой груди Суйгецу. Почему-то магия возникшего между ними притяжения никак не хотела отступать, вынуждая ее и дальше бесстыдно прижиматься к его телу.
- Ммм, нам пора, - неловко протянул он, вынуждая девушку моментально от него отшатнуться, - если мы еще хотим успеть выполнить порученное нам задание.
- К-как скажешь, - нервно произнесла она, дрожащими пальцами поправляя выбившиеся из прически локоны. – Тогда надо поторопиться, - и с этими словами с силой рванула на себя ручку автомобиля, уже секунду спустя исчезая в недрах машины.
Суйгецу все еще растерянно стоял на дороге, словно пытаясь осмыслить недавнее наваждение, не в силах поверить в то, что так безжалостно закончилось, даже не успев начаться. От внезапного осознания захотелось пронзительно завыть в голос, как раненный волк на желтый диск луны. Яростно запустив пятерню в волосы, он поспешно обошел автомобиль, направляясь к дверце водительского сидения.
- Вот же ж бляяя, - тихо протянул он прежде, чем занырнуть в салон машины.
Заводя мотор и отъезжая со стоянки, Ходзуки с яростью подумал о том, что с удовольствием бы выпотрошил этих доброжелательных соседей, которым пришло в голову проявить заботу о ближнем в столь неподходящий момент! «Ну, ничего», - мысленно усмехнулся он, выруливая на освещенный многочисленными фонарями проспект. Этот вечер еще только начинался, и сегодня ночью он, черт бы его побрал, точно добьется своего!

***

Бледно-желтый, словно топленое масло, свет только что взошедшей луны, проникавший через единственное окно спальни, скудно освещал центр комнаты, оставляя остальное пространство утопать в непроглядной темноте надвигающейся ночи. Царских размеров кровать с огромной резной спинкой оставалась погруженной во мрак, и лишь ее край с торчащими из-под тяжелого одеяла иссушенными возрастом ногами еще не до конца был сожран тенями, что медленно передвигались по помещению, неотступно следуя за движением ночного светилы.
Надо же, лето, а он спит под пуховым одеялом и исполинских размеров шкурой, судя по всему, медвежьей. Хотя, что с него взять, старики вечно мерзнут, вряд ли престарелые вервольфы в этом смысле сильно отличались от своих человеческих ровесников. Тем более этот старик. Удивительно, как эта рухлядь еще умудряется передвигаться? Что уж говорить о правлении в Совете - столько лет, а он все еще не определился с преемником! Видимо, жадность и тщеславие этого субъекта и были той причиной, по которой он никак не хотел уходить на покой, уступив тепленькое местечко более молодому и сильному сородичу. Что ж, в детских сказках подобные ему всегда расплачивались за преступную жадность, теряя самое важное, что было в их жизни – деньги и власть. Но Митокадо Хомура ожидает иная участь - за свои грехи он расплатиться кое-чем гораздо более ценным.
Саске задумчиво наклонил голову на бок, стараясь как можно лучше рассмотреть лицо человека, которого ему предстояло убить. Бородатый старик с непослушной седой шевелюрой мирно спал, совершенно не подозревая о нависшей над ним опасности. Молодой вампир невесело усмехнулся, подумав о том, что, похоже, возраст сказался не только на внешности Старейшины, но и на его инстинктах – он уже несколько минут находился в спальне вервольфа, сидя у того буквально над головой, а тот и ухом не повел. Внезапный тихий шорох за дверью дал ясно понять, что поджидающий его по ту сторону спутник больше не желал задерживаться – полноценные силы АНБУ могли пожаловать с минуты на минуту. Что ж, разве не для этого они и вернули Хидана к жизни? Бессмертному сукину сыну они были ни по чем, так что пусть засунет свои возмущения куда подальше и стоит на стрёме.
