Грани, связанные нитью. 5.2 Написанное имя

Примечание: японская азбука (кана) - существуюет в двух графических формах: хирагана (для написания слов, где не используются канджи или автор просто не записал слово иероглифами, ранее хирагану называли женским письмом) и катакана (преимущественно используется для написания слов иностранного происхождения)
Сасу (砂洲) - песчаная мель. Карато (辛党) - любитель выпить, пьяница. С(у)ке (助け) - прост. подмога.
Таю (аналогична ойран) - высший ранг дорогих японских проституток, которые обслуживали аристократию. Выполняли не только сексуальные функции, но и развлекали клиентов более утончёнными способами.




— Неужели опять? — послышалось из кабинета джонина. — Кана!
За несколько месяцев такое начало рабочего дня небольшой традицией коллектива. Каждое утро после очередной сдачи отчетов день Учиха Каны начинался с похода к тому, кто эти отчеты, собственно, и читает.
— Сколько раз тебе говорить, что имена записываются катаканой! – все никак не унимался мужчина, тыча пальцем на бумаги. — Ка-та-ка-ной, — по слогам произнес ниндзя, стараясь приубавить пыл. Конечно, девочка ему порядком надоела, но не стоит забываться, где они находятся: отделение Военной полиции №4.
— Нет ни одного официального постановления о том…
Но предложение куноичи прервала, ибо взгляд, которым её одарил начальник, красноречиво объяснял, чем чреваты последствия:
«Скажи еще хоть три слова, и даже Микото-сан тебя не спасет, будь уверена».
На этот раз реакция шиноби достигла планки «Демон – поборник хираганы и канджи», за классификацией девушки – третья ступень злости. Первую и вторую, наименованные «Мало катаканы, нужно больше катаканы» и «Катакана по умолчанию» соответственно, начальник перепрыгнул в связи с будущей проверкой отделения. Проверяющие уж найдут к чему придраться, а Кана как бы специально придумывает лишний повод.
Вздохнув, мужчина оставил гневную тираду на другой раз. Сомнений, что она понадобится, не было – это же Кана. Подвинув отчет к краю стола, шиноби обратился к подчинённой:
— Полчаса. — Девушка взяла в руки столь раскритикованный отчет и, прежде чем покинула комнату, услышала: — И не приведи Ками, я увижу после правки хоть одно собственное название хираганой – будешь вместе с генинами исполнять миссии ранга D до отставки, отчеты после их исполнения уж точно никто не прочтет.
Куноичи послушно кивнула, ненавидя еще больше правила, за которыми она не могла высказать свой протест прямо в лицо. Сегодня она исправит, но был ли в этом хоть какой-то смысл? Почему Скрытый Лист пренебрегает своей традицией записывать собственные названия канджи или же хираганой? Как веянье из Казе но Куни – записывать географические название катаканой, так прочно вошел в быт коноховцев, неужели жители деревни настолько… близоруки?
Шиноби, находящиеся в отделении, особо не обращали внимания на причуды новой сотрудницы, которые почему-то ей прощают раз за разом. Влияние извне?
По какой-то причине пришедшая полгода тому чунин записывала имена иероглифами или хираганой, совсем игнорируя катакану в отчетах, хотя, по негласному правилу документации, все собственные название пишутся именно второй азбукой. Во избежание неправильного прочтения имен, названий городов и элементарно – способ увиливания от написания канджи, использующиеся лишь в именах, а значит, плохо известные в массах, – все эти пункты-причины Кана смело игнорировала. Выставляя не то начальника необразованным, не то себя гордой дурочкой, не умеющей видеть дальше собственного носа. Ее замечания касательно некой традиции были настолько непонятны ниндзя, что они даже открыто перестали подшучивать на эту тему — настолько нелепо звучали оправдания Каны.
«Своеобразной девчонке больше подошло бы классическое образование, после которого ей светило бы замужество с аристократом, а то гляди и с даймьо», – утверждали подчиненные «Демона – поборника канджи и хираганы» вне работы. Подозревая не то родителей девушки в темных связях с выше поставленными ниндзя – кстати, повод таки был, не то ссылались на Хокаге, что, возможно, подсунула им еще один продукт промывки мозгов с Академии.
Но Кана была слишком занята порученными делами (у нее их было в избытке), чтобы близко принимать непонимание коллег. Особо «теплое» отношение к себе она замечала, иначе не смогла бы и генином стать, как-никак, это одно из базовых требований к шиноби – умение наблюдать.
Вот только девушку с детства готовили к жизни, которая бы состояла из череды интриг. Роль жены будущего главы Учиха способна примерить на себя не каждая, потому мелкие пакости чунинов не могли поколебать куноичи.
«Даже Сакура…», – исправляя имена участников происшествия, удивлялась обладательница шарингана тому, насколько же фанатичны бюрократы ныне.

