Поверженные. Глава 7. Ослушавшийся.

На улице, не говоря уже о помещениях, поминутно становилось душно. Далеко из-за скал тянулись грозовые тучи, казалось, что они предвестники неизбежной беды. Словно желая предупредить кого-то о грядущих проблемах, эти тёмные тучи упёртыми, ненавистными чудовищами застилали только недавно светлеющее небо. Здешние перемены погоды, признаться честно, пугали и раздражали: никогда не знаешь, чего ждать. А человек, как издавна известно, искренне любит ясность.
Внутри, взращенное паранойей, всеобнимающей усталостью и конфликтом с миром, ютилось жалкое и трусливое желание сбежать. Просто бросить всё, отдаться воле случая и, уповая на чудо, сбежать далеко-далеко, где больше никто и никогда не найдёт. Туда, где царят желанные уют и спокойствие. Но сбежать Сакуре удастся ещё ой как нескоро. Во всяком случае, пока.
– Передай чистый свиток, – Хаширама, не глядя на девушку, протянул руку в сторону, – любой.
Сакура оглянулась в поисках хотя бы одного оставшегося такого свитка. Они, окружённые многочисленными рукописями, расположись на полу посреди домашней библиотеки мужчины и, устроившись поудобнее, составляли план по возвышению деревни. Ещё раньше, когда Харуно ни свет ни заря появилась на пороге его большой квартиры, они пришли к рациональному решению, что сгодятся и стол с парочкой удобных стульев. Как оказалось, этого было мало. Вот и приходилось теперь в ужасной духоте копошиться в куче развёрнутых свитков, преспокойно сброшенных девушкой на пол.
– Держи, – сказала Сакура, протянув ему желаемое. – А ещё взгляни на это и это.
Медик впихнула шиноби ещё парочку небольших свитков, исписанных её мелким и симпатичным почерком, и встала, чтобы размять конечности. Даже Учиха, как бы странно это ни было, заглянул к ним несколько часов назад с верным желанием узнать, что вообще замышляет эта парочка. Он-то, может, и уступил пару дней назад, но уж совсем отходить от дел не собирался точно. А ещё Сакура решила, что непременно заглянет в этот уголок дома Сенджу в свободное время: множество действительно прекрасных и познавательных книг наблюдалось в коллекции мужчины. И хоть ирьёнина было достаточно тяжело удивить в последнее время, она всё же пришла в восторг, как только утром Хаширама любезно протолкнул её в помещение.
– Дождь собирается, – томно выдала Сакура, замерев у окна. Погода навевала не такие уж и старые воспоминания, когда Харуно под таким же покровом грозных туч появилась здесь. Это неприятное чувство, уже порядком давно не дающее о себе знать, так и продолжало сжимать нутро с самого утра, и не будь девушка в первую очередь хорошей куноичи, она бы определённо отмахнулась от вопящего интуитивного радара. В своё время Цунаде хорошо поработала над способностью Харуно доверять себе и избегать проблем. Если, конечно, заранее было понятно, что вот-вот выпадет на судьбу шиноби.
– Знать бы только, что это, – пробормотала Харуно, возвращаясь на место и вновь принимаясь за дело.

