Поздний час, все нормальные люди давно уже улеглись в тёплых кроватях поудобнее и видят десятый сон. Мгла мягкая, летняя, густая, словно кошачий мех, скользящий между пальцев. Иногда вдалеке как-будто приветственно гудят друг другу автомобили, особенно такси. Проститутки на обочинах вяло ожидают улова в виде молодых одиноких и слегка пьяных мужчин, подновляя абсолютно безобразный макияж и украдкой подтягивая чулки. Меж тонких пальцев с длинными яркими когтями зажаты такие же тонкие ароматизированные сигареты, и одинаковый запах яблока или вишни, смешавшийся с ароматом курева и дешёвых духов, встречает очередного клиента. Элитные шлюхи по обочинам не ошиваются, заманивая возмущающе небольшой длиной юбки. Впрочем, не в проститутках дело. Дело в мироощущении.
Йоханн не помнил, но смутно знал, что остановился метрах в ста от одной из девушек лёгкого поведения и вылез из машины. Чёрт его знает, почему, но решил пробежаться до неё пешком. Город стёрся, осталась лишь просёлочная дорога, и яркая "ночная бабочка", стоящая поодаль. Парень шёл, шёл, пока не утомился, но к цели своей не приблизился. Затем побежал - тот же эффект. Зачем вообще мне нужна шлюха?
Разозлившись, юноша развернулся, но не тут-то было. Как привидение из детских страшилок, девушка выросла перед ним, стоящая спиной, сгорбленная. Цветастая мини-юбка, рваные чулки, шпильки, аляпистый мех на шее, нелепый топ. Практически отсутствующая талия, слишком массивные и кривые ноги. Стоп, они ещё и волосатые?!
Йоханн отшатнулся было, ужаснувшись фигуре шлюхи, но по мозгу раскалённой плетью стегануло узнавание. Зелёные волосы, рыжие прядки. Яркие, насыщенно-рыжие, как и волосы самого юноши, только вот девушка стояла как-то странно, словно подвешенный труп, касающийся стопами земли. Пересиливая себя, парень сделал шаг к девушке и положил ей руку на плечо.
- Эй... - в этот момент лицо её, до этого смотрящее вперёд, ибо незнакомка стояла спиной к парню, резко повернулось, и рыжеволосый увидел ужасающую кровавую маску вместо лица, к сожалению, хорошо знакомого. Лицо зелёноволосого парня будто знатно повозили по бетонному полу, и потому с черепа практически стёрлось само лицо, обнажая окровавленные кости с ошмётками мяса на них.
Йоханн заорал и проснулся, упав с кровати. Что это ещё за чёрт? Айвен?!
Долго пытался отдышаться, попутно обняв себя руками. Весь взмокший, дрожащий, лежал рядом с кроватью и пытался стряхнуть с себя остатки ночного кошмара. Получалось из рук вон плохо, изуродованное лицо любимого человека постоянно норовило всплыть перед глазами.
- Чёрт, возьми ты себя уже в руки, - процедил Бендиксен, отмечая, что звук собственного голоса привёл в чувство хоть более-менее. Поднявшись с ледяного пола, рыжий растёр ушибленный при падении локоть и, с неудовольствием отметив, что уже забрезжил рассвет, отправился в душ смывать остатки ночного ужаса и холодный пот с белой кожи.
В ванной мимоходом глянул на себя в зеркало и отметил, что под глазами остались синяки. Юноша любил, когда по зелёными глазами залегали тени, и потому ухмыльнулся сам себе, всё же довольный своим внешним видом. Рыжая мягкая шевелюра, обычно лежащая волнами, попав под острые струйки воды расплылась бесформенным пятном и застлала глаза. В мокром состоянии волосы закрыли шею, хотя в сухом виде стояли довольно объёмной шапкой, не выдавая реальной длины.
Возле носа россыпью красовались веснушки, более ничем лицо парня примечательно не было, как и тело. Среднего роста, довольно изящно сложённый, одно время он подрабатывал моделью для художников. Ага, ровно до того момента, пока про это не узнал Айвен, когда случайно вошёл в аудиторию и застал своего партнёра полуголого, разлёгшегося перед многочисленной аудиторией. Ох и крику было. Впрочем, на тот момент он это заслужил.
Йо тихо рассмеялся, вспоминая разъярённое лицо любимого, который, тогда, увидев, что рыжеволосый покатывается со смеху, бросил: "Да мне насрать", и спешно ретировался, обозлённый до предела. Разве что пар из ушей не шёл.
Насмеявшись вволю и снова почувствовав ток жизни, парень неохотно вылез из тёплой воды и отправился собираться на учебную практику. Надел светлые бриджи, футболку с каким-то психоделическим принтом, полученную в подарок от МакКейна на недавний день рождения; в сумку кинул аккуратно выглаженный накануне белый врачебный халат, бутылку с водой и свежеприготовленные сэндвичи, уложенные в пластиковую коробочку. Царство порядка, империя систематики. Окинув взглядом своё жилище, Йоханн, безмерно довольный собой, перекинул сумку через плечо, отправился вниз, к автомобилю, привычно ощущая приятный утренний голод. Завтрак - самый важный приём пищи за день, и от того лишь приятнее было его пропускать.
Едва юноша успел выйти на улицу, как вибрация смартфона сообщила, что не успело солнце окончательно выползти из-за горизонта, а кто-то уже хочет слышать Бендиксена. Хотя, можно уже и не интересоваться, кто это. Знает, засранец, что рыжеволосый с утра подрывается ни свет, ни заря. Из трубки раздался жизнерадостный бодрый голос:
- Алё! Алло-о, хээй, не молчи! Как утро, как спалось? - учитывая подозрительную силу и громкость голоса, можно было сделать вывод, что Айвен скорее не спал вообще, нежели недавно проснулся.
- Да что ж ты так орёшь, зараза? - недовольно пробурчал Йо ещё хриплым со сна голосом, тут же зевая. Ночь явно выдалась не из лёгких.
- Помнишь, ты обещал меня сегодня покатать? Ты же не мог забыть, но я подумал, что мог, вот и звоню напомнить. Ты помнишь?
- Само собой, тебя хрен забудешь, как и данные тебе обещания, - Бендиксен снял подаренный родителями на восемнадцатилетие автомобиль с сигнализации, открыл дверь и швырнул внутрь сумку, не торопясь сам залезать на водительское сиденье. Минута наслаждения свежим утренним воздухом, свободным от выхлопных газов тысяч других машин. Ну и свободным от людей. Слишком много людей.
- Тогда заберёшь меня сегодня из универа? - в предвкушении вопрошает бестия на другом конце провода.
- Хорошо, только пообещай, что не будешь буянить. - выдыхает рыжий и всё же забирается в салон, - Ты же знаешь, что мне с тобой не справиться.
- Хорошо-хорошо, - совсем по-детски тараторит МакКейн.
- Я тебе позвоню, как подъеду, - говорит Йоханн, проворачивая ключ зажигания, - Пока.
- Досвидос, - весело бросает Айв и кладёт трубку.
***
Практика выдалась лёгкой, и потому уже часам к четырём парень освободился и подъехал к институту своего парня, даром что она находился всего в паре кварталов от психлечебницы. Очень удачное расположение для высшей школы искусств, учитывая тонкие натуры художников. Дежурный звонок, не требующий ответа - и вот разноцветное чудо, опять перемазанное краской, резво мчится к машине с небольшим холстом в руке. Отворив дверь, зеленоволосый быстро забирается внутрь, и, кинув небрежное "привет", демонстрирует картину. Обнажённая модель лежит среди лоснящихся складок синего шёлка, который только подчёркивает благородную молочную белизну её тела. Хотя, зная пристрастия художника-второкурсника, вполне можно предположить, что девушка могла быть и загорелая, но тот предпочёл изменить её хотя бы на своём холсте.
- Красивая она, - еле выговорил Бендиксен, заворожённый работой.
- Тебе и в подмётки не годится, - усмехнулся Айвен, за что тут же получил довольно увесистый шлепок по колену.
- Тоже мне, нашёл, что сравнить, - фыркнул рыжеволосый, одновременно с этим заглядывая в полупрозрачные голубые глаза. Всё равно они сейчас лучились нежностью, ровно как и глаза самого Йоханна, зелёные, как трава на лужайках.
- Поехали уже, я к тебе в гости хочу, - нагло заявил художник и попытался было схватиться за руль, за что опять схлопотал по руке. - Да ты надоел меня бить!
А парень и сам не знал, отчего руки будто развязались. Кажется, после того сна он просто желал удостовериться, что вот он - Айвен МакКейн, живой и невредимый, сидит рядом и в своей обычной манере старается всеми возможными способами заявить о себе миру. Йоханн хотел трогать его, дабы развеять свои затаившиеся на дне души страхи. Чтобы успокоиться.
- Сон плохой приснился, прости, - оправдался юноша и вырулил на дорогу, тут же перестраиваясь в первый ряд, чтобы затем свернуть на перпендикулярную улицу на перекрёстке. Увлечённый движением, Айв примолк, глаза его загорелись. Как ребёнок, ей-богу.
- Слу-ушай, - протянул он во время поворота, - А дай-ка мне порулить.
- Прямо сейчас? - парень приподнял бровь в нелепом удивлении.
- Ну да. Да-ай, - чужая ладонь поползла по рулю, медленно пытаясь перехватить управление. Машина разгонялась.
- Айв, ты что, совсем рехнулся?! - только и успел вскрикнуть Йо, непроизвольно выжимая педаль газа сильнее, как зелёноволосый перехватил управление и дёрнул машину в сторону встречной полосы. Визг тормозных колодок, собственный крик смешался с размазанной картиной мира, и будто из-под земли появился трейлер, выруливший прямо на юношей. Айвен что-то крикнул, притянул рыжеволосого к себе и закрыл собой.
Удар.
Звон разбитого стекла.
Мрак.
Чат
|
   |
| Форум Ролевая Ролевые Периферическая роза (гет для лохов) |
| Периферическая роза |
Special
Пост №2 оставлен 25 Апреля 2014 в 16:00
Хорошая погода, думал Айвен, развалившись на одной из многочисленных скамеек во дворе института с сигаретой в зубах. Молодой человек с яркой внешностью за этот учебный день уже успел знатно провонять куревом вперемешку с запахом краски, причем такой ядреной, что не каждый бы новичок-художник выдержал и десяти минут работы с подобным материалом. Солнце светило прямо в глаза, МакКейн жмурился и пытался докурить, но всё никак не мог. Ему было лень, поэтому сигарета проживала свои оставшиеся минуты жизни бессмысленно. Внезапно на голову с разноцветной и жуткой шевелюрой приземлилось что-то тяжелое, а прямо над молодым человеком раздался тихий смех.
- Твою мать, - просипел Айв, чуть не подавившись собственной сигаретой, резко поднимаясь с места и второпях её выкуривая, после же совершая попытку выкинуть окурок прямо в мусорку, но успех обошел художника-второкурсника. Ударившись о край металлической урны, окурок отлетел и упал на асфальт, испуская слабую струйку дыма. Стало грустно. Повернув голову к нарушителю спокойствия, парень продолжил: - Так пугать людей нельзя, ты в курсе, шкет? Перед Айвеном стоял явно первокурсник. И, как показалось самому художнику, с архитектурного, ведь только оттуда люди могут выходить в свет заляпанные побелкой. Обычный юноша с темными волосами и такими же темно-карими глазами. Он смотрел на МакКейна и явно хотел ему что-то сказать, но бытовое хамство второкурсника сбило с толку. Опустив взгляд бледно-голубых глаз, Айв наткнулся на нехилой толщины тетрадку с конспектами. Да, именно этим предметом минуту назад художника огрели по голове со всей любовью и нежностью. - Тебя ищут, - наконец-то сказал "шкет", хлопая глазками, - так что возвращайся в двести четвертый кабинет. - Без тебя знаю, что меня ищут, - пробурчал в ответ Айвен, стаскивая со спинки скамейки свой рабочий элемент одежды, который был похож на неудачную пародию на кухонный фартук: бледно-розовый, в цветочек и забрызганный краской самых разных цветов, начиная с черного и заканчивая серо-буро-малиновым. Незнакомец с архитектурного факультета хотел сказать что-то еще, указывая коротеньким пальцем на брошенный не туда дымящийся окурок, но МакКейн ничего не хотел слушать. Завязав на себе рабочий фартук, пригладив невиданного цвета волосы пятерней и подумав о том, что ещё надо будет помочь старосте, молодой художник молча покинул своего недавнего случайного собеседника. *** - Пока, Айв! - До завтра, чувак! - Эй, не забудь вернуть мне конспекты и краски! МакКейн со всеми прощался: кому-то пожимал руку, кого-то успевал легко обнять, кого-то поцеловать в щеку (из девушек, конечно), а кого-то назвать "мудаком" и пожелать счастья на следующей неделе. Но все мысли молодого человека всё равно уже далеко уплыли от института и людей, с которыми приходилось вместе учиться, потому что голова была занята только Йоханном, который сейчас стоял у своей машины и ждал МакКейна. Ветер трепал темно-зелёные волосы художника, некоторые пряди которых были выкрашены в ярко-рыжий, а небольшая серебряная серьга в левом ухе поблёскивала на солнце. Настроение молодого человека можно было назвать шикарным. Ярко-желтая футболка с какой-то нецензурной надписью черным цветом, темные джинсовые шорты с ремнём, на котором висело несколько коротеньких цепочек, белые кеды с ядовито-салатовыми шнурками, на татуированных от плеча до локтя и чуть ниже руках красовалось чуть ли не с десяток браслетов, фенечек и прочей лабуды, которой может накупить себе только сам Айвен МакКейн - воистину творческая личность. Время близилось к пяти часам дня. Ускорив шаг, Айв параллельно с этим высматривал автомобиль своего любовника. Через мгновение-другое молодой человек таки нашёл и машину, и Бендиксена, который стоял рядом и уже заметил приближающегося МакКейна, чья одежда была перемазана краской. Наверняка, подумал вновь Айвен, Йо думает, какой грех он совершил, что ему дали такого неаккуратного художника-растяпу в возлюбленные. Но ведь сердцу не прикажешь. До аварии оставалось несколько минут. Молодые люди разговаривали, шутили и обсуждали то, что произошло за этот день. Айву вдруг приспичило посидеть за рулём и повести машину, но Йоханн отказался от этой затеи, потому что знал, какой у него парень идиот, ибо за дорогой уследить всё равно не сможет, приковав своё бриллиантовое внимание к чему-нибудь другому. К Бендиксену, например. До аварии оставалось несколько секунд. МакКейн считал, что ничего страшного произойти не сможет и вообще совсем чуть-чуть обижался на Йо, когда тот в открытую заявлял, что не даст вести свою машину по той причине, что у кого-то шило в заднице, а водитель должен быть спокойным и внимательным. "Но у меня же есть права!" - заявлял Айв, делая вид, что ранен в самое сердце. Но жилистая рука всё-таки потянулась к баранке руля, желая действовать против желания Йо. Началась ругань. До аварии осталось лишь мгновение. Он не успеет. Не успеет отвести автомобиль в сторону, дабы избежать столкновения, поэтому лучше просто смириться с катастрофой, но прикрыть Йоханна. Не дать ему погибнуть. Пусть живёт, радуется жизни, пусть продолжает свою учебу и когда-нибудь обязательно станет выдающимся врачом. Навалившись на своего любовника, закрывая его от участи получить осколки лобового стекла в красивое лицо, МакКейн ждал удара. Рев чужой машины, звуки столкновения, крики Йо, который не понимал, что происходит. Сам Айв молчал, зажмурившись, а через несколько секунд что-то острое врезалось в спину. Потом дикая боль в затылке, распространившаяся по всему телу. Айвен не запомнил, кричал он или нет. Помнил он лишь крики, звуки ударов и боль, которая лишила сознания. Зато рядом был Йоханн, теплый Йоханн, живой Йоханн. *** Он не помнит произошедшего. Как он оказался в больнице? Как он очутился на больничной койке, перебинтованный и пока ещё вяло соображающий? Айвен попытался сесть на кровати, но боль от затылка снова прошлась по всему телу, запрещая всякие лишние движения. Но он всё равно сел в постели. Перед глазами всё кружится, размытые силуэты, чей-то хор голосов, а ещё МакКейн чувствует металлический привкус во рту; опускает голову, а потом видит, как красные разводы появляются на белом тонком одеяле. Из носа течёт что-то теплое, стекает по подбородку, капает на руки. Глаза закрываются. Такое чувство, что такое состояние может подарить лишь Смерть, но вокруг ведь люди в белых одеяниях. Это ангелы? - Медсестра! - режет слух чей-то мужской голос с нотками настоящей истерики. Чьё-то лицо проплывает прямо перед глазами, но Айвен не понимает, от этого ли лица идёт голос. Мир плывёт и вспыхивает яркими красками. Незнакомое лицо становится на момент знакомым, но не вызывает никаких приятных чувств. Отвращение. Сил что-то сказать не хватает. - Позовите вы врача, чёрт подери! Он же так может умереть, толком и не очнувшись! Взгляд задевает настенные часы, что висят прямо над выходом из палаты. Цифры смешиваются в одну неясную, стрелки расходятся в разные стороны, а лицо чужака вновь маячит перед глазами. Из носа всё так же течет кровь, белое одеяло и простыни уже впитали в себя бордовую жидкость. Голос. Голос незнакомца. Затем ещё один голос. Дверь открывается, характерный её скрип приходит с опозданием. Виски сдавливает болью, но Айвен всё никак не может лечь и избавиться от ощущения пустоты в своей голове. В глазах темнеет, а голоса не смолкают. Чьи-то прикосновения. Сознание ускользает от МакКейна, он не может за него ухватиться. Чувствует, что теряет то ли равновесие, то ли просто самого себя. Падает назад, кровь всё ещё хлещет из носа, голова проваливается в подушки, глаза закрываются. - Сделайте вы что-нибудь! - Айвен! Сынок!.. Господи, хватит стоять на месте!
