Летопись разлома. Том 1. На грани... (Глава 5. Часть 3)

Девять. Капля воды упала в гладь воды и вызвала рябь.
Восемь. Затронуты были дальние воды морей и океанов.
Семь. Яростный ветер сорвал листья с деревьев.
Шесть. Разрушились бастионы спокойствия.
Пять. Загорелись огни на горизонте.
Четыре. Слышались боевые песни и кличи, воины стремились к поб
еде.
Три. Сталь холодного оружия обнажалась.
Два. Рассвет встретил их алыми красками на небосводе.
Один. И началась война.

Девять строк Всеобщего Безумия,
Автор неизвестен.

9 часов до нападения. Резиденция Хокаге.
«Капля упала в гладь воды и вызвала рябь»

У Наруто было три девушки. После войны с Акацке он стал завидным женихом, а не только клеткой для биджу. И каждый в один голос говорил: «Будущий Хокаге, помяните мое слово…» Иные отвечали: «Представляешь, что мы детям рассказывать будем? Свидетели великой победы!» Мамочки щебетали своим дочерям: «Если отхватишь себе завидного жениха, нужды ни в чем знать не будешь!»
Девушки лишь фыркали и краснели, когда он проходил мимо и дарил им просто теплую улыбку. Такое внимание льстило парню, что говорить о том, что ему было приятно знать, что его наконец-то признали? Женское же внимание стало этаким «бонусом» к полученному, наконец, уважению. Этим «бонусом» он пользовался нечасто, все никак не мог найти «ту самую», с которой хочется проводить время и к которой хочется возвращаться.
В первый раз он познакомился с медиком, которая замещала Сакуру. Ее звали Рен, из какого же она была клана, девушка тактично умолчала. Призналась только в том, что она бывший член АНБУ, а больше ему знать необязательно. Они говорили во время привалов на миссии много, постепенно это перешло в теплое и дружеское общение. Только потом уже далеко не дружеское, когда Удзумаки, наконец, узнал горьковатый вкус саке в горле, и ночь скрыла двух страстно целующихся людей, направляющихся к дому героя войны. Их отношения продлились два месяца. Рен была старше на четыре года, решила, что ей пора остепениться, а Наруто было далеко до мыслей о женитьбе. Расстались они друзьями. Потом уже не общались.
Вторую девушку звали Нана, она была младше Наруто на год и постоянно расспрашивала парня о войне и его подвигах. Таких девушек Учиха пренебрежительно называл «лишним элементом», в переводе это означало «мешающиеся фанатки». Поначалу Удзумаки нравилось, что она интересуется всем, что с ним связано, а потом…
Она просто ставила его выше себя, об их отношениях говорила, что рада, что он снизошел до нее. Наруто это не нравилось. Он хотел иногда побыть как все, не чувствовать себя каким-то особенным, познать просто человеческое тепло. Отношения с Наной продлились три недели, потом они тихо расстались. Иногда беседовали, но по ее инициативе. Удзумаки же было все равно.
Третья девушка была похожа на Сакуру. С зелеными глазами, такими же чертами лица, практически с тем же характером. Ее звали Саюри. Их отношения продлились четыре месяца. Все было хорошо, они устраивали друг друга, даже жили вместе недолгое время, готовили завтраки по утрам, обсуждали планы на день. Расстались из-за того, что однажды в постели он назвал ее не тем именем. Девушка все поняла тогда, молча собрала вещи и ушла, пожелав удачи. Больше он ее не видел, только знал, что она ушла из деревни.
Все три девушки полегли во время Пятой Мировой.
Больше отношений ему не хотелось, потому что понимал, что это ничем хорошим не обернется. Наруто уже давно выбрал, с кем он хочет быть. Его избранница выбрала другого. К этой мысли Удзумаки уже привык. Это просто. Взять и привыкнуть. Жизнь осложняют себе сами люди.
Сегодня же все пошло наперекосяк. Теплые губы, родной запах, чувство теплого женского тела в руках – это сбило его, свело с ума. Сакура играла с огнем, в конце концов,
помимо того, что он был джинчурики, честным человеком, героем войны, он был еще и мужчиной.
Мужчиной, у которого в последнее время не было женщины. И в том не было чего-то противоестественного или ненормального, по популярности Наруто уже давно сравнялся с Саске. Удзумаки не хотел удовлетворить те потребности, которое имело тело, он и не мог, его никто и никогда не учил, как пользоваться людьми. Этой науке будущий Хокаге учиться и не хотел.
Что-то просто мешало ему тогда наплевать на все, прижать ее к себе покрепче и не отпускать. Он хотел продолжать чувствовать это тепло в руках, вдыхать родной запах, и целовать до упоения. Он желал продолжить, чтобы прелюдия перешла в действие, решительное, бескомпромиссное, когда два тела соединяются в одно целое и…
И он вспомнил, где они были сейчас. При каких обстоятельствах вырвалась словно из клетки эта страсть. Наруто вспомнил и друга, которого хотел вернуть, вспомнил и то, как относилась к нему эта отчаявшаяся маленькая, но горячо любимая им женщина.
И из-за этого воспоминания, из-за этой живой памяти он отпрянул. Он не жалел, но ненавидел себя за то, что не сумел спасти ее. За то, что у Сакуры не будет того будущего, о котором она могла бы мечтать.
А в это время шла война. И многие лишились того самого будущего.
- Я не помешаю?
Этот знакомый голос вывел Наруто из лабиринтов собственных мыслей. Он обернулся и увидел напарника Саске, который, по всей видимости, был единственным спокойным человеком помимо самого Учихи. Тот ожидал ответа, смиренно стоя в сторонке и разглядывая сына Четвертого.
- Нет, - только и ответил Удзумаки, непринужденно улыбаясь тому. – Буду рад компании.
Крыша резиденции, возможно, и не была обычным местом для общения, но тут хотя бы никто не мешал собраться с мыслями. Дзюго думал так, Наруто думал так, а единомышленники, как известно, вряд ли станут мешать друг другу. Да и наличие у них общего знакомого несколько смягчало атмосферу.
- Я заметил, что почти никто не спит сейчас. Многие шиноби вышли на улицы, хотя, наверное, должны были спать и набираться сил, - бывший подопытный Орочимару подошел и сел рядом с Удзумаки, который все это время наблюдал за линией горизонта.
Тем, что было перед этой линией, что он был готов защищать. Тем, что было за этой линией, что он должен был уничтожить.
- Сейчас… довольно трудно уснуть, особенно, когда открываются такие виды, - усмехнулся Наруто, покачав головой.
Он знал, что нес всякий бред.
- Я знаю, что это не мое дело, но… Вы близки с Сакурой-сан? Извините, если встреваю не в свое дело, просто мне довольно трудно молчать о том, о чем сейчас просто необходимо с кем-то поговорить. – Такая откровенность не удивила и не обидела Удзумаки.
Наруто словно и не умел злиться, если рядом с ним находился человек, который знал, за какие границы переступать нельзя. И он знал, что переговорить с кем-то на эту тему просто необходимо. Жизненно и очень важно, больше, чем просто необходимо. Дзюго же не хотелось молчать об этом. Молчать, пока есть еще о чем-то сказать.
- Я, - продолжил напарник Саске, - очень благодарен ей за то, что она пришла к Карин. Она помогла ей, сделав все, что смогла. Я действительно благодарен ей.
- Почему тогда ты говоришь об этом мне, а не Сакуре? – протянул Удзумаки, косясь в сторону своего нового приятеля.
Тот тяжело вздохнул.
- Я уже сказал. Просто мне кажется, что вам надо знать об этом, - пояснил он.
- Не люблю формальностей, - поморщился джинчурики. – Спасибо, вот только…
На этот раз он не понимал, какие слова можно было бы сказать. Это тяжело, тяжело убить своих родителей, пережить весь этот кошмар в столице и знать, что ничего сделать так и не смог. Тяжело смотреть на тех людей, покалеченных, оставшихся без надежды и любимых. Тяжело знать, что ты не смог им помочь и не сможешь, ведь нужно идти вперед, не оглядываясь, чтобы не допустить еще больших потерь. Тяжело понимать, что он похоронит на этой войне не только родителей и кого-либо из друзей.
Тяжело об этом молчать. Тяжело об этом говорить.
Тяжело заставлять себя и говорить слово «надо».
- В той палате находится человек, которого ты любишь, - тихо сказал Дзюго, вглядываясь в тот же самый горизонт. – В той палате лежит человек, которого люблю и я.
Наруто прикрыл глаза.
- Может, война и объединяет людей, вот только это дается дорогой ценой. Тебе так не кажется?

