Охотники. Глава 24.

Маленькая прозрачная капелька звучно приземлилась на металлическую поверхность операционного стола, звонким эхом отражаясь от каменных стен просторного помещения. Девушка поморщилась и с недовольством уставилась на потолок. Опять протечка! Это плохо, может пострадать важное оборудование, и тогда под угрозой окажутся защитные механизмы системы безопасности и камеры с подопытными.
Их логово было расположено глубоко под землей, в старых катакомбах - бывших каменоломнях, пролегавших под западной частью города. Несколько десятков лет тому назад над ними провели линию метро, а также небольшую искусственную речку – приманку для туристов. А им теперь приходилось страдать из-за периодического глухого шума проезжающих над ними поездов, осыпающегося с потолка щебня, удушливой каменной пыли, а также небольших протечек, которые могли стать причиной больших неприятностей.
- Кабуто, у нас снова течет, - сердито протянула она, вынимая из руки иглу капельницы. – Подлатай потолок.
В ответ она получила лишь сердитый взгляд из-под круглых, как у Гарри Поттера, очков.
- Я такими вещами не занимаюсь, - деловито произнес он, горделиво вздергивая подбородок. – Я, девочка, правая рука великого мастера Орочимару. Пора бы уже зарубить это у себя на носу… ради твоей же безопасности.
- Ради нашей общей безопасности, надо чтобы кто-нибудь, хоть черт горбатый, мне как-то насрать, заткнул эту чертову дырку! Ибо когда вода попадет в щиток, - указала она пальцем свободной руки на металлическую коробку, что висела на стене справа от нее, - или на один из компьютеров, - рука с вытянутым пальцем переместилась в центр зала, указывая на уставленный техникой высокий стол буквально в метре от операционного, - Орочимару заткнет уже наши с тобой дырки, если ты меня понимаешь, правая рука великого мастера. А мне как-то не улыбается стать его новым подопытным зверьком.
- Ты итак его подопытный зверек, - злобно прошипел Кабуто, однако обращая к потолку встревоженный взгляд. – Давай уже, заканчивай, и иди протри пыль в любимом оссуарии* мастера Орочимару.
Последнее предложение было сказано с плохо скрываемым злорадством. Карин раздраженно фыркнула, складывая приборы и убирая капельницу – надежное средство восстановить силы после очередного посягательства мастера на шею, руки и другие наиболее доступные части ее тела. Орочимару любил ее кровь, впивался в нее зубами так, что хотелось орать благим матом на все катакомбы. Делал он это не так часто, как ему хотелось бы (об этом он не раз повторял, утирая салфеткой губы после кровавой трапезы), ведь она была очень ценным для него экземпляром. Да и, возможно, просто опасался, что непослушная и вспыльчивая девчонка попытается удрать, если он станет делать это слишком часто. И абсолютно напрасно, ведь Карин было попросту некуда бежать: дома у нее не было, а возвращаться в тот жуткий приют, из которого он ее забрал почти год назад, она не стала бы и под дулом пистолета. Куда еще могла податься пятнадцатилетняя девочка без документов и с ведьмовскими силами, нормально управлять которыми она еще не могла? Вот и приходилось терпеть прожорливого старика и его противного помощника, что, подвергая ее внушению, частенько любил втихаря облизывать с тарелки хозяина, делая пару глотков через старые укусы.
- Сегодня в три Кисаме привезет нам очередной экземпляр, - уже спокойным голосом обратился к ней любимая шестерка Орочимару. – Убедись, что аквариум готов к новому квартиранту.
- Вы серьезно будете его там держать? – искренне удивилась Карин. – Это, что, человек-амфибия какая-то?
- Нет, просто он, видимо, слишком опасен, - покачал головой Кабуто. – Это прямой приказ мастера. Держать его в обычной камере нельзя, а вот воде он будет постоянно ослаблен. В отличие от обращенных, которые могут сутками обходиться без кислорода, чистокровным он необходим гораздо сильнее. Так использовать и содержать его будет гораздо проще. И, да, проверь, чтобы провода были исправны. Шоковая терапия станет для него приятной утренней зарядочкой, а то, глядишь, мышцы еще атрофируются. Вряд ли мастер Орочимару будет этому рад.
«Вот больной ублюдок!» - фыркнула про себя Карин, уже жалея нового бедолагу. Но, делать нечего. Прихватив из кладовой ведро и тряпку, она отправилась исполнять данное ей поручение – вылезать до блеска любимые черепушки хозяина лабораторий.