– Останешься? – Сенджу смотрел медику прямо в глаза. Будто бы пытался дотянуться до её души, узнать, что хранится там, на дне омута зелёных глаз. От такого его взгляда волосы на затылке становились дыбом.
– Что? – удивлённо отозвалась Сакура, складывая свитки в предопределённом порядке и косясь на Первого Хокаге Конохи. К её глубочайшему сожалению, он говорил абсолютно серьёзно.
– Уже поздно, на улице не прекращается ливень, – будто объясняя простейшие вещи ребёнку, заговорил Хаширама, – да и ты устала. Я выделю комнату.
Сенджу, водрузив на жалко скрипнувший, но крепкий с виду стол последнюю кучку рукописей, вышел вон, и Харуно не осталось ничего, кроме как последовать за ним. Весь этот долгий день они провели вместе, если не считать Мадару, почтившего их своим визитом всего раз. Вместе давали передышку глазам, отбирая друг у друга книги и бумаги, вместе заваривали отличный чай из самых свежих и лучших трав, вместе, в конце концов, работали. И предложение Хаширамы казалось вполне логичным и вежливым, оно, более того, значило, что если ирьёнин согласится, то, возможно, не сыщет проблем на свой прекрасный зад. Однако Харуно знала, что сегодня ей вряд ли удастся заснуть, поэтому собиралась отправиться за очередной порцией сведений в архив, несмотря на встревоженную интуицию.
– Нет, – куноичи осторожно улыбнулась и замерла у входной двери, смотря куда-то поверх головы Хаширамы. – Сегодня действительно был продуктивный день, и нам стоит отдохнуть, но лучше отправлюсь в свои скромные хоромы, приму душ и отрублюсь до утра.
Сенджу не ожидал другого ответа. Он как-то странно потрепал её по волосам, отчего Сакура напряглась, и протянул ей свой плащ. Подождал, пока девушка перестанет отстранёно лыбиться и возьмёт предмет одежды, да неопределённо выдал:
– Тогда до завтра, Харуно.
Хаширама давно заметил, что шиноби как-то взвинчена, слишком напряжена, но спрашивать не стал хотя бы потому, что знал, что ответа не дождётся. За не столь большой срок он успел неплохо познать девушку. Но так и надеялся, что она скажет сама или, на худой конец, проведёт спокойную ночь в его доме, а наутро угомонится, но Харуно наглым образом порушила все его планы. Она только приняла плащ, тихо поблагодарила и шмыгнула за порог, забыв попрощаться.

Яркие вспышки молний, прорезающие небо, сопровождались оглушающими раскатами грома. Холодный ветер хлестал по лицу и пробирался под полы одежды. Сильный ливень ещё более нагнетал атмосферу, и ирьёнина медленно, но верно захлёстывала паника: что-то, чего она не ожидает, вот-вот настигнет её, застанет врасплох. Харуно уже даже начинала корить себя, что не воспользовалась предложением Хаширамы и не осталась.
Быстро прошла мимо собаки то ли спящей, то ли дохлой, оглянулась, должно быть, раз так в сотый. Кто-то следил за ней, в этом Сакура была уверена на все сто. Кто-то настырно следовал за ней по пятам, продолжал сверлить затылок взглядом, будто надеясь этим самым просверлить в её головке дырень и тем самым умертвить. И этот кто-то, уж точно не преследующий благородные цели, не позволял куноичи раскрыть себя. Харуно начинала нервничать, тело покрылось гусиной кожей.