8 часов до нападения. Близлежащая территория Конохи.
«Затронуты были дальние воды морей и океанов»

Саске вслушивался в звуки, которые имели свойство успокаивать. Он различал шелест листвы, стрекотание насекомых, ауканье совы. Иногда Учиха улавливал то, как вдалеке раздавались взрывы. Этот шум вклинивался в лесную гармонию, заставлял природу волноваться. Он слышал голоса других шиноби, чей-то шепот, молитву, слезы и плач.
И то волнение было ему чуждо. Война – это не страшно в их мире, люди, по обыкновению своему, замечают насколько все плохо только тогда, когда проблема достигает определенных масштабов. За день до войны люди убивали друг друга. И после войны они будут друг друга убивать. Это есть закон человека, к сожалению, неоспоримый: люди никогда и ни при каких обстоятельствах не станут жить в мире.
Это Саске принял как действительность и не боялся, поскольку ему нечего было терять. Сила, которая была приобретена этой мыслью, двигала его вперед.
Назад мужчина уже много лет не оглядывался, поскольку знал, что позади ничего не было. Не было так же, как и впереди.
- Ты мешаешь мне, - спокойно проговорил Саске, чувствуя рядом присутствие брата.
Учиха даже глаза не открыл, продолжал сидеть себе под деревом, скрестив руки на груди, и слушал звуки. Итачи это нисколько не смутило, ведь тот знал, что младший брат, равно как и он, был скуп на эмоции.
- Скоро начнется битва. Тебя это совсем не волнует? – поинтересовался воскресший из мертвых, не собираясь уходить.
- Это не моя война. Я не раз об этом говорил, - без эмоций произнес Учиха. – Я ненавижу это место.
- И все-таки сейчас ты здесь, - заметил брат, садясь рядом.
- Какой бы мразью меня не считали, и какой бы тварью я не казался, я привык сдерживать обещания, - холодно ответил Саске, открывая глаза. – Обещания, которые в Конохе сдерживать не научились.
- Сакура сказала тебе, что это новое средство, против которого нет лекарства. Она хотя бы попыталась. За что ты ненавидишь Коноху? Больше поводов для ненависти у тебя нет. – Итачи говорил об этом ненапряженно, так как не искал цели поссориться с младшим братом.
Он хотел понять причины, которые заставляли того говорить такие слова. Хотел понять, почему Саске до сих пор не принимает эту деревню, как свой дом. Тот не был здесь много лет, да, но при этом он рос здесь, учился и заводил друзей, которые и по сей день желают ему только лучшего. Любят его. Разве не такое место человек смело назвал бы домом?
- Есть. Коноха до сих пор пытается свалить вину на тех, кто ни в чем не виноват, - внезапно отозвался Саске, спокойно смотря в глаза брата. – На этот раз я никому не желаю смерти, но и возвращаться в это место было необходимостью из-за Карин, вовсе не из-за желания.
- И все-таки у тебя есть долг, который ты должен отдать, и ты это понимаешь, - медленно протянул Итачи.
Он взглянул на ярко-зеленую листву, которая зашелестела над их головами. Там дальше, на темно-синем полотне ночного неба, Учиха смог различить бледный диск луны. И звезды. Много звезд. Еще в детстве мама утешала его тем, что когда человек умирает, он становится звездой на небе и наблюдает за своими любимыми.
Только умерев, он перестал верить ее словам. И все же надеялся, что когда-нибудь это окажется правдой.
- Сакура спасла тебя, зная, что ты не вернешься просто так в Коноху. Сейчас она умирает, зная, что не сможет биться на поле битвы и умереть, как подобает шиноби. Встань на том поле вместо нее, так ей будет хотя бы легче… Саске, всю жизнь можно провести в бегах и ни за что не биться, но тем сложнее будет та самая жизнь. Однажды я умер за эту деревню, если понадобится, я умру еще раз, - Итачи говорил не спеша, спокойно, так, как говорят старцы о том, что им скоро придется покинуть этот мир.
А Саске сидел и слушал, не смея вставить и слова поперек тому, что говорил брат. Как таковых, долгов никогда не существовало, люди просто брали в долг и отдавали его. Но брали и отдавали перед самими собой, поскольку так им становилось спокойнее. Учиха ненавидел долги, ненавидел, когда его втягивают в то, во что он не желал быть втянутым.
- Я уже сказал, что не уйду. Я собираюсь защищать это место, Итачи, но так и не понимаю, чего ты от меня хочешь.
- И не поймешь, пока сам того не захочешь. В этом мире помимо ненависти и мести есть прекрасные чувства. Любовь не считается слабостью, она дает силу, - старший брат улыбнулся, в его словах даже не было намека на насмешку.
- Ты ошибаешься, - произнес Саске, наблюдая за звездами.
- Ошибаешься ты. Наруто любил и обрел силу не меньшую, чем ты. Скоро он станет Хокаге, а ты так и продолжал оставаться в бегах, пока Обито тебя не втянул во все это, - доказательства Итачи являлись неопровержимыми.
Учиха лишь тяжело вздохнул и вновь стал вслушиваться. Рассуждать на темы того, что сильнее и всегда будет сильнее, не хотелось. От этих разговоров не было смысла, поскольку рано или поздно они заходили в тупик.
Учиха вслушивался. Вдалеке по-прежнему раздавались взрывы.

