Безответно одиночество мое

Безответно одиночество мое, безответно.
Ночью ветер, мне покоя не дает.
Не утихнет и с собой не заберет на рассвете.
Безответно, одиночество мое.

Она раз за разом приходила к этому проклятому месту. И раз за разом ей слышалось это «спасибо…» Его, причем абсолютно ясно резало в памяти. На этой гребаной лавочке. И несколько лет, что прошли в небытие — ничего не меняли — Сакуре Харуно, знаменитому медику, было катастрофически пусто. И ветер ночами шептал голосом Саске эту благодарность. Не давал покоя больному рассудку. И ее тоска, ее одиночество, были безответны.

Итачи Учиха, последний выживший из легендарного клана, кажется, еще больше почернел. Глазами-душой-сердцем. Казалось, в груди поселилась ворона, что каждый прогорклый день выклевывает по куску. Заживо. И Учиха бессилен. Лучше бы он умер вместо Саске, только от этих «бы» легче не становится. И ночами ветер нашептывал слова вины старшему брату, который не смог уберечь своего любимого младшего.

Ты стоишь, а я бегу на месте, не могу сделать этот первый шаг!
Я не в масть, как черная невеста. Твои глаза словно лезвия ножа —
Пронзай меня не спеша!

Сакура Харуно после трагедии слегка сошла с ума, ну, или даже очень. Ушла в работу, чисто механически выполняя все действия. Чтобы в какой-то момент не покончить жизнь самоубийством. Потому что руки чесались скальпелем из чакры вспороть себе живот. Пару раз она перерезала себе вены. А потом залечивала. Потому что безумно боялась остаться по ту сторону без Саске. Лицемерка, его у нее никогда не было, но Харуно даже себя готова была убить, если становилась угрозой на покушение самого святого, того единственного, что осталось от любимого человека. Воспоминания о нем. Черная невеста, так и не ставшая женой.

Итачи Учиха, капитан АНБУ, уходил на миссии. Подолгу, стараясь себя убить. Стараясь стереть с земли последнего из легендарного клана. Сильнейший, ему было слишком унизительно заканчивать жизнь самоубийством. Учиха даже не заметил, как стал более рисковым и без тормозов. Как он стал открываться оппонентам. Ну же, убейте или добейте! Наивный, не нашлось пока такого противника — руки Итачи вкупе с демоническими глазами работают рефлекторно. Слишком.

Однако ранения бывали. Как правило, внутренних органов.

Сакура всегда кривилась при виде Итачи. Какого черта он только к ней идет на лечение?! Сакуре до ужаса больно смотреть на него. Он же так схож с Саске… Словно оживший, восставший из пепла. Это было мучительно и жестоко. Потому что Саске погиб из-за Итачи. Харуно неоднократно в моменты приступов безумия думала убить последнего, не «ее» Учиха. Да только знала она, что Итачи этого только и ждет. Он бы даже, возможно, и не сопротивлялся. Но Харуно просто не могла оказать такой услуги этому человеку. Слишком щедро, кажется. И его глаза, что лезвия ножа — пронзали ее не спеша и летально.

От тебя оторваться нет сил! И с тобой не живет душа моя.
Не меняй крестики на иксы, все равно выйдет то же самое —
Не сочетаемое!

А дальше хуже было. Сакура стала чувствовать присутствие Итачи в своей святыне. В своей могиле воспоминаний. И Харуно до сумасшествия злило, что не тот Учиха вторгается в ее место. В ее уединение и воспоминания. Харуно его не видела, но чувствовала, знала, что он где-то затаился. Только не для нападения, а лучше бы он ее убил. Вот только каждый раз, как она его видела, не могла оторваться. Узнавая любимые черты лица. Готовая завыть, заорать. Вот только они — не одно и тоже. Один — крест, второй — икс, пусть они и очень похожи, но не сочетается. Сакура любила Саске, абсолютно все в нем — с Итачи же было наоборот — абсолютная неприязнь и неприятие.

Обрывать нити надо резко!
Бурьяном тропы наши заросли.
Мир велик, а видишь — мало места.
На двоих нам его не поделить.

Так было и в этот раз. Харуно дремала на холодной скамье. Щеки обветрились из-за слез в немом плаче. Она раз за разом прокручивала случившееся. Умирала заживо, а потом восставала. И в этом было какое-то искупление.