you woke the wrong dog
|
Пост №3 оставлен 25 Апреля 2014 в 23:13
Он очнулся довольно быстро, поднятый с того света целым ожерельем громких звуков. Вой служебных машин, крики людей, скрежет железа, кто-то кого-то зовёт, а сам он, Йоханн, всё так же придавлен до боли знакомой тяжестью к водительскому сидению. Под рёбра впилась ручка переключения передач, заставляя пошевелиться, дабы избавиться от этой боли, благо она была единственная.
Первое, что увидел парень, открыв глаза - это разошедшееся миллиардами трещин смятое лобовое стекло. Навалившаяся апатия мешала думать, действовать, но это не освобождало от ответственности. Он должен был! Только сейчас юноша заметил, что голова любимого, раньше маячившая сверху, теперь сползла на плечо. Безвольно, вяло. Не по-живому. В душе что-то дрогнуло, и Бендиксен, сморгнув тяжёлый взгляд, как во сне зарылся пальцами в зелёную шевелюру, привычно ощущая шелковистость прядей, из которых медленно уходило тепло. На затылке же волосы уже были густо пропитаны кровью, которая стремительно подсыхала. На глаза навернулись слёзы, но долг врача указывал поставить профессионализм выше чувств, и Йо принялся медленно ощупывать рану, хотя у самого сердце завязалось в тугой узел. Вот он - его возлюбленный, самое дорогое, что есть в жизни - лежит без сознания с черепно-мозговой, а молодой врач, оглушённый собственной беспомощностью, только и может, что осторожно водить пальцами в чужих волосах. Спустя две бесконечности и собственные натянутые нервы он нащупал множество осколков стекла, впившиеся в кожу. Едва попробовал вытащить один, и кровь, начала идти сильнее, выходя слабыми толчками. Значит сердце бьётся. Припомнив всё, что знал, Йоханн облегчённо выдохнул, понимая, что дело обошлось малой кровью. Они оба живы, а на машину плевать, ведь что может быть важнее жизни любимого? Разве что своя, и то даже она отходит на второй план. Бендиксен глубоко вздохнул и тут же сморщился от резкой боли в правом боку. Видимо, трещины в рёбрах всё же были, и потому стоило повременить с резкими вдохами, дабы не загнуться от боли до приезда врачей. Завыла сирена. А вот и медики. Сцепив зубы, ибо шевелиться в целом было больно, юноша извлёк свои руки незнамо откуда и бережно обнял Айвена, несмотря на то, что вся его спина была усеяна кусочками стекла, которые больно впивались в ладони. Это самое малое, чем он мог отплатить за такой порыв, ведь МакКейн, пусть и по собственной глупости, но был готов умереть, закрыв своим телом самого дорогого ему человека. Бендиксен не сомневался в этом ни секунды, хотя первое время, когда парни только начали встречаться, проявления чувств приходилось собирать по крупицам - настолько они были неявны. Четыре года прошло с тех пор. Четыре безмятежных года. Снаружи несколько спасателей начали взламывать покорёженную дверь, которая сдаваться без боя явно не собиралась. Мельком поймав своё отражение в зеркале заднего вида, Йоханн понял, что воспоминание об этой аварии останется у него навсегда - острый осколок всё же зацепил лицо, оставив на память рассечённую левую бровь. *** Они уже прибыли в больницу, когда Айвен внезапно очнулся и начал метаться по койке как раненый зверь. Из носа его хлестала кровь, и потому, едва он снова улёгся на кушетку, рыжеволосый поспешил повернуть беспокойную голову набок, дабы кровь не стекала в желудок, вызывая рвоту. Только этого ещё нам не хватало. Кругом бегали взволнованные медсёстры, рядом стояла совсем доведённая до грани мать зелёноволосого, которая так и норовила подёргать своё чадо. Особенно после того, как Бендиксен крикнул про то, что МакКейн может умереть, хотя это было уж явным преувеличением. Хотя чёрт его знает, вполне может оказаться, что у художника уже образовалась гематома, которая требует безотлагательной операции. Скорее всего, так оно и будет. Юноша с трудом стоял, и был благодарен богу за то, что резко накатившую на лицо бледность удавалось скрыть, говоря, что он бледный от природы. Ноги едва держали щуплого парня, а разлившаяся под кошей кровь вкупе с треснувшими рёбрами орали болью, заставляя сжимать челюсти. Слишком много звуков, криков; хотелось лечь прямо здесь на пол и больше никогда не вставать, но рыжий понимал, что нужен Айвену. Хотя бы до тех пор, пока не придёт врач, способный разогнать обезумевших женщин от пострадавшего. Скрип двери, и врач наконец являет себя женскому обществу, среди которого затесался рыжеволосый парень, сам едва держащийся на ногах. Молодой медик, который не мог помочь сам себе, зато прикладывал все усилия ради помощи другому. Да Йоханну полагалась золотая медаль и собачья печенька. - Все вон! - громогласно заявил тучный врач тоном, не терпящим возражений. Публика впала в ступор, но через пору секунд медсёстры - явно практикантки - схватили Бендиксена и матушку Айвена под белы ручки и вывели из палаты, в которую тут же забежали несколько молодых врачей. Вскоре вывезли и самого Айвена, уже бессознательного, с капельницей в вене. Молодой человек попытался было рвануть за процессией, но его резво перехватила одна из старших медсестёр. - Ты чего это такой бледный, мальчик? - с нездоровым интересом спросила уже немолодая женщина, цепко держа зеленоглазого под локоть. Её острые ногти больно впивались в кожу. - Пустите, пожалуйста, - проскрежетал Йо, понимая, что сил вырываться уже не осталось. Увы, его поймали с поличным. - Тебя с ним вместе привезли, я видела, - медсестра недобро прищурилась, а потом наугад ткнула парня в бок, попадая в самое яблочко. Юноша вскрикнул и глухо застонал тут же, хватаясь за больное место, однако женщина просто так сдаваться не собиралась, и потому успела задрать майку, деловито оглядывая ушибленное место. Рёбра топорщились невообразимым углом, а тёмно-багровое пятно уже расползлось под кожей, выдавая пострадавшего с поличным. - Пойдём-ка в операционную, сейчас и тобой займёмся, - проворчала медсестра так, как только они умеют это делать - с тоном недовольства, но всё же с бесконечной заботой в голосе. Йоханн тоже так умеет. *** Уже ближе к вечеру всё было кончено. Беспокойную мамашу Айвена смогли успокоить и отослать домой, а рыжеволосому юноше вправили рёбра и оставили в больнице примерно на неделю - ровно на то время, пока не срастётся свежий шов. Бровь тоже обработали, но Бендинксен попросил её не трогать, дабы следами от шёлковых ниток не портить лицо. Парень понимал, что сейчас вылавливать врача и говорить с ним по поводу состояния зелёноволосого бессмысленно, и потому, не говоря никому ни слова, тихонько выскользнул из палаты и, пройдя по коридору налево, завернул в палату №15. Айв лежал тихо и спал. Подушка свёрнута так, чтобы валиком поддерживать шею, держа голову на весу. Руки сложены на животе, дыхание тихое. Йоханн подошёл к больничной койке и ладонью накрыл руки МакКейна, рабочие, шершавые, не такие изнеженные, как у самого юноши. Грубые руки, привыкшие к краскам, растворителю, углю, разного рода ядовитым веществам. Странно, но его руки всегда были такими, ещё до художественного института, ещё до их знакомства. И за все четыре года отношений Бендиксен, к своему стыду, так и не смог привыкнуть к той буре ощущений, которая поднималась внутри когда шершавые ладони Айвена проезжались по оголённой коже талии, немного царапая её. Склонившись над спящим парнем, Йоханн невесомо коснулся губами его лба и, зарывшись носом в зелёные волосы, прошептал: - Выздоравливай скорее. |
|
Special
Пост №4 оставлен 26 Апреля 2014 в 16:09
МакКейн еле открыл глаза как раз в тот момент, когда над ним нависла фигура Йоханна. Молодой художник хотел было выругаться, но сил не хватало, потому он только прохрипел без какого-либо намека на нежность:
- Бендиксен, какого хрена ты здесь делаешь? Рыжеволосый отстранился в недоумении от своего возлюбленного, до конца ещё не понимая, почему тот назвал его по фамилии, что обычно происходило во время ссоры двух молодых людей. Но сейчас ведь ссоры никакой не было. В чём дело? Немой вопрос застыл в зеленых глазах врача-студента. - Эй, ты чего? - спросил со слабой улыбкой Йо, сильнее сжав в своей нежной руке руку Айвена. Как показалось рыжему, пострадавшему не очень понравился такой жест: он попытался вырвать свою руку из чужой, но нежной и теплой хватки, всё же крепко проматерившись с некой вопросительной интонацией. - Айвен, ты... - Я всё понимаю, Йоханн, но лезть посреди ночи ко мне в палату - это куда ни шло! - разозлился МакКейн, глядя на своего возлюбленного. Бледно-голубые глаза в темноте казались серебряными. И в них не было никакого намека на пламенную любовь - лишь отвращение. Одно сплошное отвращение. - Но с какой это стати ты меня за руку хватаешь? Мы не такие уж с тобой лучшие друзья, чтобы ты свою голубизну мне показывал, черт тебя дери. Бендиксен замер, приоткрыв рот. Юноше казалось, что ему всё снится. - С тобой всё в порядке? - через силу поинтересовался Йо, пытаясь как-то образумить изменившегося Айва. Злого и холодного, каким он был когда-то. Четыре года назад. - Я думал, что ты умрешь в этой аварии, боже мой... - Чего? - демонстрируя чистейшей воды удивление, переспросил уже сам МакКейн. - Какая нахер авария? Я же просто головой приложился где-то, ты что такое городишь? Поток своеобразных словечек, манера речи, мимика - всё это являло Йоханну не того Айвена, которого он знал совсем недавно. Неделю назад, две недели назад - хоть год. Перед ним как будто снова предстал тот МакКейн, что учился в параллельном классе и гонял мелюзгу по коридорам со своей компанией. Верить во всё это не хотелось. Бендиксен нахмурился. - Мы попали с тобой в аварию и... Айв рассмеялся, схватившись за свой правый бок; на немного пострадавшем лице всё равно оставалась гадкая улыбка, отличающаяся от улыбки, которую дарил художник своему возлюбленному совсем недавно. - Ты выбрал не очень удачное время для шуток, Бендиксен. У нас с тобой на носу экзамены! Я-то в больнице валяюсь, выкручусь как-нибудь и сострою милую физиономию, сказав, что я больной и обделённый знаниями, ну а ты? Учил бы лучше материал, а не торчал по ночам в больнице со своим недругом. В палате, где сохранился запах медикаментов, повисло удручающее молчание. Губы Йо дрожали и он не знал, что сказать в ответ. Айвен будто бы уснул и проснулся совершенно другим человеком. Из прошлого. Какие экзамены? Они же все сданы! Остались только зачеты. Недруг? Но ведь Айв любит Йоханна, а Йоханн - Айва. Бендиксен медленно закипал. Его злила эта неизвестность, касающаяся поведения МакКейна. - Чёрт, - выдохнул Йо, постепенно осознавая всю ситуацию. Он поднял взгляд на недовольного Айвена и спросил уже грубым голосом, серьёзно: - Что было несколько недель назад? МакКейн задумался. Ему с трудом удавалось вспомнить то, что было, но память со временем подкидывала ему фрагменты из прошлого, соединяя после всё это в единую картину. Но было одно "но": когда Айв пытался напрячь память посильнее, голова начинала жутко болеть, ударяя мерзкой и острой болью по вискам. Перед глазами тут же начинало всё плыть. - Несколько недель назад я пытался мистеру Старлингу вдолбить в голову, что я не являюсь идиотом и смогу сдать его чертову историю, а он только смеялся и несколько