7 часов до нападения. Поместье клана Абурамэ.
«Яростный ветер сорвал листья с деревьев»

Они простились с ним, как подобает. Никто не плакал. Никто не всхлипывал, не жался друг к другу, надеясь найти поддержку. Они стояли ровно, держа осанку, и лишь позволили склонить себе голову в знак уважения и почтения. Так в клане Абурамэ прощаются с шиноби. Так в семье Шино прощались с ним.
Его тело нашли. Быстро, очень быстро. Нашла его двоюродная сестра, которая за час до его смерти вернулась из очередного учения, где подробно объясняли, как и куда везти беженцев, если враг прорвется. Он не шевелился, словно спал, вот только опрокинутый стакан с водой ясно дал понять, что что-то не так. Она проверила его пульс. Отсутствовал.
Тогда в поместье подняли тревогу, ведь отравитель, убийца мог быть еще на территории клана. Жуки метались целыми вихрями по поместью, отыскивая следы, но их не было. А Шино был. Точнее его тело, он словно и не понял, как и почему произошло то, что должно было произойти. Они позвали медика, который даже не смог назвать причины его смерти.
С того момента в деревне ввели жесткий контроль. Разглашать же о смерти Шино никто не стал.
Провести похороны, как подобает, они едва успели. Пришли только те, кто смог. Семья была в не полном составе. Ино, Сай, Чоуджи и Киба стояли поодаль, храня молчание. Ханаби находилась рядом, отпросившись с дежурства. Она по-прежнему не верила, что смерть смогла подобраться настолько близко. Пока кто-то из клана Абурамэ монотонно и холодно отдавал дань покойному, Ино повернула голову в сторону Сая и Ханаби. Те с каменными лицами смотрели на тело покойного.
- Еще вчера… он спокойно дошел до столицы, что с ним могло произойти? – шепотом проговорила она, и Сай перевел взгляд на Яманака.
- Отравление, - пролепетала Ханаби, со скорбью прикрывая глаза, ведь Шино был другом и ее, и ее сестры. – Кто-то посмел отравить его.
- Это невозможно, - раздался позади Ино голос Кибы.
Акамару, стоявший рядом, заинтересованно перевел на них взгляд.
- Жуки клана Абурамэ могут справиться со всеми ядами, попадающими в кровь. Они просто принимают его в себя и выносят заразу из организма. То, от чего он умер, не может быть ядом, - у Инудзуки заметно побледнело лицо и тот взглотнул, закашлявшись.
Смотреть на тело друга и знать, что кто-то смог его одолеть – было слишком для него. Они находились в большом помещении клана, где свечное пламя отбрасывало тени на стенах, а запах ароматических палочек просто душил их. Они знали, для чего это было сделано. По крайней мере, Ино знала: тело начало слишком быстро разлагаться. Неприятный запах надо было нейтрализовать.
Потому Яманака не хотела знать, от чего умер ее друг. Тот, кто отравил его, был их врагом. А у этого врага было крайне мощное оружие.
Киба вновь закашлялся. Эту вонь он чувствовал лучше всех.
- Он умер, но память еще жива. И те, кто погиб вчера и погибнет завтра, будут отомщены. И их жертва не будет забыта. Все во имя долга и преданности родине, пусть наша и его кровь омоют эти земли, но мы не сдадимся. И сила наша будет в единстве. Сегодня он ушел, но вернется завтра, и та жизнь будет безупречна, - эти слова тетя Шино говорила без запинки и с уверенностью.
На том месте должен был стоять отец Шино, но его не было. Ино прикрыла глаза и тяжело вздохнула, а Киба рядом стал кашлять сильнее. Родственники умершего не могли не обратить на это внимания. Девушка, которая нашла тело своего двоюродного брата, с сожалением посмотрела на Инудзука и притихшего рядом Акамару. Она подошла к мужчине и положила руку ему на плечо.
- Выйди, если все так плохо, тебя никто не осудит. Ты простился с ним, - голос ее был холодный, но бывший напарник Шино все равно внял ей. – Спасибо, что пришли, простите, но семья хочет проститься с ним. Вы не могли бы…
- Мы уходим, - коротко сказала Ино и кивнула незнакомке.
Все последовали за ней, никто не бросил взгляд на тело друга. Это было горько, прощаться так перед самой битвой. Ночная прохлада немного отрезвила их, помогла немного расслабиться. Всего немного, так как шок и стресс все-таки сказываются на молодых организмах, что вскоре понесут еще множество тяжких нош.
Вскоре могли погибнуть они все.
- Не хочу так, - голос Ханаби был отчужденным, словно неживым. – Не хочу умереть так, лучше с перерезанным горлом, чем так.
Девушка беззвучно плакала, равнодушно смотря перед собой. Шино не был ее лучшим другом, но мысль о том, что такая участь могла постичь и ее, очень пугала. Отец всегда говорил, что нет смерти хуже, чем смерть в постели, чем бесславная смерть. Умереть надо на поле битвы, сдерживая в руках оружие и без страха смотря врагу в глаза. Только тогда человек имеет право называться шиноби. Только тогда его можно назвать воином.
Потому она верила, что Шино достоин лучшей смерти, чем та, что его настигла.
- Не надо бояться, Ханаби, все будет хорошо, - Ино положила ей руку на плечо, но младшая сестра Хинаты мигом ее стряхнула.
Девушка быстрым шагом стала удаляться от небольшой компании, иногда вытирая небрежно рукавом набежавшие слезы. Остальные же так и остались стоять во дворике поместья клана, слушая шелест листьев и людские голоса вдалеке. В Конохе сейчас на удивление было спокойно, Ино знала, что кошмар наступит через два часа, когда группы начнут собираться в назначенных местах, чтобы вскоре выступить.
Она знала, что никто в эту ночь не смог уснуть. Знала, что их ждет.
Знала и больше не боялась, приняв это, как действительность.
- Ей не нужны утешения, Ино, - холодно проговорил Сай, спускаясь по лестнице.
Он бросил взгляд на удаляющуюся фигурку Ханаби, которую осветила луна, а потом перевел взор на Яманака.
- Ведь ты сама своим словам не веришь, - договорил он и последовал за сестрой Хинаты.
Ино оставалось только смотреть им вслед с лицом, не выражающим каких-либо эмоций. Чоуджи тяжело вздохнул, впервые за долгое время, отказавшись от еды. Есть в такое время не хотелось, он желал только одиночества, побыть одному где-нибудь, где сейчас его никто не увидит.
Киба рядом с ней отдышался, опершись на колени, и с сожалением посмотрел на Ино, которая прикрыла глаза, но не заплакала. Веки ее то и дело дрожали, словно та боролась с противоречивыми ей чувствами. Она не хотела плакать. Не хотела после стольких слез проливать новые. И не пролила, так как обстоятельства, которые произошли совсем недавно, сумели выжать ее досуха.
- Уже ничего и никогда не будет так, как было прежде, - тяжело произнес Инудзука, по-прежнему опираясь на колени.
Ино лишь открыла глаза, но обернуться не посмела.
- Большая часть нашего выпуска полегла у границы Риса. Я видел тела наших одноклассников, теперь Шино… Уже ничего не будет хорошо, - прохрипел Киба, сдерживая очередной позыв.
Акамару заскулил. И в тот момент ей захотелось завыть на луну от отчаяния, как делают это волки и расплакаться маленькой девочкой, сидя у папы на коленках.