Однако внезапно Харуно почувствовала вторжение в свое святое уединение. Резко вскочила, садясь, высматривая вторженца.

— Вечера, Сакура-сан, — холодный голос Итачи заставил ее вздрогнуть.

Харуно нахмурила свои розовые брови. Надо же, он впервые показался ей на глаза…

— Уйдите, мне больно на вас смотреть, — ожесточенно она сказала, сверкая яркими зелеными глазами, полными ненависти. Открытой, такой чистой и поражающей.

Но лицо Учиха Итачи ничего не выражало. Абсолютная мертвенность, пугающая, раздражающая Сакуру до скрежета зубов.

— Я неоднократно хотела убить вас, — вырвалось у нее из груди.

— Я бы хотел умереть от вашей руки, — его бледное лицо ничего не выражало.

— Умрите вместо Саске! — закрывая лицо руками, выдохнула Харуно. Ее волосы трепал ветер. Казалось, что локоны — это лепестки в вихре.

Вот и все. Просто самоубийство. Сейчас капитан АНБУ ее просто казнит.

— Не дождетесь. И я не про свою смерть, а про вашу. Это забавно, вам не кажется? Мы оба хотим умереть, но никак не можем…

Сакура уставилась на Итачи. Было больно. Это лицо… Волосы, мимика, глаза, все это напоминало Саске.

— Вы видите во мне Саске, а я в вас. Мы живое напоминание о нем друг другу. Мы его любили, пусть и по-разному, но любили. Поэтому не можем убить друг друга, — он грустно улыбнулся — уголки губ еле заметно приподнялись. Другие бы не увидели, но Сакура Харуно невольно и жадно ловила каждое изменение в лице человека, который был так похож на Саске.

— Скажите тоже… — отчаянно она усмехнулась. — Я все время сожалею, что вы не оказались на его месте… — странно, но после этих слов ей стало намного легче.

— И хотя я знаю, что эти нити надо оборвать резко, потому что мы врем друг другу — мы тянемся подсознательно друг к другу из-за связи с Саске, — он присел рядом с Харуно.

Девушке катастрофически стало мало места, невозможно было делить этот мир без Саске с Итачи. Харуно нахмурилась. Она совсем обезумела в своем одиночестве, даже воспоминания и траур не хочет или не может поделить с ним.

— Жаль, что бурьяном все не может порасти… — сказала она как-то потерянно, их с Саске тропа давно поросла. И ветер покоя не дает своими завываниями по ночам.

— Но мы можем делить воспоминаниями о нашем близком человеке. Я думаю, нам есть что рассказать друг другу, — Итачи посмотрел в глаза девушки. Зеленые, безумные, смотревшие сквозь него.

— Это как делиться каким-то сокровенным сокровищем, — Харуно тяжело вздохнула. Ей было тяжело с ним даже дышать одним воздухом, слишком мало места, хотя у них был еще целый мир.

— По воспоминанию в день. Так будет казаться, что он все еще жив, а произошедшая история случилась совсем недавно…

Она хотела было послать этого гения куда подальше, как человек, сидевший рядом с ней, просто превратился в стаю ворон с красными глазами.

Харуно поняла, что попала в гензюцу. Но ей не было плохо. Все вокруг было красным. Однако вдруг перед ней в пространстве появилась ворона и дверь.

«Открой ее», — раздалось голосом Итачи в голове Сакуры.

Харуно кивнула и послушно отворила. Ее рот раскрылся в немом замешательстве, а на глаза навернулись слезы.

Маленький Итачи и Саске. Старший чему-то учил младшего. Сакура задрожала. То, чего она никогда не знала про Саске. Каким он был до трагедии. Каким он был при живых родителях. Харуно умилялась, улыбаясь. Тепло вдруг в ее сердце разлилось, принося тишину.

«Спасибо, Итачи… А теперь позволь мне кое-что тебе показать», — подумала она, даже не понимая, как перешла на ты. Потому что впервые почувствовала в нем что-то родное.

Ворона вдруг взвилась, а потом резко налетела на Сакуру, буквально проскальзывая в лоб. Сакура вскрикнула, но напомнила себе, что это все иллюзорное пространство.

«Покажи мне», — раздалось голосом Итачи.