Через четыре помещения к югу от главной лаборатории располагался любимый оссуарий Орочимару – огромная, похожая на пещеру комната, замысловато уставленная костями бывших подопытных. Когда очередной экземпляр откидывался после особо жестокого эксперимента, или когда просто переставал быть нужным, и от него избавлялись, их мастер любовно потрошил бедолаг, пуская их органы на материалы для исследований или просто отдавая на продажу на черном рынке – ведьмы, практиковавшие черную магию, были отличным источником доходов. Но вот кости: череп, тазовую, бедренную кость и позвоночник – их он всегда бережно обрабатывал и аккуратно складывал в оссуарии, создавая замысловатое царство смерти, в котором частенько любил проводить часы в безмолвном обдумывании новых методов бесчеловечных исследований.
Дело в том, что Орочимару, трехсотлетний обращенный вампир, был просто одержим идеей создать идеальное существо, превосходящее по силе и свойствам чистокровных вампиров, оборотней, ведьм и шаманов вместе взятых, а потом… а потом и самому им стать. В общем, он был обычным закомплексованным и помешанным на садизме старикашкой. Этот ребус был слишком прост, чтобы вообще над ним раздумывать.
Закончив стряхивать пылинки со стен, потолка, колонн (все было обставлено плотным рядом костей и черепов) и странного сооружения из позвонков, чем-то напоминавшего уменьшенную копию Стоунхенджа, в центре помещения, Карин угрюмо потопала проверять аквариум – огромную трехметровую колбу из непробиваемого стекла в одной из лабораторий. Проверила присоединенные к нему толстые провода, специальную трубу подачи чистой воды и трубу слива (во время шоковой терапии у подопытных частенько происходил непроизвольный выброс телесных жидкостей), и удовлетворенно отметив, что все тип-топ, отправилась к центральному входу встречать гостей.
Кисаме долго ждать не пришлось: страшный, как сама смерть, ублюдок был чертовски пунктуален. В огромном металлическом ящике, что он за собой тащил, видимо, и была заточена их новая подопытная крыса. Орочимару и его правая рука о чем-то тихо переговорили с устрашающего вида вампиром, а потом по очереди заглянули в небольшое отверстие в крышке ящика. Когда над дырой в толстом металле склонился Кабуто, из нее внезапно вылетел длинный бледный палец, со всей дури ударяя того в глаз.
- АЙ, СУКА!! – заверещал он, прикрывая кровоточащий глаз.
Карин с трудом подавила злорадную усмешку: похоже, крыса оказалась с характером.
Из ящика послышался приглушенный смех.
- Вы с ним поосторожнее, - протянул Кисаме, с силой пнув сапогом по ящику, - этот ублюдок с мозгами. Настоятельно рекомендую пару раз шарахнуть током, прежде чем доставать его оттуда, - после этих слов смех резко прекратился.
Еще немного поболтав об объекте и обменявшись дежурными любезностями, Орочимару продемонстрировал гостю то, за чем тот, собственно, и пришел – огромную голову вервольфа, старинный артефакт, в котором много веков назад шаманы проводили свои церемонии. Насколько Карин было известно, эта голова принадлежала Хашираме Сенджу – праотцу всех чистокровных вервольфов, что был убит, если верить легенде, своим собственным братом. Где Орочимару добыл его голову, оставалось только гадать.
- Надеюсь, - прошелестел мастер своим жутким старушечьим голосом, - ваша очаровательная предводительница не забыла, что обещала за это куда большую плату?
- Ради этой никому ненужной вонючей головешки я отдаю вам на опыты собственного племянника, - недобро прищурив глаза, протянул Кисаме, залезая левой рукой в карман своей куртки и доставая оттуда маленький пузырек, наполненный темно-красной жидкостью.
- Зато эта головешка нужна вам! А это уже стоит того, чтобы повысить цену, - вспылил Кабуто, наконец-то отнимая от лица ладонь: глазное яблоко уже практически полностью регенерировало, оставив на его щеке лишь жуткие кровавые подтеки.
- Кровь вампира из клана Учиха, - проигнорировал его Кисаме, протягивая Орочимару пузырек. – Прямого наследника первородного.
- Младшего или старшего? – с явно различимым волнением в голосе протянул мастер.
- Младшего, - согласно кивнул вампир, забирая голову вервольфа и запихивая ее в черную спортивную сумку, - как и договаривались.
Орочимару подцепил длинным ногтем резиновую пробку, вскрывая пузырек, и жадно втянул носом аромат крови.
- И?
