My funny Valentine

My funny Valentine

Мой смешной Валентин,
Любимый, забавный Валентин,
Ты заставляешь меня улыбаться всем сердцем,
Твоя внешность комична,
Не фотогенична,
Но ты — мое любимое произведение искусства.

Он был поистине смешным порой со стороны. Эти красные, медные лохмы, именуемые его волосами. Отсутствие бровей. Невысокого роста, как какой-то инопланетянин. Но он заставлял ее улыбаться всем сердцем. А его глаза, что зеленый нефрит, такие холодные и истинно каменные. Он всегда на фото получается странно и дико, но Сакура продолжает его фотографировать украдкой. И он — самое идеальное, самое любимое ее произведение искусства, ибо не совершенен. Не идеален. Он больной на всю голову. Такой холодный, жидким азотом выжигающий.

Гаара всегда ей кажется хрупким. Дотронься до него, кажется, и его развеет от прикосновения, что порывом ветра песок. Порой он кажется красным кружевом на горизонте. И пальцы девушки всегда покалывает от желания касаться этой живой статуи. Парень с каменным сердцем, где сукровит из трещин болью. Харуно ненавидит обычных и веселых людей. Она часами готова наблюдать за странными и отчужденными, такими, как ее Гаара.

Твоя фигура? Она далеко не греческая,
Твой рот, слегка безвольный,
Когда ты его открываешь, чтобы что-то сказать?
С головой у тебя как?

В нем со стороны ничего особенного, наоборот очень отпугивающая и дикая внешность. Его взгляда боятся многие люди. Но Сакура — не многие. Они познакомились случайно. Харуно обожает фотографировать все «не такое». Как-то в парке ей повстречался этот парень. Был февраль, канун глупого праздника, такого проклятого уже для нее. Ведь в любви у нее как-то не складывалось, а все подруги как назло рассказывали ей про распрекрасных любимых. И вот в тот февральский день она увидела странного для себя человека. Он несуразно смотрелся со своими чуть ли не кровавыми волосами, что лишь только были ярче из-за инея, который покрыл местность вокруг.

Один щелчок, и кадр готов. Девушка проверяет, думает, что прибавить, а где убавить на изображении. Яркости этим красным волосам и зеленым глазам. Точно кровь, пролитая на снег. А еще глаза, обведенные жирно черным маркером. Да и татуировка на лбу, что отметина от жизни. Удивительно, а на изображении можно разглядеть все-все детали незнакомца. И соблюдать дистанцию, не вмешиваясь в жизнь парня. По-прежнему отсутствуя в его жизни, да вот только он вдруг появился в жизни Сакуры.

Она наблюдает, как он курит, выпуская клубни густого дыма в морозный воздух. Как пьет что-то из бумажного стакана. И любуется, сама не знает почему. А потом кто-то сбивает ее с ног, вырывая из рук баснословно дорогой фотоаппарат, с дорогой линзой, и уносится. Сакура лишь растерянно вскрикивает, встает и видит, как незнакомец, объект ее наблюдения, срывается со скамейки и подрезает вора. Подножка. Удар в лицо. Кровь. Снег. Безумные глаза зеленного цвета, что отдают каменной холодностью. Незнакомец давно повалил вора и избивает по лицу небольшими, но тяжелыми кулаками. А потом из грудины парня вырывается жуткий и злобный смех. И пора бы бежать Харуно, да вот только ноги, кажется, приросли к месту. И она смотрит как бы со стороны, причем восхищенно.

— У тебя с головой как? — незнакомец нагло рассматривает экран фотоаппарата.

— Относительно, — тихо она отвечает, не в силах отвести взгляда от крови на руках парня. А он с ней почти одного роста. Вблизи можно обделаться от страха, но что-то Сакуру манит в спасителе.

— То и видно. Шпионила за мной? — злобно он спрашивает, а взгляд пронзает насквозь. Парень уже замахивается, чтобы разбить фотоаппарат об асфальт, но девушка словно выплывает на поверхность реальности.

— Стой! Ты — мое лучшее творение, — говорит она надрывно. Самый необычный человек. Самый странный. Самый дикий.

А парень по-звериному смотрит на нее, но рука опускается. Он протягивает фотоаппарат, и их пальцы слегка соприкасаются. Его руки такие теплые. Это удивительно, ведь взгляд морозит нутро.

— Я тебя не напугал? — он недоверчиво смотрит на девушку, только-только улавливая ее черты. Черная парка, розовые волосы, зеленые глаза. И кажется, что на секунду тут весна все озеленяет.

