Годайме Хокаге. Глава 36

При входе в палату Какаши меня отловил давешний знакомец Тсуги. Темноволосый ирьенин доложился, что вверенный ему пациент жив, процедуры принимает безропотно, планов побега не строил, а если и строил, то не претворил в жизнь. Красотень. Приоткрыла дверь, осмотрелась. Действительно: лежит и не фурычит. Ага, заметил меня и забился под простынку глубже. Была б его воля, еще и окрас изменил бы под окружающую среду. Кивнула, поздоровалась и успокоила, что прямо сейчас с ним ничего делать не буду. Вроде расслабился. Но при выходе из палаты добавила, что и без меня желающих много. Медик, стоявший рядом, радостно оскалился, а Хатаке снова побледнел.

Хикару был доволен. Нет, даже не так. Он был счастлив от осознания того, что его подопечный его боится. Невероятно. Как мало человеку надо. М-да... Хатаке, конечно, уже через денек перегорит. И на все будет смотреть через привычную призму здорового пофигизма. Ибо бояться вечно нельзя. Обычный страх - это чувство, эмоция. И испытывать его долго просто не получится. Через какое-то время умный организм отключит выработку адреналина. Чувства замылятся. Человек перестанет воспринимать ситуацию так остро. И со временем привыкнет. Это, само собой, не касается ярко выраженных фобий. Или впечатлительных людей. Последние могут от страха и скопытиться.

Но Какаши - парень тертый и вряд ли позорно сдохнет от укола в задницу. Так что ждем, когда Собакин переварит происходящее и успокоится. Тогда-то я с ним еще разок переговорю... С глазу на глаз. Про его поведение в целом.

Меня с почетом проводили до ординаторской, где уже сидела Шизуне в обнимку с пачкой медицинских карт и смазливым патологоанатомом рядом. А мальчик-то времени не теряет... Наше появление явно не доставило ему удовольствия, но парень лишь улыбнулся и поздоровался. Молодец. Уже уважаю. На столе тут же появился горячий чайник, чашки. Да, теперь и поговорить можно. Начали мы с результатов инвентаризации. Единогласно решили, что Като мне составляет список необходимого, начиная от реактивов и инструментов и заканчивая лекарственными травами. Я же беру на себя остальное. Да, найдем, кого можно растрясти на пряники.

Поинтересовалась, оснащены ли теперь ирьенины транквилизаторами? Народ покивал. Тсуги даже заявил, что персонал оценил удобства. Предложила медикам сдать зачет на метание шприцов по мишеням. Чтоб условный рефлекс срабатывал: видишь, мишень впереди маячит - бросай дротик, ну или что окажется под рукой. Можно сразу заказать больничные рубашки с нарисованными мишенями пониже спины. Представили Какаши в таком прикиде, посмеялись.

После обсуждения временной местной достопримечательности - джонина Хатаке, народ плавно перешел на мой вчерашний приказ об обязательном прохождении медицинского осмотра всем чунинам и джонинам.

Как выяснилось, вчера один такой доброволец заявился. Из ответственных, видимо. Последний из могикан... Все бы ничего, но этот Аой Шин оказался мало того что жутко стеснительным, так еще и в обморок умудрился упасть при заборе крови. Настоящий штабной, тут сказать нечего. Как он чунином-то стал при такой реакции на кровь? Да и остальное странно. Шиноби к наготе относятся без особого пиетета. Пожалуй, только домашние, не клановые, в первом поколении истерят по этому поводу. М-да. Пойти, что ли, глянуть на это чудо...

Чудо еще не пришло в себя после пыток иголками и оказалось очень знакомым. Это тот самый падающий с лестницы мальчик-синеглазка. М-да. Да какая он Синяя смерть? Кому? Если только сам убьется... Шиноби, тоже мне. Нам не страшны ни льды, ни облака... Зато мы боимся людей в белых халатах. Натуральный тушканчик. Тобинедзуме-кун. На всякий случай сказала, чтобы чудо помурыжили денек. Может, он обморочный из-за какой-то вяло текущей болячки... Мало ли...