Сакура вспомнила тест в команду Какаши. Милые и забавные моменты, которые она так трепетно и бережно хранила в своей памяти. Когда Сакура такое вспоминала, становилось на капельку легче…

***

Сакура очнулась на каменной скамье утром, укутанная в боевой жилет Итачи. И в груди было тихо. Однако девушка чувствовала себя ужасно, так как техника эта высасывала буквально все силы. Но увиденное и произошедшее заставило ее изменить свое отношение к Итачи. И ее одиночество больше не было безответно.

***

Обрывать нити надо резко!
Бурьяном тропы наши заросли.
Мир велик, а видишь — мало места.
На двоих нам его не поделить.

И как-то сложилось, что они стали «случайно» встречаться. Все у той же скамьи каменной. Словно случайно их тропы пересекались. Им, оказывается, было слишком мало места в этом мире, чтобы оказываться где-нибудь порознь. И каждый раз Сакура отдавала Учиха его жилет, а погружения в воспоминания продолжались. И каждый раз Итачи оставлял обессиленную Харуно на скамье, не смея прикасаться, но укрывая девушку жилетом. Потому что Итачи предполагал о симпатии, пусть и скрытой, к ней брата.

И однажды Сакура поняла, что просто страстно ищет встречи с Итачи Учиха. Может, дело в проклятой скамье? Он делал тоже самое, что и Саске! Харуно хваталась за голову, понимая, что нужно обрывать эти невидимые нити резко. Потому что начиналось что-то не сочетаемое, варварское. Им не поделить этот мир и оставшуюся жизнь на двоих! Они просто два человека, которые помогают друг другу пережить смерть близкого человека! И Сакура убивала малейшие потуги, догадки о происходящем.

Но как стало невозможно жить без этих черных глаз-лезвий, пронзающих ее до глубины души. Харуно давно уже не слышала ветер по ночам с завываниями, его полностью заполнил спокойный голос Итачи. Кошмары перестали сниться. И это тоже пугало.

От тебя оторваться нет сил! И с тобой не живет душа моя.
Не меняй крестики на иксы, все равно выйдет то же самое —
Не сочетаемое!

Сакура все больше понимала, что не может оторваться от Итачи. Но это был не Саске.

Несаскенесаскенесаске!

И этой подмены ее рассудок никогда не примет, не успокоится, это не сочетаемое!

***

Когда они «случайно» встретились вновь, Сакура была настроена решительно.

— Пора это заканчивать, — подошла она к Учихе вплотную и протянула боевой жилет.

Мужчина, он был мужчиной, опасным, красивым и холодным. Харуно впервые на него смотрела по-женски. Однако смотрела гордо, с чувством собственного достоинства.

— Попробуй меня стереть, удалить, — Итачи смотрел свысока своего роста. — Я тоже не смогу при всем желании.

— Мне начинает казаться, что у нас есть иные причины видеться и общаться, — с вызовом она выплюнула слова. Хватит.

Учиха Итачи впервые смотрел на эту девушку по-мужски. Розовые волосы были собраны в хвост. Зеленые глаза сверкали, что сталь.

— Без любви жить легче, правда? Да вот только без нее нет смысла… — Итачи проигнорировал агрессию Сакуры. Девушки, которая была очень близко к его брату, которого они оба очень сильно любили.

— Он был и остается смыслом моей жизни! — яро пыталась Сакура защитить святую и неприкосновенную истину для себя. Она готова была драться за свою веру в это, словно стала адептом какой-то сектантской религии. Словно чувствуя от Итачи разрушающую и опасную угрозу.

— Тебе больше не нужно выживать этой мыслью, Сакура-сан, — он слегка улыбнулся. Грустно так, переворачивая у девушки все внутри, сжимая, заставляя ходить ходуном.

Ками, Харуно никогда не видела у Учиха таких улыбок, не искривленных ненавистью, надменностью и презрением. И губы Итачи почему-то показались такими красивыми. Харуно аж вспыхнула, краснея, и тут же отвернулась. Из носа вот-вот готова было потечь кровь. Так она смутилась.

Сердце Сакуры пропустило удар. А потом бешено, набирая скорость, застучало. Кровь погнало по венам, продавливая непонятным чувством буквально грудину. У нее, наверное, инфаркт происходит, судорога сердечной мышцы.