раз похлопал меня учебником по голове, - честно ответил художник, взглядом пытаясь отловить календарь, а то действительно плохо представлялась дата, которая сейчас на дворе. - Старый козёл. - Уже не по теме бросил голубоглазый. Йо с каждым последующим словом Айвена менялся в лице. Поджав губы, молодой человек еле-еле задал последний вопрос, который сможет показать всю паршивость ситуации, что оказалась последствием злополучной аварии. - Сколько тебе лет, Айвен? МакКейн рассмеялся, сквозь смех пытаясь спросить Йо, почему он такой глупый и спрашивает очевидный вещи. - Ответь, - без тени шутки во второй раз попросил врач-студент, чем вызвал у Айва ещё один поток недовольства. - Нет, ты правда идиот. Выметайся, мне твоё общество не очень нравится, ты странный, ха. - Айвен. - Из глаз Йо, кажется, сейчас потекут слёзы. - Матерь Божья, ну ладно, я скажу, только не плачь! - раздражённо отозвался молодой художник, бросив свои попытки отыскать в этой палате один-единственный календарь. - Если мне, как тебе, не изменяет память, то шестнадцать. - Здорово, - едва слышно произнёс Йоханн, выдавив из себя глупую улыбку. - Кста-а-ати, - протянул МакКейн, словно вовсе не замечая изменений в поведении собеседника, который был ему на данный момент не очень интересен, - не думал, что за какой-то недобитый месяц можно так измениться! Ты прям вырос, Бендиксен, на турниках висишь, что ли? И бровь где-то рассек... Для девиц, да? - Ага, - скорее для себя, нежели для Айвена, проговорил Йо, молча поднимаясь с места и желая поскорее покинуть эту палату, которая пропахла лекарствами и самим МакКейном. Невыносимо. Дверь за Бендиксеном тихо закрылась, оставив Айва в гордом одиночестве. За окном уже норовило выступить утро; солнце лениво поднималось из-за горизонта. Радио, что стояло на прикроватной тумбочке слева от молодого художника, резко начало говорить милым голоском дикторши, что сейчас должна была всех поприветствовать, а потом для особо одаренных поделиться информацией о нынешней дате: - Доброе утро, наши дорогие слушатели! На дворе у нас 20хх-й год... Для Айвена мир взорвался. Голос дикторши утонул, а палата вдруг стала огромной, а сам МакКейн - мелкой букашкой, которая неизвестно как затерялась в этих огромных стенах. Осознание всего пришло с опозданием. - Я... не помню эти четыре года, - сам себе сказал Айвен, пытаясь тем самым побыстрее успокоиться. Пытаясь ухватиться хоть за какое-то воспоминание, МакКейн ничего не находил и лишь получал по затылку болью. Память отказывалась восстанавливать всё. "Мне уже двадцать, - в панике думал Айв, схватившись за голову и зарываясь пальцами в свои цветные волосы, - долбаных двадцать лет, а я ничего про себя не знаю теперь!" Дверь внезапно открылась, показался пожилой врач, в планах которого было огорчать пациентов и вкалывать им препараты. - О, мистер МакКейн, вы уже проснулись! - начал было мужчина, но Айв одарил его взглядом, которым, ей-богу, можно было даже уничтожить, если бы это стало возможным. - Это плохо, вам ведь надо побольше отдыхать, чтобы быстрее прийти в норму и выписаться. - Что со мной? - сразу же спросил Айвен, понимая, что долго не выдержит, и голова его взорвется, как совсем недавно подорвался целый мир на несколько секунд. - Ох, - выдохнул доктор, - у вас из-за травмы случилась потеря памяти, но... - Дайте мне отдохнуть. Мужчина пришел в недоумение, постоял в раздумиях пару мгновений, а затем всё же смирился, извинился, кивнул и покинул палату, вновь оставляя МакКейна в одиночестве. Молодой человек тут же рухнул лицом в подушку, хватаясь за её края, да так, что пальцы побелели. Воспоминания не желали приходить, теряясь где-то за границами. Заснул, а проснулся другим человеком.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №5 оставлен 27 Апреля 2014 в 00:13
Стоило лишь Айвену назвать свой "нынешний" возраст, как мир для Йоханна рассыпался на части.
Шестнадцать. Грёбаных шестнадцать, будто этих четырёх лет не существовало вроде. Самые ценные годы жизни, их просто вычеркнули, выкинули, отформатировали из сознания МакКейна, и теперь он напрочь забыл всё тёплое, что было связано с рыжеволосым парнем. Отчаянно хотелось заскулить. Завыть, заплакать, но эмоции застряли в горле, встав поперёк рыбной костью. Еле дойдя до своей палаты, Бендиксен упал в койку и поспешил зарыться в одеяло, прячась от внешнего мира. Всё, что ему сейчас нужно было - это побыть наедине с собой. Перенести этот удар, выбивший почву из-под ног. За эти четыре года Айвен стал для юноши не просто любовью, не просто смыслом жизни, о нет. Скорее... неотъемлемой её частью. Как свежий ветер, как солнце по утрам, всегда ярким пламенем окрашивающее и без того яркую шевелюру юного медика. А сейчас? Просто представь, что однажды солнце не взошло и не отгородило ночь от дня. Сплошной мрак без единого проблеска надежды - вот то, в чём сейчас находился Йо, бесформенной кучей съёжившийся под одеялом. Он ждал, что сейчас Айв войдёт в палату и, рассмеявшись, навалится сверху и признается, что шутка вышла чересчур глупой, но время шло-шло-шло, а добрых вестей не было. Никаких вестей не было вообще. Депривация. Тотальная. Йоханн перевернулся на другой бок, ибо по первости случайно улёгся на больной, обнял подушку и забылся тяжёлым сном без сновидений. Плевать на утро, плевать на машину, на родителей, которые вскоре будут тут и устроят головомойку вперемешку с заботой, которая уже никому не нужна. Боги, как же парень хотел отмотать сутки назад и отказаться от поездки. Всё, что угодно, все сокровища мира отдать, лишь бы спасти их обоих от этой участи. Участи быть разделёнными стеклянной стеной. Он здесь, Айвен, такой родной, тёплый, взбалмошный и сильный, но недоступный рукам и словам. Как и четыре года назад, недолюбливающий Бендиксена, ибо тогда ещё они крутились в разных кругах. Йоханн - отличник, "белый воротничок", гордость класса и любимец девушек, ибо приятная внешность давала о себе знать. Айв же, наоборот, задира и гуляка, крутился с плохой компанией, вечно влипал в драки и приходил в школу с синяками, издавая неприятный аромат перегара. Однажды на спор выкрасил свою буйную голову во все цвета радуги, чем вызвал необычайный интерес к своей персоне среди подростков и огромную волну возмущения со стороны преподавательского состава. Был директор, были разборки, и в итоге под угрозой исключения Айвена всё же заставили сменить цвет волос на прежний - синий. Это уже после выпускного он покрасился в зелёный и больше цвета не менял. Пока что. *** Проснулся Йоханн ближе к полудню, ибо приехавшие мать с отцом срочно желали встречи со своим несуразным отпрыском. Обнаружив свою подушку неестественно влажной то ли от слёз, то ли от слюней, юноша отправился в коридор, где в течение часов двух родительская чета мыла мозги своему сыну, беспрестанно укоряя его в связи с Айвеном. Закончилась история тем, что рыжеволосый, злой как чёрт, громко попросил отвязаться от него и удалился в палату, а подоспевшая медсестра уведомила мужчину и женщину о том, что часы посещений закончились, и оба удалились. Не прошло и пяти минут, как на мобильник пришла смс-ка от сестры, которая, очевидно, сидела в машине внизу. "Не рычи на родителей, они тебе плохого не желают. Сам придурок" - гласило сообщение. - Ох, Элизабет, - простонал Йоханн, откладывая смартфон обратно на прикроватную тумбочку, - Если бы ты знала, как же мне... последнее крепкое матное слово, наиболее точно отражавшее состояние молодого человека, настигло вошедшую в палату ту самую медсестру, что вчера спасла его от верной смерти. - Ну вы и даёте, юноша, - улыбчиво фыркнула она, закатывая в палату тележку с обедом. - Я уж к завтраку тебя не будила, но сейчас ты поесть обязан, - зеленоглазый поспешил отрицательно замотать головой, но женщину это не смутило, и она спокойно закончила фразу, - Так что не отнекивайся. - Я не хочу, правда, - примирительно заявил парень, сейчас страстно желавший лишь возвращения памяти к Айвену. Ну, и ещё одного, - Только если чаю выпить, а то что-то пить хочется. - Оно и не мудрено при такой то кровопотере, - вновь улыбнулась медсестра и подала парню кружку чуть тёплого водянистого чая, после поставив на тумбочку тарелку с булочкой. - Если вдруг захочешь покушать, - сказала женщина и дружелюбно подмигнула, выходя из палаты и оставляя Йоханна в долгожданном одиночестве. Кушать не хотелось совершенно, хотя прошло уже больше суток с последнего приёма пищи, но парень предпочёл перекинуть это на стресс и боль. Рано или поздно захочется, жировых запасов-то у организма практически нет. Всё встанет на круги своя, нужно лишь немного подождать. Сделав пару глотков сладкого, но чуть тёплого чая, Бендиксен подобрал ноги и положил подбородок на колени. Мысли, мысли, слишком много их. Думай! Травматическая амнезия ретроградного характера. Восстановление наступит лишь спустя время, и потому сейчас всё, что остаётся рыжеволосому - это ждать. Прошлое будет вспоминаться хронологически последовательно, шаг за шагом, но и это наступит не сразу. Главное - чтобы уже сейчас, как можно скорее Айвен осознал, что этот самый пробел в памяти имеется. Тогда будет и стремление его заполнить. И дело пойдёт в гору. Только вот подобраться к пострадавшему сейчас будет непросто, учитывая то, что к нему вернулась его враждебность. Базовое недоверие миру, озлобленность, которая ледяным панцирем сковала сердце молодого парня-художника. Сколько времени они вместе с Йоханном потратили на то, чтобы отогреть этот лёд, расплавить его в воду слёз. Сколько рыжеволосый перетерпел истерик, скатывавшихся подчас в глухие рыдания, когда надежды учившегося верить не оправдывались. Когда ему делали больно, когда давили на самое нежное и беззащитное его души. Взбалмошный, вечно беспокойный и шумный, Айвен нередко бывал более беззащитен, чем тот же Бендиксен, наглухо спрятанный в латы умения постоять за себя. И Йо научился оборонять и самого МакКейна, первое время не давая его в обиду бывшим соплеменникам, ведь вытащенный из прежней шкуры зелёноволосый не знал, как давать отпор бывшим друзьям. Ох, сколько они вместе прошли. Целый путь, начало которого, если оглянуться, упрётся в горизонт. И Йоханн не собирался просто так выкидывать это время и этого человека, за любовь которого слишком долго боролся с самим ним. И ведь вырвал победу, даруя её, укрывая ей их обоих. Бендиксен завыл и уткнулся лицом в подушку, содрогаясь в рыданиях. |
|
Special
Пост №6 оставлен 27 Апреля 2014 в 02:01
Проснулся Айвен уже под вечер, когда приёмные часы закончились, и люди перестали ходить туда-сюда, создавая шум. Художник лениво разлепил глаза и потянулся в кровати, но недавние травмы дали знать о себе острой болью в теле. Радовал лишь факт того, что теперь подниматься с постели было не таким уж трудным делом, которое могло за собой повлечь неприятные последствия. В сонной голове Айвена всплыли слова врача о том, что можно раза два-три в день выходить на улицу, чтобы улучшить своё состояние или просто свежим воздухом подышать. Хотя воздух в городе чистым никогда нельзя было называть, но попытка не пытка - всяко лучше, чем торчать в четырех стенах и вдыхать дурной запах лекарств.