— Са-су-ке…
Кисаме прибег к еще одному способу поиздеваться над кохаем, за сегодня уже третьему, – придумывание глупого позывного, и «глупого» здесь нужно особенно подчеркнуть. Ну, что поделать: такова традиция Акацуки, но и не только в ней суть.
— Сасу… — скривившись, джонин посчитал, что такое прозвище придумал бы лишь шиноби из Суны, ибо оттуда берутся самые большие фанаты песка, он таковым не считался, оттого отбросил такое сочетание слогов. — Саке, — продолжил мужчина. — Словно пьяницу зову, легче уже было бы карато обозвать, — поразмыслил вслух мечник, наблюдая, как объект издевательства молча шагает рядом, даже в лице не изменился, слишком серьёзен, как и Итачи.
Пофигистичный же парень попался ниндзя. Этот малец несколько лет отлично играл роль полоумного наследника Фукагу. Если верить информации, Хокаге завербовала его еще со времен Академии, оттого неудивительно, отчего тот так равнодушен к выпадам. Саске был главным посмешищем клана не один год, потому, чтобы задеть его, нужно хорошо постараться. И, если верить главному собирателю информации Акацуки, перед уходом из Конохи нескольким Учихам это удалось – завязалась драка, где сын Фугаку проявил себя. Вот только не желание семпая самоутвердиться двигало Хошигаки.
Сенджу протолкнула в ряды Акацуки своего шпиона, даже не удосужившись хорошо скрыть этот факт. Неужели Коноха нашла компромисс с Учиха через Итачи? И Цунаде, успокоив внутренний огонь беспокойств, решила проверить, как обстоят дела во внешнем мире? Такой себе способ проверить почву перед активными действиями?
— Суке, — продолжил Кисаме, использовав третью комбинацию слогов. — Ске, — повторил ниндзя, поправив Самехаду. — Ске? Хм, а что, лучше, чем какой-то Са-чан, — и, оскалившись, хлопнул напарника по плечу. — Будешь отныне Ске зваться. Надеюсь, приживется, а то Итачи-сан как-то не особо жаловал свое прозвище.
Саске оставил без внимания подобную странность семпая, посчитав, что и Итачи приходилось мириться с подобным, в конце концов, с самого начала стало заметно, что эта акула продолжает испытывать его, словно Акацуки до сих пор считают его собачкой Цунаде, даже после всех «собеседований» – проверок на благосклонность к Хокаге – он остался под надзором.
«Вряд ли они так долго гонялись бы за собственным хвостом, не будь это приказ сверху, — решил для себя Учиха. — Вот только кто на самом деле держит всю организацию под своим контролем? Казекаге, Райкаге? Или Мизукаге строит теории заговора? В любом случае все, что я могу сейчас сделать, – это влиться в коллектив».
— А какое было прозвище у нии-сана?