Шесть часов назад.
– Она представляет угрозу для селения, Мадара-сама, – тот самый шиноби, который как-то раз восседал на подоконнике в её квартире и сопровождал девушку на первое задание от правителей деревни, стоял перед Учиха, выпрямив спину и задрав голову. – Я хотел дождаться господина Сенджу, но он постоянно находится рядом с потенциальной угрозой.
Мадара, сощурив глаза, громко усмехнулся, чем тут же напугал подчинённого. Ему давно было известно, когда и как пришлая девчонка посещает архив и в каких свитках роется. Вокруг её тонкой, дивной шейки давно обвилась удавка, а значит, деревню она теперь либо не покинет вообще, либо покинет, но уже в качестве бездыханного тела. Никто и никогда не заходил так далеко, как этот отчаянный медик. Со знающими много лишнего основатели этой деревни поступали просто: высылали за пределы селения, подарив мнимую свободу, а потом тихо и быстро убирали при помощи подручных. «Но нет, – мысленно усмехнулся Учиха, размышляя о Харуно, – она так не отделается. В случае побега я отправлюсь по её душу сам». Уж больно необычной казалась представителю клана Учиха эта коноховская девка.
– Позвольте мне убрать её, – шиноби продолжил гнуть свою линию. Он, видимо, хотел, чтобы главы его заметили, чтобы в скором времени всё поселение в страхе соглашалось, что он лучший в своём деле. Наивный. – Ни вы, ни Хаширама-сама не пожалеете. Запугивать людей – грязная работа, но кто-то должен её делать.
Учиха, не обладай он таким идеальным контролем эмоций, наверняка прыснул бы от такой наглости. Уж ему ли не знать, насколько это чёрное дело – запугивание людей. Он-то как раз таки знал, как быстро поймать кого-то на крючок и просто надавить на слабые места. И пусть этот щенок был неплохим шиноби, он позволял себе слишком многое. Мадара терпеть не мог любителей своевольничать и слишком многое на себя брать: такие люди не только могли навлечь беду и обратить ненужное внимание на деревню, но и также имели возможность стать кротами. А кроты умели внедряться, вселять смуту в народ и исчезать.
– Ни ты, ни кто-либо другой не тронете её и пальцем. – Шиноби резко выдохнул, поддавшись назад и замерев: он буквально почувствовал, как взгляд главы нашпиговывает тело подчинённого острыми сенбонами. Источаемая им атмосфера опасности и адских мук приводила в неистовый ужас. Мужчина не решился перечить, он даже не мог отвести взгляд. Учиха продолжил:
– Более того, – он встал и, заведя руки за спину, плавно прошёл к окну, – не подойдёте к ней ни на шаг.
Ему не нужно было говорить, во что может вылиться непослушание. Но бывают люди одновременно глупые и целеустремлённые. Не лучшее сочетание качеств, знаете ли.

Так и не обнаружив врага, Харуно наспех достигла дома. Заперла дверь и рванула в комнату, тут же распахнула окно на случай отступления и затаилась. Нутро горело, билось в истерике, давая понять, что где-то совсем рядом притаился враг. Хотелось дать себе знатную затрещину за беспомощные мысли, роящиеся в голове. Стоило признать, что ниндзя прекрасно маскирует чакру, но Сакура привыкла доверять себе. Слабая вспышка чакры не осталась незамеченной, и Харуно, помедлив с минуту и попытавшись определить координаты недруга максимально точно, выскочила в окно и поспешила за ним. Быстрый и ловкий, он всё дальше и дальше уводил девушку от дома. Перепрыгивая с ветки на ветку, Сакура не прекращала погоню даже тогда, когда он свернул с намеченного пути и направился в чащу густого леса. Ловушка и попытка запутать куноичи были очевидны, однако противник ставил далеко не на эти свои предпринятые ухищрения.

Взошедшая луна освещала небольшой полигон, на котором, очевидно, тренировались местные шиноби. Поляна с пожухлой-прожжённой травой, хрустящей под ногами, парой ям от серьёзных атак и сбитыми тренировочными манекенами казалась по-сказочному таинственной и неприступной, но оскалившийся ниндзя, гордо расправивший плечи, был настроен аккурат наоборот. Он обнажил сверкающую катану и широко, как чешир, улыбнулся. С катаны на траву капнула капля тёмного яда. Эта капля, уже знакомая ирьёнину, не укрылась от зелёных глаз. Куноичи не сомневалась – тот самый яд. Яд, противоядие к которому она создала несколько дней тому назад. Яд, способный убить в течение пяти-шести часов.
– Тебя ждёт долгая и мучительная смерть, Харуно Сакура, – с издёвкой выдал он и встал в позу. – Не стоило тебе сюда соваться, пташка.
– А это уже не тебе решать, – раздражённо проронила куноичи, бегло оглядывая место будущего сражения. Шиноби уже допустил первую ошибку, раскрыв своё оружие и указав на преимущество открытой и свободной местности: если ты разгадала замысел неприятеля, преимущество на твоей стороне; он уже не положит тебя на лопатки.
Медик обратила взор на мужчину. Тощий и высокий, он бы вполне мог приглянуться ей, если б не повстречались они на территории деревни пока ещё безымянной. «Уже встречались ранее», – запоздало одумалась девушка, разглядев в темноте ночи смутно знакомые очертания лица. Кто бы мог подумать, что именно этот человек решит убрать её? Сакура о таком повороте событий не задумывалась точно.