- Приёмные часы закончились, девушка, уходите! - доносилось из коридора, когда очередной посетитель не желал покидать своего близкого человека и норовил остаться в больнице на ночь, не принимая никаких правил. - Давайте-давайте! Уже надев поверх белой футболки, что входила в состав больничной "формы" вместе с такими же белыми штанами, свою кожаную куртку, ибо на улице было прохладно, Айв на момент поймал своё отражение в зеркале. Под глазами темно-синие круги, где-то виднеются ссадины после аварии, темно-зеленые волосы с несколькими выкрашенными в рыжий прядями растрепаны и кажутся очень уж незнакомыми. Конечно, это не сравнится с прической, что была на спор выкрашена в радужные цвета. Щетина уже есть. МакКейн вздохнул, отходя от зеркала к двери, отыскивая взглядом обувь, которой служили обыкновенные домашние тапочки. Ну, в таких выходить на улицу - не такой уж грех. Пока Айвен продвигался по коридорам больницы к выходу, понадежнее заныкав пачку сигарет в карман кожаной куртки, он замечал на себе странные взгляды врачей - взгляды людей, которые как бы хотели пожалеть, но не знали, с какой стороны подойти. "Да-да, я частично растерял свою память, - мысленно обращался ко всем молодой художник, ускоряя шаг, стараясь никого не задевать взглядом. - Но это не значит, что на меня надо так пялиться, будто бы я стал инвалидом. Я вообще не думаю, что в моей жизни за четыре года могло что-то измениться... ну, кроме того, что я поступил в институт прикладных искусств, вот уж чего от себя никак не ожидал!" Через полминуты МакКейн уже оказался на улице, во дворе больницы, взглядом бегая по округе, дабы отыскать себе место потише и где не будут серчать на то, что ты - чертов курильщик. Расположившись на более-менее не заплеванной скамейке, Айв достал из кармана куртки пачку сигарет, параллельно с этим выуживая из того же кармана зажигалку. Сделав своё грязное дело - зажигая сигарету и затягиваясь, запуская в легкие дым, - МакКейн почувствовал себя настоящим человеком. Через некоторое время спокойствие художника прервали чьи-то шаги и тяжелое дыхание. - Опять ты, - процедил Айвен, когда Бендиксен приблизился на доступное расстояние, на котором смог бы расслышать тихий голос голубоглазого. - Ты следишь за мной, что ли? - Нет, - пролепетал Йо, растирая рукавом светлой ветровки нос. Глаза врача-студента были красными. - Можно присесть? - Рискни, - спокойно ответил Айв, делая последнюю затяжку, после выкидывая окурок, доставая из пачки новую сигарету. Йоханн же в это время пытался устроиться рядом на скамейке, продолжая яростно растирать одной рукой свой нос. МакКейну это не понравилось и он решил заявить об этом в открытую: - Ты что творишь? Холодно? - Есть немного, - просмеявшись, отозвался Бендиксен, прекращая терзать свой нос и успокаиваясь. Однако в действиях молодого человека была какая-то незавершенность, будто бы он только что хотел что-то сказать или сделать; рука рыжеволосого потянулась к Айвену. Тот подобный жест принял негативно и тут же состроил гримасу недовольства, отодвигаясь на немного от собеседника. - Да что тебе, Йо? Бендиксен будто бы очнулся, вздрагивая и убирая руку от зеленоволосого. На губах молодого врача появилась глупая улыбка, снова. - Ах, прости... из-за холода плохо соображаю, - начал оправдываться он. МакКейн выслушал эту отмазку с пониманием, как психотерапевт выслушивает безнадежного пациента. Кивнув, художник вытащил из кармана пачку сигарет и протянул её собеседнику, чем вызвал у него непонимание. - Хотя немного странно наблюдать за тем, как ты собрался закурить, - произнёс Айвен, всё ещё протягивая Йо сигареты. - Ну? Ты же за этим тянулся, стесняющаяся рожа. Молодые люди сидели в гробовом молчании, но одному из них оно казалось желанным, а другой же готов был кусать себя за руки и твердить, что всё это является плохим сном. Бендиксен кашлял, но курил, а Айвен мельком поглядывал на него и посмеивался, заявляя, что такое видит впервые. - Так не курил бы, если не привык, - посоветовал МакКейн, затягиваясь уже в который раз, зажигая очередную сигарету. Йо в ответ вновь закашлялся, но упорно продолжал курить. - Ты не подумай, ты мне нафиг не сдался, но просто это как не очень круто - курить ради понтов. Я же не телка какая-то, чтобы ты передо мной красовался. - Да нет, что ты, я тоже как бы расслабляюсь, - неуверенно залепетал Йоханн, всё же расправляясь со своей сигаретой и бросая окурок в урну, что стояла рядом. Больше слов для диалога рыжий не находил, а Айвен продолжал курить и расслабляться, словно бы рядом с ним никого не было. Но через какое-то время парень всё же осмелился сказать: - А ты поменьше кури, это ведь вредно. - Лет через тридцать я обязательно вспомню твой совет, - вяло заявил Айв, прикрыв глаза и делая ещё одну затяжку. И тут, будто бы что-то вспомнив, МакКейн подорвался с места, напугав Йо, и повернулся к своему собеседнику. - А ты тут что забыл? - Тут? - В больнице, дубина. - А, ну я... - взгляд зеленых глаз забегал из стороны в сторону, мысли смешались в кучу, - меня избили, да. - И правильно, - только и ответил Айвен, после вновь закрывая глаза и отдаваясь прелестям своеобразной релаксации. - Таким правильным ушлепкам, что подобны тебе, лучше сразу показывать кузькину мать. - Неужели... я тебе так противен? В голосе Йо чувствовалось что-то, чего никак не мог уловить сам МакКейн. Художник нахмурился, ныряя в раздумия, позабыв о том, что сигарета во рту дымится, а пепел вот-вот будет готов посыпаться прямо на куртку. - Ну да. Я тебе почти что ненавижу, ты мне кажешься смазливым маменькиным сынком, во. Снова молчание. - Как грубо с твоей стороны, Айвен... - Зато честно, Бендиксен. Айв поднялся с места, потушил сигарету о спинку скамейки, выбросил окурок и, приблизившись к Йо, похлопал его по плечу, как старого друга, которым Айв его явно не считал и считать не собирался. - Понимаю, что прошло четыре года, но, как по мне, ты остался таким же, а моё отношение к тебе не изменилось. Время его не изменит, чувак, я очень извиняюсь. Считай, что я сейчас пойду к себе в палату и буду рыдать в подушку. Не буду врать и говорить, что было очень приятно поболтать. Бывай, Йоханн. На этих словах МакКейн начал удаляться от своего собеседника, думая о том, что сейчас неплохо было бы хотя бы чего-нибудь съесть. Становилось всё холоднее, ветер трепал разноцветные волосы, а когда Айв обернулся, то увидел, что Йо продолжает сидеть на скамейке, сгорбившись. - Мистер МакКейн, - прервал поток мыслей художника тот самый врач, - ваша мама собирается прийти завтра. Я не сообщил раньше, потому что вы спали, а сон ведь полезен и... - Да-да, доктор, спасибо. Отмахнувшись от пожилого и говорливого врача, Айвен двинулся в свою палату. Надо бы по пути медсестру отловить, чтобы она хотя бы какой-никакой ужин подала, а то так пациент и с голоду помрет.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №7 оставлен 02 Мая 2014 в 23:50
Слова глухим этом отдавались в голове Бендиксена, изнутри ударяясь о стенки черепной коробки. Не было даже намёка на мысли, только слова, чужие, но сказанные таким родным голосом.
Йоханн подтянул ноги к груди, уткнулся лбом в колени, обнял лодыжки и онемел. Тело, как замешанный с водой цемент, застыло бетоном. Уже не было сил даже плакать, только душа, загнанная куда-то под рёбра, продолжала конвульсивно дёргаться, доказывая, что рыжеволосый всё ещё может чувствовать боль. Что он живой, а не просто человекоподобная кукла. Начал накрапывать мелкий дождь, который вкупе с сильным ветром решил высосать всё то немногое тепло из худощавого тела, которое там ещё оставалось. И Йо понял, что поддаётся стихии, потому что силы оставили его, не давая встать и уйти. Пустота-тишина внутри и вокруг, ладони окоченели и обездвижились, с промокших насквозь волос уже капает, ветровка противно прилипла к спине. Внезапно парень почувствовал рядом чьё-то присутствие и, не помня себя, вскинул голову, в надежде буравя пространство взглядом, но это оказалась всё та же медсестра, которая теперь стояла рядом с зонтиков и всем своим видом демонстрировала назидательность над буйной молодёжью. - Пора возвращаться в палату, молодой человек, - молвила она участливо и взяла медика под руку, следом поднимая. Закостеневшее тело двигалось неохотно, едва не поскрипывая в суставах. - Случилось что-то плохое? Но ответ в голову не приходил, да и парень не особо напрягался, дабы его придумать. Пустота-тишина, единожды придавив, уже не собиралась отпускать живое существо из своих лап, оставляя только возможность двигаться. Но Йоханн был вполне доволен и этим. Медсестра проводила юношу до ванной комнаты, единственной на весь этаж, и легонько подтолкнула в её сторону. - Ты сейчас должен согреться, дабы не простыть, а сухую сменную одежду я тебе принесу, - с этими словами женщина удалилась, а Бендиксен напрямую последовал совету, чтобы наконец перестать щёлкать зубами от холода, на котором просидел не меньше часа. После сигарет дышалось непривычно тяжело. Прикрыв за собой дверь, парень не без усилия стащил с тела налипшую второй кожей одежду, отрегулировал в душе воду и влез под струи, позволяя тёплой воде выгонять из шевелюры воду холодную. Как-то даже чересчур приятно. Чёрт, ну что же он должен сделать, чтобы вернуть расположение Айвена?! Йо закрыл лицо руками и с силой выдохнул, затем с силой проводя по щекам ногтями. Кожу неприятно защипало, но это лишь взбодрило рыжеволосого, привело в чувство. Мысли вновь наполнили измученную голову, и, сдерживая подступающие вновь слёзы, парень закусил нижнюю губу. Нельзя позволять себе расклеиваться из-за такой мелочи, как потеря памяти у возлюбленного. Временная, тем более. Дверь отворилась, и рука медсестры быстро положила стопку свежей одежды на стоящую у входа табуретку. Никакого намёка, ничего, что могло бы пошатнуть веру парня в заботу. Йоханн непроизвольно усмехнулся и выбрался из душа, тут же хватая полотенце и вытирая им мокрые пряди волос. На глаза попалось зеркало, и невольно медик вгляделся. На удивление, внешнее состояние ничуть не отображало внутренней разбитости, разве что лёгкая бледность, но это уже заслуга кровопотери. Синяк на боку из малинового стал обыкновенным синим, рёбра выступили немного более отчётливо, и юноша, недовольно скривившись, провёл по ним кончиками пальцев, временами сильно надавливая. Давно забытое, отвращение к своему телу вновь начало пробуждаться, ибо лишь под давлением чужой любви Бендиксен когда-то давно начал любить своё тело. Сейчас же... кому он нужен, если МакКейн уйдёт? Алые полосы на щеках хищно изогнулись, и юноша в сердцах выругался и отошёл от зеркальной поверхности, спешно одеваясь. Внезапно напавшая сонливость придавила гнилой подушкой, и рыжеволосый сейчас мечтал только добраться до кровати и забыться сном. Желательно, без сновидений. Без всего, что могло сейчас особо болезненно напомнить о прошлом. Укрываясь одеялом, парень ещё успел отметить про себя, что прошёл всего день, а он уже разбит. Неужели любовь Айвена так сильно поддерживала его на протяжении всех этих лет? Даже не верилось. |
|
Special
Пост №8 оставлен 06 Мая 2014 в 21:02
***
Айвену казалось, что его родная мать от него вообще не уйдёт и будет сидеть в палате до самой выписки, которая точно не была намечена на ближайшее время. Женщина ворчала на сына, упоминая его внешность и катастрофическую неосторожность, при этом она ещё успела припомнить какого-то странного парня и двух девушек, имена которых ничего не говорили МакКейну. В монологе матери присутствовал каким-то образом и Йоханн, что вёл себя очень странно в ту последнюю якобы встречу. Кстати, про неё он не сказал матери, а то вдруг она задержится ещё на часа два. МакКейн вырос в неполной семье, где не было как раз самого сильного звена - отца. У матери был своеобразный подход касательно воспитания сынишки, посему этот самый сынишка вырос абсолютно неконтролируемым дебоширом с подвешенным языком и отвратительными манерами, так что лишний раз школьные психологи и прочая шушера, что старалась вправить мозги подросткам, не очень горела желанием сталкиваться с МакКейном. Вызовы матери в школу никому не помогали: ни матери, ни учителям, а главный виновник торжества спокойно и дальше прогуливал учебу и был доволен своей жизнью. Но, однако, Айв не был безнадежно тупым, что его и спасало, когда перед носом возникал документ, заявляющий, что такой ученик из такого класса может остаться на второй год, если не сдаст какие-то экзамены. МакКейн приходил - и сдавал, оставляя брызжущих слюной учителей с носом. Из класса в класс, год за годом Айвен раздражал всех и вся, но изгоем так и не стал, потому что нашлась довольно большая и весёлая компания, которая была только рада была принять такого, как МакКейн. Время шло. Шло и шло, а затем - провал. Айвен нахмурился и недовольно глянул на собственную мать. - Голова болит, - заявил он, не сводя взгляда с женщины, которая о чём-то очень увлечённо рассказывала и не видела, что её родной кровинушке наплевать на тему её тирады уже как минут двадцать. - Ах, сынок!.. - Мам, правда, - состроив вид очень измученного, выдохнул МакКейн, - иди домой, мы же ещё увидимся, пока я тут валяюсь и пытаюсь восстановиться. - Конечно, конечно, - затараторила мама, стаскивая со спинки стула своё пальто и надевая его, уже делая шаги к выходу из палаты. Но что-то остановило. Мать Айвена повернулась лицом к сыну, проговорив уже серьёзно: - Тут юноша какой-то ходит постоянно... - Это больница, - перебил молодой человек, - ясен хер, что тут мимо моей палаты дофига кто ходит. - Какая же у тебя отвратительная манера говорить! - взвилась женщина, кажется, уже позабыв, что только что она собиралась покидать палату своего чада. - Бла-бла-бла, - отмахнулся Айв и, вздохнув, поднялся со своей кровати, отыскал тапки и подошёл к матери, взяв её за плечи. - Тебе пора, мамуль, а то помру от того... как ты меня заколебала ... как спать хочу. И молодой художник, игнорируя какие-то протесты единственного родителя, вывел женщину за дверь, желая оставить её там: не будет же он до самого дома её толкать, пусть сама двигает. Когда Айвен уже собирался попрощаться с матерью, он повернул голову и увидел Бендиксена, который сидел на скамейке возле двери в палату Айва и удивлённо таращился на семейную сценку. Кажись, он не ожидал такого развития событий. - О, и ты здесь, - спокойно сказал МакКейн в своей манере, обращаясь к Йоханну. Затем пришлось опять обратиться к назойливой мамаше: - Мам, ну серьёзно, иди домой уже, тебе на работу завтра. - Я про него говорила! - воскликнула женщина, показывая пальцем на и так уже сконфуженного Йо. - Вот он постоянно околачивается возле твоей палаты! - Вы что-то путаете... - вмешался уже сам Бендиксен, примирительно подняв руки, однако стараясь не встречаться взглядом с Айвеном. Мать МакКейна зло посмотрела на вмешавшегося, и этого взгляда хватило, чтобы Йо осознал всю паршивость ситуации: в данный момент Айвену вешают лапшу на уши. - Завалитесь уже, - раздраженно сказал МакКейн, шаря по своим карманам в поиске сигарет, но осознание того, что сигареты в куртке, только сильнее разозлило молодого художника. - Ты, - он грубо обратился к собственной матери, - вали уже домой, потому что я тебя выносить столько времени не могу. Свою вшивую заботу уноси вместе с собой, ибо она мне не особо нужна, я вполне себе здоров - просто в памяти небольшая дыра. А ты, - теперь уже обращался Айв к замолчавшему Бендиксену, - если хочешь что-то очень важное сказать, то проходи. - Айвен!.. - вознегодовала горе-мамаша, но сын уже не желал ничего слушать. - Пока, мам, - только кинул он на прощание, закрывая дверь в свою палату, перед этим буквально затолкнув туда сбитого с толку Йоханна. Вот так и проходят душевные семейные разговоры. *** - Выжимай из себя слова уже, Йоханн, я долго ждать не могу: курить хочу, сил нет просто, - подгонял рыжеволосого МакКейн, вытряхивая из своей кожаной куртки пачку сигарет, - ещё и нервы потрепать успели. Я так не восстановлюсь, а распадусь на конечности и органы, тц. - Я... - видно было, что Бендиксен не уверен, стоит ли продолжать фразу, но бледно-голубые глаза внимательно смотрели на него, прожигали, и юноша продолжил уже более твердо: - За эти четыре года... да, Айвен, ты прав, почти ни черта не изменилось, но... но я твой друг. Да, ты меня как бы ненавидел долгое время и я знаю причины всего этого, но мы тогда и не общались толком... А как-то... ну, в общем, мы действительно стали друзьями. Айвен застыл с незажженной сигаретой в зубах. Вытащив её и зажав между указательным и средним пальцами, он с интересом теперь смотрел на Бендиксена. - Друзьями стали, значит? - переспросил он, снова сменив удивление на полнейшее равнодушие. Йо кивнул, потупив взгляд. - Классненько. Никогда не думал, что когда-нибудь начну общаться с тобой нормально. И что мне с этим сделать? - В смысле? - не понял Йо, всё же поднимая взгляд на собеседника, чьё желание покурить становилось всё сильнее: это было видно по тому, как Айвен крутил в руке многострадальную сигарету и шевелил губами. - Я про то, что мне сделать с новостью о том, что ты оказался моим дружбаном. Скомкать и съесть? Может, в задницу тебе запихать? - Бендиксен покраснел. - Ой-ей, только этого не надо. Я тебя смутил? Прости. - Не паясничай, - вдруг заявил Йо довольно холодно, посмотрев Айвену прямо в глаза. - Я прекрасно понимаю, что противен тебе сейчас, но это лишь оттого, что ты помнишь меня прошлого. - Прошлого, - насмехаясь, передразнил Айв, но заткнулся в момент, когда увидел, какими глазами на него смотрит Бендиксен. - Ладно, говори дальше, я превратился во внимание. - Просто отгороди себя от того поверхностного мнения, которое имелось у тебя в голове, когда тебе было шестнадцать. Я не вру, что мы стали друзьями. С потолка эту новость я бы явно не схватил, ибо знаю, как ты ко мне относился. МакКейн молча смотрел на Бендиксена. После недолгой тишины он всё же вздохнул и сказал: - Хорошо, Бендиксен, допустим, что я тебе поверил. Пошли покурим. - Что?.. - Покурим, говорю, пошли. Ты ж типа мой друг, а я - твой. Поговорим о жизни, расскажешь мне историю завязки нашей волшебной дружбы, а то я сейчас возьму - и сомневаться в твоей честности начну. - Ладно-ладно, - устало согласился Йо, в голове перебирая собственные мысли, которые сплелись в один-единственный комок, - только я курить не буду. - Как скажешь, тихоня.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №9 оставлен 02 Июля 2014 в 19:07
Погода на улице со вчерашнего дня не особо прояснилась, хотя дождь лить перестал. Всё тот же холодный ветер, всё тот же потерявший память Айв. Неприятно было это признавать, но события не двигались с места, будто назло растягиваясь сильнее, чем могли бы случиться. Йоханн только поплотнее завернулся в куртку, пряча в высокий воротник мигом похолодевший нос. Всё же щуплое телосложение не способствовало долгому сохранению тепла.
Айвен тем временем уселся на скамейку и призывно похлопал по месту рядом с собой, приглашая к разговору. Йо замялся, но всё же сел, параллельно пытаясь собрать мысли, которые как назло разлетелись в разные стороны. Не находясь со словами, парень зарылся пальцами в волосы, Айвен прикурил. - И долго ты молчать собираешься? - выдернул студента из небытия грубо озвученный вопрос - потерявший память явно желал поскорее восстановить картину своего утерянного прошлого. Бендиксен поёжился. - Да, сейчас, - мотнул головой рыжеволосый, понимая, что поднимать старые воспоминания всё же придётся. - Бога ради, Бендиксен, только не делай такое выражение лица, будто я тебя заставляю, - раздражённо фыркнул МакКейн, - В конце концов, это не только мне надо. - Я понимаю, - тихо ответил студент-медик, понимая, что меньше всего ему сейчас хочется признавать объективную реальность и заново выстраивать сожжённый аварией мост. Недавнее прошлое, где он мог просто уткнуться в грудь возлюбленного, обнимаемый тёплыми руками, всё ещё нагло маячило перед глазами, но поддаваться отчаянию Йо не собирался. Наоборот, менно это сейчас подталкивало его к действию, ибо ничего ещё не потеряно. - Примерно в это же время года, - Айвен вперился взглядом в лицо Бендиксена, - только четыре года назад, ты посреди ночи заявился пьяный в стельку в кафешку, где я подрабатывал. - художник одобрительно усмехнулся, узнавая себя в описании, - Я помогал старшей сестре разгребать кое-какие дела. У тебя был довольно расстроенный вид, ну и ты с порога попросил виски, хотя уже был сильно пьян. Потом ты сел, уронил лицо на руки и практически тут же отрубился. Было часа четыре утра, - Йоханн поднял взгляд в небо, вспоминая детали той судьбоносной для обоих встречи. Айвен, скурив первую сигарету, потянулся за второй, не без интереса ожидая продолжения от Бендиксена, который щурился, наблюдая за проплывающим мимо сплошным полотном серых облаков. - И это всё? - затянувшись, спросил художник, выдыхая дым в сторону Йоханна. Тот недовольно сморщил нос. - Нет, конечно, - отмахнувшись, ответил Йо, - Часа через полтора ты проснулся, и я скормил тебе завтрак, хотя ты постоянно требовал опохмелиться и чтобы я проваливал. - Желания за четыре года не сильно изменились, - рассмеялся Айвен, однако тут же утихомирился под убийственным взглядом зелёных глаз, - Всё-всё, не перебиваю. - Немного придя в себя, ты начал рассказывать, что тогда случилось, - на секунду Йоханн нахмурился, припоминая детали, - Твои друзья, - парень нервно облизнул губы, - они предложили тебе махинации с наркотиками. - Какие именно? - нетерпеливо спросил МакКейн, параллельно силясь припомнить самостоятельно. - Накачивать девушек наркотой, насиловать и обворовывать, - глаза Айва округлились, а Йоханн вперился взглядом в собственные руки, сцепленные в замок, - Но ты отказался, и вы подрались. Вот этот шрам, кстати, - парень протянул руку к лицу художника и провёл большим пальцем по выпуклому шраму на виске возлюбленного, - остался у тебя после той драки. Айвен, сморщив нос, отстранился от нежелательного прикосновения, сохраняя на лице задумчивую мину. - И чем же ты мне понравился тогда, что мы подружились? - нахмурившись, спросил МакКейн, жадно выискивая в лице рыжеволосого ответ и всерьёз надеясь, что он где-то тут, на поверхности. - Откуда мне знать, - пожал плечами медик, отводя взгляд и невольно краснея. Чёрт его знает, чем он смог зацепить весьма шаткое внимание МакКейна, что они сдружились за год, а потом и... Йо спрятал лицо в ладонях. - Эй, ну чего ты опять? - уже с нотой недовольства в голосе поинтересовался Айвен, - Тебя и носком смутить можно? - и Йоханн, возмутившись, вскинул взгляд на Айва, который уже поднялся со своего места, отправляя окурок в недолгий полёт до урны, - Пойдём обратно, холодает. Да и обед скоро, жрать жуть как хочется. И Бендиксен слез со скамейки, поспешив вслед за Айвом обратно в здание. Уже то, что они могут нормально поговорить, послужило хорошим признаком, и в груди разлилось тепло. Всё наладится, нужно лишь немного подождать. |
|
Special
Пост №10 оставлен 20 Июля 2014 в 21:06
- Накачивать девушек наркотой, насиловать и обворовывать, - сказал Йоханн, чем поверг потерявшего частично память художника в шок. Он мог догадываться, мог размазывать предположения касательно своих друзей по стене, но он никогда не мог подумать, что все-таки эта группа подростков осмелится на такое преступление, совершенно не заморачиваясь такой вещью, которая звалась совестью. Айв действительно удивился, а собеседник рядом лишь опустил голову, уставившись на свои ладони, но затем продолжил: - Но ты отказался, и вы подрались. Вот этот шрам, кстати, - не успел МакКейн окончательно переварить полученную информацию, как рука медика потянулась к его голове, после проводя большим пальцем по шраму, вынуждая раздражение вновь вырваться из своей клетки, которую, казалось бы, Айвен надежно запер на ключ терпеливости, - остался у тебя после той драки.
Студент довольно резко отстранился от Йо, но лицо его сохраняло выражение удивлённое, недоумевающее, мол, он совсем не собирается верить в эту белиберду, хотя знал, понимал, верил - его мозг решил всё за него сам, и отвращение к собственным "друзьям" раздулось, по размерам становясь больше, чем отвращение к сидящему рядом Бендиксену. - И чем же ты мне понравился тогда, что мы подружились? - всё же спросил Айвен, рассматривая рыжеволосого, взгляд которого бегал туда-сюда, и художник был уверен, что ответ он получит, но, увы, всё было гораздо проще выдуманного варианта. - Откуда мне знать, - пожал плечами Йоханн, а после, задумавшись, отвёл взгляд окончательно, а на щеках юноши выступил румянец. О чем это сейчас подумал этот шкет, подумал Айвен, но вопроса своего не озвучил. - Эй, ну чего ты опять? Тебя и носком смутить можно? - всё же ради вежливости поинтересовался МакКейн, поднимаясь с места и выкидывая прочь окурок; Йоханн поднял голову и посмотрел на своего приятеля, и Айв договорил уже более спокойно, без доли недовольства: - Пойдём обратно, холодает. Да и обед скоро, жрать жуть как хочется. Всё равно Айвен не очень доверял Бендиксену, что быстрым шагом двинулся за ним, потому что ему казалось, что дружба с этим рыжим маменькиным сынком не могла построиться всего лишь на какой-то стычке, да ещё и тогда, когда состояние художника было, мягко говоря, не очень устойчивым. Его больше заботило то, что компания друзей перестала для него быть действительно компанией, в которую не грех возвратиться. Наркотики, беспорядочные связи с девушками, грабежи - либо у Йо хорошая фантазия, либо жизнь и вправду одарила Айва феноменальным невезением. Молодой человек пока ещё не мог довериться пустому трёпу, причем бездоказательному. Столовая в больнице была маленькой, душной и пустой. И это совсем не удивительно, потому что мало кто осмелиться трапезничать в месте скопления голодных и больных всяческими гадостями людей. Но здесь сейчас никого не было, кроме повара, какого-то медперсонала вида совсем замученного да Айвена с Йоханном. Художник скривился и остановился, а Бендиксен, не очень поняв планов товарища, остановился следом и повернул рыжеволосую голову. - Тут кто-то сдох, - выдал резко юноша, после чего развернулся и двинулся прочь из сомнительной столовой, и Йо ничего не оставалось, кроме как последовать вновь за новоиспеченным-старым другом, который закончил свою фразу чуть позже, уже выходя в вестибюль: - Однозначно сдох. - Это больница, - тихо пояснил Йоханн, - ясное дело, что тут могут умирать. Айв цокнул языком, повертел головой и в итоге нашел злополучный автомат с едой, предназначенной для порчи чужих желудков, но хотя бы утоляющей голод. Юноша подошёл к нему и стал рыться в карманах темной куртки, приговаривая: - Ты всё такой же нудный, Бендиксен, неужели время тебя ну совсем не поменяло? Рыжеволосый медик усмехнулся и хотел было что-то сказать, но перед ним вдруг вырос в катастрофической близости сам МакКейн с его бледно-голубыми глазами и шевелюрой дикого цвета, запуская в карманы уже его куртки руки и, не найдя там ничего полезного, начав в наглую лазать по остальным карманам, но поиски так ничего и не дали, потому что Йо, сконфуженный подобным хамством, оттолкнул от себя собеседника и недоумевающе уставился на него; на миг Айву показалось, что в зелёных глазах он увидел что-то безгранично знакомое и не отвращающее. Да и ощущения были вовсе странными, как какое-то наваждение, дежа вю. Художник поспешил об этом сообщить, вновь разворачиваясь лицом к автомату с едой и напитками, который стоял непоколебимой махиной перед двумя молодыми людьми, мимо которых проходили перешептывающиеся медсестры, пациенты и просто посетители. - Я не тебя в школе обворовывал? Бендиксен моргнул несколько раз и, успокоившись, смотрел в спину друга с неимоверной тоской. - Ты обворовывал в школе кого-то? - вопрос прозвучал с достаточно удивлённой интонацией, потому Айвен даже к медику не повернулся, больше интересуясь способами выцапать еду. - Надо было выживать, - оправдался со смешком Айвен, а затем договорил уже более серьёзно: - И всё же мне кажется, что как раз ты был моей мишенью, когда я промышлял профессией карманника-самоучки. Ощущения знакомые. Ты точно не врёшь? В ответ - молчание, но особое значение этому Айвен не придал и, всё же отыскав заветные деньги в потайном кармане своей куртки, чуть позже уже вытаскивал из автомата какой-то странный покалеченный вмятинами субъект, что в народе назывался сэндвичем, завернутый в пакет. - У них на удивление дерьмовые продукты, - прожевывая полученный трофей, заявил Айвен, разворачиваясь к Бендиксену и видя, что тот совсем сник и, опустив взгляд, смотрит куда-то на ноги собеседника. Голубые глаза МакКейна сощурились, и он спросил: - Что за жалкий вид? Стух после того, как осознал, что я знаю твой большой секрет? Йо вздрогнул и всё же посмотрел на Айвена, который умудрялся жевать и говорить одновременно, наплевав на манеры. - Какой секрет? - спросил студент-медик, заметно смутившись, однако в его зелёных глазах загорелась надежда, для которой Айв не находил достойного объяснения, ибо сам поведение такое не мог объяснить. - Что ты худой до одури, - объяснил МакКейн, - тебя трогать больно, если выражать это художественным методом. И художник, рассмеявшись, приблизился к Йоханну и тыкнул его пальцами свободной руки в бок, подмечая действительную худобу, что выражалась в выпирающих рёбрах; но рыжеволосый охнул и отошел на полшага от развеселившегося наличием еды Айвены, который непонимающе взглянул на него после. - Больно, - тихо сказал Бендиксен, пряча глаза, - большая часть ударов пришлась на ту часть, которую ты тронул... Сунув недоеденный сэндвич в рот, голубоглазый примирительно поднял руки и невнятно извинился, но даже после этого Йоханн старался не смотреть на лицо своего собеседника, чего совсем не понимал сам этот собеседник. Разбираться со всем этим зеленоволосый не особо хотел, потому выдал через какое-то время просто и по делу: - Поссать надо бы. Медик не сдержал нервного смешка, на что тут же отреагировал Айвен, спросив, не составит ли уважаемый Бендиксен ему компанию, на что тот ответил довольно странной, непривычной реакцией, из чего юноша заключил, что уважаемый пойдёт нахер, но сначала подождёт его здесь, ибо надо бы послушать более развернутую историю потерянной памяти. И отправился в сторону туалета, на ходу насвистывая какой-то дурацкий мотив и думая о том, что с Йо пообщаться можно, но он какой-то слишком зажатый и всего стесняется. - Ни черта не изменился, как был размазнёй - так и остался.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №11 оставлен 31 Июля 2014 в 03:10
Йоханн, проводив зеленоволосого глазами, выдохнул и отошёл к стене. Всё было слишком непонятно, слишком по-чужому - вот он, Айвен, всё такой же дурак и раздолбай, однако невидимая тонкая стена отделяла его воспоминания, замятые под ткань реальности, от него самого. Рыжий подметил, как смутился Айвен, поползав руками по телу своего любовника, историю развития отношений с которым благополучно забыл. Художник попытался подогнать знакомые ощущения под что-то иное, и одинаково плохим будут оба варианта развития событий - если он примет теорию воровства или отвергнет её. В первом случае это грозило даже утратой истинных воспоминаний...
Медик устало выдохнул и сполз по стене, упираясь лицом в собственные тощие коленки. Недавно зашитый бок продолжал неприятно пульсировать болью, ухудшая и без того невесёлое настроение. Бендиксен постучал кончиками пальцев по покрытому линолеумом холодному полу и прерывисто пробурчал неопределённую мелодию, собирая весь воз собственных медицинских знаний, которых было не очень много, но всё же они были. Думай, думай. Получается, что возвращать Айвену воспоминания нужно было посредством действий, лишь потом давая словесное объяснение? Судя по всему, голый рассказ о прошлом на него не сильно повлиял, и воспоминания не вернулись. Но насильно просить его вновь облапать собственное тело, а затем, увидев проблеск узнавания в знакомых бледно-голубых глазах, говорить - Эй, так это потому, что мы два года спали вместе, - откровенный бред и варварство. Йо невесело усмехнулся, почёсывая щёки о колени, и в этот момент почувствовал положенной на пол ладонью вибрацию пола, которая свидетельствовала о приближении кого-то. В громком чихе узнался сам виновник терзаний - МакКейн собственной персоной вернулся из туалета. - Будь здоров, - сказал рыжий и поднялся с пола, растирая лоб, отдавленный коленями. Художник благодушно фыркнул и внимательно вгляделся в лицо своего как-бы-возлюбленного. Йо стушевался от такого количества внимания к своей персоне. - Чего уставился? - пробурчал он, не осмеливаясь в ответ разглядывать своего собеседника, который уже чуть нависал сверху, сведя тёмные брови к переносице. В конечном итоге Йоханн поспешил боязливо вынырнуть из пространства между телом МакКейна и стеной, дабы не ощущать предательского желания поддаться уже привычным порывам и не встретиться губами со своим партнёром. Ещё рано для этого. - За что тебя избили, Йоханн? - послышался из-за спины неуверенный вопрос, который, однако, поставил парня в неловкое положение, ведь рыжеволосый так и не задумывался над тем, что придётся врать, и необходимо ли это вообще. Варианты зароились в голове со скоростью звука. - Эээ, - собираясь с остатками идей, начал студент издавать хоть какие-то звуки, - попался на глаза группке пьяных парней, и не понравился им. - Чем? - Айвен подошёл и обогнул Йоханна, встав спереди. - Не знаю, - раздражённо дёрнул плечом рыжеволосый, ловя какой-то помутневший взгляд зеленоволосого. Голову озарило. - Может, ты что-то вспомнил? - В толчке? - спросил художник и тут же заливисто рассмеялся, хлопая тут же скривившегося Бендиксена по плечу. Собственное фиаско больно кольнула парня, который привык быть правым. - Ну ты, блин, даёшь, - отходя от внезапного приступа веселья, высказал Айв, глубоко выдыхая и распрямляясь, - Но, если честно, то недостатка воспоминаний об этих четырёх годах я не чувствую. - Потому и не стремишься вспоминать, да? - подытожил студент-медик, невесело обводя коридор взглядом, чувствуя обостряющееся сосущее чувство в груди. Если Айвен не почувствует нужды в нём, то, возможно, эти четыре года так и останутся провалом в его памяти, наплевав на который, он просто пойдёт дальше. Один, без своего партнёра. - Получается, что так, - уже невесёлым тоном ответил МакКейн, однако относительно удачно сложившуюся ситуацию посчитала нужным спугнуть медсестра, замаячившая в холле. - Йоханн Бендиксен! - послышался строгий голос от надвигающейся бабульки строгого вида, которая не сулила ничего хорошего. - Ты опять наглейшим образом пропустил обед! - Простите, - сконфуженно отозвался парень и пошёл навстречу своей раздражённой надзирательнице, виновато махнув художнику, рыжие прядки в чьих волосах топорщились особенно забавно. Расчёска к зелёной гриве явно не прикасалась уже несколько дней. Айвен проводил худощавую фигуру долгим взглядом и резко развернулся на пятках, двигая в совершенно другом направлении. |
|
Special
Пост №12 оставлен 24 Августа 2014 в 16:03
Пройдя в свою палату, Айвен сразу же посмотрел на маленький календарь, что стоял треугольником на прикроватной тумбе и бил в глаза ярко-красными датами, что размещались в правой части. Молодой художник подошел к койке и сел на неё, шумно выдохнув через нос и запрокинув назад голову, закрывая глаза и размышляя над тем, что было сказано недавно Йоханном. Неужели и правда получилось подружиться с этим шкетом, заодно параллельно с этим разругиваясь в абсолютный хлам с бывшими друзьями? Товарищами, коллегами, одноклассниками? Почему-то лишь сейчас до МакКейна дошло, что если он не помнит прошедшие четыре года своей жизни, то совсем не помнит и людей, что вместе с ними учатся. Однокурсники - среди них у Айвена были друзья? Наверное, жизнь изменилась. Или же нет, оставаясь в том русле, в каком была. Айв снова вздохнул и на этот раз ему хотелось заснуть и проснуться где-то на следующий день: как-никак, а выписка должна была скоро состояться, ибо никаких особых отклонений у юноши не нашли после случившегося.
*** Оказывается, что выписку отложили ещё на неделю, потому что кому-то из медсестёр, разносивших еду пациентам или просто проведывающих чужое здоровье, показалось, что Айвен выглядит бледным, подавленным и вообще у него рак всех органов сразу. МакКейн кое-как вытерпел ещё некоторое время в больнице, частенько пересекался с Бендиксеном и вроде бы заводил диалог, но всё кончалось одинаково: неловкое молчание и отведённый взгляд зелёных глаз. Под конец всего этого Айву просто надоело постоянно спотыкаться на этом, сворачивая разговор с якобы другом. Да какие друзья из него и Йо? Лев и кролик, не более. Хотя, думал художник, может быть и не только внешне, но Йоханн вырос в его глазах. Теперь это не кролик - лиса. Небольшая и рыжая, вечно влезающая туда, куда не просят. - Ну ладно, Йоханн, лечись, - кинул тогда на прощание Айвен, почесав уже заметную щетину. - Когда вылезешь из этого гадюшника, то постарайся не нарваться на ещё одно избиение. Бендиксен лишь глупо улыбнулся и промолчал, что-то сжимая в руках, похоже, не особо горя желанием отдавать. Да и надо ли оно? Цыкнув, МакКейн пригладил растрепанные до ужаса и выкрашенные в неведомый цвет волос, после разворачиваясь и направляясь к выходу, думая ещё о том, что по дороге домой надо ещё забежать в магазин и чего-нибудь купить.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №13 оставлен 25 Августа 2014 в 15:36
- Элизабет? - неуверенно начал парень, сжимая в ладони мобильник, который наконец перестал издавать раздражающие гудки. На том конце ещё секунду тянулась вязкая тишина, и наконец закончилась, ибо голос сестры, уставший, но всё же отозвался.
- Ну а кто ещё, как ты думаешь? - вяло пробубнила Бендиксен-старшая, и, судя по шуршанию одеяла, поспешила сесть в кровати. Раздался смачный зевок, от которого даже у Йо свело челюсть, - Что случилось, братишка? - Дрыхнешь посреди дня? - укоряюще спросил рыжий, мусоля взглядом настенные часы, показывающие без двадцати пять. - Уже нет, и на том спасибо, - на том конце связи девушка провела по лицу ладонью и с трудом поднялась с кровати. Дни и ночи, проведённые за изучением биографий, событий, войн и реформ явно не давались ей так просто, как хотелось бы - Элизабет готовилась к поступлению на четвёртый курс исторического факультета. Дело обязывало. - Ну так что там у тебя? Выкладывай, или я тебе сейчас продлю срок отдыха в больнице, засранец. - Если это потребует твоего приезда - а это потребует, то продляй. Только сумку мою из квартиры захвати, если не трудно. - парень явно повеселел, услышав знакомые тона в родном голосе старшей сестры. Уж она-то никогда не даст раскиснуть, расслабиться ли увильнуть от темы. - Хорошо, буду через два часа, - безапеляционно заявила сестра и бросила трубку, отвергая все помехи в её свежеоформившихся планах, такие как закончившиеся часы посещений, или пробки на дорогах. Ей плевать, ведь она - Элизабет Бендиксен. И этим сказано больше, чем описанием характера этой особы. И ровно спустя два часа она действительно ввалилась в палату, злая, с мешками под глазами и преследуемая обеспокоенным кудахтаньем стайки медсестёр. С волос девушки капала дождевая вода. - Девушка, часы посещений давно закончились! Покиньте помещение немедленно! - наперебой галдели пухлые женщины в белых халатах, наконец нашедшие хоть какой-то повод для активной деятельности и решившие не упускать такой возможности развлечься. Громкий голос рыжеволосой, чьё терпение и так было на пределе, возвестил о скорейшей кончине надутого пузыря. Терпение лопнуло. - На нассать мне на ваши часы! - кажется, даже стены дрогнули. Йоханн понимающе усмехнулся, но останавливать сестру не собирался. - Дайте с братом побыть, - и, довершив фразу крепким ругательством, рыжеволосая с чувством захлопнула дверь перед носами докучливых бабёнок. Конфликт прекратился так же быстро, как и начался. В сторону сидящего на кровати парня со скоростью пушечного ядра полетела его же сумка. Пришлось спешно уворачиваться. - Ты! - начала было Элизабет наезд, однако тут же стушевалась и шумно выдохнула, успокаиваясь, - Нет, эти бабки вытянули из меня всё желание на тебя наорать. Можешь сказать им "спасибо", - всё так же устало, как и несколько часов назад, сказала Бендиксен и присела на край кровати, вновь зевая. Об пол глухо ударилась сумка с покупками, - Я тебе апельсинов купила, минеральной воды и карамелек, - облокотилась Лиз на брата и обмякла, тяжело вздыхая, - Иначе они тебя тут совсем загоняют. - Спасибо, Элиз, - улыбнулся Йоханн и прижал мокрую, невыспавшуюся и одичалую сестру к себе. - Спасаешь. - Как и всегда, - невнятно пробубнила старшая в футболку Бендиксена, - Можно я посплю тут часок? - пробормотала девушка, сладко зевнула и задремала, оставляя юношу один на один со своим телом, которое требовалось уложить в горизонтальное положение, снять уличную одежду и укрыть чем-то вроде пледа. Сестра всегда очень загонялась по учёбе, чтобы быть первой, так что Йо понимал её желание каждую свободную минуту использовать для отдыха, чтобы просто не валиться в обмороки. Даром что минут таких было немного. Парень проделал все необходимые операции и присел рядом на краешек кровати, дабы просто полюбоваться старшей сестрой, свидеться с которой получалось редко. Намного реже, чем хотелось бы такому привязчевому человеку, как Йо. Спустя сорок минут заглянули вездесущие всё те же медсёстры, через дверной проём недовольно сверлящие взглядами свою недавнюю обидчицу, которая в спящем положении явно была слабее их. Старшая из стаи взяла слово. - Молодой человек, мы, конечно, всё понимаем, но скоро больницу закроют изнутри, и выйти отсюда она уже не сможет. А на утреннем обходе поднимется скандал. Умоляю вас, - на этих словах бабка сложила руки на груди в мольбе и добавила немного слезы в голос, - Будите её и уводите отсюда, а то как бы хуже не стало. - Да хорошо, хорошо, - нахмурился рыжеволосый и, дождавшись закрытия двери, мягко толкнул сестру в плечо. - Элиз, вставай. Пора уходить. Не дожидаясь повторения просьбы, девушка открыла глаза и тут же села, сонным взглядом обводя помещение и немного покачиваясь от столь резкого пробуждения. Небольшое количество сна явно не помогло ей почувствовать себя лучше. - Где я? - спросила сестра, но, встретившись взглядом с Йо, прикрыла ладонью правую сторону лица и закрыла глаза, - А, ну да, точно. - Пойдём, сестра, - парень поднялся с места и принёс рыжеволосой её пальто, которое уже успело высохнуть в тёплом помещении. Да и дождь на улице уже кончился. - Я тебя провожу немного. Когда же двое уже были на пороге больницы, Йоханн поцеловал сестру в щёку и попросил выспаться за эту ночь, на что она изобразила непонятный жест и смылась в полумрак ночного города, оставляя после себя слабый аромат апельсиновых духов. Ей нравилось этим сбивать с толку людей, вызывая у них наивную радость. "Надо же, ты и цветом, и запахом - ну вылитая апельсинка" - говорили они, вызывая у неё добрую усмешку. Хоть и крикливая, и язвительная, а всё же Элизабет была доброй душой, всегда готовой помочь другому даже в ущерб себе. И в этом была её сила. Занимаемый такого рода мыслями, парень незаметно для самого себя уже вернулся в палату, и тут же в глаза бросилась собственная сумка - как раз то, что являлось гвоздём программы сегодняшнего затянувшегося вечера. А если ещё точнее, то некоторый предмет, спрятавшийся в её недрах. Предварительно покопавшись в принесённой котомке с продуктами и выудив оттуда вишнёвую карамельку, Йо взялся за сумку. Вот белый халат, измятый после практики, с жёлтыми разводами от пролившегося формалина на рукавах и полах. Вот опустошённая бутылка из-под воды и хлебные крошки в коробочке для сандвичей. Несколько уличных листовок, тетрадь с конспектами, схемами и зарисовками. На дне валяется ручка и несколько чёрных перьев, любезно выдранных когда-то благоверным из хвоста пролетавшей мимо вороны. С минуту полюбовавшись на них с теплом во взгляде, Бендиксен отправил перья обратно на дно сумки, а сам полез по внутренний карман, пылая надеждой отыскать искомый предмет. Упаковка презервативов, скальпель, и вот оно - портсигар. Достав его, парень немного повертел в руках приятный взгляду и рукам блестящий стальной корпус и открыл. Внутри же, что точно удивило бы стороннего наблюдателя, находились вовсе не сигареты, а компактно размещённые ампулы с медикаментами, небольшой шприц, и вот она, прикреплённая на обратную сторону крышки поперёк зеркальца - серия фотографий из специальной кабинки, которая делает по фотке каждые несколько секунд. В такие обычно ходят лучшие друзья и влюблённые, и в такую однажды сумасбродный Айвен затащил Йоханна, несмотря на ярое сопротивление последнего. На первых трёх фотографиях молодые люди дурачатся, корчат рожи, смеются - в общем, делают всё то, что и подобает хорошим друзьям. А на последней же рыжеволосый парень невольно задержал взгляд, рассматривая детальней. Как и всегда, когда брал в руки эту фотку. На ней Айвен стоит, всем видом показывая довольство жизнью, закинув руку на плечи своего любовника и прищурив один глаз, а тот целует его в щёку, вообще закрыв глаза и притянув к себе за ворот. И, как назло, двое смотрятся довольно органично на этой фотке, и видно с первого взгляда, что это не шутка и не проделка, а лишь внешнее минимизированное проявление того, что стоит за этими двумя яркими персонами, где низкий и задумчивый одарён яркими волосами от природы, а второй, не желая мириться с несправедливостью мира, сам себя окрасил в ненатуральный цвет, как бы противопоставляя себя миру, объявляя ему войну. И тем забавнее смотрелись элементы рыжего в зелёной гриве, когда рядом шёл полностью рыжий человек. Как что-то, что показывало принадлежность, что ли... Йоханн поймал себя на мысли, что полностью отключился от внешнего мира, продолжая взглядом сверлить несчастную фотографию. Мотнув головой, он похлопал себя по щекам и отправился к раковине, дабы умыть лицо и привести себя в чувства. Вытеревшись же, парень снова вернулся к кровати, на этот раз бессовестно стряхнув всё лишнее на пол и устроившись на одеяле с одной только фоткой в руках. Возможно, если показать её Айву, то тот вспомнит хоть что-то? Припомнив то выражение лица возлюбленного, которое являлось ему в последнее время, и на котором кроме скепсиса, недоверия и общей усталости и коротких проблесков веселья было тяжело что-то найти, Йо загрустил. Запечатлённого фотоплёнкой безмятежного и радостного МакКейна было не узнать. В порыве чувств студент-медик прижал фотку к груди и сложил руки крестом поверх неё, как если бы пришлось обнимать кого-нибудь. Просидев так некоторое время, Бендиксен вновь взял фотки в руку, достал из тумбочки ножницы и не столько решительно, сколько не давая себе времени на раздумья, отрезал последнюю фотографию, лишая ряд из четырёх фоток последней, самой важной и ценной. И, увидев покоцанный ряд, Йо неуютно поёжился, нашаривая взглядом фотку-отщепенку, одиноко валяющуюся на белом одеяле. Ощущение было неприятное, будто вместе с этим жестом парень отсёк часть своей жизни - немаловажную часть. Однако, плюнув на это, юноша положил крошку обратно в портсигар и захлопнул крышку, а оставшийся ряд положил на прикроватную тумбочку с твёрдым намерением показать его Айвену, дабы помочь ему вспомнить то, что было. С этими мыслями, настроенный на серьёзный лад Йо вырубил верхний свет и завалился в постель, желая того же, чего некоторое время назад желала и Элизабет - выспаться. Только в его случае план был более осуществим. Рыжий повернулся на бок, подтянул ноги к груди и почти мгновенно уснул, ибо после совершённого им обряда чувствовал себя жутко уставшим. *** И вот он стоит на крыльце как последний придурок, сжимая в руке своё сокровище. И вот спина Айвена, который мгновение назад бросил несколько пустых слов на прощание и поспешил удалиться, приглаживая гриву тёмно-зелёных волос. А Йоханну оставалось лишь глупо улыбаться, оставаясь наедине со своим доказательством их хотя-бы-дружбы, ибо страх отдать его оказался сильнее стремления быть заново принятым. Страх? С каких пор он вообще стал побаиваться того, кого обожает? Почему время будто бы раскручивается в обратном направлении, возвращая их обоих в десятый класс. Вот Айвен, грозный и нелюдимый, тот, кем пугают младшеклассников и учителей, тот, кто не даёт спокойно жить всем, кому выпадает честь хотя бы попасться к нему на глаза. И вот Йоханн, практически типичный ботаник, разве что без очков, прилежный ученик, местами активист, радость учителей, не бедных родителей и всех тех, кто склонен умиляться видом воспитанных мальчиков под конец пубертата. Даже Элизабет любили меньше, чем его - послушного, тихого и умеющего быть незаметным. И всё шло бы по накатанной тропе, не пересекись судьбы этих двоих в небольшом кафе ранним утром, где сильному внезапно потребовалась помощь от того, кто готов её оказать, а слабый не испугался и помог тому, кто в обычных условиях мог бы спокойно раздавить его, как букашку. В тот момент, когда рыжеволосый отвлёкся от своих мыслей и вновь озаботился реальностью, он стоял перед стеной своей палаты и слепо вглядывался в оставленные на бежевой краске кровавые следы. Костяшки пальцев тянуло сильной болью, на щеках уже начинали остывать влажные следы недавнего срыва. Кажется, его здесь оставят ещё на несколько дней, но на это уже было глубоко плевать. Парень осел на пол и, с трудом разжав кулак, обнаружил внутри него изрядно помятую серию из трёх фотографий. Улыбнулся и отвёл взгляд в окно, где сквозь дырку в серой массе облаков виднелось солнце. |
|
Special
Пост №14 оставлен 25 Августа 2014 в 21:43
***
Если бы Айвена спросили, как он умудряется жить в квартире, которая больше напоминает помойку, то он бы не смог ничего ответить, а лишь молча укорял себя за такое отвратительное отношение к собственному жилищу. Художник стоял в прихожей своего места обитания последние несколько позабытых лет и думал над тем, что является лучшим: жить одному и в грязи или жить с матерью и терпеть её надоедливый нрав. Конечно, чаша весов нагло склонялась к первому варианту, потому что послушание, опрятность и возможность стать тихоней для окружающих - те способности, которые для МакКейна были недосягаемыми. Пройдя в маленькую гостиную, по пути стащив мокрую обувь, Айвен стал разглядывать место, которое он должен помнить от и до, но в итоге как будто впервые видел. Здесь был хаос: на стенах где-то пятна краски, возле большого окна стоят два мольберта, где-то разбросан ватман, где-то - краски, а где-то вовсе лежали мелкие ножи. Первым делом пришлось подойти к серому потрепанному дивану и стащить с его спинки что-то наподобие рисунка, холста. И это был странный рисунок. Во-первых, Айвен рисовать-то так не умел, хотя вспомнил быстро, что учится там, где его навыки развиваются, а во-вторых, он не понимал, кто изображен на холсте. Это были чьи-то плечи, шея, яркие волосы и закрытые глаза. При этом красками выкрашены только волосы... Ярко-рыжая краска, кричащая, как будто только ею МакКейн хотел показать свою картину. Но кто это? Озарение пришло быстро и невежливо - это был Йоханн. "Что этот баклан делает у меня в работах? - сам себя спросил Айвен, рассматривая холст и понимая, что талант рисовать действительно есть. И неплохой, почти отточенный до того, что будет близко к совершенству. И если бы не уровень этой работы, то Айв никогда бы не узнал Бендиксена в карандашных линиях и... рыжих волосах? Но ведь такие только у него: по крайней мере потому, что других людей с таким насыщенным цветом волос МакКейн просто не видел. Художник кинул рисунок снова на диван. - Бред какой-то!" На этих словах юноша развернулся на пятках и стал рыскать в поисках ванной комнаты, успев перед этим заглянуть в свою спальню и ужаснуться хотя бы тому, что там стоял крепкий запах красок, а кровать была разворошена. Окна ещё были открыты, но даже это не помогло выветриться профессиональной вони. И было в этой комнате что-то ещё, одновременно с этим чужое и неотвратимо знакомое; Айвен приблизился к своей двуспальной кровати и втянул носом воздух. Он отличался, он был несовместим с общим погромом в квартире МакКейна. Это как чужак. - Вот это мне хорошо память отшибло, - процедил парень, выпрямляясь и глазами разыскивая рабочий стол, который был захламлён бумагой, фотографиями и какими-то странными баллончиками, которые частенько используют граффитисты-недоучки. *** Разобраться в своём бардаке Айвен не успел, потому что ощущалась острая необходимость залезть под душ и смыть с себя всё, что хотя бы отдалённо напоминало дни, проведённые под надзором врачей. Но не успел молодой человек толком намотать на бёдра полотенце и насладиться прохладным ветерком, что сквозняком гулял по квартире, как мобильник МакКейна разразился назойливой мелодией. - Слушаю, - вяло произнёс Айв, приложив к левому уху телефон, проигнорировав капающую с волос воду, что попала на дисплей. - Привет, - в тон художнику отозвались из трубки, - у меня к тебе дело. - Ты кто вообще? - Не помнишь? - удивлённо спросил собеседник, чей голос был женским, но каким-то грубоватым и не очень приятным для изнеженного слуха Айвена. - Я сестра Йоханна, Элиза... - Желтуха! - вдруг воскликнул МакКейн, даже поднимаясь со стула, на который он успел присесть еще в начале разговора. Художник даже рассмеялся, чувствуя себя счастливым лишь потому, что он хотя бы эту взбалмошную дамочку помнит прекрасно. На том конце связи устало рассмеялись в ответ, но после крепко выругались: - Ба, ты до сих пор помнишь! Ладно, не время ворошить наше грязное бельишко, давай по делу. - Че за дело, мымрушка ты моя? - слащаво, растянув последнее слово, поинтересовался Айвен. - Закрой пасть, - девушка замолкла, но всё же потом договорила: - Плесень. Мне надо брательника из больницы вытащить, его выписали, а дом далековато будет: денег на проезд - нифига, пешком идти - не канает, а у тебя, слышала, мотоцикл имеется, а еще... - Стоп-стоп, - прервал Бендиксен-старшую художник, - на кой черт мне помогать тому придурку? Я что, такой его дружок, что носится с ним должен? Пусть тебя подождет, не помрёт же. Элизабет замолкла и, судя по её следующим словам и тону, которым были они сказаны, была удивлена. - Придурку?.. Ха, ты странный, мудила, но давай-ка сделаем иначе: я прошу тебя помочь мне. - Я? Помогать тебе? - и издевкой переспросил юноша. - Один гребанный раз, Плесень, и мы больше не пересечемся. - Твою перекошенную злостью физиономию я бы хотел увидеть, - вздохнул Айвен, но после всё же согласился с сестрой Йоханна и спросил насчет того, где будет ждать его тот шкет. - Да у входа - увидишь сразу. - Замётано, первый и последний раз помогаю этому слюнтяю - и то только потому, что попросила ты и твой паршивый голосок. Элизабет снова замолчала на пару мгновений, на самом деле совершенно не понимая поведения Айвена на данный момент. - Бывай, сосунок. - Кидаю трубу. И разговор был официально завершён.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №15 оставлен 26 Августа 2014 в 03:25
Йоханн стоял у автобусной остановки, ближайшей к больнице, и отстукивал каблуком ботинка навязчивую мелодию из какой-то популярной песни. Впервые за несколько дней выглянуло солнце, придавая шевелюре юноши ещё более насыщенный цвет и заставляя её буквально пламенеть в согревающих лучах уходящего лета. Жмурясь на солнце подобно довольному коту, Бендиксен невольно расплылся в улыбке. Отчего то именно в такие моменты казалось, что всё наладится и будет прекрасно уже до конца. И пусть юноша знал, что все эти мысли - сиюминутный самообман, но отделаться от липкого ощущения счастья никак не получалось. Да оно в данный момент и не нужно было. Швы с бока были сняты, оставляя небольшой шрам на рёбрах, разбитые недавно костяшки были успешно обработаны и залеплены пластырем не без помощи всё той же любезной медсестры, которая не держала на своего пациента зла даже после той выходки сестры, которая, кстати, обещала заявиться уже с минуты на минуту. Йо требовательно кинул взгляд на наручные часы, и тут грохот остановившегося рядом мотоцикла отвлёк внимание парня. Обратив внимание на владельца сего транспорта, парень сильно удивился, что тут же показали его округлившиеся глаза.