6 часов до нападения. Дальние рубежи. Первый заслон Конохи.
«Разрушились бастионы спокойствия»

На этот раз Гай и Рок Ли оставались спокойными. Они вышли первыми вместе с небольшим отрядом, зная, что вскоре начнут подтягиваться и остальные. Отсюда было слышно, как сотрясается земля, как в воздух поднимается грязь и листья. Они видели, как птицы взмывают вверх, желая поскорее покинуть это проклятое место. Они видели и не боялись, ожидая врага.
Рядом другие шиноби или молчали, или курили, обсуждая сложившуюся ситуацию. Гай и Рок Ли находились поодаль, но прекрасно слышали, что стало темой для разговора: очередное обсуждение тактики ведения боя, кто и с кем в паре будет находиться, чтобы можно было отразить или нанести мощный удар.
В тени листвы их мало кто видел, они сидели на широкой ветви одного из деревьев. Сидели и молчали. Говорить что-то сейчас казалось излишним. Словно кто-то уже сказал самое важное за них.
- Зеленый Хомяк из Конохи, спорим, что твоя Сила Юности ничто по сравнению с моей Силой Отваги? – Шай возникла рядом словно из воздуха вместе со своей дочерью.
Ши сразу подсела к Ли, умиленно улыбаясь и строя глазки, пока мать решила выяснить отношения с Гаем. Так как сенсеи любили посоперничать, и им в то время нет ни до кого дела, Синяя Дьяволица и Зеленый Зверь не стали терять время. Ши подсела к Ли поближе, так и не решаясь завести разговор, а Ли лишь смущенно отводил взгляд.
Оба сидели красные, как помидоры, пока Гай и Шай решили выяснить, чья же Сила все-таки есть и будет истинным проведения.
- Синия Морская Свинка из Кири удостоила меня своим вниманием? Сила Юности всегда будет сильнее, - усмехнулся Гай, обнажив белоснежные зубы.
Шай зашипела, как раздраженная кошка, и оскалилась. Сейчас она действительно походила на Дьяволицу.
- Сила Отваги всегда будет сильнее, - как маленькая девочка напыжилась Шай, сжимая руки в кулачки.
Гай встал напротив нее и со злобой взглянул в глаза, а потом протянул руку для рукопожатия.
- На что спорим, что Сила Юности победит Силу Отваги? – с каким-то маниакальным блеском в глазах спросил Майто, явно не собираясь проигрывать сопернице.
Женщина, не раздумывая, пожала его руку и не собиралась отпускать, пока не будут обговорены условия. В этот момент Ли, смущенный до невозможности, почувствовав, что коснулся случайно предплечьем немаленького бюста Ши, зарделся еще больше. Глаза его стали в тот момент просто огромными, а последовательница Силы Отваги лишь тихо захихикала, наблюдая за реакцией ученика Гая. Сенсеи не обратили внимание на занятия молодых только из-за того, что шипели друг на друга, как кошка с собакой, и продолжали выяснять отношения наподобие «а мы…», «а вы…»
- Если Сила Отваги победит, то вы наденете синие трико, тем самым признавая нашу победу! – воскликнула женщина, и яростный и праведный огонь тут же появился в ее глазах.
- Если Сила Юности одержит сию великую победу, то вы идете со мной на свидание! – сказав первое, что пришло на ум, Гай покраснел.
Шай внезапно стала серьезной, лицо ее невольно вытянулось, хватка ослабла. Женщина хмыкнула и отвела взгляд.
- Как мелочно, хотя… В духе мужчин, хорошо, Зверь, я согласна, - с уверенностью проговорила Синяя Дьяволица.
На этот раз они громко стали обсуждать условия их спора, размахивая руками, порою жестко жестикулируя. Остальные шиноби смотрели на них, как на сумасшедших, те, что курили неподалеку, невольно сделали глубокую затяжку. Ши и Ли никто не видел, но вот Майто и мама Синего Дьявола оставляли желать лучшего.
Если их врагам жизнь была действительно дорога, то тем лучше было бы не соваться к взбалмошной парочке. Даже Какаши отвлекся от чтения, смотря на танцующие силуэты двух энергичных Зверей и Дьяволов на фоне листвы. Пакун, находившийся рядом все это время, лишь хмыкнул.
- Они явно психи или сектанты, - задумчиво протянул пес. – После войны с Акацке открылось очень много сект. Почему они ссорятся друг с другом? Открыли бы секту под названием «Сила Отважной Юности» или «Сила Юной Отваги».
- Они поссорились бы из-за того, чья Сила стояла бы первой, - спокойно ответил Какаши, с усталостью смотря в сторону старого друга.
- Я с этим полностью согласна, - раздался рядом женский голос, и Хатаке невольно повернул голову в ее сторону.
На ветку рядом с ним приземлилась женщина с белыми волосами, собранными в хвост. Лица не было видно из-за маски, только ярко-серые глаза, глубину который подчеркивала темная подводка. Одета она была в темно-синюю кофту и привычные штаны шиноби.
- Эм, - Пакун невольно перевел взгляд с Какаши на незнакомку, а потом чертыхнулся про себя.
В Кири явно было что-то не то, раз внезапно у Конохи появились двойники противоположного пола для одиноких мужчин. Интересна была реакция и других шиноби, которые переглядывались между собой, замечая слишком много совпадений в том, что такие люди все-таки повстречались. Это казалось забавным. И невозможным.
- Я – Акаши, бывшая одноклассница Шай, - представилась куноичи из Кири, а потом улыбнулась Какаши.
Ее улыбки он не увидел из-за маски, но все понял. Удивился еще больше, когда она указала пальцем на книжку и захихикала. Даже не захихикала, просто тихо рассмеялась, как привык это делать сам Хатаке. Видимо, вовсе не пошлое содержание этой книжки могло развеселить куноичи.
- Я написала ее. Не знала, что мое творчество тут любят.

5 часов до нападения. Улицы Конохи.
«Загорелись огни на горизонте»

