Бессмертные демоны души (прода 6)

Бессмертные демоны души (прода 6)
Когда умирает родственник или близкий человек, только слезы и пересуды преследуют семью. Для большинства это - возможность перемыть косточки умершему. Мы проливаем крокодильи слезы, ведь на самом деле боимся, что в скором времени и нас постигнет та же участь. Страх заставляет рыдать, в истерике искать утешения у окружающих. А ведь мертвым все равно, едят ли их тело черви, или за какой период времени сгниют органы и мышцы от слишком влажного климата. Как хорошо иметь гроб - твои кости будут лежать в деревянном коробе под надгробной плитой, а корни цветов на могиле прорастут до самой крышки твоего нового жилья. Заботы живых уже перестанут волновать, и только вечный покой станет единственным занятием. Конечно, можно и заскучать, но мертвым действительно уже нет дела до людей, топчущих землю над их головами. И верх глупости оплакивать то, чего и нет вовсе - это похоже на зачерпывание ситом воды. Смысла ноль, одна головная боль, хотя многих сам процесс увлекает.
Именно так думал Саске, выслушивая за завтраком лекцию о моральных принципах общества. Отхлебнув из чашки уже остывший кофе, он внимательно смотрел за движением губ, произносящих бессмысленный набор слов, который должен был пробудить в брюнете признаки совести. Думая совсем о другом, Саске решил, что красная помада и налитые кровью глаза делают собеседницу похожей на вампира. Из-за бледной кожи и темной копны волос ее часто путали с матерью Саске, а ведь Учиха это действительно раздражало.
-Твой брат умер, поэтому можешь считать своей обязанностью съездить в клинику. – Ее спокойный, без нотки заинтересованности, голос сводил Учиха с ума, до скрежета зубов, до желания заорать от злости, хоть на лице ничего не отразилось. – Последний год ты не навещал Итачи, неужели до сих пор не простил?
-Прощать – удел слабых. – Холодно проговорил Саске, отставляя пустую чашку подальше, и с безразличием посмотрел на женщину, принимая вызов в соревновании «кто спокойней». – Мне наплевать на Итачи, ведь мое желание, чтоб он подох сбылось.
-Так говорить о своей крови? – Нотки насмешки в голосе, без малейшей попытки скрыть их, прозвучали намеренно, чтоб вновь задеть еще открытую рану Учиха. - О единственном человеке, оставшемся у тебя?
-Он стал причиной смерти моей семьи… Тебе не понять. – Саске замолчал, не желая продолжать глупый спор с человеком, далеким от пережитых ужасов прошлого.
-Твои слова принадлежат маленькому ребенку, а не взрослому парню. – Эта женщина прекрасно знала, как убивать улыбкой, будто ножом, пронзая сердце циничным словом, отравляя душу ненавистью. И новая волна поднималась в груди, неподконтрольная сила, сносившая начисто последний оплот здравомыслия. - Ты не исполнишь такое простенькое желание своей любимой тетушки? – Хитро улыбаясь, она подошла, кладя ладонь на голову Учиха и поглаживая непослушные волосы.
-Это не твое дело, Куренай. Мои отношения с братом, мои поступки и желания. Все это никаким образом тебя не касается.
-Ну хорошо. – Легко согласилась она, направляясь к выходу из кухни. – Только съездить тебе придется. Пора взрослеть, малыш, ведь только дети могут капризничать и выбирать, что им хочется делать, а что нет.

Больницы всегда похожи своими коридорами и запахом медикаментов, который не может перебить даже хлорка. Мир стерильности и многократно используемых вещей, испытанной боли и потерявшихся душ людей, умерших в стенах клиники. Живые все еще надеятся побыстрее выписаться и вернуться домой, чтобы спать в своей кровати и есть более вкусную еду. Вот только в этой клинике пациентов уже никогда не выписывали, разве что на кладбище - новое место жительства.
На въезде в эту далекую от остального мира зону отчуждения, находящуюся за забором с острыми пиками, устремленными в хмурое небо, Саске видел кресты и надгробные плиты, расположившиеся с задней стороны клиники. Старинное здание с высокой аркой входа и огромными узкими глазницами окон, не менее двух метров высотой, молчаливо встречало посетителей, наводя первобытный ужас видом пустоты и безжизненности. Но в здании находилось много людей, давно свыкнувшихся с судьбой быть заключенными в этом месте, по собственному желанию или невольно.
