Красота

Наверное, дело было в магазинном освещении. Или зеркало какое-то не такое – так хотелось думать, потому что на неё смотрела уставшая женщина с тусклой кожей, тонкими волосами и рыхловатой местами фигурой. Хьюга резко отвернулась, отрывисто связала волосы обратно в высокий узел и принялась стягивать с себя хороший и удобный, в общем-то, комплект для заданий, но…
Тут пояс вокруг талии, ставшей вроде как шире. Тут ноги выглядят совсем некрасивыми в чуть более узких штанах из мягкой ткани.
Нет.
Наверное, для куноичи должно быть неважно. Однако если для куноичи это неважно, то для вылазок Хината купит что-то попроще и посвободнее. Девушка вздохнула, в белье к зеркалу уж точно не поворачиваясь, и взялась за простое кимоно.
Вот так-то лучше. Дышащий хлопок, простые синие полосы на белом; широкий подол и широкие рукава. Пожалуй, то, что ей нужно. Хьюга попыталась улыбнуться своему отражению, и всё же слишком неважно оно выглядело, чтобы вышло искренне.
Хината тихо вздохнула и высунулась из-за занавески.
- Я это возьму. Можно пойти в этом?
- Для вас всё что угодно.
В новеньком магазине пахло свежим деревом и сухой стружкой. В селении стало менее опасно, а вместе с этим, как цветы весной, появились откуда-то молодые девушки – не нищенки, а со средними деньгами, куноичи и нет, новые лица и выросшие вдруг под дождём в бойких птиц сироты. Так что хорошая и приятная глазу одежда сначала стала дефицитом, а затем – удивительно ходовым товаром.
В своё время Хьюга сбежала из Конохи с двумя комплектами повседневной одежды, а то, что она носила часть последнего года, было велико. Предыдущее почти всё износилось, и лишь отрез с алым облаком даже цвета не потерял.
Для него не время.
- Не подошло? – удивился торговец: сухопарый мужчина с ранней сединой и морщинами от слишком долгого чёрного периода в жизни. Теперь его дела шли на лад, хотя он сильно завышал роль Хинаты в этом.
- Нет, простите, - она улыбнулась. – Не тот размер.
- Могу дать другой…
- Нет, не надо.
- Тогда я вам скидку сделаю.
- Ну что вы!..
- Атсуши! – раздался громовой голос из внутренних комнат: жена его была женщиной большой, грозной, и всегда занимала в комнате всё пространство. Бранилась на мужа забористо, но тот своё имя оправдывал*. – Ты же сбросил госпоже цену, скупой ты негодяй?!
Хьюга вспыхнула и не выдержала: закрыла лицо руками, зажмурилась и очень сильно захотела провалиться сквозь землю. Она ведь всего лишь пришла, хотя как лучше со временем, и это немного получилось; она совсем не особенная и не заслужила такого отношения.
Нет-нет-нет…
- Не стесняйтесь, госпожа.
- Риоко-сан…
Девушка убрала руки от лица. Всё же женщина была в два раза её старше и примерно в столько же раз массивней. И пускай Риоко не брала в руки оружия – рядом с ней Хината ощущала себя маленькой и робела.
- Ну что вы жмётесь, госпожа? Не стесняйтесь. Красавицам не к лицу стесняться.
- Да к-какое там…
Риоко махнула крупной рукой.
- Не надо мне тут лишней скромности. Дайте только подол оправлю.
И она живо заняла всё пространство вокруг Хинаты. Хьюга вытянулась по струнке. Давненько она не выходила в люди, но вроде как раньше с таким сталкиваться не приходилось.
И о чём Риоко вообще? Хината и не была красавицей, а так теперь-то дети вытянули из неё всё по капле.
- А ты чего молчишь? – дёрнула Риоко мужа.
- Чем прекрасней цветок, тем опасней его яд, - туманно сказал Атсуши, не отрываясь от пересчёта денег.
- Ну, ты и скажешь мудрёно, - покачала головой Риоко, но не стала больше задерживаться. – Удачи вам, госпожа, и поздравляю. Чтоб только девчонок в следующий раз!
Девушка почувствовала, что у неё горят даже уши. За сегодня уже пятый раз поздравляли – сыновья, наследники, и не один, а двое…
А тут и про следующий раз сказали! Да какое там.
Однако вместе со смущением поднялась из груди радость, благодаря которой становилось легко от потери прежних красивых черт. В конце концов, это такие мелочи. Ради Изуны и Карасу – ради их появления в этот мир – Хьюга готова была пожертвовать гораздо больше.
- Что значили ваши слова? – спросила она у Атсуши, расплачиваясь с ним. Взять его всю стоимость у девушки не получилось.
- Ах да, вы же моложе… Хотя я тоже не застал – дед сказывал. В их времена женщины не сражались, но бывали опасней мужчин. Посмотрит на тебя красивая незнакомка – пропал! А утром и нет уже тебя. И чем краше… - Атсуши покачал головой. – Тут уж либо куноичи, либо ёкай какой.
У Хинаты вырвался тихий смех. Хорошие тут люди.
Хотя определённо комплимент Атсуши – не для неё.

Девушка снова распустила волосы. При свете дома в переполненной паром от воды ванной картина слабо переменилась: теплая лампочка разукрасила её лицо совсем уж лишними тенями и непонятным цветом, а длинные пряди до пояса всё равно не желали блестеть, как раньше.
Хьюга вздохнула. Уверенность утекала, как вода сквозь пальцы, и убеждения в том, что это неважно, слабо помогали. Хината тихо, осторожно, тайно и стыдно скучала по прежней себе в зеркале.
Может, обрезать волосы? Девушка приложила ребром ладонь к скуле горизонтально, прикидывая длину. Можно по уши, чтобы было чуть видно мочки – почти как в детстве будет. Или ниже всё же, каре ровное…
Какие всё же глупости. Это всё избыток свободного времени: дети стали по ночам спать хорошо, а к тренировкам она ещё не вернулась. И как бы Хьюга не уверяла себя, что ничего ужасного нет, развязывая пояс, она в зеркало уже не смотрела; прошлое мышки-неведимки распустило свои щупальца в душе и успешно захватывало когда-то оставленную территорию.
Однако волосы всё же жалко. Хината покачала самой себе головой, развязала узел на поясе и, другой рукой щёлкнув блистером таблеток, закинула одну в рот. Помимо основного эффекта, они давали или могли дать косметический эффект – но как же стыдно было об этом спрашивать у врача!
Хината обернулась на негромкий звук: Учиха стукнул костяшкой по косяку неплотно закрытой двери.
- Дрыхнут, - отчитался он.
Девушка рефлекторно стянула полы платья-кимоно вместе на животе.
- Ты хорошо справляешься, - она нервно потеребила в пальцах уже развязанный пояс. Руки были влажными от пара. - Хоть и без шарингана.
- Четырёх братьев перенянчил. Вспоминаю, - мужчина фыркнул и пожал плечами, словно мягкие накатывающие воспоминания, из-за которых его взгляд обращался куда-то в пустоту и внутрь себя, ничего не значили. Притворяется – пускай.
Но он неуловимо поменялся, впуская в себя отброшенные годы жизни.
- Так и года не прошло…
Хьюга осеклась. Учиха смотрел на неё странно-пронзительно.
Мужчина скрестил на груди руки. Хьюга чёрт знает сколько времени не распускала свободно по плечам волосы. Чёрт знает сколько времени её ресницы не блестели от капелек воды, чёрт знает сколько времени её ладони его не касались…
Не касались по-другому.
Это закономерно. Напряжение, подтачивающее его глубоко внутри, не могло быть бесконечным – или бы Учиха не стал бесконечно его выносить. Скучал он чудовищно.
Наедине они уже не оставались несколько месяцев.
У него не было ни единой причины себя сдерживать. К Хинате потянуло так, как не всегда к земле, и мужчина пересёк разделяющее их расстояние в два шага. Девушка отшатнулась было, но Мадара стиснул её в жадных объятиях – вздрогнула, обмякла, прижалась…
Пояс упал на пол. Учиха резко прижал её к стене, целуя, и голова закружилась от того, какое мягкое тело под руками и стиснутым между женских коленей бедром. Зажмурившаяся Хьюга пылко отвечала, и нахлынувшая на неё нежность проскользнула в жесты: она взъерошила ему волосы, огладила скулы двумя ладонями, держа лицо в руках, а в животе спиралью растекалась искристая тяжесть.
Оба оторвались друг от друга, забыв вовремя вдыхать. Хината боялась открыть глаза, но Мадара держал её крепко, а его дыхание жгло губы. Мужчина нашарил у себя на поясе кунай и швырнул назад в дверь с такой силы, что она захлопнулась.
Хьюга ощутила, что густо краснеет – как раньше, как впервые – и завороженно запустила руки в копну его волос.

Жар окутывал разморённое тело со всех сторон вместе с водой. Хината сидела расслабленно, ногу на ногу закинув, а волосы всё же скрутила в узел – нечего их мочить. Удивительно, но если не держать дистанцию, в воде хватало места на двоих; расположившийся напротив Учиха был не против соприкасаться с гладкими бёдрами и, удобно откинувшись на борт, разглядывал алые – от него – губы и распускающиеся на плечах пятна.
Пожалуй, теперь он был не прочь поднятых наверх волос. Ещё бы взглядом с ней встретиться, но, окутанная пеленой спокойствия, Хьюга не спешила лишний раз шевелиться. Выдавал её румянец, хотя тот мог быть в равной степени от горячей воды.
- Откуда у тебя здесь книга?
- Не знаю… - она рассеянно перелистнула страницу: маленькие аккуратные руки, ловкие быстрые движения. Ногти отросли – у Мадары слегка саднило плечи. – Я иногда ношу по дому вещи и оставляю их, где попало…
Хината пожала гладкими покатыми плечами. Мужчина залюбовался – на каждый жест смотрел чересчур долго и дивился. Учиха отлично знал юную девушку, которая так странно оказалась рядом, но момент, когда она обернулась этой… этой…
Взрослой. Плавной. Благоуханной – во всех смыслах.
Ему даже больше нравилось: било в голову, дёргало в теле струны на инстинктивном уровне, хотя Мадара подозревал, что дело тут только в детях. Но уйдёт или останется в чертах… какая разница? Хината любой хороша.
Мужчина взял её за голень, поцеловал в косточку на щиколотке. Хьюга посмотрела наконец-то; открытая книга, только на незнакомом ему языке. Помедлив, девушка вытянула ногу ему на плечо, и вот теперь кровь к её щекам не из-за пара прилила.
Вон какой вид стал довольный.
Учиха удовлетворённо зевнул и откинул голову назад.

*Атсуши – сердечный, трудолюбивый.