— Нет, наоборот, — скромно она улыбается, а потом опускает взгляд в снег. В мелкие искорки, что переливаются на солнце. — Можно тебя отблагодарить за возврат и доставленные неудобства?

— А? — он, что дикое животное, впервые повстречавшее дружелюбного человека. Существо такое свободное, но не прирученное еще никем.

— Обычно меня чураются, что демона, — он чешет свой затылок.

Вот бы улыбнулся, думает Сакура, но на деле понимает — он очень редко это делает, если делает вообще — абсолютное отсутствие мимических морщинок у рта, даже крохотных, свидетельствующих об улыбке.

— Почему? — она не понимает. У нее действительно с головой никак.

Не меняй прически для меня,
Нет, если твоя забота обо мне.
Оставайся маленьким Валентином, оставайся…
Каждый день — день святого Валентина.

— Как ты будешь праздновать надвигающийся день всех влюбленных? — вдруг она выпаливает. Черт его разбери почему и зачем, но ей важно знать. И смотрит своими зелеными глазами так, словно от этого зависит вся ее жизнь. И понимает: с сегодняшнего дня все меняется. Потому что появился он. И она в его мире зарождается прямо в эту самую секунду.

— Поставлю свечу за упокой, — бесстрастно отвечает парень, а взгляд как бы сквозь девушку, словно его мыслями унесло далеко отсюда.

— Кому? Своей девушке? — Сакура не думает, она сразу выпаливает то, что на уме. Дурадурадура. Никакой скрытности для своего любопытства. Сейчас он подумает, что она наглухо ненормальная, и уйдет.

— Нет, святому, он же великомученик, и вообще, не нравятся мне эти праздники. Какая-то дискриминация. Как быть тем, у кого нет любимого человека? И почему свою любовь надо выражать только раз в году? Глупости. Я любил и буду любить только себя, видишь? — его пальцы слегка касаются татуировки на лбу.

Но Сакура не видит, Сакура не слышит слов — только чистый голос, который льется в ее душу. Туманом на секунду все покрывается, и только голос парня существует в данный момент.

— Меня зовут Сакура, — выпаливает она и зажмуривается. Потому что это же глупо, то, что происходит сейчас. Ей бы думать о воре, что валяется на снегу полуживой, да только она не может.

— Гаара, если это имеет значение. И как ты меня хочешь отблагодарить? — фыркает он, недоверчиво косясь на новую знакомую.

Харуно жутко неудобно, и щеки начинают алеть.

— Эй, ничего непристойного. Просто меня ни разу еще не хотели отблагодарить, убить — да — аж два раза, — он говорит такие страшные вещи так обыденно.

И Сакуре вдруг до боли в груди жалко этого парня. Видно, насколько он одинок и как принял свое одиночество.

— Может, обедом? — она дружелюбно улыбается, опуская от смущения свой взгляд на мужские кулаки, где кровь запеклась уже.

— Я что, похож на бездомного? — удивленно спрашивает парень.

Для Сакуры это комично, потому что будь на его лице брови, то они бы поднялись в недоумении.

— Ты похож на того, кого надо отблагодарить, — она находит единственный правильный ответ.

Твоя фигура далеко не греческая,
Твой рот, слегка безвольный,
Когда ты его открываешь, чтобы что-то сказать?
Ты соображаешь вообще?

Сакура ничего не соображала далее, лишь увлеченно слушала немногословные ответы на ее вопросы. Его зовут Гаара, он младший в семье. Он не понимает особо, как устроены отношения между людьми. У него нет друзей. Есть брат с сестрой, которые его боятся до смерти. Его мать умерла при родах, и отец возненавидел своего младшего сына. Он бы хотел изменить многое, но не знает, как это все работает. Ему двадцать четыре, а он словно маленький ребенок. И Сакура проникается на скомканные ответы нового знакомого. А еще его пару раз забивали до полусмерти, потому что он — маленький и хрупкий.

Они обедают. Сакура рассказывает о своем увлечении. Искренне говорит о своей симпатии. А парень дико таращится. Но девушка показывает на экране все свои сокровища — ее волшебные моменты. Для обычного человека — это ничего. Но Гаара вдруг заинтересованно разглядывает эти кадры. И начинается самое настоящее волшебство. Потому что снимок не имеет вообще никакой ценности, пока девушка не раскрывает перед новым знакомым причину запечатления кадра. И вот уже этот странный парень видит не просто картинку, а целый маленький мир с волшебством.
И, что самое удивительное — он видит, заражается, Гаара мыслит образно, следуя за словом-гидом Сакуры.