Все окна в помещении были зарешечены, дабы обезопасить персонал от пациентов. Пройдя запутанными коридорами, Саске вместе со своим провожатым оказался в другом крыле. Здесь уже не было яркого освещения, а двери, вместо обычных - металлические, с массивными засовами и окошком для обзора. Это место напоминало карцеры, где в камерах сидели преступники. Многие пациенты поступали с диагнозом шизофрении, или еще чего похуже, вроде психических расстройств. В этом старинном здании многие пациенты загнивали заживо в камерах, пока не наступал их час уйти.
Его брат тоже сидел в одной из таких комнат, но Саске не понимал, почему Итачи заперли, а не исполнили вынесенный судом приговор о смертной казни. Почему слова о целенаправленном убийстве уймы народу посчитали признаками психического расстройства, а действия - совершенными в состоянии аффекта?
Следователи, экспертная комиссия, врачи и даже судья посчитали верным смягчить наказание, упрятав Итачи в психиатрическую клинику. Они были не в состоянии предположить, что россказни о заключенном контракте с демонами, были чистой воды выдумкой. Саске знал, что для брата не составит труда правдоподобно солгать, ведь мозги у него работали слишком хорошо для неуравновешенного психа, а контроль над эмоциями выходил за пределы человеческих возможностей.
Скрежет открываемых засовов вызвал страх у маленького мальчика, по доброй воле пришедшего навестить старшего брата, но то, что находилось внутри, не шло ни в какое сравнение со всем остальными переживаниями. Монстр, закрытый в одиночной камере, обитой мягким материалом, поднял голову, всматриваясь в глаза гостя. Волосы были аккуратно зачесаны за спину, и пара шелковых прядей спадали на бледное, осунувшееся лицо. Морщины проступили под глазами, все так же ясно смотревшими на реальный мир.
От скупой улыбки, исказившей линию губ, у мальчика все похолодело внутри. Он очень редко видел эмоции на сдержанном лице старшего брата, похожего больше на фарфоровую, бесчувственную куклу. Но после случившегося Саске осознал, что Итачи всегда носил маску, скрывавшую его прогнившее нутро. Понимание всего случившегося, воспоминания и ужас не давали заснуть в собственной кровати. Теперь он боялся каждой тени, ожидая, что, утратив бдительность, не заметит, как руки монстра, сейчас связанного кожаными ремнями смирительной рубашки, затащат его в темноту, чтобы расплющить, вывернуть, покалечить до неузнаваемости и выплюнуть назад, как разжеванную жижу. Его могла постигнуть участь родителей и всех тех убитых людей, идентифицировать личности которых следователи не могут до сих пор.
-Саске? – Старший брат выпрямился, поведя плечами, и, качнув головой, отбросил с лица выбившуюся прядь. Каждое его движение вызывало приступы паники у младшего брата, и Итачи прекрасно знал о своей власти, ведь тот, кто может манипулировать страхом, способен заставить жертву совершить самоубийство. – Вижу, ты еще в хорошем здравии…
-В чем причина моего спасения? – Сглотнув, спросил младший Учиха, на что Итачи загадочно улыбнулся:
-Мне кое-что нужно от тебя.
-Моя жизнь…
-Такая мелочь? – Ухмыльнувшись, наигранно удивился Итачи. – Нет. Слишком просто по отношению к затраченным усилиям…
-Что… тогда? – С замиранием сердца едва слышно спросил Саске, боясь ответа больше, чем смерти. Даже больше, чем ужаса, который ему довелось увидеть той ночью, когда Итачи убил родителей.
-Секрет. – Старший Учиха подтянул под себя босые ноги, устраиваясь удобнее, чтобы в полной мере насладиться эмоциями, отражающимися на лице брата. – Мне нравиться наблюдать, как ты мучаешься, страдаешь, проливаешь слезы… и когда ты, наконец, сойдешь с ума от страха, потеряешь последнее в своей драгоценной жизни… я приду, чтобы забрать свою награду. А пока можешь пугаться своей собственной тени и вспоминать, как я убивал их…
-Ты никогда не выйдешь из этой комнаты. – Тихо проговорил Саске, пытаясь вычеркнуть из памяти сказанные только что слова. – Ты сгниешь! Сдохнешь здесь! А я буду жить!