Распрощавшись с госпиталем, рванула во дворец. Под дверью кабинета уже мялся красочно расцарапанный мрачный Генма в обнимку со здоровенной колючкой. И, судя по всему, у них взаимная любовь. Кустик отказывался покидать нежные руки Ширануи, цепляясь и оставляя на них свидетельства своей страсти... Это, видимо, мой заказ. А ничего так, внушает. Ага, внушают уважение шипы. Какая прелесть! Но этот кактус к тому же был покрыт красивыми изумрудными листочками с красной каемкой... Ну, Генма, ты прям перевыполнил план!

Сняв барьеры и пригласив страдальца в кабинет, указала место будущего жительства растения. Установив кадку с колючкой, Ширануи еще минут пять пытался безболезненно от нее отцепиться. Но страстный кактус был напорист и свою добычу не выпускал. Короче, пришлось помогать несчастной матерящейся жертве любви выпутываться из колючих объятий.

Развернув к себе тылом помощника, принялась вытаскивать из жилета по бокам остатки каких-то чужих коротких колючек (что за дебри в той перевалочной оранжерее были, откуда он эту живность приволок?), чистить уши, обильно присыпанные разноцветной пыльцой, и отряхивать такую же спину. Застывший камнем Ширануи только глазами поводил да чихнул пару раз, пока пыльцу стряхивала... В процессе втирала ему, что нельзя быть таким слоном и уничтожать одним своим присутствием нежные растения. Джонин пыхтел как ежик и дулся. В конце сказала спасибо. Вроде оттаял.

- Это сегодняшняя личная корреспонденция, - Генма эффектным жестом достал из глубин своего жилета пару свитков. Хм, интересно, кому это я понадобилась? Забираю себе и рассматриваю. Так, это очередные претензии из Ивы. Странно, что лично написали. Боятся, что я тогда вообще их проигнорирую? Так я и так и эдак проигнорирую - нашли, тоже мне, к чему придраться в этот раз. Их, видите ли, патрули АНБУ на границе не устраивают. Вот всех устраивают, а их нет! Цучикаге, старпер хренов, достал! Ничего, я тебе подробно объясню, под какой камень залезть, злобный цверг*. Письменно. Все ему надо знать... Может, тебе еще схему перемещений наших постов нарисовать?

А вот второе письмо было от давнего знакомца Джиро-чо. Когда-то давно я даже денег в долг у него брала. Ну, когда еще играла безбожно. Однако, вот, контакт остался. И теперь у меня в руках свиток с заданием. Оплата по факту исполнения, и неплохая. Что ж, вот и миссия ранга-В для мелкого: сопровождение некоего Идате, которому предстоит бежать наперегонки в клановом состязании в какой-то там храм и обратно. Заказчик очень... хм, образно описал характер охраняемого объекта. Если хотя бы половина правды в этом есть, то путешествие седьмой команды выйдет фееричным. Мне их уже жаль. Но, будем надеяться, общение с таким непростым человеком пойдет на пользу Наруто. А может, он и сам умудрится перевоспитать этого бегуна в процессе... Быстро накропав на бумаге текст для ответа Цучикаге, передаю Генме.

- Переписать в более литературной форме и принести на подпись, - затем заполняю бланк с миссией для Наруто, ставлю подпись, малую печать. - Это миссия для команды Какаши. Изначально ранг-В, но обрадуй их, что, возможно, ранг задания повысится. Пусть собираются.

- Хай, - Ширануи скрывается за дверью, а я соображаю, что прямо сейчас надо сделать. Пока есть свободное время. На стройке я в ближайшие несколько дней не понадоблюсь, да и народ там достаточно запугала. Внизу ремонт взял под контроль лично Ширануи. Госпиталь на Шизуне... А мне, несчастной, и заняться нечем, кроме бумаг... Хотя... Есть пара неотложных прямо-таки дел.

В дверь просочился Генма. Какой-то чересчур радостный. Чего это он? Мне молча протянули уже начисто переписанное письмо для Ооноки, Третьего Цучикаге. Так, матерные обороты убрали, но все осталось хоть и весьма завуалировано, но достаточно жестко. Что и требовалось доказать. Подписываю, пропечатываю и передаю обратно. Учитывая письмо и оскал Ширануи, становиться ясно, с чего он такой веселый: просто прочитал мое послание - без цензуры, так сказать... Да, я в выражениях не постеснялась. Ладно, вернемся к делам.

- Генма, пока есть еще время, пошли, отведешь меня на полицейские казармы одним глазком глянуть. А то не хочу потом сюрпризов.