И после того раза понеслось. Что — не понятно. Дико, жутко и странно. Сакура понимала, что ей нужно общество этого странного парня. Зачем-почему — не имело смысла. Смысл был в том, чтобы окунуться в этого человека.

Они просто виделись. Они были одиноки. Они были странными, отличающимися от обычных людей.

Февраль серебрил улицы инеем, вымораживая тротуары, рисуя вокруг свои волшебные узоры.

Сакура любила кутаться в свой шерстяной шарф и общество нового знакомого. Гаара задумчиво смотрел на девушку со странными розовыми волосами и неподдельным интересом к его персоне. Было так тихо.

Они слонялись ночами, студенты разных университетов. И до ужаса боялись того самого злосчастного дня всех влюбленных. Боялись всех этих сраных сердечек, мишуры и лицемерных пар вокруг.

— Почему надо показывать свою любовь только раз в году? — задавал этот вопрос Гаара периодически, угрюмо провожая очередную влюбленную парочку. И было ему грустно так, что вой внутри порой не мог перебить вой редких, но сильных метелей.

— Людям, наверное, так проще. Один раз в году притворяться идеальными возлюбленными и вспоминать, почему они все-таки вместе, — тяжело вздыхала Сакура, хмуря свои розовые брови.

— А ночью все намного красивее, — кивал парень в мерцающие улицы, что освещали фонари и неоновые лампы.

— Ночь скрывает все привычное глазу, дает увидеть что-то новое, — улыбалась еле-еле девушка.

— Наше знакомство безумно, знаешь ли, — мрачнел Гаара, украдкой глядя на красивую и странную девушку, что была единственным относительно близким и теплым человеком за всю его жизнь. Так малознакомой, но уже неизбежной.

— И это так правильно, черт возьми, — хмыкала Харуно и устремляла взгляд своих тепло-зеленых глаз на Гаару.

Шел снег. Они бродили по городу. В считанных миллиметрах не соприкасаясь. Но тепло было ощутимо. Сугробы росли, и ночные странники протаптывали дороги, шагая и не имея вообще никакой цели. Просто было приятно шагать и слушать скрип кристально-чистого снега под подошвой. И было до боли жалко топтать это банальное и пресловутое волшебство.

У одной из обочин Сакура вдруг остановилась и с диким визгом завалилась на снег. Гаара смотрел на нее с недоумением. Сакура же разводила руки и ноги в разные стороны.

— Ты дура? — скривившись, спросил молодой человек.

— Нет, я ангела делаю, — смотря в небо, что было светлым, тихо прошептала она. — Попробуй.

Парень недоверчиво покосился на Сакуру. Ангела она делает, скажет тоже… Однако терять ему было нечего… Завалившись рядом, он медленно проделал тоже самое.

— Вставай, — отряхиваясь, приказала девушка. Ее розовые волосы теперь были слипшимися из-за комков снега.

Гаара встал, а потом чуть не вздрогнул. И действительно, на снегу было два силуэта. Словно с небес вместе со снегом упало два ангела, отпечатывая свой приход в этот мир.

— Не известно, откуда люди знают про внешний вид ангелов, страннее то, что они знают, как изобразить их на снегу. Удивительно, не правда ли? — она говорила так, будто бы Гаары и не было рядом, но это было сказано именно ему, таким тоном, вкрадчивым, словно Сакура делилась какой-то древней истиной, так сокровенно.

— У каждого есть свой ангел-хранитель, свой Валентин, — усмехнулся парень, скрывая свое замешательство.

— А наши тени только что превратились и в то, и то, — загадочно шептала Сакура.

— Ты сумасшедшая, — он опасливо уставился на девушку.

— Поцелуй меня, — повернулась к нему Сакура, смотря таким странным и болезненным взглядом.

Тогда Гаара никогда просто не видел влюбленного в него взгляда. От того и казалась ему Сакура странной и болезненной.

— Ты такой забавный, мой Валентин, — попыталась она как-то смягчить эту неловкую ситуацию, готовая расплакаться в любую минуту.

Потому что в этот праздник нашелся, наконец, тот самый, но он был так далеко от Сакуры, абсолютно не зная ее. Абсолютно не ее. И еле-еле с ней.

— Я не твой… — он осекся, потому что Гаара до сего момента даже не задумывался: что значит кому-то принадлежать? Или кем-то обладать? Сумасшедшие мысли с этой ненормальной.