Странно, но увлёкшись противником, Харуно даже не обратила внимания на пришедшую в относительную норму погоду. Дождь прекратил лить, однако тучи всё ещё не отступали окончательно и вновь затягивали небо, пряча из виду луну, а промозглый шквалистый ветер никак не хотел сбавлять обороты. В некоторых местах под покрывалом посыпавшихся со снесённых деревьев листьев таились сюрпризы в виде скользкой лужи или вязкой грязи. И нужно быть максимально собранным, чтобы подобная чепуха не отвлекла. На кону все-таки стоит жизнь «коноховской девки», проклявшей эту вселенную и себя саму уже великое множество раз.
Звон столкнувшегося металла разрезал неуместную тишину. Противник напал первым. Поначалу ученица Годайме просто отбивала его атаки. Она наблюдала, стараясь предугадать следующее его движение и выбранную стратегию. Но всё было совершенно напрасно, сколько бы медик ни пыталась изучить противника. Вообще, казалось, будто в лихорадочных движениях и атаках противника нет никакого смысла. Словно шиноби не был силён в обращении с оружием и просто пытался как можно скорее хотя бы легонько полоснуть проблему остриём, чтобы яд с обильно смазанного орудия попал бы уже в организм.

Эти пляски под затянутым небом быстро надоели Сакуре. Она, сосредоточив чакру в кулаке, принялась наступать. Стоило противнику попятиться, как ученица Цунаде ударила. От толчка земля под ногами с громким треском разверзлась и поднялась вверх, а потом рухнула вниз, погребая шиноби. Пряча лицо от грязи и мелких камней, летящих во все стороны, он замер. «Попался!» – выдохнула Харуно. Но как только она собралась подойти, ниндзя с негромким хлопком испарился в облачке дыма.
– Клон! – ошарашенно шепнула медик и обернулась, пытаясь уловить момент, когда недруг заменил себя на клона. А может, это изначально был обман? Куноичи нахмурилась, пытаясь уловить чакру затаившегося противника. Надо же, ей пустили пыль в глаза.
Небо разрезала слепящая вспышка молнии. Дождь новой волной из мелких, холодных капель обрушился на землю. Погодные условия могли подложить свинью, это было очевидно, как ясный день. И потому Сакура максимально сосредоточилась, стараясь обхватить всё и сразу. Закрыла глаза, блокируя возможность поступления ложной информации, и, как когда-то её учил Хатаке, прислушалась. Холодный ветер настойчиво пытался сбить с ног, отвлечь, и Харуно практически перестала дышать, силясь уловить хоть малейшую подсказку. Зябкий ветер перестал для неё существовать, его нет, он не важен. Важно то, что там, за её спиной, в каких-то пяти метрах от куноичи, в густых кустах, с характерным звуком столкновения капель со стальной поверхностью звенел дождь. Образование чего-то вроде купола над орудием – отличная возможность сохранить драгоценный яд на остром лезвии катаны. «Он может быть очень хитрым, – согласилась куноичи, – он может пустить мне пыль в глаза и хорошо управляться с потоком чакры. Но опрокинуть меня хитростью ему не удастся, чёрт бы побрал это место и всех людей, взятых вместе!».
Харуно резко рванула в противоположенную сторону и поспешила затаиться у одного из широких деревьев: нужно было заставить охотника за её светловолосой головкой двинуться на поиски, покинуть укрытие и немного погоняться за добычей по лесу. Вне всякого сомнения, он хитроумен и ловок, но в число самых сильных шиноби деревни явно не входит. Мужчина медленно, держа холодное оружие наготове, двинулся за ней. Ступая медленно и максимально тихо, но все ещё находясь на открытой местности, шел в том направлении, в котором ранее скрылась Харуно.
– Меня ищешь?! – смешок, будто хлыст, отличительно ударил по самолюбию врага. Тот напыжился, как петух, и, недовольно цокнув, рванул за медиком, уже скрывающимся в кроне многочисленных деревьев.
Харуно словно насмехалась, кругами водя его по лесу, то исчезая, то вновь появляясь. Позволяла иногда настичь себя и напасть, так, чтобы было легко отбиться, но чтобы ниндзя всё сильнее и сильнее распалялся. Пару раз даже попалась в наспех устроенные ловушки, однако выбиралась шиноби тут же, как только он заносил катану над её головой. Агрессор тут и там, не думая, махал оружием налево и направо, уничтожая клонов и особенно быстро теряя терпение. Только делал он это любыми подручными средствами, будь то острый конец обломанный ветки, угодившей одному из клонов в глаз, или простой камень, ловко опрокинутый на черепную коробку. Но главное оружие берёг, что зеницу ока. Сакура знала, с каким остервенением теперь хочет противник проткнуть её тело. Этого она, собственно, и добивалась.