- Хорошо, сейчас только АНБУ вызову... - метнулся к двери. Остановила.

- Не надо АНБУ. Так пошли - быстрее будет. Блокнот свой не забудь только... - Покопался за поясом, выудил, предъявил. - Ну и замечательно. Пошли.

Шуншином меня оттранспортировали почти на другой конец деревни. Итого: шесть кучно стоящих зданий - четыре средних, два поменьше. Соответственно, общежитие, столовая, оружейная и медблок. Сзади был небольшой полигон. Только чтоб побегать да размяться с утра. Учихи обычно тренировались у себя, а остальным и этой площадки хватало. Если б весь комплекс не был действительно на совесть построен, уже бы давно все изветшало или обрушилось. А так - только двери везде, да пару перегородок заменить...

Барьеры, вмонтированные ранее в стены, все поснимали и куда-то утащили. Где-то прямо с кусками стены. Вот ублюдки! Так что теперь стояло просто шесть очень добротных, еще в достаточной мере крепких, но побитых природными явлениями остовов: надо штукатурить внешние стены, облагородить перекрытия, подновить деревянные лестницы - точнее, их как раз заново сделать. Закупить сюда всю мебель, поменять сантехнику - расколотые пополам раковины и унитазы это не айс... Вставить окна - в нынешних стекла битые.

Что еще? А, ну отдельно вычистить от какого-то неопознанного хлама оружейную, заполнить новым содержимым и сделать капремонт когда-то прекрасной столовой. Повара нанимать не буду - пусть сами готовят. Так оно надежнее. Можно внизу что-то дополнительное сделать еще. Но это терпит, да и вообще, насчет подобного стоило бы поинтересоваться у самих полицаев. Им виднее, что им надо, а что - нет.

Потирая лоб, надиктовывала это все Ширануи. Навскидку уходило уже сотни полторы-две. Вот как раз с продажи той глины и расплачусь... Глину вот только еще не продала. И даже удочки не закинула.

Еще раз окинув взглядом постройки, вздохнула: Учиха хозяйственные и следили... Они вообще со своим имуществом очень бережно обращаются. Вот какому идиоту пришло в голову дать отмашку на погромы казарм? Где мне теперь искать этих архаровцев? Люди, ощущающие собственную безнаказанность, жуткие сволочи. С удовольствием толпой творят беспорядки и несут массовые разрушения, как наркоманы под кайфом истребляя в исступлении все, что не имеет больше защиты, а на глаза попалось... У меня складывается впечатление, что кто-то поглумился над трупом великого клана. С толпы что взять? Безликая масса моральных уродов... А вот зачинщик всего этого безобразия... Хочу. Хочу найти и стукнуть, чтоб стал фиолетовым в крапинку. Только вот невозможно это сделать прилюдно. К сожалению. Гражданский сброд не поймет, если я унижу старейшин или Данзо. Как нам показывает история, лучше все это проводить тихо, иначе толпа решит, что может показывать зубы правителю. Я-то их пообломаю, но неприятный факт останется...

- Теперь в управление. - Кинула последний взгляд на здания. Ничего, приведем в порядок. Будет в Конохе полиция!

- Хай. - Подхватывает меня под локоть. Уходим шуншином.

Ну, что сказать, управление выглядело получше. Если «получше» считать ремонт в стиле чего-то среднего между гостиницей и борделем средней руки. Найду того ушлепка, который додумался выкрасить здание в этот вызывающий коралловый оттенок и крышу, c%$@, в красно-коричневый - оборву нафиг все выступающие части тела!

Достав из набедренной сумки пузырек с валерьянкой, отхлебнула прямо из пузырька. Предложила стоящему рядом Ширануи, но тот отказался. Шинигами вам в душу! И пару сотен акума навстречу! Интересно, какими нехорошими словами ругался маленький Саске каждый раз, как мимо проходил? А он проходил. Тут как раз прямая дорога от Академии до кланового квартала Учих. Мрак и ужас. И вот почему он не любит оранжевый цвет (да и любой другой столь кричащего оттенка) - то-то его Наруто так раздражал! Мелкий мститель тоже, наверное, валерьянку пил. Та-ак... Найду этих ушлепков, а я найду, барьерные печати Учих достаточно легко определяются, и устою им аборт через сеппуку.