Темари разжала кулак, а после рука непроизвольно опустилась – повисла, как будто кровь разносила по телу яд, который совсем скоро полностью обездвижит девушку.
Имена умерших были вывешены на стендах – так составлять списки умерших намного проще, да и люди не бегут всей толпой искать всех знакомых в госпитале: сначала одним глазом на стенд. И лишь после, когда маленький огонек надежды, подогретый неизвестностью, продолжит существовать, кто-то торопится в госпиталь на поиски родных.
Конечно, она не рассматривала вариант, что дурак мог умереть. Он слишком удачлив для этого, но когда неровно написанное «Шикамару» виднелось в третьем ряду, гостья из Песка непроизвольно закусила губу: поверь она в эту глупость с огоньками надежды, тот час бы потеряла его.
Девушка посчитала это ошибкой, поверила в мистического теску – другими словами, отказалась принять реальность. И под влиянием этого побуждения поспешила в госпиталь. Отчаянное желание найти его даже среди тяжелобольных помогало дочке Казекаге идти вперед, немного погодя сорваться на бег и совсем скоро забыть о правильном дыхании. Она ведь так и не отплатила свой долг перед ним. Поэтому…
«Он наверняка неверно записал свое имя и валяется себе в больнице, — заверяла себя куноичи. — Да, он просто не мог умереть, у него же были, то есть есть, он же живой, элементарные инстинкты сохранения, они и дураку присущи!»
Тем более Нара ранее доводилось обманывать смерть. Конечно, он смог бы спастись от нескольких развалин! Утвердившись в правильности своих утверждений, Темари поторопилась к госпиталю, она уже его проходила, надо было сразу в него заглянуть и не тратить время на дурацкий стенд. Только напугала себя.
Зайдя в госпиталь, Сабаку сомневалась, куда пойти сначала: к стойке или узнать, где сейчас Сакура Харуно. Они еще с детства дружны, родители, как-никак, были в хороших отношениях. Возможно, ирьенин уделит ей несколько минут и поможет с поисками. Но на глаза гостьи из Суны попала другая знакомая, помогающая не то Саске Учиха, не то парню, похожему на него. Одна из самых стеснительных личностей, которой доводилось когда-либо видеть любительнице вееров, везла в коляске парня и о чем-то с ним мило беседовала. Девушка могла поклясться, что четко слышала голос Яманако, хотя во время экзамена на звание чунина ей не удалось услышать и пяти предложений от Ино: она всегда стояла позади Нара и Акамичи.
Темари уже направилась к бывшей сокоманднице Шикамару, чтобы узнать достоверную информацию о нем, она-то наверняка за столько времени узнала бы о состояние товарища. Оставалось каких-то десять шагов, как куноичи услышала знакомый возглас:
— Клубок! Клубок с иголками!
Напряженные к черту нервы сдали. Они отказывались подчиняться воле девушки, и она замерла, как будто яд полностью овладел телом. Замерла, ибо посчитала это галлюцинацией, играми разума, самовнушением, действием неизвестного яда, в конце концов. Ведь, как бы она ни говорила об ошибке на стенде, за то короткое время – десять минут – действительно начала понимать, что не все дураки удачливы.
Но так её звал лишь он.
Она приготовилась к худшему, за те несколько мгновений ладони вспотели, и будь в ее руках веер, он бы просто выскользнул. Сначала от переживания, а потом от…
— Клубо-ок!
Она ненавидела рассказы о чудо спасшихся людях в пустынях, они казались ей сказочными и нереалистичными – не способны реализоваться в настоящем. Но впервые, впервые дочке Казекаге хотелось ударить себе под дых и крикнуть: «Дура!»
Чудо, на самом деле, не произошло. Просто слог «ро» в имени Шикамаро на стенде плохо написали – рука пишущего дрогнула. И похожие слоги «ро» и «ру» хираганой спутало уже несколько людей.
Человек действительно был мертв. Некий Шикамаро, торговец трав в клане Нара, так неудачно для себя решивший остался в Конохе подольше. Но откуда девушка из Суны могла знать о существовании некого Шикамаро? У нее не было веских причин верить в другого мужчину со схожим именем, потому на мгновение действительно поверила, что за одиннадцать минут успела сойти с ума.
Она бы ударила «воскресшего» по радостной мордашке, этот бака даже не представлял, что она пережила за те одиннадцать с половиной минут. Вот только Шикамару был слишком далеко. Походило на то, что генин-неудачник имел в госпитале работу – надавал помощь пациентам старшего возраста, ибо сейчас горе-шиноби помогал какой-то старушке передвигаться.
Подойти самой и проверить на реалистичность одного идиота сил не осталось. Возможно, Темари расщедрилась бы на объятия, но куноичи, как и прежде, стояла на месте, и многие посетители здания, браня «столб», обходили её.
«Кто сейчас имя хираганой записывает?» — позже спросит себя Темари, скрывая так некстати нахлынувшие слезы от стен комнаты, в которой остановилась.
В голове она снова прокручивала сегодняшний день, вспоминая, как безразлично говорил Шикамару об оплошности с именем, хотя вместе с Сабаку его уже четверо успело похоронить на этой почве.
— Но каждый раз, когда я хотел поправить тот слог, меня ловили и отводили подальше! — объяснил Шикамару подруге, не совсем понимая состояние той.

Женщина покинула комнату, даже не взглянув на уснувшего клиента, не так давно получившего желаемое тело. Удостовериться в том, что мужчина остался доволен предоставленной услугой, не было надобности: за годы работы она усвоило одну истину – её лик никогда не дает сбой, таково проклятие, ставшее главным способом зарабатывания денег.
Взглянув в зеркало, молодая особа начала поправлять прическу, пряча следы предыдущей работы, до того как к ней зайдет следующий посетитель. Лик, принятый не так давно, уже растаял, и в отражении она вновь увидела свое лицо. Опустив голову, таю начала поправлять одежду, хотя волосы все еще выдавали хозяйку, но она желала сделать все, лишь бы не смотреть прямо.
И потому коснулась письма, оставленного совсем недавно, – оно казалось нетронутым. А в этой обители каждый желал ухватиться за информацию: подслушать, прочесть или же узнать то, что можно перепродать подороже.
«Значит, никто еще не знает содержания», — предположила женщина, вскрывая послание.
Она узнала по почерку адресанта, потому закрыла рукавом улыбку, появившуюся от мысли, что подельник не так давно находился здесь. Он как всегда писал сухо, давая четкие инструкции и выделяя имена будущих посетителей, к которым нужно присмотреться.
«Акацуки», — произнесла только губами та, что и имени не имела. Стены тоже имеют уши, оттого, произнеся что-то вслух, будь готов завтра услышать это на улице.
Запомнив имена, таю, не уступавшая своим талантом разведывания куноичи-чунину, скомкала письмо. Она чувствовала удовольствие от осознания своей мощи – обычный человек в состоянии разрушить планы столь могущественного шиноби. Власть, которой он невзначай наделил её, пьянила женщину. Юджьо хорошо научилась глядеть в будущее, основываясь на осколках настоящего.
И, прежде чем смятое письмо преднамеренно было отдано сожжению, женщина пальцем вывела на полу имя того, кто должен пасть под её чарами. Она не произнесла его вслух, но дважды прописала имя члена Акацуки.