- И дали наводку, как Вы и просили, - пожал плечами громила, закидывая сумку на плечо. – Если он не дурак, то должен на вас выйти. Вы уж сами решайте, что с ним делать.
- Мы уж решим, не сомневайтесь, - хмуро протянул Кабуто, хватаясь за борт ящика, и потащил его по коридору в сторону лабораторий.
- А как на это отреагировал старший? – поинтересовался мастер, провожая гостя до дверей.
- Никак, - недобро оскалился Кисаме, бросая на того насмешливый взгляд. – Я как-то не посчитал нужным ему об этом сообщить.
Полчаса спустя Карин сидела на высоком табурете перед пока еще пустым аквариумом и с интересом изучала карту нового подопытного. Субъект оказался воистину любопытным. Его как раз пытал Кабуто, подсоединивший провода к металлическому ящику и теперь пропускавший но нему мощные разряды тока. Пленник издавал громкие гортанные стоны, более походившие на рычание. Карин изумленно приподняла брови: смотрите-ка, а он еще держится, даже не кричит. Видимо, сломать и подчинить его будет непросто.
Девушка хмыкнула, возвращаясь к карте. Все равно долго не продержится, они с Кабуто и не таких ломали, а с этим и подавно справятся.
«Итак, что там у нас?»

«Суйгецу Ходзуки.
Дата рождения: 18 февраля
60 человеческих лет (Именинник, значит?)
Физический возраст: 20-25 лет
Рост: 181,4 см
Вес: 72 кг
Группа крови: B (III)
Резус фактор: положительный
Клан: Ходзуки, последний живой представитель
Прямой наследник Генгецу Ходзуки (Что за хрен такой?)
Родственники: Хошигаки Кисаме – двоюродный дядя по материнской линии, Ходзуки Мангецу – старший брат, убит восемь лет назад.
Наследники: отсутствуют
Род занятий: глава банды «Полуночных Потрошителей» (Какая банда? Надо будет уточнить у Орочимару)
Генетические заболевания и отклонения: отсутствуют
Чистота крови: 98%»

Карин присвистнула, бросая беглый взгляд на ящик с подопытным. У него в роду практически отсутствует какая-либо человеческая кровь, а у него ни одного генетического изъяна! Вот это образец раздобыл ее хозяин! Не удивительно, что за него назначили такую цену.
«Ладно, не отвлекайся, Карин! На сегодня итак слишком много работы»

«Скорость движения сперматозоидов: 75 мм/мин
Период созревания: 6 дней
Срок жизни во внешней среде: 84 часа
Объем спермы: 6-12 мл
Количество спермиев в 1 мл: 210 млн.
Состав: 87% активных, 13% слабоподвижных, неподвижные сперматозоиды отсутствуют. 100% живых, мертвые и патологические сперматозоиды отсутствуют.
Уменьшение подвижных форм: через 1 час на 3%, через 5 часов - на 12%
Примеси: отсутствуют»

- Уфф! – вздохнула с облегчением девушка, утирая со лба пот.
Хоть от этих жутких анализов ее избавили! Видимо, в организации Кисаме тоже есть неплохая лаборатория, раз они смогли провести такое подробное исследование. Хотя, ничего удивительного, все чистокровные просто помешаны на производстве потомства.
Девушка отстегнула прикрепленный к поясу толстый блокнот с записями и сверила показатели. Ого! Да этот Ходзуки прям половой гигант! Даже для вампира результаты анализов у него были весьма впечатляющие. Должно быть, теперь жалеет, что не заделал потомство до того, как попал в клетку. Теперь-то клану Ходзуки точно настанет бесславный конец… если, конечно, Орочимару не придет в голову очередная хрень с выведением идеального чистокровного. Хотя, если учесть характеристики подопытного и то, с каким рвением мастер хотел его заполучить, то именно так оно и было.
- Готов, голубчик, - довольно усмехнулся Кабуто, наконец-то отходя от ящика. – Отлепляйся от своих записюлек, Карин! Сейчас будем запускать рыбку в новый домик.
Карин нахмурилась, вставая с табурета и откладывая карту на ближайший стол. Два работника лаборатории, здоровенные обращенные вервольфы, с легкостью подхватили ящик и понесли к аквариуму. С не меньшей легкостью забрались на специальную лесенку и, щелкнув металлическими засовами, открыли крышку, после чего, не задерживаясь ни на секунду, перевернули ящик, выбрасывая содержимое в воду. Надежно задраив крышку люка аквариума, они отошли.