— От этого еще прекраснее… и ценнее, — говорит она, а на ресницах снежинки мерцают. Потому что Харуно что-то чувствует внутри. — До завтра…

Говорит она и уходит. Гаара не увидит ее слез, ночь их спрячет, как и недоступные фонарям места. Ночь скроет ее чувства, а метель укутает сердце. Только снег ни на градус не остужает.

Твоя фигура? Она далеко не греческая,
Твой рот, слегка безвольный,
Когда ты его открываешь, чтобы что-то сказать?
С головой у тебя как?

Глупая песня, привязалась, а Сакура сама себе навязала чувства к новому знакомому. Который абсолютно не ее. Но был ближе, чем кто-либо когда-то.

И упасть на снег, пробежав так много и скрывшись из виду — так естественно. Как и плакать. Черт его знает, почему же так больно. Харуно не могла объяснить себе: почему люди влюбляются в кого-то, почему их чувства не взаимны. Но любить вообще — прекрасно. Просто чувствовать это волнение по венам. Каждой клеткой. Глупая-глупая Сакура, влюбилась в первого встречного. Ему не до этого, ей как бы тоже, но тогда почему?..

А в голове грустная-грустная песня. Может, потому что сейчас наступил этот проклятый праздник. Когда все стараются показать свои отношения. Что у всех есть вторая половина.
У Сакуры на этот момент была только память и влюбленность. И это было истинным сокровищем.

Она вскрикнула, когда мрачная тень упала на ее глаза, загораживая единственный фонарь.

— Простудишься, — сказал Гаара, хмуря свой нос. Брови он никак не мог хмурить из-за отсутствия таковых.

— Это не имеет значения, — она закрыла глаза и улыбнулась. Она знала уже наперед, что не одинока. Потому что этот странный парень нашел ее, пройдя через несколько кварталов.

— И глаза у тебя заплаканные, застудишь еще, — вновь заговорил он. Гаара не знал, что говорить, но общения хотелось катастрофически.

— Это тоже не имеет значения, — прошептала она, улыбаясь. Безумно. Наслаждаясь тревогой в голосе этого парня, который даже не понимал, что уже безвозвратно ее. Неизвестно на сколько. А хотелось на вечность. Свою, личную.

Гаара не знал, как выражать свои эмоции. Особенно чувство тепла и привязанности.

— Тогда будем болеть вместе, — в этих словах было все. Полная капитуляция к черт знает чему. Он боялся, до паники, но соблазн был сильнее.

Парень улегся рядом. В считанных миллиметрах. Снег сыпал, сверкал и кружился. Сакура плакала и улыбалась. Гаара смотрел в небо. И все было так идеально и правильно.

— Ты же не будешь показывать мне свою любовь раз в год? — задумчиво спросила девушка.

— Я тебе ее вообще не покажу, — он хмыкнул. Любил он только себя.

— Я не верю, что мы встретились просто так в канун такого праздника, понимаешь? — как любой девушке ей хотелось слов. Услышать некие объяснения.

— Не верь, будь атеисткой или фаталисткой, если так ищешь повод, — задумчиво прошептал Гаара, не в силах оторваться от мерцающего снега. Он успокаивал и остужал.

— Я буду верить в нас, — тихо прошептала Сакура. Она открыто любовалась его яркими красными волосами на снегу. Смотрела на его профиль, стараясь запомнить каждую мелочь.

— А я думал, что я дикий…

Но Гаара сам рефлекторно взял за руку девушку. Их засыпало снегом. Но было жарко. И самым главным в жизни — было держаться за руки, чтобы не погибнуть. Парень прислушивался к новым ощущениям. Что с Сакурой, что без нее — было тяжело в грудной клетке. И сердце бежало, причем-то к девушке, то от нее. Но как же это было безудержно — отдаться эмоциям, прочувствовать каждое изменение в себе.

А потом Сакура поняла кое-что. Чуть привстала медленно, повернулась набок.

Гаара вздрогнул, когда горячие губы коснулись его щеки.

— Никогда не забывай, почему мы оказались вместе, — обжигающий шепот девушки вызвал в его теле дрожь.

— Почему? — сдавленно выдохнул Гаара.

— Потому что, — Сакура вновь улеглась на спину, закрывая глаза. Было тепло и уютно, правильно, черт возьми.

Потому что это было взаимно. Дикий он — странная она. Красное-розовое. Каменное зеленное и зеленное весеннее. Просто потому что был день всех влюбленных, их заметало снегом, а телам было так жарко. Взаимность, что ли.

Мой смешной Валентин,
Любимый, забавный Валентин,
Ты заставляешь меня улыбаться всем сердцем,
Твоя внешность комична,
Не фотогенична,
Но ты — мое любимое произведение искусства.