Пробрались в здание. Как и ожидалось по внешним признакам, интерьер а-ля «дом из квартала красных фонарей». Прибамбасы двух-трех не то юдзё, не то ойран - вроде оброненного гребня или обломка костяного веера... Огромный офуро на цокольном этаже, гостевые комнаты, чайные и прочая белиберда... Ага, и довольно дорогие тяжелые седзи. Высококачественные татами из редкого вида бамбука... и все это пропахло сладковатым опиумным дымом. Сожгу на хрен!! И дезинфекцию проведу! Трижды!

- Возвращаемся, - все-таки пересилив себя, заглянула и тут во все дыры, составила опись. Выйдя из здания, на глазах у сильно удивленного моими действиями Генмы заключила строение в здоровенную полусферу Земляной тюрьмы. Чакры потратить пришлось, конечно, немало, но теперь фиг кто, кроме шиноби, сюда сунуться сможет! Ага, это вам не забор - перепрыгнуть не выйдет! А что местность украшена странным земляным холмом, так это народ, живущий в скрытой деревне, удивить не должно. На третьей скорости шагая через приемную, севшим от ярости голосом отдавала распоряжения:

- АНБУ и ирьенинам. Вычистить все здание - можно прямо сразу огнем, там каменная кладка и стойкий к температурным перепадам кирпич... Провести дезинфекцию пятой условной модификацией - Шисо знает, к нему обратишься - три раза. Оставить выветриваться на неделю, а потом еще суйтоном прополоскать! И быстрее!

- Слушаюсь, - Генма испарился прямо с лестницы, а я ввалилась в кабинет. Сгребла какую-то вазочку с ближайшей полки и со всей дури ее запустила в окно... Фиговина мелькнула очень быстро и пропала точкой в направлении Центральной Библиотеки. Меня начало отпускать. Задним числом сообразила, что могло кого-то и прибить... Ксо!

Нет. Мне даже не жалко потерянных материалов. Я готова заплатить за недополученную экономию. Потому как оставить в пользовании у преемников клана Учиха обстановку, где вовсю рассекали какие-то потасканные проститутки, это самая жуткая ересь из всех возможных...

А за окнами творилось нечто странное. Я еще как из дома вышла, заметила: что-то не так. Что-то будет. Теперь же подтверждение почти на пороге. В любом случае, стоит спуститься сначала вниз и убедиться на открытой местности, верны ли мои догадки. Пешком протопала по всем лестницам, здороваясь с резко забегавшими чунинами. Хм, тоже что-то почуяли? Или просто, улицезрев начальство, пытаются изобразить неимоверную занятость? Выступление детского сада «Ромашка» продолжается. По заявкам, да-а...

Ощущение в атмосфере, так насторожившее меня с утра, наконец-то обрело понимание: будет ливень. Возможно, гроза. Последние августовские грозы и сентябрьские бури всегда очень жестоки в своей полной непредсказуемости: небо может хмуриться, ветер завывать, а покапает сверху какая-то фигня, и на том все. А может и наоборот: держится в воздухе что-то такое… неопределенное… а потом как грохнет, и все, ты уже вымок до нитки.

Облачные рисунки в нижних слоях атмосферы сменялись со скоростью поставленной на ускоренную прокрутку съемки: вроде да, траектории вполне нормальные, соответствующие ветрам этих широт, но блин… какие-то они все неадекватные! Причем здесь, на земле, почти полный штиль. А вот бегущие в разные стороны по дороге тени… Не сказать, чтобы пугают, но… около того.

На нос упала первая капля. Рядом опускались ее редкие товарки, разнообразив однотонный асфальт крупными пятнами. Закапало сильнее. Передернув плечами, задрала голову к небу: взбесившиеся облака продолжали свой безумный хаотичный забег. Твердь расцвечена всеми оттенками белого и серого с редкими голубыми прорехами. Из просек между деревьями на дворцовую площадь налетала пылевая завеса. Тут-то я и очнулась, шуншином уходя из-под ветра. В ушах в последний раз раздался грохот каких-то консервных банок. Надо по возвращении Генме люлей выписать за недосмотр в уборке деревенских территорий... и выяснить, какая дубина сегодня должна была этим заниматься. Если б точно не знала, что Хатаке в больнице, подумала бы на него. Хотя в Листе и без этого товарища ленивых идиотов хватает.