Бледное обнаженное тело безжизненно опустилось на дно стеклянной колбы. Подталкиваемые давлением, его руки безвольно раскинулись в стороны, а снежно-белые волосы с голубым оттенком взметнулись вверх, обрамляя его голову пышным ореолом. Он был без сознания.
Карин подошла поближе, стараясь получше рассмотреть нового подопытного. Аквариум находился на небольшом постаменте, а потому его дно было на уровне ее колен, и обзор был просто отличным. Девушка взглянула ему в лицо и едва сдержала удивленный вздох – он был невероятно красив. Тонкие, почти женственные линии лица, тем не менее, не скрывали упрямую мужественность черт. Высокие скулы, прямая линия носа, острый подбородок – все составляющие его внешности казались практически идеальными, словно нарисованные неизвестным мастером по миллиметровой бумаге. Только острый длинный клык, что торчал из-под верхней губы с левой стороны, нарушал стройный ансамбль идеальности. Но такое маленькое несовершенство на настолько красивом лице совсем не отталкивало, а, наоборот, даже создавало некую пикантность.
Карин усмехнулась, ни капли не сомневаясь, что этот засранец был крайне популярен у противоположного пола и наверняка активно этим пользовался. У нее самой еще никогда не было парня (до встречи с Орочимару как-то не пришлось), да и мужчины ее скорее пугали, чем привлекали, однако отчего-то сейчас, рассматривая этого несчастного через толстый слой прозрачного стекла, она испытывала странное волнение.
Она немного поколебалась, прежде чем позволить взгляду скользнуть дальше по его телу. К ее удивлению он не был голым – телесного цвета плавки скрывали то место, что она уж точно не горела желанием узреть. Но и они не оставили места воображению – тонкая ткань намокла и в точности обрамляла все малейшие изгибы. Карин перевела взгляд на его ноги, ясно ощущая, как яростно пылают ее уши. Длинные ноги, мощные руки со вздымающимися ручейками вен, широкие плечи и словно выточенный из камня рельефный торс – все было крепким, мускулистым, красиво сложенным. Да, мускулатура у него была очень развита, но при этом он не казался здоровым или слишком мощным, даже наоборот: он был крепким и жилистым. Идеальные кубики мышц на стройном животе, подтянутая, но не бугристая, как у качков, безволосая грудь с темными сосками, так контрастирующими на фоне бледной гладкости кожи, сильная шея с едва заметным адамовым яблоком... Хотелось просто стоять и тупо любоваться им часами, как скульптурой Адама в музее искусств.
- Нравится? – протянул Кабуто прямо у нее за ее спиной.
Карин вздрогнула, инстинктивно отпрыгивая в сторону как можно дальше – этот скользкий червяк ее пугал до чертиков, хоть она и старалась никогда не подавать вида.
- Еще чего! – возмущенно фыркнула она, средним пальцем поправляя очки на переносице.
- Да я не против, - недобро усмехнулся он, подходя к рубильнику у стены. – Любуйся, пока есть такая возможность. Вполне возможно, через пару месяцев ты уже будешь стряхивать с него пыль в оссуарии мастера.
- Ты вообще заглядывал в его карту? – надменно произнесла Карин, хватая со стола карту подопытного, и, подойдя к Кабуто, помахала ей перед его носом. – Очень сомневаюсь, что его и через пять лет туда переселят.
Он нахмурился и, выхватив карту у нее из рук, принялся внимательно ее изучать. Чем дальше он углублялся в ее содержимое, тем чаще бросал хмурые взгляды в сторону тела, безвольно зависшего в толще прозрачной воды аквариума.
- Блядь, - тихо выдохнул он, щелкая переключателем. – Но шарахнуть его все же придется, иначе, хрен знает, сколько пробудет без сознания.
- Именно поэтому сначала надо читать карту, а уже потом приступать к истязаниям и пыткам, - деловито произнесла она, чувствуя свое превосходство.
Да, ей было всего пятнадцать, и, да, она всего одиннадцать месяцев работала на мастера, изучая фолианты по анатомии вампиров и вервольфов и участвуя в исследованиях, но хотя бы по сообразительности она гораздо превосходила многих работников Орочимару. Видимо, потому он и позволял ей участвовать в жизни лаборатории, а не запер в камере, как остальных своих подопытных крыс. Он видел в ней потенциал, и она прикладывала все силы, чтобы не разочаровать его. Хотя бы ради того, чтобы пребывать в этом искаженном подобии свободы. А вот Кабуто это заметно напрягало. Он чувствовал в ней угрозу своему шаткому положению, ведь через пару лет она вполне могла занять его место.
