Дара-Мадара

От ливня было холодно. Хаширама аккуратно высвободил катану из плоти – чужое тело грузно упало, раздался тихий всплеск, затерявшийся в общем шуме дождя – и, обтерев кровь рукавом, убрал в ножны. И как только отпустил эфес – очнулся.
Сенджу моргнул. С глаз словно спала пелена долга, а также обязанностей перед селением, эта оплетшая душу сеть, и первое мгновение он чувствовал себя ослеплённым. Что он здесь делает, кто всё так порушил, и от чего он так устал?
Почему в грязной воде лежит кто-то до боли знакомый?
Что вообще произошло?
Реальности понадобилась ещё секунда, чтобы обрушить на Хашираму свой меч. Мужчина вздрогнул и, отшатываясь от себя самого, сделал два неосознанных шага назад. Далеко не сразу Сенджу, надрывно хрипя, смог кое-как вздохнуть.
Клинок в его ножнах. Ведь он же не мог... этим самым клинком... не мог ведь? Ведь с ним же и тренировался, и рубился в спарринге, чтобы потом, повыбивав оружие из рук, рухнуть на землю в жалком подобии тайджитсу, не желая причинять друг другу боль.
Хаширама заставил себя оторвать взгляд от низких туч. Мадара не шевелился, не реагируя на непогоду, в его расслабленной ладони покоилась рукоять сломанного меча, а чёрные, как смола или дёготь, волосы слиплись. Повержен – но не побеждён же? Сейчас дёрнется, возможно, застонет от боли, но Учиха же жив, правда? Сенджу сам его выходит, они всё решат, так как то, что ему сейчас видится – слишком нереально, не может быть правдой.
- Д... Дара... Ты же... Ты же не умер? Нет же... Я же не мог... – голос дрожал, и вдруг его будто что-то толкнуло в спину, заставив броситься вперёд к нему, на колени, в мерзкую смесь сырой земли и воды. – Дара!
Нет ответа. Мадара игнорировал его, как и всегда.
Как и всегда.
Чего он ожидал?
- Дара... – Хаширама провёл рукой по его волосам, и прогорклое отвращение поднялось откуда-то от кишечника; нечего гордому воину лежать в грязи. Мужчина оторвал абсолютно безвольное, как кукла без ниточек, тело, невольно обнимая, и жижа отозвалась громким хлюпаньем, словно не хотела отпускать Мадару. – Ты же не умер... Это... Дара...
Когда-то давно Сенджу никак не мог запомнить его имя. Сам не знал, почему, но вот это «Ма-да-ра» никак не желало задерживаться в памяти. Зато чёткое и звонкое «Дара» так легко отскакивало от зубов; в первый раз Учиха возмутился, во второй – стукнул мальчишеским кулаком по макушке и всё же попытался сбросить с обрыва в реку, но после – только фыркал, а уж когда кончилась война, то Хаширама его только так и называл.
Для всех – глава Учиха, для своего клана – Учиха Мадара, для Тобирамы – просто Мадара, а для него самого – друг детства и всей жизни Дара.
Дара-Мадара.
Как в какой-то глупой песенке.
- Эй... Дара... очнись, - пальцы зарылись в жёстких прядях, когда Сенджу трясущимися руками прижал его к себе, желая поделиться, быть может, своей жизненной энергией, да чем угодно, нагрудник давил на затопляемую отчаянием грудь, и это выплёскивалось в сбитом умоляющем шёпоте. – Ну, пожалуйста... пожалуйста, Дара... Очнись!
Тишина.
Пустота.
Просто некому уже было отвечать. Сердце Мадары не билось, остановившая мышца не толкала живую кровь из небольшой на вид, сквозной раны на груди. Глаза потухли и подёрнулись мутью, но Хаширама этого не видел, так как боялся посмотреть на его лицо.
Не хотел верить.
Но пришлось.
- Нет... Нет, нет, нет, нет, нет, нет!!!
Собственный крик оглушил, а чья-то невидимая рука безжалостно, выкручивая, выдёргивала из него что-то очень важное. Точнее, уже выдернула.
- Что же я наделал...
Выбрать селение, а не живого человека. Убить ради мечты одного из её создателей.
Какое же он чудовище...
Хотя Хаширама мог ещё кое-что сделать. Только для реалистичности потребуется много сажи.