Приземление не было мягким: позволив ниндзя настичь себя, девушка не успела как следует сгруппироваться и, получив крутой удар ногой в живот, едва не пропахала носом сырую землю той самой поляны. Куноичи вскочила на ноги и приняла стойку, готовая в любую секунду отбить удар. Во взгляде врага плясали черти, губы растянулись в животном оскале, костяшки руки, держащей катану, побелели – мужчина на взводе. Стоит готовенький, хоть тёплым бери; и медик готова поспорить, что там, на задворках своего сознания, он уже мысленно с особой жестокостью вывернул её наружу или, как минимум, лишил головы. Выдохнув, ниндзя побежал вперёд. Шлёпая по лужам, он настиг противницу и нанёс удар, попутно уклонившись от устремлённого в его сторону кулака. Легко развернулся на пятках и выудил из набедренной сумки кунай. От града ударов зеленоглазой девицы едва успел увернуться и, воспользовавшись моментом, с нескрываемым наслаждением вонзил остриё куная в бедро медика. Оно вошло неглубоко, но этого хватило, чтобы выбить не ожидавшую этого Харуно из колеи. Второй лишь царапнул плечо, а потом мужчина отхватил удар коленом под дых и с громким охом впечатался в широкий ствол близстоящего дерева. Противный хруст пробился даже сквозь шум дождя да ударил по ушам. Пара сломанных рёбер – тот минимум, который успел обнаружить шиноби, прежде чем его схватили за шкирку и отправили в свободный полёт к одному из подобных деревьев. То жалобно скрипнуло, начало падать, и мужчина поймал себя на мысли, что он необычайный везунчик, раз не только не помер, да ещё и успел в последний момент отползти. Острое желание выпотрошить пришлую, всё ещё затмевало разум, приглушало боль получше любого обезболивающего.
– Я умру, возможно, попаду в ад, – он шипел сквозь стиснутые зубы в попытке встать. – Но ты, ты отправишься туда со мной! А знаешь, почему? – мужчина выдержал паузу и всё-таки поднялся, жмурясь от пронзающей, но всё ещё не полно ощутимой боли. – Потому что шиноби – не люди. Шиноби – оружие деревни, не имеющее право оплошать.
Из его носа, разбитого после последнего удара, текла кровь, смешиваясь с холодным дождём, стекала вниз по подбородку и пропитывала одежду. Весь его вид, потрёпанный и сумасшедший, заставил бы любого гражданского брезгливо сплюнуть ему под ноги и отвести взгляд. Но нет, Сакура смотрела завороженно, пожирала его глазами, с особым интересом наблюдая за нетвёрдыми движениями и переменами в его лице: образ этого человека, преданного дому своему и поломанного, однако продолжавшего неумолимо двигаться вперёд, напоминал о Конохе. Дом, её дом, наполнен такими же людьми, повидавшими виды и бесконечно преданными. От осознания простой истины щемило сердце, потому что это место, каким бы отвратным и гниющим оно ни было, напоминало её деревню и жило по правилам мира шиноби. Да, всех их так учили: шиноби не имеет права показывать эмоции. Шиноби – движущая сила, обязанная костьми лечь для блага своей страны. Только настроение народа и его отношение варьировалось в зависимости от подачи информации и атмосферы, созданной главами в поселении.
– Оружие не живёт и не поддаётся переменам, – шиноби приближался, игнорируя сковывающую мокрую одежду и боль. – Оружие создано для того, чтобы уничтожать.