Убийство представителя вервольфов в Совете было поручено младшему Учихе самим Мадарой. Его прародитель все еще нуждался в силе, отмокая дни напролет в ванне жертвенной крови, так что крестовый поход на Совет лежал на плечах его единственных прямых потомков. Но, признаться, Саске был вовсе не против, особенно учитывая тот факт, что этот старый ублюдок был одним из тех, кто поручил изничтожить всю его семью. Понятное дело, Старейшине не пристало марать руки черной работой, так что кровью Учих он был запачкан с ног до головы исключительно фигурально, но, тем не менее, заплатит он за пособничество в массовой резне его родных очень даже буквально. Правда, убивать его вот так, мирно посапывающего на своей кровати и ни хрена не осознающего, было как-то…неправильно? Точнее, дарить ему быструю смерть, не дав осознать, за что его, собственно, убивают, и о чем он должен пожалеть, было попросту неприемлемо. Преступникам перед казнью всегда подавали последний ужин и позволяли высказаться, покаяться в совершенных грехах. Нет, конечно, он не собирался кормить старика, или позволять ему что-то говорить – сказать должен был он. Или просто смотреть ему в лицо, когда до Митокадо дойдет, кто и за что его прикончит. Определенно. Именно это ему сейчас и было нужно – глаза развращенного властью ублюдка, осознавшего, что за сотворенное им дерьмо наконец-то наступила расплата. Интересно, когда за свое дерьмо придется расплатиться ему самому, и кто тогда станет его палачом?
Очередной шорох за дверью заставил бросить раздраженный взгляд в сторону источника звука. Самоуверенность старика стоила ему жизни не только собственной, но и его людей – Старейшина от вервольфов предпочел ограничиться охраной из представителей собственного вида и всего парочкой АНБУ, чьи головы сейчас лежали в рюкзаке за спиной у Хидана – на кой хер они ему потребовались, знал только он сам. Что ж, после этой ночи добраться до оставшихся в живых мразей из Совета будет не так просто, но они справятся. Никогда в своей жизни Саске не был уверен в чем-то так же сильно, как в этом.
Старик закряхтел, явно начиная приходить в себя. Учиха-младший напрягся, прекрасно зная, что даже самого старого вервольфа недооценивать будет только последний дурак. Он сидел на высокой резной спинке кровати, согнув левую ногу в колене для большей устойчивости, а прямо под ним находилась седая голова Старейшины. Саске медленно достал из-за спины длинный посеребренный меч – реликвия семьи Учиха, что передавалась из поколения в поколение. Если верить легенде, именно этим самым мечом Мадара пронзил своего брата, чтобы после обескровить его, впитав вместе с кровью Хаширамы и его силу. Это было много веков назад, и сегодня этот меч пронзит уже другого вервольфа - того, что посмел покуситься на жизнь потомков его первоначального владельца. Какой небывалой глупости поступок, и какая ирония!
Саске усмехнулся, опуская лезвие вертикально вниз прямо к лицу Митокадо. Кончик меча опасно застыл у самого носа старика, дожидаясь, когда тот наконец-то соизволит открыть глаза…
- Сука, да кончай ты его быстрее! Хватить ссать! Если хрен не дорос, то с хуя сюда вообще поперся?! Сожми очко и прикончи его уже!
Громкий, полный бешенства и раздражения шепот Хидана прорезал тишину комнаты подобно раскату грома. Мгновение, и Старейшина широко раскрыл глаза, в шоке и смятении уставившись на кончик наставленного на него лезвия. Следующее мгновение – и взгляд скользнул вверх, уставившись в лицо темноволосого молодого человека, что с абсолютным безразличием взирал на него сверху вниз. Однако, ужас и осознание, на долю секунды отразившиеся в выцветших от возраста глазах, тут же сменились на выражение крайнего отвращения и, кажется, насмешки? Саске недовольно скривился и молниеносно опустил лезвие, с силой погружая его в голову старика и разливая по помещению противный хруст пробитых металлом хрящей, а затем – звук чавкающий, когда лезвие достигло мозга. Сухое, но поджарое тело Старейшины рефлекторно дернулось, однако вскоре замерло, теперь уже насовсем.
Чувство удовлетворения, которого он так ждал, почему-то не наступило. Наоборот, раздражение и ненависть словно забурлили с новой силой, как если бы старик под ним вовсе не погиб, а продолжал и дальше всем своим видом насмехаться над ним. Потускневшие глаза уставились на него с застывшим в расширившихся зрачках немым отвращением. Саске в бешенстве сжал челюсть, вынимая из черепа меч и тут же вновь погружая его обратно, превращая старческое лицо в кровавое месиво. Все-таки надо было прикончить его еще во сне.
Как-то не очень весело все в итоге получилось. Враг лежал у него в ногах - мертвый, истекающий кровью, а проигравшим почему-то казался он сам.