— Теперь твое одиночество ответно. Мы знаем, где друг друга искать, Сакура-сан. Если я тебя встречу тут еще раз, то растолкую по-своему, и назад дороги не будет, — Учиха Итачи вдруг осознал кое-что.

За непродолжительное время погружений в воспоминания мужчина осознал, что ожидает этих встреч. И ему приятно укутывать обессиленную Сакуру в свой боевой жилет. И вот как несколько последних раз он смел касаться девушки. Пропустить прядь ее мягких волос сквозь пальцы. Дотронуться до ее лба. Смахнуть розовую ресницу, легонько скользя по нежной коже. И это было приятно, черт возьми. И проблематично.

В ней было некое тепло. Итачи Учиха было жутко холодно. И только эта сумасшедшая девушка его могла как-то согреть. А он согревал ее в своем жилете. Но захотелось вдруг иначе. Просто погрузиться в реальную Сакуру, а не в воспоминания, чужие, раздельные. Возможно, это было помешательство на почве тоски. Но Итачи Учиха отчаянно вдруг возжелал разделить скорбь и утрату с Сакурой.

Абсолютно чужая, она стала самой близкой для мужчины.

***

Месяц прошел с того странного разговора. Сакура ушла в работу с головой. Падала в обмороки от бессонницы или кошмаров — это было ужасной закономерностью. Но она не желала думать над словами Итачи! Вздор! Ересь.

И каждый раз переносить бессонницу и кошмары было все сложней и сложней. И никого не было рядом, чтобы разделить это. Просто помолчать вблизи кого-то. Просто знать, что она не одинока в тоске.

— Наше одиночество было ответно, — тяжело вздыхая, призналась сама себе Харуно.

Девушка сидела ночью в своем кабинете. Окно раскрыто, небо черное, усыпанное драгоценной сеткой звезд.

Раздалось карканье. Харуно даже не удивилась.

— Ты смеешь следить за мной? — ее возмущению не было предела.

«Мне было одиноко без тебя», — раздалось в голове голосом Итачи. Харуно аж покраснела, нервно сглатывая.

Однако ворона испарилась, и черная дымка лишь напоминала о ней.

Харуно, будучи в белом халате на тонкую тунику и легинсы, поспешила к заклятой скамье. Она хотела многое высказать Итачи, отсчитать за возмутительное поведение, слова просто копились в один ком.

Она дошла до каменной скамьи. Ее трясло от злости. Итачи нигде не было.

— Шаннаро! — взревела Сакура. Она даже не подумала, что сделала — рука рефлекторно опустилась на скамью, пробивая ту и разнося на множество мелких камушков, прошибая землю, да так, что ударные волны разломили ту на много метров вглубь, подбрасывая вверх, трещинами выворачивая все в ближайшем радиусе на метров сто.

— Что же я наделала?! — испуганно вскрикнула Сакура, понимая, что только что разрушила.

— Не плохо, кхм, — послышался голос Итачи. Мужчина кашлял, выходя Сакуре навстречу. Учиха пытался отряхнуть себя, изрядно засыпанный землей.

— Извини, — смутилась Харуно, краснея всем телом. Итачи на нее странно воздействовал.

— Легче стало? — усмешка в его голосе заставила Харуно сделать несколько шагов назад.

— Да, а тебе? — исподлобья смотря, тихо спросила девушка.

— Станет совсем скоро, — сказав это, мужчина подошел к Сакуре, снял с себя жилет и укутал в него дрожащую Харуно.

Она даже не поняла, как до костей продрогла. Как стали стучать зубы.

— Теперь мне больше не нужен повод, чтобы согревать тебя, — строго смотря своими холодными глазами на девушку, сказал Итачи.

И дело было далеко не в жилете. И не в воспоминаниях. Такие вещи накатывают внезапно. Беспощадно. Ей страшно было представить на месте Саске кого-то другого. Ему было дико считать близким еще кого-то помимо брата. Без любви было легче, но не было смысла.

Но их одиночество было ответно. И нити эти больше никто не в силах был разорвать. Их тропы переплелись окончательно. Фатально. И новые общие воспоминания медленно, но верно поглощали их, рисуя совместное завтра, послезавтра и ровно столько, сколько им было отведено.