Истошный крик разрезал шум дождя и затерялся где-то между деревьями, не оставив после себя ничего. Медик сломала приблизившемуся мужчине руку, и тот выронил катану, упав перед будто свихнувшейся девушкой на колени. Гнев от открывшейся истины бурлил внутри, чувство обмана дало в голову, стремительным потоком разнеслось по организму вместе с кровью. Выпустив из стальной хватки вывинченную руку мужчины, Харуно опешила и отступила, стараясь не глядеть в насмешливые глаза изрядно побитого противника. Мысли всё никак не отступали, хотелось тут же пасть на колени и выблевать всю желчь, которой даймё* годами шпиговали целые поколения ниндзя. Теперь уже боль с примесью ярости царствовали в сознании обоих противников.
– Пан или пропал*, – зарычала медик, концентрируя чакру в кулаке для одного большого, немыслимой силы удара. Если она промахнётся или даже не заденет его, то пиши пропало: удар этот требует как нечеловечную способность управления чакрой, так и весь запас сил куноичи.

Когда у человека есть дело, он должен его сделать, а если у него что-то болит, это его проблемы. Шиноби спешно поднялся с колен, хватаясь целой рукой за валявшееся на сырой траве, казалось бы, спасение, выставил руку вперёд с прицелом на сердце пришлой чертовки и кинулся к ней навстречу. Громоподобный гул, похожий на взрыв, сотряс округу, добравшись и до деревни, испугав живность и народ. Земля на поле окончательно треснула и где-то мелкими, а где-то внушительно большими осколками на секунду подлетела в воздух и тут же рухнула обратно, придавливая собой и без того еле живых шиноби. В небе полыхнула молния.

– Сет*, – едва различимый даже не из-за дождя, а из-за слабости мужчины, голос кое-как преодолел преграды и таки достиг ушей кривившейся на осколках Сакуры. Она и не сразу поняла смысл его слов, хрипя и то и дело повторяя «поскользнулась, поскользнулась». Обессиленными руками пытаясь вытянуть из проткнутой плоти катану, Харуно чувствовала, как из-за проникшей в организм отравы начинает кружиться голова и ломит конечности. Иной раз следует поднажать, если тело и мозг протестуют, требуя перерыва. Но сил хватило лишь на то, чтобы бросить усталый, практически невидящий взгляд на придавленного ниндзя, уже бездыханного, подумать об комичности и ироничности ситуации и провалиться в темноту.



– Какого чёрта? – на одном дыхании выдал Хаширама. Они с Мадарой синхронно оглянулись к возможному источнику шума, сотрясшего здание, куда там – всю деревню. Учиха фривольно откинул свитки, стопку которых ранее притащил друг, и сощурился, столкнувшись с обеспокоенным взглядом Сенджу.
– Где Сакура?
Хаширама проигнорировал вопрос, посланный ему с даже слишком недовольной для Учиха интонацией, и живо встал. Мадаре не осталось ничего, кроме как последовать примеру соправителя. Уж он-то не сомневался в природе возникновения столь приметного грохота. Осталось лишь узнать, какого хрена творит эта пигалица.

---

Даймё* – высшие правители феодальной системы мира Шиноби. Они правители своих стран и начальники управляющих деревень, находящихся в странах.
Пан или пропал* – другими словами или всё, или ничего. Сомневаюсь, конечно, что кто-то не знает эту пословицу, но лишним точно не будет.
Сет* – в древнеегипетской мифологии бог ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти. В данном случае акцент нужно делать именно на ярости.