Вывалившись из шуншина в десяти шагах от собственного дома, получила дозу хлещущего ливня, проморгалась и замерла: в неровных струях и просветах с неба мокрая сухощавая фигурка во дворе месила ногами потяжелевшую землю. Широченные хакама и неподвязанные рукава кимоно намокли и тяжелыми полотнищами рассекали наэлектризованный воздух. Звук получался похожим на урчание большой лесной кошки: гудящий, сочный. Слегка разбавленный свистом металлической плети. С заставляющим подобраться шорохом разворачивающихся лезвий вееров. Плеть оказалась тонкой длинной цепью, соединяющей оба веера.

- Опять смотришь? – тихий ровный голос, будто разговаривает через силу.

- Да. – А чего отпираться-то, если все равно засекли? Да и что тут засекать - стою рядом и совершенно беззастенчиво пялюсь.

- Ну, смотри, – пожевав губами, дед отвернулся на восток. Оттуда шла исполинская туча. Движение, с перекатами, поворотами и звоном цепи, возобновилось. Глядел он неотрывно куда-то за горизонт. Туда, откуда пришла гроза.

Я передернула плечами, борясь с ощущением пробежавшего по спине холодного стада мурашек: люблю бурю. Ветер усиливался. Звон цепи превратился в свист, щелканье лезвий стало сливаться во что-то иное. Силясь понять ритм и уловить мелодию, подалась еще ближе. Меня не остановили. И тогда, не раздумывая, махнула через забор. Звуки словно враз раскрылись: такого жуткого, адского марша я еще никогда не слышала – перед глазами словно прошли все мои прошлые трупы, скалясь и направляясь на восток, сгорая в пламени солнца... Тихо прошептав «кай» и прогнав по телу всплеск чакры, поняла, что ничего не изменилось: мертвые продолжали маршировать, тая в дымке дождя и дрожащего неба цвета окрашенной кровью воды. Круто...

Нарастало удивление. У меня, ирьенина и куноичи, саннина Цунаде Сенджу, глюки. Причем без употребления полюбившихся было лет эдак двадцать назад стимуляторов и антидепрессантов... Может, тут где-то поблизости горят поля Яманака? А что, молния попала в сухую траву... Вполне...

Глаза, расширенные до предела, и напрягшийся слух улавливали все больше подробностей: изменившуюся частоту дождя, шум от капель становился похож на одновременную игру многих перфекционистов**. Атмосферное давление менялось перепадами буквально на крохотных пятачках площадью в пару шагов, гром, гремевший вдали, весьма органично дополнял картину. Небо окрасилось кровью, тучи внезапно разметало. И это в полдень. Честно говоря, в голову закралась весьма крамольная мысль о внеплановом Армагеддоне. Перевела взгляд, горящий нездоровым интересом маньяка со стажем, на промокшую, по виду до самых костей, фигуру и чуть не облизнулась (привет Орочимару!) от накрывшего эстетического удовольствия: обычный, ничем особо не приметный дед сейчас выглядел языческим жрецом, отпускающим души своих жертв богам...

- Ты не должна была этого видеть, – немного хриплый, тихий голос.

- Хм, но мне понравилось. – Это было неожиданно. За всю мою жизнь с подобной мистикой я сталкиваюсь впервые.

- Плохо, что видела, – утирает углы губ крепкими, цепкими пальцами. Мертвые глаза, жилистые предплечья, показавшиеся из-под задравшихся рукавов. Стойка мечника. Прямой разворот плеч и обманчивая расслабленность. Хирузен такого ощущения не производил: все же он был гораздо дряхлее. - Еще хуже, что сама захотела увидеть.

- Научите меня! – вырвалось, сама от себя не ожидала.

- Чему научить? Бороться со своими демонами и души отпускать? – окидывает взглядом. - Тебе это не нужно.

Просветов в небе все больше, гроза уходит стороной, разделившись и накрывая квартал Хьюг и скалу Хокаге. Сощуриваю глаза:

- Ну, допустим, с демонами я и сама разберусь, а души рядом не задерживаются. Вон, даже лиц их не помню. – Саркастично возвращаю взгляд.