- Попробуем минимум, - наконец протянул он, нехотя уменьшая напряжение на приборной панели. – Глядишь, и так очухается.
Карин согласно кивнула и как можно ближе, насколько позволяли правила безопасности при использовании шоковой терапии на аквариуме, подошла к колбе с подопытным. Она не видела, когда Кабуто дернул за рубильник, но почувствовала это кожей, когда тонкие волоски у нее на руках дружно поднялись вверх, и заметила это по резко дернувшемуся телу блондина, словно кто-то с силой дал ему под дых.
Один удар. Второй. Внезапно подопытный резко распахнул глаза и широко открыл рот в беззвучном крике.
- Стой! Он очнулся!
Но крик девушки привлек внимание не только Кабуто, опустившего ручку рубильника, но и вампира в колбе. Подопытный Ходзуки резко развернулся на месте и с силой рванул в ее сторону, однако толща воды сделала свое дело, и ослабленное током тело лишь глухо стукнулось о стеклянную поверхность.
- Если бы я ранее не истязал его до отключки, ты была бы уже мертва, - донесся до ее ушей довольный голос Кабуто. – Оставлю-ка я ему постоянную подачу тока. Не слишком большую, чтобы вырубить, но достаточную, чтобы у него не оставалось сил. Через пару деньков, из-за отсутствия кислорода, он сам размякнет.
Но она совершенно не обратила на него внимания. Все ее внимание было приковано к существу напротив, что напряженно прижалось к стеклянной стене аквариума всем телом и не отводило от нее пристального, искаженного лютой ненавистью взгляда нереальных фиолетовых глаз.
Она чувствовала его.
Впервые в жизни! Неужели, это то, о чем ей столько рассказывал Орочимару?! Неужели, это и был ее дар? Чувствовать ужасную, отвратительную, пугающую силу этого существа?
Его аура горела, просто полыхала темно-красным, почти черным пламенем – он желал убивать, истязать и упиваться мучениями своей жертвы. И именно она была для него в этом момент самой желанной целью.

- Похоже, мы перестарались, - как-то странно, почти виновато, протянул Кабуто, вталкивая в лабораторию операционный стол на колесиках. – Мастер Орочимару приказал откачать его любым возможным и невозможным способом, иначе не сносить нам головы. Так что, - по-братски хлопнул он ее по плечу, подкатывая тележку поближе, - я рассчитываю на тебя.
- Что вы с ним делали? – брезгливо поморщилась Карин, сбрасывая с плеча его руку и пристально осматривая лежащее на металлической поверхности мертвенно-бледное тело в жутких кровавых подтеках. – У него даже раны не затягиваются, а ведь он вампир. Чистокровный!
- Поверь, солнышко, тебе лучше не знать, - нервно хохотнув, ответил он. – Кстати, не забудь, что сегодня вечером к нам должен пожаловать новый экземпляр. По словам мастера, он представляет невероятную ценность для наших исследований.
- Это тот Учиха, что ли? – раздраженно фыркнула она. Орочимару уже несколько лет пытался заманить этого вампира в их логово. Неужели, ему наконец-то удалось добиться своей цели?
- Он самый, - и, подмигнув ей, Кабуто выскользнул из лаборатории от греха подальше.
Девушка вздохнула, разворачиваясь к пациенту и стягивая с него окровавленную простыню. С каждым разом забавы Орочимару становились все ужаснее и ужаснее. Она даже проигнорировала противное «солнышко» из уст второго самого ненавистного ей существа, первое же сейчас без чувств лежало перед ней на операционном столе.
Вот уже чуть более двух лет Суйгецу обитал у них в лаборатории. Нет, Карин не участвовала в жутких опытах мастера над его телом (пока что), но в ее обязанности все равно входило следить за его состоянием, менять воду в колбе, периодически шарахать его током и брать у него различные анализы. Последнее она ненавидела больше всего. А еще ненавидела выслушивать его омерзительный треп – стоило спустить воду в колбе, и его прорывало как Ниагарский водопад. Конечно, это было вполне естественно, кому ж понравится молчать несколько недель кряду. Но вот от содержания его пылких речей уши сворачивались в трубочку, а сердце уходило в пятки от ужаса. Что уж говорить о его ауре! Ему вовсе не было нужды рассказывать в мельчайших подробностях, как он выпотрошит ее, стоит ему вырваться на свободу, она и так все чувствовала. Каждую мельчайшую нотку ненависти и жажды крови его омерзительной, как он сам, ауры. И вот теперь Ходзуки лежал перед ней полуголый, совершенно беспомощный и почти лишенный ауры – он умирал, это было ясно и без скромных объяснений Кабуто.