Суйгецу тяжело вздохнул, наблюдая за бегущими в сторону ворот шиноби. Дзюго и Саске куда-то ушли, а Сакура с Карин уже покинули госпиталь и давно были в убежище. Все подготавливались к скорому выходу на рубежи, а он так и не мог найти занятие себе по душе. Его мало заботили политические распри, он не переживал из-за войны, так как рассматривал это просто как массовую бойню. Они в таких неоднократно участвовали, не один раз Учиха подвергал себя и свою команду опасности. В конце концов, Ходзуки считал глупым бояться смерти, которая столько раз дышала тебе прямо в лицо.
Он потянулся и зажмурился от удовольствия. На улице сейчас было прохладно, а прохладу Суйгецу любил. Некоторые поглядывали на него, как на ненормального, и в такие моменты Ходзуки обнажал ряд белоснежных зубов в странной-престранной ухмылке. Наблюдатели тут же отворачивались и шли по своим делам, что-то бурча себе под нос.
- М-да, назревает война, а тут все равно скучно, - без удовольствия произнес мечник и скрепил руки в замок у себя за спиной.
Он пытался найти кого-нибудь на почти пустующей улице, чтобы хоть как-то разбавить эту атмосферу скуки и жалкого напряжения. К сожалению, никого с нормальным, а не хмурым выражением лица, он так и не встретил.
Выйдя на перекресток, Ходзуки еще раз огляделся. Шиноби что-то обсуждали друг с другом вдалеке, тыкая пальцами постоянно в карту, словно намереваясь ее продырявить, а остальные так и продолжали бежать к воротам. Только одна знакомая фигура спокойно шла, изредка сжимая кулаки. Та самая блондинка, ставшая его экскурсоводом по достопримечательностям Конохи.
- Эй, капитан блондинка, может, поболтаем еще о чем-нибудь? Если ты меня заболтаешь, то я могу и выдать все страшные секреты Саске, - он тут же последовал за ней, но Ино никак не отреагировала, лишь ускорила шаг.
После похорон у Яманака не было никакого настроения. Теперь оно, подобно температуре, словно упало, двигалось вниз. Встречаться с этим «козлом», который только и умел кидать стаканчики на дальние расстояния, она не хотела.
- Я знаю, например, что в детстве у него была игрушка, которую он называл Итачи и постоянно колотил, - на ходу стал придумывать Ходзуки, шагая теперь уже рядом с девушкой. – В шестнадцать лет он обращался с катанами намного лучше, чем с девушками. Орочимару мог хотеть от Учихи не только тело, но и…
- Слушай, если у тебя есть хоть какие-то зачатки совести, пожалуйста, оставь меня в покое, - спокойно проговорила женщина, остановившись посреди улицы и скрестив руки на груди.
На тот момент в ее глазах была обида и презрение. Губы Яманака сжались в тонкую полоску, выражение лица внезапно стало жестким. Она просто не разделяла хорошего настроения мужчины, который ничего не терял на этой войне, никого не терял. Она же готовилась принять бой и волновалась за своих близких.
- Женщины такие переменчивые создания, как у вас так быстро меняется настроение? – протянул Ходзуки, наблюдая за тем, как женщина начала недобро щуриться.
- У меня отравили друга, а тебе лишь бы посмеяться. Конечно, ведь война для вас с Саске ничего не значит.
Сказав это, Яманака направилась дальше, к воротам, желая поскорее отделаться от неприятного ей собеседника. Вот только тот все-таки последовал за ней.
- Ну, моя страна тоже участвует во всех этих военных действиях и так далее. Моя подруга сейчас умирает где-то в убежище, а всех моих близких давно перебили. Наверное, поэтому я так спокойно отношусь к этой войне, - не без веселья сказал Ходзуки, словно говорил о прекрасной погоде.
Ино остановилась, посмотрела на него уже с сожалением. Суйгецу не обратил на это внимание и продолжал с каким-то детским любопытством разглядывать свою спутницу, словно ничего и не случилось. Он улыбался ей, как ни в чем не бывало, и вовсе не сожалел о том, что сказал. Пусть говорил он об этом непринужденно, но Яманака понимала, что говорить об этом так… нелегко…
- Моих родителей закололи за предательство, а брату снесли голову, чтобы занять его место в Семи Мечниках Тумана. Что касается моего клана, то они больше похожи на сушеных рыбешек, цепляющихся за честь, традиции и обычаи. С ними всегда было скучно, особенно после того, как моих близких перебили. Люди так странно цепляются за жалость, что уже мне становится их жалко.