- Твои проблемы. Ты достаточно взрослая, чтобы уметь забывать... неудобные вещи. – Щелкают свернувшиеся веера, звякает собираемая на руку цепь. Хренасе, мне отказали! Наверное, в первый раз. Он уже собирается уйти в дом. Бросив меня здесь, под ставшим теплым дождем?! Какая восхитительная гадость!

- Посмотрите на меня. – Замирает, так и не сделав шаг. Но продолжает стоять, бесцельно обратившись к горизонту. Жестко повторяю: – Смотрите на меня.

Наконец-то поворачивается. Даю прорваться в глазах смертным теням. За всю мою жизнь. Они все, без капли жалости, приправлены пеплом кремации. И это навечно. Ни о чем не жалею. Ни как куноичи, ни как человек, которому уже давно полтинник стукнул. Мой цинизм невероятных размеров. Наверное, больше этой скалы у меня за спиной. Свои трупы я умею отпускать сразу, а не откладывая это дело в долгий ящик. А также прятать. У профессиональных убийц нет кошмаров: они либо ломаются на первых смертях, либо им без смертей и напряжения войны жить уже невозможно. Собственно, это и есть синдром шиноби. Но. Рядом нет никого, с кем бы я могла просто поговорить!

Мертвый взгляд напротив дулами двух беретт заново проходится по мне, гасит в своих глубинах такое же желание напасть, затем тускло и коротко вспыхивает:

- Идем в дом. Ты промокла.

Тихо фыркаю:

- Вы тоже.

- Да, я тоже, – соглашается. Взметнув цепью, вышагивает по неприметной тропинке, залитой водой. Иду след в след.

В прихожей сухо и тепло. Передергиваю плечами: дождь все-таки был холодным. По спине бегут противные редкие струйки. А под ногами у нас медленно набираются две почти одинаковые лужи. Приятного мало. Особенно тем, что убирать это все потом кому-то придется. Вполне возможно, что мне, как безбожно набившейся в гости хамке.

Проходим в угловую полутемную комнату - тучи опять собрались, как овцы в стадо - мне выдают сухое кимоно, молча оба переодеваемся. Дед действительно оказывается очень крепким и жилистым: мышцы всю жизнь упорно тренировавшегося человека. Изо дня в день, сбивая руки до кровавых мозолей и пропитывая тренировочные одежды сотнями литров собственного пота. Что само по себе уже вызывает уважение: меня всегда восхищало людское упорство. Потому как человечки в принципе очень хрупкие. И слабые. Все, без исключений: копаются, копаются в собственном дерьме всю жизнь, и очень не любят оттуда вылезать. Нравится им там! А что – тепло ведь... Да, возлюбленная моя Коноха? Во всех позах скоро любить буду! Вам оно по нутру, я знаю: иначе бы так упорно на монарший гнев не нарывались.

Проходим в кухню, больше похожую на келью монаха: никакого запаха, кроме рисовой пыли от сухой крупы в большом мешке в углу, и минимум мебели. Ставит чайник, открывает коробку с чаем. Насыпает его в белый фарфоровый чахэ, расписанный водяными лилиями. Темно-зеленые, средней скрученности листья морозного улуна восхитительно пахнут! Сверху опускаются восемь сухих некрупных хризантем: это в знак того, что говорить будем о внутренних рассадниках больших злых сюгендо? Мило...

В джезву наливается двойная мера молока и ставится она рядом с чайником. Неподвижно сидя перед низким традиционным столом на предложенной тонкой циновке, сложа руки на коленях, одними глазами продолжаю наблюдать за выверенными движениями. Мне уже здесь нравится неимоверно и не хочется никуда уходить.

Широкие рукава домашней юката грубой ткани перехвачены льняным шнурком серебристо-серого цвета. Сама одежда на три тона темнее оттенком. Выданное мне – близнец. Тренировался он в темно-коричневом кимоно. Именно на таком брызги крови наиболее незаметны. Родной ублюдочно-профессиональный подход? Видимо, да. Но точно не шиноби. Скорее, бывший самурай. Хотя, чего это я – бывших военных не бывает.

Тонко свистит снимаемый чайник. Вода перекочевывает остывать в красивую глиняную посудину с ручкой. Напитываться духом.

- Кто вы и что вы такое? – моего терпения надолго не хватило. – И почему вы здесь?