Карин заметалась по лаборатории в поисках донорской крови. Достала пару пакетов из холодильника и замерла, осознав, что толку от этого не будет никакого. Кровь в пакетах для вампиров - что чай без сахара, лишь на время заполнит желудок, не дав нормальных сил и необходимых организму веществ. Не даст энергии горячей человеческой жизни, позволяющей моментально залечивать раны и набираться неистовой силы. Да и магии ее элементарно не хватит, ведь вампиры требовали куда большей затраты энергии, чем люди или даже вервольфы. Карин затопталась на месте, осознавая простую и неприглядную истину: последнего человеческого подопытного Орочимару выпил два дня назад, а нового они достать не успеют. Суйгецу – труп, и они с Кабуто вскоре могут последовать за ним.
Безумная мысль, молнией пронесшаяся в ее сознании, заставила девушку скривиться.
«Давай, Карин! Другого выхода все равно нет»
Девушка с силой подергала за обитые деревом металлические кольца его оков – бледное обессиленное тело было намертво зафиксировано на операционном столе.
- Никуда он не денется, - произнесла она вслух, стараясь успокоить саму себя.
Схватила со стола скальпель и замерла в нерешительности, осматривая себя с головы до пят в поисках нужного места. Если сделать это неаккуратно, Орочимару непременно заметит, и ей несдобровать – она принадлежала исключительно ему. Даже Кабуто больше не смел к ней притрагиваться. После того, как в ней проснулась сила ее рода, мастер стал беречь Карин как зеницу ока, что, впрочем, не мешало ему самому истязать ее тело, с остервенением впиваясь в мягкую плоть сразу всеми зубами.
Девушка обреченно вздохнула. Оставалось всего одно место, которое она могла использовать в данный момент, и к которому ее мастер никогда не станет прикасаться из опасения ее спугнуть.
Карин в спешке подошла к дверям лаборатории и закрыла их на замок, после чего быстро пробежалась пальцами по кнопкам небольшой белой коробочки справа от двери, отключая камеры слежения в помещении. Закрепила колесики операционного стола в специальных скобах на полу и…замерла.
- Давай же! В первый раз, что ли, тебя кусать будут?! – яростно выкрикнула она, с силой ударяя себя по щекам.
Ее трясло. Это было очень, даже слишком опасно.
Зажав в кулаке скальпель, Карин сбросила с себя белый халат и стянула с дрожащих ног шортики, оставаясь стоять в центре лаборатории лишь в застегнутой под горло белой рубашке и простых белых трусиках из тонкого хлопка. Секунду поколебавшись, она решительно закинула ногу, залезая на операционный стол.
Забравшись на гладкую и жутко холодную металлическую поверхность стола, она перекинула правую ногу через голову светловолосого вампира, вставая на колени прямо над его головой. Положение было жутко неудобным: чтобы не встать ему на плечи и не навернуться со стола, приходилось с силой, до боли в коленях и бедрах, раскорячивать ноги – растяжка у нее оставляла желать лучшего. Дура, не с той стороны! Кряхтя, как старая бабка, Карин поменяла положение, развернувшись к нему задом и упираясь ладошками в холодную мускулистую грудь. Суйгецу едва слышно застонал, заставляя замереть в ужасе и рассылая по ее коже табун мурашек. Больше медлить было нельзя.
Девушка напряженно прикусила губу, перенося тяжесть тела на левую ногу и усаживаясь на нее, подставляя тем самым внутреннюю сторону бедра правой ноги прямо к губам подопытного Ходзуки. Его ноздри слабо задрожали, втягивая ее запах и заставляя покраснеть до кончиков волос.
Дожили! Сама подставляется вампиру. Да еще не кому-нибудь, а этой омерзительной кривозубой «русалочке»!
Однако «русалочка» почему-то не шевелилась, лишь продолжала шумно, совсем по-человечески, втягивать воздух ноздрями. Он вообще вампир, или как? Оторви им руки-ноги, вырви глаза и язык – они все равно вцепятся в жертву зубами, ведомые лишь животным инстинктом насытиться кровью. Так что же с ним не так?
КЛАЦ!