Люди расступались и не могли поверить своим глазам, однако никто из толпы не посмел вымолвить ни слова. Тобирама еле продрался сквозь людское море, так как почувствовал знакомую чакру брата и сразу понял - что-то не так.
Случилось что-то ужасное.
- Хаши... – слова застряли на языке.
Хаширама никак не отреагировал на его появление. Мужчина механически переставлял ноги и нёс на руках, словно девицу какую-то, полудобровольного изгнанника Мадару. Судя по запрокинутой голове и остекленевшей тёмной радужке – мёртвого.
Абсолютно и бесповоротно.
Взгляд старшего Сенджу был почти таким же, только, наоборот, влажным. Мужчина не замечал ничего вокруг, но двигался вполне целенаправленно, в конце концов остановившись перед несколькими случайно оказавшимися у ворот окаменевшими Учиха.
Один из них набрался смелости заговорить, и произнёс он невероятно правильные слова.
- Это... Хаширама-сан, этот человек – предатель и...
- Учиха Мадара спас селение Листа, - твёрдо сказал Хаширама, не громко и не тихо, но так, чтобы услышал каждый. По толпе пронёсся ропот, кто-то особенно эмоциональный не удержался от вскрика.
Сенджу со свистом выдохнул.
Сейчас он будет очень много врать, но так будет, несомненно, лучше, хотя сам Учиха не одобрил бы.
Дождавшись, пока все до единого замолчат, он продолжил говорить, зная, что поверят:
- Несколько часов назад Учиха Мадара ценою своей жизни предотвратил нападение на селение древнего демона – Девятихвостого лиса, - один Учиха ахнул и зажал себе рот ладонью, остальные переглянулись. Уж они-то о лисе точно слышали. – Я видел это своими глазами. Если кто-либо пожелает проверить – в трёх днях пути раньше текла река. После их сражения то место сильно изменилось, но я уверен, что любой сможет найти там отголоски чакры демона.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Никому не обязательно знать правду. Мадара на самом деле хотел если не для Конохи, то для своих людей только блага. А его Дара заслужил большее, чем славу сражённого предателя и страничку в летописях.
Тобирама отдал приказ, отправив лучших сенсоров. На самом деле, только он и мог распознать ложь, но Хаширама был уверен, что брат не проговорится.
В толпе вновь зашептались, но теперь отголоски шепотков были другими: неверие, удивление, раскаяние, какая-то женщина вдруг заплакала, представив, возможно, как демон пожирает её детей.
Учиха не сводили взгляд с Мадары.
- Лично для меня он – герой Скрытого Листа. И сколько бы людей ни сомневалось - я останусь при своём, - почему-то от этих слов стало легче, но на глаза навернулись неуместные сейчас слёзы. Сенджу опустился на колени и бережно положил бывшего главу Учиха перед семьёй, успев провести ладонь по его векам.
Теперь будто спит. Только весь в копоти и рваных ранах, которые Хашираме пришлось ему нанести уже после, для достоверности.
Самый младший из них, смешной, с кучерявыми волосами, Кагами, кажется, замотал головой и убежал, как бросил – рассказать остальным.
Мадара никогда не называл своих людей «кланом».
Хаширама сглотнул вставший поперёк горла ком.
- Я... я пойму, если вы решите всё провести... обособленно, но прошу... - о, чёрт, опять голос подводил. - Позвольте мне присутствовать на его похоронах.
Это Сенджу произнёс почти шёпотом, обращаясь исключительно к представителям клана Учиха.
- Это... не мне решать, - с трудом выдавил из себя немолодой уже мужчина с длинными каштановыми волосами, увязанными в хвост. В своё время Хикаку был одним из сильнейших после Мадары и Изуны. – Но, думаю, вас допустят без всяких проблем.
Хаширама кивнул, так как любая иная благодарность была бы лишней.
Учиха забрали тело. Старший Сенджу кое-как поднялся на ноги и поплёлся домой, втайне надеясь умереть, как только ляжет на футон.

- Теперь ты всё знаешь, Тобирама. Никому не говори.
Младший Сенджу и не собирался. Вовсе не из-за большой любви к Мадаре, тем более выяснилось, что никто никого не спасал, а Хаширама всё же победил его, но проболтаться – это опозорить брата.
Тобирама не выдал бы тайну даже под пытками.
Осталось только выяснить одну деталь.
- Брат, зачем ты...
Не закончил. Младшему Сенджу стало отчасти жутко, так как лишь одна слеза скатилась по щеке брата в знак прощания, когда тот был готов покончить с собой. А сейчас Хаширама плакал по-настоящему: тихо, безостановочно, несколько капель уже сорвались с подбородка, пройдясь по высоким загорелым скулам, - и не замечал этого.
- Я... я убил его, понимаешь? Я... подошёл со спины и пронзил насквозь. Я... он... он же мне как брат был, как ты, Тобирама, - старший Сенджу не контролировал свою речь, так как в противном случае не сравнивал бы так. – Я... я... Дара...
Странное сокращение имени.
Хаширама замолчал и ушёл с веранды к себе; его комната была как раз за спиной, они часто здесь сидели. Тобирама подозревал, что Мадара бывал тут не реже.
Сенджу сорвался и вовремя убежал. Видеть и слышать, как непоколебимый Хаширама Сенджу, его старший брат и опора с рождения, глухо взвыл и разрыдался от раздиравшей его грудь тоски и чувства вины, не было никаких сил.
- Дара...

В честь Учиха (подробней об Учиха в «Истории Конохагурэ но Сато», том 1) Мадары и его поступка образовавшийся после, несомненно, великой битвы человека и демона кратер назвали «Долиной Свершения». Позже там воздвигли два изваяния (имена мастеров на стр. 35) – злобного демона и самого Мадары, человека, которого, несомненно, можно считать героем нашего селения.

Ирука читал по бумажке, но так было проще. Дети слушали, разинув рот, а мальчишки, кажется, нашли себе новый пример для подражания. Умино облегчённо выдохнул – идея трёхдневного похода-экскурсии до Долины оказалась удачной. Надо будет и в следующем году так сделать, хотя в будущем выпуске Саске... Зазнается, чего ещё.
Всё же он Учиха.

Свою большую тайну и имя «Дара» Первый Хокаге забрал на тот свет с собой.