Суйгецу повел плечами, усмехнулся чему-то. Он уже давно не сожалел, что фортуна повернулась к нему очень эротическим и неприличным местом. Да и ярой любви к родителям, которых он не помнил, и к брату, которого он мало знал, не наблюдалось. Просто Ходзуки действительно было плевать на эту войну: клан уже давно не искал его, хотя знал, что он связался с нукенином и попал в плен к Орочимару. Патриотом и любителем родины он никогда не был, поскольку странствующим наемником быть гораздо выгоднее: ты получаешь деньги, знакомишься с новыми людьми, заводишь новые связи, видишь новые места. Крепко же держаться какими-то там сомнительными связями с одним местом Суйгецу считал самоубийством и вообще скукой…
- Заметь, мне действительно плевать на эту войну, но все-таки я понесу свою горячо любимую пятую точку в самое пекло сражений, - продолжил Ходзуки, почесывая затылок. – Так что я не считаю таким уж важным свое отношение ко всему происходящему.
- Ты не потеряешь на этой войне больше друзей и любимых, для тебя эта война -способ сделать времяпровождение не скучным, - без всякого удовольствия заметила Ино, качая головой.
- Для меня эта война – всего лишь кровавое месиво, блондинка, то, что вы не смогли урегулировать с помощью мирных договоров, вы решаете кнутом и железом. Точнее не вы, а ваши кукловоды: происки политиков, которые останутся целы в любом случае.
- Слишком умные мысли для такого, как ты, - фыркнула Яманака, немного отойдя от той грани, когда хотелось выть волком.
- Или слишком умные мысли для такой, как ты? – тонко намекнул Суйгецу на уровень знаний всех представительниц прекрасного светловолосого пола.
Она попыталась дать ему пощечину, но тот мигом превратился в воду, и удар прошел сквозь тело мужчины. Суйгецу лишь тихонько засмеялся, радуясь тому, что теперь ему не было так скучно. Определенно становилось веселее, хоть и темы для разговоров они выбрали не самые приятные.
- Какой же ты хам, - пробурчала Ино, сжимая маленькие кулачки и шагая в заданном ранее направлении.
- Подожди, блондиночка, теперь по всем жанрам канона мы оба должны уйти в горизонт! – усмехнулся тот, догоняя Яманака.
Как ни странно, но женщина не возражала.

4 часа до нападения. Ворота Конохи.
«Слышались боевые песни и кличи, воины стремились к победе»

Они долго не разговаривали после того, как перешагнули границу территории Конохи. Теперь же по велению судьбы встретились здесь, смотря друг в другу глаза спокойно, без вражды и без всяких эмоций. Многие шиноби уставились на двух то ли друзей, то ли врагов, которые не двигались с места. Утатане, провожавшая отряды и разговаривавшая с командирами, тоже обратила внимание на сцену, возникшую между Наруто и Саске. Итачи, стоявший поодаль и наблюдавший за ними, все же интересовался, какой шаг на этот раз предпримет его младший братец.
Наруто протянул руку, в глазах мужчины впервые за долгое время зажглась уверенность, какая-то злоба и презрение, твердость. Пропала наивность, потерялось где-то в закромах сознания желание и дальше нести мир туда, где его уже не может быть. В Удзумаки проявилась эгоистичность: воевать, но теперь не за мир во всем мире, а за дом, и убивать всех, кто посмеет посягнуть на жизнь его близких.
Саске, видя перемену в товарище, ту самую значительную перемену, сделавшую его взрослым мужчиной, пожал ему руку, сначала словно с неохотой. А потом ухмыльнулся, показывая, что их врагам есть, чего бояться.
- Знаешь, я сделаю все, чтобы они не прошли, - тихо проговорил Наруто, чтобы его никто не услышал.
- Даже прольешь руки крови? Ты готов убить ребенка, если он окажется опасен и решится убить тех, кто тебе дорог? – холодно поинтересовался Учиха, по-прежнему не расцепляя их рукопожатия.
Наруто помрачнел и отвел взгляд.
- Я не знаю, но я сделаю все, чтобы победить.
Этот ответ более чем удовлетворил Саске. Тот кивнул, показывая, что рад такой перемене напарника, а потом повернулся к Итачи. Он знал, что сейчас больше сотни шиноби наблюдали за ними.
- Мы выступим вперед и уничтожим большую часть войска. Некоторые техники применять лучше вдали от союзников, - проговорил Учиха, и Итачи смежил веки в знак согласия.
Силу Девятихвостого и двух Сусаноо действительно трудно будет контролировать на поле боя, поэтому лучше нанести удар первыми и только потом пустить в бой объединенные силы.
- Вы знаете, что нужно делать, - жестко произнесла старейшина, и больше сотни обладателей самых разных глаз согласились с ней.
Этого было более чем достаточно.