Из-под кустистых бровей немного осуждающе сверкнули темные глаза:

- Просто самурай в отставке. Меня зовут Камуи. Почему здесь? Это неважно... - Охрененный ответ. Тобирама, ау! Тут твой последователь объявился... Профессионально запорошит ваш мозг тальком... От моли, угу.

- Может, и ты представишься? – Садится за стол с противоположной стороны.

- Цунаде, куноичи и медик. Живу я здесь! – Ну вот. Опять срываюсь на грубость. Да что ж такое? Или мой организм воспринял его как потенциального противника и таким образом сигналы подает? Дед усмехнулся и насыпал чай, прикрывая посудину крышечкой.

- И чему я, самурай, могу научить сильнейшую куноичи Листа? - Тьфу.

- Одно с другим не связано, – цежу, глядя на исходящий паром чайник.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что я знаю, – твердо смотрю в глаза. Устало прикрывает веки:

- Хорошо, предположим, твой ответ верный. Но все же?

- Человеку нужно небольшое безумие. А я не чувствую внутреннего удовлетворения, потому что мне не дали реализовать свой собственный потенциал. От этого мое безумие растет, но не туда, куда нужно. Некоторые как кедры - тянутся вверх. Некоторые как баобабы - покрывают своей сенью все вокруг. А есть почти безжизненные колючки, долго и упорно выращивающие огромную корневую систему...

- Тогда меня считай перекати-полем, омелой, - хрипло хмыкает.

Усмехаюсь в ответ:

- Есть много вещей, которых я за всю свою жизнь до сих пор не сделала. Но очень хочу успеть: жизнь шиноби коротка и быстротечна. И никто не может предвидеть, где и как она оборвется. В итоге мы сами себя по-настоящему не осознаем, так как нас учили жить будущим, соответствовать какому-то абстрактному идеалу.

- Да, верно. Ведь по-настоящему живой человек представляет опасность для существующего положения вещей, - Камуи неспешно разливает чай. Киваю.

- А раз мы сами себя по-настоящему не знаем - мы не в состоянии быть самими собой. - Мне передают чашку.

- Поэтому, делая любые шаги - всегда - необходимо прислушиваться к голосу своей интуиции. - Принимаю чашку и улыбаюсь сомкнутыми губами. Даже если он окажется засланцем, какой интересный экземпляр!

- Но ты упускаешь одну вещь, Цунаде, - кустистые брови сдвигаются.

- М-м-м? И какую же?

- Человек искренний, откровенный, познавший любовь и сострадание, это человек, который осознал, что люди слепы и не чувствуют, что они дремлют, пребывая в глубоком духовном сне.

- О-о-о, тогда я, как человек "осознающий", с уверенностью могу заявить, что у меня тут больше половины населения - давно спят как сурки и не желают просыпаться! - издаю низкий смешок. Чай вкусный. Очень. И отсутствие сладостей мне вовсе не мешает. - До тех пор, пока мы не отбросим патологическое прошлое и не начнем все заново, пока люди не начнут жить настоящим, отбросив всякие идеи о совершенстве, отказавшись от догм, идеалов и заповедей, человек или шиноби – неважно, кто именно - будет обречен.

- Да, верно, - прикрывает глаза, кивает. Смотрю, как пряди цвета перца с солью сдвигаются на лоб. И тут же оказываются заправленными за уши. Усмехаюсь:

- Хитрые политики поделили землю на карте. Человек жертвует собой ради надписей!

- Бывает... На незнакомца так не сердятся, как на своих. Рассердиться можно на жену, мужа, сына, дочь, мать. Почему? Почему именно самым близким достается больше всех? Я задавал себе этот вопрос всю жизнь... А вот почему: ты злишься сам на себя. Чем ближе тебе человек, тем больше ты его ассоциируешь с собой. Ты злишься на самого себя, но порция гнева распространяется на любого, кто попал тебе под руку: он стал твоей частью. Семья, близкие - это всегда группа риска. Наибольшего.

- У меня нет семьи, - исправляюсь. - До недавнего не было. Долгих четверть века.

Дед вдумчиво кивает:

- Все придет само собой – не стоит об этом никогда переживать. Нужно лишь создать благоприятные условия. Все придет, но необходимо лишь успеть принять дарованное. А жизнь тебе обязательно улыбнется. Ты красивая женщина и станешь прекрасной матерью...