Карин сдавленно замычала, до крови закусывая губу: ублюдок с такой неистовой силой вцепился в нежную, чувствительную плоть ее бедра, что немедленно захотелось пырнуть его в грудь скальпелем. С трудом сдерживая соблазнительный порыв и предательские слезы, девушка полуобернулась назад, пытаясь рассмотреть его лицо. Без толку! В ее нынешнем положении все, что она видела: это собственную задницу и его лохматую блондинистую шевелюру.
Судя по всему, он все же не прокусил ей артерию, и то хорошо. Каждый его жадный глоток рассылал по телу волны боли и нарастающей слабости. Так, пора было с этим заканчивать!
Карин слегка дернулась в сторону, однако Суйгецу ожидаемо вцепился в ее плоть еще сильнее. Его тело задрожало в несильных, явно неосознанных попытках высвободиться из оков. Он был слишком слаб, так что вряд ли вообще мог сейчас здраво соображать. Девушка развернула скальпель в ладошке и с силой провела им по его плечу, вскрывая бледную кожу. Подопытный дернулся, выпуская из клыков ее ногу, но уже секунду спустя его голова внезапно рванулась вверх, зарываясь носом ей прямо между ног. Карин вскрикнула от неожиданности, резко отскакивая в сторону, и, потеряв равновесие, кубарем скатилась с операционного стола. Больно ударившись спиной о каменный пол, девушка хрипло застонала. Кое-как поднялась на ноги и, зажимая свободной рукой (в правой она все еще судорожно сжимала скальпель) кровоточащую рану на ноге, повернулась к Ходзуки.
Как и ожидалось, он все еще лежал без сознания. Все его недавние действия были продиктованы лишь животным инстинктом вкусить крови. Карин задрожала, осознав, как же ей повело, что до ее промежности достал только его нос, а не зубы. Хотя, это все же не отменяло непрошенного жгучего и до боли приятного ощущения, вызванного его прикосновением к…
- Дура! – в который раз бросила себе она, ковыляя к оставленным на полу шортам. Это все чертовы гормоны, да! И тупое половое созревание! А все из-за того, что обитая в этих мерзких катакомбах, у нее не было ни малейшей возможности дать им выход – не с Кабуто же романы крутить, ей богу!
Суйгецу хрипло застонал, облизывая перепачканные ее кровью губы. Его кожа заметно преобразилась и была уже не того землистого оттенка, что раньше. Кровавые подтеки на теле потихоньку рассасывались, а глубокие порезы медленно, но неумолимо затягивались.
«Выкарабкается!» - решила для себя Карин, подкладывая под ранку на бедре толстый кусок бинта и натягивая шорты.
Чертов кривозубый засранец даже и не понял, кому был обязан спасением своей жалкой жизни.

***

Девушка тихо всхлипнула, сворачиваясь в комочек под тонким одеялом и с досады кусая губы. Ну, и на кой черт ее дернуло ему все это наговорить?! Ясное дело, что Суйгецу взбесился. Хотя, сердито хмыкнула Карин, его доля вины тоже присутствовала, и немалая. Еще и вазу разбил, козлина криворукая! И дверь выбил, чтоб ему пусто было!
В общем, утро в доме троицы выдалось бурным и богатым на сломанные вещи и громкие ругательства. Только Карин стала приходить в себя физически, как душевная боль начала давать о себе знать все сильнее. Полное и четкое осознание всего произошедшего скребло по душе как больная бешенством кошка, а тут еще и этот пожаловал со своим веником!
Нет, цветы были красивые, ничего не скажешь. Правда, теперь они действительно "были": когда-то пышные, тяжелые, темно-розовые бутоны ароматных пионов теперь в беспорядке валялись на полу в куче битого стекла. Ну, и на кой хрен надо было шарахать вазой об пол?! Ненормальный!
Карин еще немного полежала под одеялом, давясь слезами и своей гордостью, и только потом, прислушавшись к своим чувствам и определив, что Ходзуки покинул дом, выползла из-под одеяла. Подползла к луже на полу и стала аккуратно собирать лепестки и бутоны, стряхивая с них капли и кусочки стекла. Более или менее справившись со своей задачей, девушка заползла обратно в постель, с силой прижимая груди когда-то красивый букет.
- Придурок…
- Нужна помощь?
Карин вздрогнула и боязливо взглянула через плечо – в дверях стоял Джуго с глубокой тарелкой какого-то пахучего варева в руках и торчащей из нее металлической ложкой. Осторожно перешагнув через останки двери, павшей в неравном бою с косяком, он прошагал к ее постели - высокому матрасу с грудой разбросанных вокруг него одеял. Поставив тарелку на пол как можно ближе к тому месту, где из-под белого покрывала выглядывала припухшая от слез девичья мордашка в лохматом обрамлении огненно-красных волос, он проследовал в знатной куче битого стекла в центре комнаты.