3 часа до нападения. Леса Конохи.
«Сталь холодного оружия обнажалась»

Киба и Сай вели поисковые отряды к самым границам, замечая, как на небе начинали теплеть темно-синие тона, постепенно становясь голубыми, а затем переходя и в алые.
Инудзука перепрыгнул с одной ветки на другую; листва зашелестела. Сай, который до этого времени смотрел только вперед, перевел на минуту взгляд на Кибу, который, похоже, так и не отошел от мысли, что его напарника убили. Они были знакомы с самого детства, а тут внезапно из-за этой чертовой войны, он умер. Это выбивало почву у них из-под ног.
Акамару, бежавший на этот раз рядом со своим хозяином, был тоже немного обеспокоен. Все сейчас были немного обеспокоены. Это чувствовалось везде: в воздухе, в земле, в воде. Все сейчас словно дрожало, но каждый тактично молчал. Молчание тоже дрожало, дрожали и нервы, подобно натянутым струнам скрипки, готовые воспроизвести мелодию отчаяния.
Но все молчали. И молчание то не желало прерываться.
Только потом они спустились на землю, заметив небольшую группу шиноби, которая связала своих же соратников. Судя по курткам и протекторам, они были из Кири. Каждый из них был с банданой, кроме тех, кто был связан. Трое юношей опустили голову, слезы лились у них из глаз. Но никто не проронил ни слова.
Кроме Кибы.
- Что здесь происходит? – этот вопрос был адресован командиру другой маленькой группы, которая стояла между деревьями и вытаскивала из подсумков оружие.
- Казнь. Эти трое пытались дезертировать, - только и бросил мужчина, оглядывая Инудзуку. – По порядкам нашей деревни мы обязаны их казнить, чтобы никто не смог последовать их примеру.
- Мы не хотим умирать! – вдруг взвыл один из них, повалившись на колени и горько заплакав. – Пожалуйста!
- Цыц, надо было об этом раньше думать, - жестко отрезал командир, смотря на пленника, а потом перевел взгляд на Кибу. – Вам лучше здесь не задерживаться, враг подходит к границе, мы скоро выйдем. Уже заканчиваем.
Сай положил руку на плечо напарнику, говоря тем самым, что им действительно здесь нечего делать. Для предателей и трусов была только такая участь, и эта участь была справедлива. Киба тяжело вздохнул и приказал всем двигаться дальше. Перед тем, как уйти, он видел, как обнажилась сталь оружия.
А потом послышались истошные крики, и она вмиг окрасилась багровым оттенком.
И никто не посмел проронить и слова, хотя в мыслях было одно и то же: никто не хотел умирать.

2 часа до нападения. Первые заслоны.
«Рассвет встретил их алыми красками на небосводе»

Ханаби заворожено наблюдала за тем, как солнце поднималось из-за горизонта. Она наблюдала, как холодные краски сменяются теплыми. Она наблюдала, как птицы взмывают вверх, как листва приобретает четкие очертания. Она наблюдала, как все живое просыпается, вновь принимается вести борьбу за свою жизнь. Она наблюдала, сдерживая дыхание, как враг подходит все ближе, и больше не боялась.
Если она умрет сегодня, она будет знать, что видела рассвет.
На ветках деревьев и на земле, везде, на самых верхушках и в низинах расположились ее соратники и союзники. Шиноби, которые тоже видели рассвет этого дня, но не могли увидеть рассвет следующего.
Она наблюдала, как блеснула капля пота на виске у Кибы, как ожесточился его взгляд, как его руки сжались в кулаки. Она наблюдала, как усмехается Ино, сидящая рядом с напарником Саске. Она наблюдала, как Яманака решительно смотрит вдаль, и Ханаби не видит и следа страха и отчаяния на ее лице. Она наблюдала, как Сай сидит на самой верхушке дерева, в тени листвы рисует птиц, а рядом находившийся шиноби прикрепляет к ним взрывные печати.
Ханаби наблюдала, и невольно издала прерывистый вздох. Она наблюдала за тем, как больше трехсот шиноби сжимают в руках оружие и не страшатся этого дня. Она наблюдала, как Гай и Шай, стоявшие рядом, скрестили руки на груди и с ухмылками на лицах ожидали приближение врага. Она наблюдала, как Ли и Ши переплетают пальцы рук и с уверенностью смотрят друг другу в глаза, они улыбались так, как не могут улыбаться люди, идущие на смерть.
Ханаби наблюдала, как завязывается оживленная беседа между Какаши и Акаши, как Пакун тихо сидит рядом и тяжело вздыхает. Она наблюдала, как высокого роста напарник Саске позволил приземлиться птице у себя на плече и тепло улыбается ей. Она наблюдала, как намного дальше от них Наруто, Саске и Итачи готовились применить мощнейшие техники, попутно что-то обсуждая.
Она наблюдала за лицом каждого шиноби, за тем, как страх исчезает с их лиц. Этого не нужно бояться. Это нужно ненавидеть. Разные глаза. Разные волосы. Разные лица. Разные жизни. Разные судьбы. Разные дороги.
И все они собрались здесь, по одну сторону баррикад, и не думали об отступлении.
Ханаби наблюдала. Занимался рассвет.