- Не стану, - резко перебиваю. Мягче продолжив: - Уже не стану. А вот внук у меня есть. С недавнего.

Камуи удивленно смотрит и едва-едва качает головой:

- Человек, которого легко вывести из себя по любому поводу, достаточно его лишь задеть, не представляет опасности, ибо он никогда не аккумулирует столько гнева, чтобы действительно стать опасным. Другое дело тот, кто подавляет свой гнев и сидит как на вулкане - вулкан может взорваться в любой момент. Такой человек либо совершит самоубийство, либо убьет кого-нибудь - третьего не дано.

- Да, оджи-сан, это так. Мою человечность сейчас держит якорь по имени Наруто. А вот пару десятилетий лет назад я могла не раз и не два уничтожить этот мир - признаю, не в одиночку, но все же. Хотя человек умирает только единожды: его не нужно убивать дважды, в этом нет необходимости.

Отставив чашку, дед грустно качает головой:

- Гнев сам по себе не доставляет человеку страданий; именно знание того, что гневаться плохо, и порождает психологическое беспокойство.

- Угу, - осмелев до хамства, доливаю свою чашку. Хозяин мельком усмехается и заливает опустевший чайник горячим молоком. Скоро меня угостят редкой вкусняшкой!

- Никому нет дела до того, что человек, который не любит себя, не может полюбить и кого-нибудь другого. Мы живем в невероятно сумасшедшем обществе, в котором каждый хочет любить кого-то, но дарить любовь не может, - хмыкаю и пожимаю плечами: я ведь права, да? Шинигами, ау? Ну где вы там, многомудрые и всевидящие? Может, подсобите как-то своей фанатичной жрице, мм? Где моя законная «помощь зала»? Ну, или хотя бы деду привет там передайте... можно сразу обоим, угу... Вроде как «звонок другу» будет. А то я тут в такую философию влезла! А ведь завязывала!

- Не нужно быть кем-то еще, достаточно быть самим собой. И это касается каждого, - Камуи снова качает головой. Достает чистые чашки, убрав использованную посуду в мойку. - Без раздумий наслаждайся всеми материальными благами, которые предлагает тебе жизнь, и радуйся любой возможности духовного развития.

- Нет. Я выбираю цель и двигаюсь к ней, невзирая на лица и обстоятельства. Единственный человек, к которому я сейчас питаю нежные чувства, это внук.

- Возможно потом появятся другие, - кивает на разбегающиеся тучи в порозовевшем небе. - Нужна семья. Ближний круг.

- Иначе я съеду с катушек? - коротко хохотнув, впериваю в него взгляд. А вообще-то логично.

- Да. Рано или поздно. Как - сама не заметишь, - еле слышно выдыхает.

- Это вы из собственного опыта исходите? - язвительно интересуюсь.

- И из него тоже, - кивает. Опустив глаза, разливает настоявшееся на чае молоко. - Научиться можно только на своих собственных ошибках. Просто надо не повторять одну и ту же снова.

Шумно выдыхаю. Делаем первые глотки.

- Пройдет еще немного времени, и ты поймешь. Но задумайся об этом немного раньше и будь немного внимательнее, только и всего.

- Хорошо. Я постараюсь по возможности не забывать ваш совет. - Снова кивает. Мелкими глотками допиваю свою порцию. Вот получилось же у меня столкнуться с ним! Не ожидала. Честно.

- Спасибо за чай. И за потраченное время. Буду рада, если и в следующий раз пустите меня на порог.

- Пущу. Тебя, как воина, хранят шинигами. Я говорю: в жизни нет цели, ибо жизнь - сама по себе цель. Стань жизнью, Цунаде.

Усмехаюсь. «Ты прекрасна и сильна», - говорил Хаширама, дергая меня за хвостики. «Не спрашивай о цели - ее нет», - грузил мозги маленькой девочке Тобирама. Видимо, сегодня ко мне вернулись неупокоенными призраками оба... Эх, хорошо горят поля у Яманака!..

________

* Цверги - существа, подобные карликам, природные духи в древнеисландской, германской и скандинавской мифологии.

** Перфекционисты (здесь) - узкое название (в этом смысле термин употребляется в музыкальной среде) или почти самоназвание барабанщиков. Сюда входят все виды ударных инструментов, в большей степени народные.