-Можешь верить чему угодно. – Он замолчал, делая паузу, играя на нервах, доводя жертву до края, чтобы она самостоятельно закончила начатое. – Но ты ведь знаешь… нет силы, способной остановить меня. - Итачи на мгновение прикрыл глаза, и с замиранием сердца Саске увидел налитые кровью зрачки с рисунком пентаграммы на радужке. – Я вернусь, и когда это случится… ты умрешь мучительной смертью. Будешь кричать не тише всех остальных, когда я разрежу тебя на маленькие-маленькие кусочки и накручу твои кишки на нож. – Маниакальный блеск отразился в налитых кровью зрачках человека, действительно получающего удовольствие от произносимых слов. - Я прослежу, чтобы ты насладился своей смертью.

Саске открыл глаза и нервно откинул челку, спавшую на лицо. До сих пор страх заставлял дрожать все внутри, будто брат действительно засунул руку в живот и сжимал в кулаке кишки, выворачивая завтрак из желудка. Было жутко от тишины и неспешных шагов санитаров, бродящих по пустым коридорам, совершая очередной обход.
Решившись, брюнет открыл дверь, входя в кабинет главврача. Седовласый мужчина миловидной наружности совсем не вписывался в привычную обстановку психушки. Хотя так и бывает, когда люди, узнав о специфике работы, не всегда верят улыбчивому мужчине.
-Пришли за документами? – Он вновь улыбнулся, как и тогда, в детстве, когда Саске в полуживом состоянии привезли в больницу. Потом было несколько курсов терапии и визитов к психологу, при воспоминании о которых Саске хотелось убежать как можно дальше.
-Да. – Брюнет, немного помедлив под пристальным взглядом врача, решился и прошел в кабинет, усаживаясь в глубокое кожаное кресло. – Я уже немного отвык от вашей больницы…
Мужчина засмеялся, как американский Санта Клаус, и, поглаживая беленькую редкую бородку, с хитрым прищуром произнес:
-В страхе нет ничего постыдного, если он обоснован. – Мужчина откинулся на спинку кресла и со скрипом повернулся в нем к металлическому кубу шкафчика-картотеки. Открыв его и порывшись в плотно сложенной документации, он достал тоненькую папку. – Здесь не так уж и много о вашем брате. Повстречав его на улице, даже не заподозрил бы в убийстве более сотни людей. Вполне вменяемый молодой человек, с которым мне довелось провести немало интересных вечеров. – Доктор замолчал, посматривая на молчащего Саске из-за сползших на нос узеньких стеклышек очков, но, не дождавшись ответной реакции, продолжил: – Да. Удивительно, что он ясно осознавал свои действия, именно это и посчитали отклонением в психике. Уж очень гладко у него получалось объяснить свой поступок…
-Смертная казнь была бы для него достойным наказанием…
-Не нужно так говорить. – Покачав головой, мужчина с упреком посмотрел на Учиха, протягивая документы. – Ваш брат был удивительным человеком…
-Конечно. – Холодно проговорил Саске, без интереса пролистывая документы, сложенные и подшитые в папку. – А еще он уничтожил кучу народа и не пожалел даже собственную семью.
Мужчина вновь откинулся на спинку широкого кресла, с улыбкой наблюдая за каждым движением Саске, а парень успел пожалеть о начатом разговоре. Учиха уже знал, какие мысли роились в голове этого миловидного человека, и, не контролируя себя более, дрожащими руками закрыл папку, из которой что-то выпало.
-Вам стоит…
-Что это? – Саске перебил доктора, показывая запечатанный белый конверт, поднятый с пола. Видимо, парню удалось сбить мужчину с мысли, так как он прищурился, рассматривая конверт, зажатый в руке Учиха.
-Ооо… Это письмо Итачи-кун написал перед смертью... если память мне не изменяет.. буквально пару недель назад.
Саске вздохнул, распечатывая конверт и вытягивая вложенный в него листок. Красивым витиеватым почерком были написаны последние слова брата. Ни один мускул лица не дрогнул, когда Саске читал послание. Вновь пробежав взглядом по строчкам, Учиха отстраненно посмотрел на заинтересованно молчащего доктора и, сминая в кулаке листок вместе с конвертом, спросил:
-Что случилось с трупом… моего брата? – Справившись с чувствами, Саске отметил, что голос прозвучал вполне спокойно.
-После смерти тело кремировали. – Будто опомнившись, мужчина заторопился, что-то ища на столе среди сложенных документов и папок. - Если хотите забрать прах…
-Оставьте себе. – Холодно проговорил Саске и, распрощавшись, вышел из кабинета, шепотом произнося проклятия. – Ублюдок! Это я скормлю твои мозги тараканам...