Час до нападения. Убежища Конохи.
«И началась война»

Сакура была в одной из комнат, о которых мало кто знал. Это было убежище для властей Конохи, Цунаде недаром сказала о нем своей ученице. Харуно слышала, как потрескивает маленький свечной огонек, как прерывисто дышит Карин. Как замедляется сердечный ритм, больше не было барабанной дроби. Было легкое постукивание, и больше ничего.
Она сама сейчас лежала на койке, еле вдыхая в свои легкие воздух. Сопя и чувствуя, как слезы набегают на глаза, Сакура попробовала поднять руку, чтобы смахнуть их. Не вышло. Сил не хватило даже на это. Харуно чувствовала холод, который обнимал ее со стороны плеч, потихоньку продвигая свои пальцы к запястьям. Такая глупая смерть…
Сакура и Карин умрут, так и не увидев неба, здесь внутри камня, который не мог согреть их, вдохновить бороться и цепляться кончиками пальцами за ускользающее полотно жизни. Харуно посмотрела на напарницу Саске, которая тоже плакала, без причины, просто так. Она смотрела в потолок и кулаки, все это время сжимающие одеяло, внезапно разжались.
Впервые Сакуре было страшно, впервые она не могла даже всхлипнуть. Тело внезапно стало слишком тяжелым.
- Так приятно видеть, как из жизни уходят те, кто все это время нам мешал, - проговорил рядом знакомый голос, и Харуно с ужасом посмотрела на одного из клонов Зетцу.
- Твоя подружка уже на том свете, отдыхает и расслабляется. У тебя в запасе еще пара часов, прежде чем сердце прекратит работать. Потом тело начнет быстро разлагаться, - поведал ей он, садясь рядом. – Самое смешное, что ты и пальцем сейчас пошевелить не можешь. Это и называется быть никчемной. Твои друзья сейчас воюют, защищают деревню, а ты лежишь и подыхаешь.
Сакура все-таки всхлипнула и поморщилась, слегка сжав одеяло пальцами. Ее лицо исказилось в гримасе боли, а из горла невольно вырвался стон.
- Знаешь, Он был в бешенстве, когда узнал, что Цэй Вэй вколола тебе не полную дозу нашего «слабенького» снотворного. Она хотела проверить, как ведет себя жертва, если не была вколота норма. Теперь я знаю. Она мучается в судорогах, которые скоро начнутся, - Зетцу словно и не хотел замолкать, странно ухмыляясь. – Раньше я не получал такого морального удовлетворения, вот только Он удосужился дать мне эмоции. Радостно видеть, что огонь избавляется от тех, кто не смог через него пройти.
Харуно закричала, сжав простынь сильнее. Органы внутри словно сдавило, чувство тошноты усилилось. Зрачок ненормально расширился в тот момент. Мир сузился до ее собственного тела, которое уничтожала неведомая ей зараза. Ученица Сенджу заплакала сильнее, ее тело не по собственной воле приподнялось над кроватью, грудью женщина подалась вперед. Пальцы на ногах сжались до боли.
А потом внезапно отпустило, и вновь стало нарастать.
- Такое будет происходить все чаще. Промежуток времени, через который это происходит, будет становиться короче, пока ты, наконец, не умрешь. Но возрадуйся, Цэй Вэй захотела, чтобы я подарил тебе легкую смерть, - с этими словами он приблизил свои белые руки к ее горлу и сжал.
Сакура вздрогнула, слезы уже мешали что-либо видеть. Она ощутила, как холод стал сильнее, становилось действительно легче. Харуно прикрыла глаза, готовясь уже к тому, что было неизбежно, и сжала в кулаках одеяло. Она так не хотела умирать. Сейчас же это было единственное, о чем она мечтала.
Вот только потом хватка ослабла, послышался грохот и ругань.
- Подавись, сука, ты их не получишь! – взвизгнула незнакомая девушка.
Судорожный вздох. Сакура еле повернула голову в сторону Зетцу, которого незнакомка придавила к стене. Та выдернула нож из длинного сапога и усмехнулась.
- Сейчас я подарю тебе легкую смерть, - прошипела та сквозь зубы и, воткнув кунай чуть ниже живота, провела им дальше, до самой груди.
Клон был удивлен, Сакура же только и наблюдала за тем, как та выдернула косу, как тело повалилось на пол. Харуно уже не боялась, ничего не боялась, огонь коптит и отчищает, боль отчищает. Она прикрыла глаза, видя перед собой теперь лишь тьму. И готовилась стать ее частью.
- Только попробуй мне помереть, я не для того шла столько времени, чтобы ты сдохла у меня на руках!
Что-то вонзилось ей в руку. Что-то теплое почувствовалось внутри.
Сакура уже не слышала. То, что люди называли пустотой, стало ее частью.
Она стала ее частью. И тьма поглотила ее, не желая отпускать.

9 минут до нападения. Ино посильнее сжала ладонь Суйгецу, видя врага.
8 минут до нападения. Наруто с ненавистью глянул на приближающегося врага, теперь он уже ничего не страшился и был готов убивать.
7 минут до нападения. Киба вытащил из подсумка кунаи и приготовился.
6 минут до нападения. Ханаби прикрыла глаза, мысленно попрощавшись со страхом, и открыв их, больше не боялась.
5 минут до нападения. Сай посмотрел на птицу, которая сидела у него на руке, а потом послал вперед. Послал целую стаю птиц.
4 минуты до нападения. Шай взглянула на Гая надменно и встала в стойку. Сейчас должно было решиться, чья же Сила все-таки победит.
3 минуты до нападения. Какаши поднял бандану, обнажив шаринган.
2 минуты до нападения. Саске посмотрел на поле боя алыми глазами, и Сусаноо восстало из пепла.
1 минута до нападения. Сердце сжалось. Толкнуло кровь. Разжалось. Снова. Еще раз.

Последовала первая цепочка взрывов.
Сакура судорожно вздохнула.
С оглушительным криком шиноби ринулись в бой.
Неестественно широкий зрачок сузился.
Пролилась первая кровь.
Пульс был.