- Молодой человек, на остановке нельзя парковаться! - нашлась женщина с активной гражданской позицией, вырулившая на авангард и гневно свергающая глазами из-под очков. Айвен, в свою очередь, стащил на лоб большие защитные очки, защищающие глаза от ветра во время движения, и натянул одну из самых обворожительных своих улыбок, означавшую "если ты сейчас не отвалишь, то я тебя придушу". Хоть мимика не поменялась, уже радует. - А я и не паркуюсь, миледи, - отшил он клушу и приглашающе махнул рукой Йоханну, - Давай резвее, Желтуха попросила тебя забрать из этого гадюшника. - Элизабет? - непонимающе мотнул головой рыжеволосый, но всё же забрался на мотоцикл позади МакКейна, который уже вновь натягивал защитные очки, - Но почему? - Держись крепче, шкет! - не расслышав вопроса крикнул Айвен и резво стартанул с места, наплевав на то, что не успевший вовремя зацепиться хоть за что-нибудь Йоханн мог просто слететь с мотика и остаться всё там же, на остановке. Но, хоть и испугавшись на долю секунды, но всё же успев среагировать, Бендиксен обхватил Айва за талию и вцепился в его футболку, зажмуриваясь от страха и прижимаясь к широкой спине. Художник всегда опасно водил своё средство передвижения, и слишком жестоким напоминанием этому стала эта самая поездка, в которой зеленоволосый опасно лавировал, набирая скорость, а Йо мог только сидеть позади него и сжиматься от страха за свою жизнь. Судя по тому, что ехали они практически не снижая скорости, МакКейн предпочитал пролетать на жёлтый и на первые секунды красного света светофора. И это всё длилось и длилось, а рыжий, хоть и безмерно боясь, но всё же не желал, чтобы эти мгновения кончались. Мгновения, когда можно просто сидеть, прижавшись к любимому человеку, и мерно вдыхать тёплый аромат его тела, доносящийся как будто издалека, тут же разрезаемый острыми струями воздуха. Ветер трепал волосы, сумку - саму душу парня, которая трепетала где-то внутри, под рёбрами. Но вот скорость стала снижаться, и мотоцикл остановился, а парни ещё с полминуты просидели безмолвно, слушая негромкое тарахтение двигателя. Спина Айвена напрягалась. - Эй, - отозвался он немного осипшим голосом, после чего сразу прокашлялся, - Может отцепишься от меня наконец? - А, да, прости, - путаясь в словах и в мыслях, промямлил рыжеволосый, разнимая затёкшие руки, в объятья которых был заключён торс МакКейна. - Ты слишком опасно водишь, вот я и испугался. - Да ничего. - кажется, художник был сбит чем-то с толку, но в итоге решительно мотнул головой, отгоняя сомнения, и снова воззрился на свой груз, который пришлось безвозмездно тащить до пункта назначения, - Чай мне в благодарность положен, или придётся натощак уезжать? - нагло намекая на поход в гости, сказал Айвен. - Уже успел проголодаться? - благодушно спросил Йо, улыбаясь. Выписка из больницы явно положительно повлияла на психологическое состояние обоих, как и сменившаяся погода. Всё же осень уже не за горами, почему бы и не насладиться огрызком лета? - Даже не представляешь, насколько, - рассмеялся высокий парень и подкатил мотоцикл к ближайшему столбу, приковывая его цепью. Уж что-что, а пожрать этот вечный растрёпыш всегда был готов, ибо самостоятельно готовить себе еду попросту не считал нужным. В прошлой жизни сердобольный и ответственный Йоханн всегда был готов накормить свою вторую половинку, да и сейчас, видимо, мало что поменяется. Всё тот же взбалмошный голодный зеленоволосый дух и всё тот же его раб с подношениями в виде бутербродов, мяса, салатов и иногда супов. Среди друзей Бендиксен иногда любил похвастаться своим умением вкусно готовить. - Так-с, - громогласно заявил парень, открывая дверцу холодильника и приготовившись к наихудшему. И надежды эти поспешили оправдаться - всё, что могло заплесневеть за время отсутствия хозяина дома, успешно заплесневело. Половину продуктов сходу пришлось отправить в мусорку. На очереди осталась морозилка. - Тебя пельмени устроят? - жалобно спросил Йо, обезоруженный отсутствием продуктов, из которых можно было бы приготовить хоть что-то мало-мальски приличное. - Всё, что угодно, только накорми меня! - уже взмолился умирающий Айвен, упавший лицом в стол, - Я же подохну сейчас! И тут, поражённый тем, как сложившаяся ситуация напоминает их обычную жизнь, Йоханн взял и просто рассмеялся. Нелепый, в каком-то фартуке, с пачкой пельменей в руках, медик просто стоял и смеялся. Айвен поднял голову и нахмурился. - Ты чего это ржёшь? - недоумевающе начал он, вскоре воспринимая не унимающегося Йо как прямое оскорбление себе, - Смерти моей хочешь, да? Смешно тебе?! - он вскочил, и то ли в шутку, то ли со злим умыслом, но в один шаг оказался рядом с Бендиксеном, поднял его за ворот и тряхнул, словно тряпичную куклу. Мгновенно выронив пельмени, рыжеволосый встретился взглядом с Айвеном, чьё лицо сейчас находилось немного ближе положенного, густо покраснел, отвёл взгляд и схватил художника за запястье. - Поставь меня на пол, пожалуйста, - тише обычного сказал юноша, болтнув ногами, - Я больше не буду смеяться. Немало озадаченный таким поведением бывшего, как он думал, друга, МакКейн всё же отпустил Йоханна, недоумевая, чем на этот раз умудрился смутить и спугнуть только разошедшегося тихоню. А Йо спешно подобрал пачку с пола и отвернулся к столешнице, прикрыв глаза и стараясь отогнать все мысли и надежды, которые успели наполнить голову за то неполное мгновение, что их лица были рядом. Это ещё не скоро. |
|
Special
Пост №16 оставлен 26 Августа 2014 в 19:34
Запах, исходивший от Йо, оказался знакомым до такой степени, что в голове голубоглазого художника сразу же образовались две догадки, одна из которых являлась слишком глупой и ирреальной, чтобы её озвучивать, а другая же... в общем-то, это был довольно адекватный вариант, поэтому Айвен, устало выдохнув, поинтересовался у товарища:
- Ты любишь выпить с друзьями, Бендиксен? Молодой человек с ярко-рыжими волосами не развернулся, но спина его напряглась, после чего огненная голова совершила жест отрицания. Да оно и понятно: тихоня Йоханн никогда бы не стал поощрять пристрастие к алкоголю. - Зачем ты спрашиваешь меня? - всё же отозвался студент-медик. - У меня, если что, чего покрепче не хранится в квартире. МакКейн раздраженно выдохнул через нос и прикрыл глаза, скрыв лицо за широкими ладонями. - Да дело не в этом... Просто... Ай, хер с тобой, забудь об этой фигне, я просто не отошел ещё от лечения. Вся эта мутня с потерей памяти по мне хорошо проехалась, совсем выбивая из колеи. В моём телефоне до чертиков контактов, каких-то важных номеров, заметок, всякие фотографии, видео, даты и... - Фотографии и видео? - переспросил Йоханн, даже повернувшись к Айву, при этом лицо рыжеволосого было чуть ли не испуганным. - Ну да, - заторможенно ответил МакКейн, - но там по мелочи, да и люди все какие-то левые, но, судя по содержаниям, они - мои кореша. Ещё там есть несколько фотографий, на которых один я, и я явно не в теме, ибо, ё-моё, дрыхну себе прямо за мольбертом. И темно - ночь, по ходу. Скажи-ка, друг, я любил устраивать тусовки у себя дома? Бендиксен был каким-то не таким, ибо щеки его горели невесть от чего, а действия были резкими. Всё же юноша поборол себя и поставил тарелку с пельменями на стол, подвинув после немного к Айвену, после протягивая ему вилку. А художник всё говорил: - Видимо, ты тоже особо не в курсе, - подытоживал он, - да и не суть. В любом случае, я ваще не помню тех людей с фоток! Ещё у меня на мобильнике какое-то непонятное видео, где я ору что-то ещё более непонятное. Кстати, может, ты знаешь... Художник начал тыкать вилкой в пельмени, параллельно с этим выуживая из кармана джинсов свой телефон. Когда его увидел Йо, то неясный вздох облегчения сорвался с его губ, но Айв не особо на это стал обращать внимание, ибо был поглощен поисками неведомого видеофайла и поеданием святого подношения прямиком от того, кто раздражает. Кстати говоря, сейчас Йоханн как-то перестал нервировать МакКейна, и тот был к нему благосклонен. Только бы расстояние не укорачивал. - Отодвинься, - прожевывая пищу, пробубнил Айвен, когда увидел, что Йо и его стул находятся слишком близко, - а то в табло. Бендиксен, опечалившись, отодвинулся, потому что прекрасно знал, что художник не очень любил, когда к нему приближались намеренно. По крайней мере так было четыре года назад... - Потому что я люблю тебя-а-а-а!! - заорало из динамиков. - Холодная вода, капе-е-ец!!! Йоханн напрягся ещё сильнее, осознав, что на видео тот, кто несётся по мосту, а потом полуголый прыгает в воду - это сам Айвен. - Не знаешь, кому это я говорю? Что за девушка? - Девушка? - Ну да, в любви типа признаюсь. - Понятия не имею. - Вот так тебя и проси о помощи! - вознегодовал МакКейн. - Друг ещё называется, пфе. Бендиксен не ответил, вставая из-за стола и выходя куда-то с кухни, оставляя Айва наедине с его трапезой, которая была уже одолена на половину. Взгляд тусклых голубых глаз проводил фигуру рыжеволосого, а сам Айв особо не стал заморачиваться на тему о том, почему вдруг товарищ соизволил покинуть его и оставить в одиночестве.
you woke the wrong dog
|
|
Пост №17 оставлен 14 Сентября 2014 в 22:55
Зайдя в комнату, Йо обезоруженно мотнул головой, пытаясь вернуть себе хоть ту долю спокойствия, которое было присуще ему раньше. Получилось слабо, но отчего-то молодой человек не сильно расстроился, и, взволнованный, отправился рыскать по полкам шкафа и стеллажей в поисках остальных памятных вещей, которые могли натолкнуть узкую тропинку пути Айвена на утраченный воспоминания. Но - что странно - даже обнаружив на телефоне фотки и то самое видео, на котором он признаётся в любви самому Йоханну, он ничего не вспомнил. Ни намёка на узнавание, лишь сплошняком вопросы и поток сомнения, подготовленный заранее на случай, если объяснение. А мобильник-то этот! Господи, мобильник! Бендиксен с слой выдохнул в кулак, застыв перед открытыми стеклянными дверцами стеллажа, и не знал, смеяться или бояться.
Всё дело в том, что у МакКейна давно уже было два мобильника - один для левых людей и малознакомых личностей, коих к яркому Айвену липло великое множество, особенно среди девушек, и добродушный ещё недавно парень не давал отпор всем желающим познакомиться с ними, раздавая этот самый номер мобильника, который сейчас покоится на кухне подле тарелки с пельменями. Второй же номер, как и второй сотовый, очевидно сейчас были затеряны где-то в недрах беспорядка квартиры художника, и если зеленоволосый найдёт его в ближайшее время, то это будет катастрофа, ибо именно тому мобильнику посчастливилось оказываться под рукой каждый раз, когда влюблённым приспичивало сфоткаться за поеданием мороженого, походом на пляж, или валянием в кровати. Вместе. У неподготовленного Айва рисковал взорваться мозг от той новости, что ещё совсем недавно он спал вместе со своим когда-то недругом в одной кровати - его кровати, посреди океана красок, холстов и растворителей, и что этот самый недруг, засыпая, имел обыкновение зарываться носом в волосы своего когда-то обидчика, чтобы ощутить сильную дурь запаха растворителя, на четверть отдающую сладкими карамельками, которые любит Йо. Узнает он это сейчас - прибьёт сначала Бендиксена, а затем и сам что-нибудь с собой сотворит, учитывая его эмоциональность и взбалмошность. - Так-с, думай, - прошептал под нос рыжеволосый, закрывая глаза. Если предположить, что события Айв будет вспоминать в хронологической последовательности, то что сейчас было бы логичнее всего показать? Явно не окровавленную простыню с выпускного. Нервный смешок. Вспомнить начало их знакомства представлялось делом не слишком трудным, но именно неприятным. Два абсолютно разных парня, что по внешности, что по успеваемости и социальному статусу родителей. Впоследствии уже Элизабет помогала Йоханну понять своего тогда ещё друга в некоторых сложных ситуациях, ибо вечно бунтующая и недосягаемая сестра чем-то напоминала синеволосого и не дающегося в руки буйного Айвена, который был не прочь явиться на занятия раз в неделю, даже при этом умудрившись надраться и подраться. Но и при этом факте, при всех тех случаях, когда учителя орали, что МакКейн плохо влияет на прилежного мальчика Йоханна, а банда Айвена подшучивала над своим главарём, что он общается с хлюпиком, что-то тянуло этих двоих друг к другу. Возможно, именно тогда они разглядели в другом человеке - в своём новоявленном друге - целый мир, непохожий на себя но при этом не отталкивающий, не аморальный. Что-то вроде двух дорог к одной цели. И потому спокойно проводили вместе вечера, сидя то дома у Йо, то шатаясь по проверенным барам, в которые частенько захаживал Айв, и говорили-говорили-говорили. Шутили друг над другом, иногда ругались в хлам, пару раз доходило до драк, но разве это было важно?.. Резко выдернув себя из мутной пелены воспоминаний четырёхлетней давности, Бендиксен провёл ладонью по лицу и растёр его, насильно стирая выражение ностальгии по временам, когда всё было пусть и не просто, но относительно понятно. Зато пришло осознание того, что же требуется сейчас. Развернувшись к всё ещё открытому стеллажу, медик взял с полки массивное стальное кольцо с какой-то рокерской птицей, смело раскинувшей свои железные крылья и разинувшей в призывном клёкоте клюв. Давно именно это кольцо подарил Айвен Йоханну в знак зарождающейся дружбы, что ли. Спустя пару недель после той отправной точки, на которой зеленоволосый потерял память. Самое близкое к этому времени яркое событие, ибо из-за кольца бесились и родители, и учителя, чувствуя, что их власть над вышколенным и прилежным мальчишкой потихоньку выскальзывает из рук. Бесились и одноклассники, пытаясь совершать попытки прессинга одного-из-них, якобы по ошибке выбившегося из колеи. Общество требовало возвращения "сломавшейся" шестерёнки в свои ряды. Шестерёнка не вернулась. Расплывшись в улыбке, Йо быстрыми шагами направился обратно на кухню, где молодой художник озадаченно расправлялся с остатками обеда и явно ждал возвращения человека, отношения к которому сформировать пока не мог. Кольцо звонко стукнуло о поверхность стола, а хозяин квартиры, предвкушая хоть небольшое продвижение в памяти своего возлюбленного, приземлился на стоявшую табуретку с воодушевлённым видом. - Узнаёшь? - спросил он, буравя лицо с набитыми щеками взглядом, твёрдо намереваясь выбить из подкорки Айвена его воспоминания. - Откуда это кольцо? |
| |||
| |||