Затолкав под одеяло цветы, Карин неуверенно села. Закутавшись с головой в одно из многочисленных своих покрывал, она подняла с пола тарелку с горячим варевом и, немного поколебавшись, загребла ложкой молочно-оранжевую жижу.
- Вкусно, - искренне протянула Карин, с аппетитом поглощая сладкую кашу из тыквы и разваренного риса. – Спасибо.
Джуго едва заметно улыбнулся, продолжая сгребать с пола то, что осталось от когда-то красивой вазы, заботливо прихваченной с собой из их прежней обители.
- Я в детстве тыкву просто ненавидел, - наконец подал он голос, оборачиваясь к ней.
- Я ненавижу ее до сих пор, - сморщила носик Карин, набрасываясь на очередную ложку. – Но это действительно очень вкусно, Джуго. Ты делаешь немалые успехи!
Рыжеволосый громила довольно хмыкнул, поднимаясь с пола.
- Сейчас схожу за тряпкой, надо протереть, - а потом замешкал, недоуменно оглядываясь вокруг. – А куда цветы делись?
Карин подавилась и стала яростно кашлять, пытаясь избавится от влетевшей в не то горло каши.
- Ладно, скоро вернусь, - протянул Джуго, с подозрением взирая на девушку.
- И чай прихвати, будь добр, - прохрипела она со слезами на глазах.
- Тот красный, с травами?
- Ага.
Когда тяжелые шаги ее друга послышались уже на первом этаже, Карин поставила тарелку на пол и вытащила мятые пионы из-под одеяла. И зачем она это сделала? Все равно теперь это, и правда, веник.
Залезая обратно под груду одеял и все так же не выпуская из рук мягкие безжизненные бутоны, Карин тихо заплакала. Сейчас от внимания Суйгецу ей становилось только хуже. Ну почему он не мог этого понять? Ей надо было свыкнуться с самой мыслью о том, что попытался сделать с ней человек, которому она доверяла как никому на свете! Принять чудовищное предательство того, кто в последние несколько лет буквально стал смыслом ее существования. Кому она впервые в жизни отдала свое сердце, за кем была готова слепо следовать до конца своих дней. Даже если он не давал ей надежды о взаимности, даже если ее чувства начали меняться, а сердце билось как запертая в клетке птица от одного лишь взгляда теперь уже совсем другого мужчины, она продолжала любить его, искренне и самоотверженно, не требуя от него ничего взамен. А он буквально воткнул ей нож ей в спину! Нет, в живот, ударил раскаленным, пропитанным смертельным ядом кинжалом для убийства ей подобных. И теперь, подталкиваемая в спину гневом, болью и горечью обиды от его предательства, она отталкивала от себя того, кто также самоотверженно и по собственной воле пожертвовал ради нее свободой, гордостью и своими принципами.
Вернувшись, Джуго не стал ее трогать, просто поставил чашку с горячим чаем поближе к матрасу и вытер с пола лужи воды и остатки осколков. Но, уже подходя к выходу из комнаты, он обернулся и негромко произнес:
- Сегодня ночью мы с Суйгецу отправимся по делам. Возможно, завтра мы еще не вернемся, так что, будь добра, прикрой нас, если что?
Карин беззвучно кивнула, и громила ушел, громыхая тяжелыми ступнями по деревянному полу.
- Еще и намылился куда-то, - обиженно протянула она, вытирая слезы о край одела, - а мне ничего не сказал…
А потом, внезапно для самой себя, горько рассмеялась, внезапно подумав о том, чтобы сказала та, старая Карин, о том, что сейчас происходило. Если бы ей тогда, четыре года назад, когда Суйгецу только притащили в логово Орочимару в огромном металлическом ящике, или когда пару лет спустя она спасала его от верной гибели, добровольно дав ему вкусить своей крови из довольно-таки интимного места, сказали, что она станет рыдать и обижаться на него за то, что он уходит, не сказав ей ни слова, Карин назвала бы этого человека сумасшедшим! И наверняка бы швырнулась в него чем-нибудь тяжелым! Забавная, все-таки, эта штука под названием жизнь. Забавная, но невероятно жестокая.
Карин тихо всхлипнула, переворачиваясь на бок и зарываясь лицом в нежные, розовые лепестки увядающих бутонов. От подаренных Суйгецу цветов пахло солнцем.

*Оссуарий – это ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков.