Путь Мизукаге. Глава III.
Категория: Трагедия/Драма/Ангст
Автор: Debora111
Фэндом: Naruto.
Дисклеймер: Масаси Кишимото.
Жанр(ы): Ангст, Драма, Психология
Персонажи: Мей Теруми/Кисаме Хошигаки и другие.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждение(я): ООС, Смерть персонажей, Насилие.
Размер: Миди.
Размещение: С разрешения автора.
Содержание: Теруми Мей - сильнейшая куноичи Скрытого Тумана, первая женщина Мизукаге, на плечи которой сваливается задача вернуть своей деревне былое величие, дабы навсегда забыть о произволе Ягуры, джинчуурики треххвостого Санби, и названии "Кровавый Туман". Теруми Мей не просто очередной человек, имя которого истлеет вместе с бренной оболочкой, а та, что сумела поднять некогда сломленную, запуганную, обездоленную деревню. Ведь, как говорится, идеи становятся силой, когда они овладевают массами.
ГЛАВА III.
Подумай, как трудно изменить себя самого,
и ты поймешь, сколь ничтожны твои возможности изменить других.
Прошло уже больше двух недель с того момента, как Мей встретила Каташи Сано.
Он тренировал ее, как и обещал. Но тренировки эти были изматывающими настолько, что к концу дня девочка валилась на кровать, точно безвольная кукла, засыпая моментально и не видя снов. Хацумомо пыталась выведать у нее, куда же она пропадает, но Мей отнекивалась, мол, занимается одна вблизи пятого квартала, что находился неподалеку от их собственного. Она знала – если мать догадается об истиной причине ее частых исчезновений, то мало не покажется. Однако Мей продолжала упорно молчать, ускользать из дому и бежать к поляне, на которой ее уже наверняка ждал старик Каташи. Он всегда появлялся раньше нее, небрежно сидел на одном из камней и точил оружие. Мей, запыхавшаяся веселая, тут же приводила его в действие. И тогда они «танцевали» по три, четыре часа. Она проигрывала всегда, почти не задевая его своими слабыми техниками, однако тайдютцу у нее выходило неплохо, как выразился сам Каташи. Еще бы – она столько сил потратила на то, чтобы стать сильнее; хоть какие-то плоды. Впрочем, на этом успехи Мей заканчивались: в остальном она была довольно слаба. Старик говорил, что им предстоит еще много работы, и она каждый день выпытывала у него, когда же они наконец приступят к настоящим тренировкам – с опасными, сильными техниками. «Терпения, девочка», - просто отвечал сенсей, а затем нападал быстро, стремительно. Мей была вынуждена сосредоточиться. Пожалуй, это еще одно ее достоинство. «Шиноби должен быть внимательным, как змея, свирепым, как тигр и тихим, словно тень», - говорил Каташи. И Мей повторяла это, точно молитву, когда наносила очередной удар или же наоборот – уходила от удара. Дни сливались воедино, и она теряла счет синякам, рассыпавшимся по телу. «Боль – это урок, - упрямо твердила девочка. – А урок делает нас сильнее!»
Но утро понедельника запомнилось Мей особенно хорошо.
Киригакуре, известная своим влажным климатом, в этот день отличалась необычайной солнечностью. Туманы все так же окутывали улицы, однако, вопреки заведенным устоям, солнце одаривало жителей необычайной теплотой, оставляя за собой узорчатое кружево тени, золотыми ликами отражаясь на лицах людей. Мей и в этот понедельник отправилась на тренировку: надела синие бриджи, белую тунику, проверила снаряжение, заплела непослушные волосы в косу, туже затянула бандану на рукаве и выбежала из дома, громко хлопнув дверью.
Когда она пришла на поле, старик Каташи уже сидел на камне и точил меч – как всегда.
- Ты опоздала, - сухо поприветствовал он ее, не отрываясь от работы.
- Неправда, это ты пришел раньше! – Мей всегда отличалась пылким темпераментом и неумением держать язык за зубами.
- Учитель не может прийти раньше. Он всегда появляется вовремя, - Каташи усмехнулся, после чего поднялся на ноги, посмотрел на девочку. – Сегодня драться не будем.
- Как так?
- Тебе предстоит выполнить особое задание.
- Задание? – вновь переспросила девочка.
- Да, задание. Твои движения неточны и медлительны, поэтому я решил, что не помешает тебе пройти особую тренировку… Будешь ловить кошек.
- Что-о-о!? – удивленно протянула Мей, и глаза ее тут же полыхнули недобрым огнем. – Ты издеваешься надо мной, дедуля!? Я не настолько никчемна, чтобы тренироваться в ловле кошек!
- Глупая! – тут же огрызнулся Каташи. – Ловить кошек – дело нелегкое. Потому что кошка внимательная, как змея, свирепая, как тигр…
- … тихая, словно тень, - закончила Мей.
- Именно. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что сумеешь поймать этого зверя так просто. Сперва от тебя будут ускользать даже жирные кухонные коты. Но ты научишься. И станешь быстрее.
Ловить кошек оказалось действительно трудно.
К концу недели руки Мей были исполосованы настолько, что она едва могла согнуть пальцы, а оба колена успели ободраться о грубую землю. Но она, не сдаваясь, носилась по улицам, отлавливала котов, злобных, испуганных. Они шипели, кусались и царапались, и Мей приходилось терпеть немало боли, прежде чем приволочь разбойников к сенсею, что не давал ей возможности передохнуть даже минуту. «Будь быстрее. Враг не обойдется простыми царапинами», - говорил он, после чего тут же отсылал девочку на новые поиски. И она послушно уходила, терпела, бегала, ловко уворачивалась от когтей – острых жестких. Постепенно ей удалось переловить всех котов в округе. Всех, кроме этого черного дьявола.
Кот, худой жилистый, изогнулся в спине и зашипел.
Мей насторожилась и ступила вперед, вызвав очередной приступ злобы у дьявола. Она гонялась за ним аж третий день, и все время ему удавалось где-нибудь да скрыться. Но сегодня девочка твердо решила, что поймает этого разбойника. Он водил ее за нос уже несколько часов: два раза обогнул их квартал, затем пошел вниз по улице, мимо маленькой лавки, до самой резиденции, затем вглубь деревни,… наконец Мей перестала понимать, где находится. Она падала так часто, что ее одежда стала грязной, в некоторых местах ткань попросту порвалась, рыжие волосы спутались и лезли в глаза, закрывая обзор, но девочка все бежала вперед прямо по пятам неуловимого кота; пока что неуловимого. Когда же разбойник завернул в темный переулок, она, недолго думая, тут же скользнула за ним и, к собственному счастью, обнаружила, что теперь бежать ему некуда. Кот смотрел на нее злыми желтыми глазами, облезлых хвост метался из стороны в сторону, хлестая тощие бока. Он попытался сбежать, рванув сначала в правую, а затем в левую сторону, но девочка среагировала раньше, прежде чем кот успел прошмыгнуть между ее ног. Тонкие руки сомкнулись прямо на шкирке прохвоста. Он шипел и плевался, но Мей не обращала на это никакого внимания; даже полученные царапины не казались ей теперь такими ужасными. Она усмехнулась, принялась внимательнее рассматривать страшного облезлого кота… и не заметила тень, что нависла над ней какой-то особой темнотой.
- Что ты делаешь? – чужой голос заставил Мей испуганно вздрогнуть. Кот же, воспользовавшись ситуацией, тут же выскользнул из рук, оставив напоследок глубокую царапину. Но никто его не останавливал; даже ярая преследовательница. Она, нервно сглотнув, могла лишь схватиться за плечо, почувствовать на пальцах липкую пахучую кровь. И обернуться.
Он смотрел на нее все также злобно, и Мей в который раз подивилась его уродству. Желтые глазки устрашающе поблескивали в темноте. Девочка заметила сумку, крепящуюся к торсу врага. Это заставило ее напрячься еще сильнее, проверить собственное снаряжение.
Нельзя недооценивать Хошигаки Кисаме.
Однажды она уже поступила столь необдуманно, после чего почти месяц провалялась на больничной койке. Тогда у Мей было много времени на то, чтобы решить некоторые свои проблемы. И она решила их. Один из ее главных атрибутов звучал так: не приближаться к Кисаме до тех пор, пока она не сможет противостоять ему в равной мере. Завидя его, надо было бежать. Да поскорее. Не стоило искать с ним ссор, дразнить, привлекать внимания. Кисаме должен был забыть о том, кто такая Теруми Мей. Забыть до того дня, как она наберется сил, чтобы ответить ему достойно, бесстрашно. Но теперь все ее решения-атрибуты летели в бездну. «Беги», - шепнул внутренний голос, и Мей попыталась сбежать. Она рванула вперед, стараясь обогнуть мальчишку, но тот схватил ее за шею и припечатал к стене. Мей закашляла, отчаянно пытаясь оторвать сильную руку от себя – без толку. Теперь она была жалким котом, попавшимся в руки преследователя. Какая ирония.
- Что ты здесь делаешь? – нетерпеливо повторил Кисаме, больнее сжав пальцы на ее шее; Мей снова закашлялась, попыталась дотянуться до куная, что лежал в сумке, но мальчик прервал ее: - Только попробуй. Я отрежу тебе пальцы, которыми ты тянешься к оружию. И тогда ты даже мечтать о том, чтобы стать шиноби не сможешь.
Девочка послушно отбросила мысли о защите, но в глазах ее все также полыхала жажда мести.
- Я… кхм… ло…вила… кошек, - прохрипела она и тут же почувствовала, как пальцы Кисаме слегка разжались. Мей жадно вдохнула воздух.
- Зачем? – он отпустил ее, теперь просто наблюдая; знал, что она не посмеет сбежать.
- Дедуля Каташи говорит, что ловля кошек помогает стать быстрее, - ответила Мей прежде, чем осознала смысл слов. Глупо было надеяться избежать вопроса…
- Кто такой Каташи?
- Не твое дело! – огрызнулась она и тут же вскрикнула; Кисаме схватил ее за запястье, сжал так, что наверняка останется синяк.
- Я сломаю тебе руку, если не ответишь, - кровожадно улыбнулся он. Мей упорно молчала. Когда же мальчик принялся воплощать обещанное в жизнь, ей не оставалось ничего, кроме как сказать правду:
- Мой учитель! Каташи – это мой учитель!
- Учитель? – Кисаме выглядел так, будто ему только что рассказали хорошую шутку. Мысленно Мей была готова к тому, что он скажет, однако тон, насмешливый, недоверчивый, все же сумел задеть ее; еще как. – Ты что, до сих пор продолжаешь свое жалкое обучение? – губы мальчика расползлись в улыбке, в глазах заиграли кровожадные огни. – Никак не пойму, чего ты хочешь…
- Всадить топор в твою уродливую башку! Да так глубоко, чтобы вместе с ним тебя и похоронили! – в сердцах воскликнула Мей, толкнула Кисаме в грудь и рванула вперед, что было сил. Она кожей почувствовала, как злые собачьи глаза впились в нее, но, вопреки страху, не остановилась. Правильно. Вот, кто он. Пес. Дворняга, что кусает руку, вопреки тому, захочет она ударить или же наоборот - погладить. Скалится. Рычит. Пугает одним своим видом. Преследует до конца, как сейчас: Кисаме бежал следом, наверняка мысленно убивая ее – мучительно долго. Все, чему учил ее Каташи Сано, тут же всплыло в голове Мей. Внимательная, как змея. Быстрая, словно кролик. Внимательная, как змея. Быстрая, словно кролик. Внимательная… Она вскрикнула, когда мимо пролетел куная, угрожающе сверкнув в лучах заходящего солнца. Редкие прохожие с любопытством, а-то и с испугом наблюдали за странной рыжеволосой девочкой, несущейся быстро, без остановки. А в глазах – такой страх, словно сама смерть хочет нагнать ее. Кто знает, может так и есть…
Мей обернулась через плечо и с ужасом обнаружила уродливого мальчишку, который явно не собирался ее отпускать, наоборот – с каждой секундой расстояние между ними сокращалось, и несчастной становилось страшно за себя. Когда Кисаме оказался слишком близко, в душу Мей закрались первые предвестники бури. Она и сама не поняла, как тележка с фруктами, которую неспешно вез маленький старик, вдруг упала прямо на преследователя. Видимо, инстинкт сработал раньше, прежде чем девочка осознала, что натворила. Несколько мгновений она не могла понять, что же произошло, но когда яблоко из злополучной тележки подкатилось прямо к ее ногам, встрепенулась и кинулась прочь.
Она на всю жизнь запомнила злобный рык, исторгнувшийся из глотки Хошигаки.
И день, когда смогла от него сбежать.
Мей появилась в доме поздно ночью.
После встречи с Кисаме она еще долго искала дорогу назад, потому что успела здорово заблудиться. Ей нужно было рассказать Каташи о том, что произошло. Так Мей и поступила, однако, к величайшему удивлению, старик велел ей отправляться на поиски кота, во что бы то ни стало. Она долго противилась, возмущалась, даже хныкала, но в итоге сдалась и отправилась за старым пронырой, который обычно шатался около маленькой забегаловки, где его подкармливали. Кота Мей, хвала Богам, нашла, но чтобы поймать его, пришлось потерять немало сил и крови: она была с ног до головы побита и выпачкана в грязи. Однако дело было сделано. После показа своей добычи учителю, девочка отправилась домой. Мысли о том, что мать, возможно, уснула, заставляли ее сердце биться не так быстро, а кожу не покрываться холодным потом. Но Хацумомо была далеко не в том расположении духа, чтобы отправляться в постель: стоило только входной двери предательски скрипнуть, как настольная лампа осветила гостиную. Мать сидела в кресле, и Мей снова подивилась, как же она прекрасна: холодное, жесткое лицо, острый подбородок, осанка, прямая гордая. Облик Хацумомо всегда внушал людям чувства двойственные: ее зеленые глаза пленили, но их пленник никогда не был счастлив. От этих глаз хотелось бежать. Мей всегда была бойкой, возможно, даже слишком бойкой девочкой, но ее железный стержень сгибался под натиском материнского гнева. Хацумомо нечасто злилась по-настоящему. Но когда это происходило, Мей… боялась.
- Ты знаешь, сколько времени? – а голос холодный чужой.
- Нет, - девочка тихо сглотнула, когда мать оглядела ее с ног до головы.
- А ты знаешь, как долго я здесь просидела?
- Нет…
- Что ж, открою тебе эту тайну: я прождала свою непутевую дочь четыре часа.
- Мама, послушай, я все объясню…
- Хватит! – рявкнула Хацумомо, вскакивая из кресла; и взгляд ее сделался таким свирепым, что Мей не посмела говорить. - Я – мать! Ты слушай меня! Что ты стала вытворять, Мей!? Почему приходишь в такое время да еще и в таком виде!? Ты сбегаешь из дому, являешься поздним вечером и валишься в постель, ничего не объясняя. Я сажала тебя под замок, я кричала, я просила, но все без толку. Говори сейчас же, где ты была, или я за себя не ручаюсь!
С минуту Мей молчала. А затем робко, едва слышно прошептала:
- Я занималась…
- Ты говоришь это каждый раз. С кем? – Хацумомо смотрела прямо, в глазах ее была сплошная жесткость и… страх?
- С учителем.
- Я говорила с Рюу-саном. Он сказал, что ты сбегаешь с занятий.
- Я занимаюсь у другого учителя… у того, который учит меня быть настоящим шиноби.
В другой раз Хацумомо, возможно, горько бы улыбнулась наивным словам дочери, но сейчас строго поджатые губы не выдавали ни намека на улыбку; они словно готовились к тому, чтобы сделать маленькой обманщице выговор. Мей устала слушать о том, что у нее ничего не выйдет.
- И кто же этот учитель? – устало спросила Хацумомо.
- Каташи Сано.
- Он работает в Академии?
- Нет…
- Тогда где ты его нашла? – мать выглядела растерянной.
- Он нашел меня, - сказала Мей; скрывать правду не было сил, уже не осталось. – И помог мне с тренировками, а затем стал моим учителем. Каташи-сенсей сделает из меня сильную куноичи, мама, поверь! Мои навыки стали гораздо лучше.
- Мей, посмотри на себя: ты вся в грязи и заляпана кровью! Ты похожа на оборванца! – рявкнула Хацумомо.
- Боль – это урок! – упрямо возразила девочка, нахмурив брови.
- О, я преподам тебе урок, Мей, если будешь мне врать.
В комнате повисла гнетущая тишина.
Они смотрели друг на друга – холодная, бесстрастная Хацумомо и жаркая, амбициозная Мей.
Наконец девочка сказала:
- Я буду заниматься.
- Нет!
- Да! Мне это нужно! У меня появился шанс стать сильнее, и я не упущу его. Каташи-сенсей мне поможет…
- Ты даже ничего не знаешь об этом старике! – всплеснула руками Хацумомо.
- Кое что знаю, - Мей сурово поджала губы, и голос ее зазвенел, точно сталь: - Он верит в меня, как никто другой. Он видит во мне шиноби. А ты нет.
Глаза Хацумомо потемнели, словно разбушевавшееся море. На секунду девочке показалось, что в них блеснуло нечто жалостливое… родное. Но оно исчезло: потонуло в глубине зеленых очей, словно его никогда и не было. Быть может, так оно и есть.
- Иди наверх, Мей, - сухо сказала Хацумомо.
Девочка послушалась. Когда нога ее оказалась на ступеньке, она услышала материнский голос:
- Ты считаешь себя взрослой и самостоятельной. Но это не так. Ты еще такой ребенок, Мей; глупый и беспечный. Не отмахивайся от моей заботы. Когда-нибудь тебе будет ее не хватать.
Утверждено Mimosa
Подумай, как трудно изменить себя самого,
и ты поймешь, сколь ничтожны твои возможности изменить других.
Прошло уже больше двух недель с того момента, как Мей встретила Каташи Сано.
Он тренировал ее, как и обещал. Но тренировки эти были изматывающими настолько, что к концу дня девочка валилась на кровать, точно безвольная кукла, засыпая моментально и не видя снов. Хацумомо пыталась выведать у нее, куда же она пропадает, но Мей отнекивалась, мол, занимается одна вблизи пятого квартала, что находился неподалеку от их собственного. Она знала – если мать догадается об истиной причине ее частых исчезновений, то мало не покажется. Однако Мей продолжала упорно молчать, ускользать из дому и бежать к поляне, на которой ее уже наверняка ждал старик Каташи. Он всегда появлялся раньше нее, небрежно сидел на одном из камней и точил оружие. Мей, запыхавшаяся веселая, тут же приводила его в действие. И тогда они «танцевали» по три, четыре часа. Она проигрывала всегда, почти не задевая его своими слабыми техниками, однако тайдютцу у нее выходило неплохо, как выразился сам Каташи. Еще бы – она столько сил потратила на то, чтобы стать сильнее; хоть какие-то плоды. Впрочем, на этом успехи Мей заканчивались: в остальном она была довольно слаба. Старик говорил, что им предстоит еще много работы, и она каждый день выпытывала у него, когда же они наконец приступят к настоящим тренировкам – с опасными, сильными техниками. «Терпения, девочка», - просто отвечал сенсей, а затем нападал быстро, стремительно. Мей была вынуждена сосредоточиться. Пожалуй, это еще одно ее достоинство. «Шиноби должен быть внимательным, как змея, свирепым, как тигр и тихим, словно тень», - говорил Каташи. И Мей повторяла это, точно молитву, когда наносила очередной удар или же наоборот – уходила от удара. Дни сливались воедино, и она теряла счет синякам, рассыпавшимся по телу. «Боль – это урок, - упрямо твердила девочка. – А урок делает нас сильнее!»
Но утро понедельника запомнилось Мей особенно хорошо.
Киригакуре, известная своим влажным климатом, в этот день отличалась необычайной солнечностью. Туманы все так же окутывали улицы, однако, вопреки заведенным устоям, солнце одаривало жителей необычайной теплотой, оставляя за собой узорчатое кружево тени, золотыми ликами отражаясь на лицах людей. Мей и в этот понедельник отправилась на тренировку: надела синие бриджи, белую тунику, проверила снаряжение, заплела непослушные волосы в косу, туже затянула бандану на рукаве и выбежала из дома, громко хлопнув дверью.
Когда она пришла на поле, старик Каташи уже сидел на камне и точил меч – как всегда.
- Ты опоздала, - сухо поприветствовал он ее, не отрываясь от работы.
- Неправда, это ты пришел раньше! – Мей всегда отличалась пылким темпераментом и неумением держать язык за зубами.
- Учитель не может прийти раньше. Он всегда появляется вовремя, - Каташи усмехнулся, после чего поднялся на ноги, посмотрел на девочку. – Сегодня драться не будем.
- Как так?
- Тебе предстоит выполнить особое задание.
- Задание? – вновь переспросила девочка.
- Да, задание. Твои движения неточны и медлительны, поэтому я решил, что не помешает тебе пройти особую тренировку… Будешь ловить кошек.
- Что-о-о!? – удивленно протянула Мей, и глаза ее тут же полыхнули недобрым огнем. – Ты издеваешься надо мной, дедуля!? Я не настолько никчемна, чтобы тренироваться в ловле кошек!
- Глупая! – тут же огрызнулся Каташи. – Ловить кошек – дело нелегкое. Потому что кошка внимательная, как змея, свирепая, как тигр…
- … тихая, словно тень, - закончила Мей.
- Именно. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что сумеешь поймать этого зверя так просто. Сперва от тебя будут ускользать даже жирные кухонные коты. Но ты научишься. И станешь быстрее.
~*~
Ловить кошек оказалось действительно трудно.
К концу недели руки Мей были исполосованы настолько, что она едва могла согнуть пальцы, а оба колена успели ободраться о грубую землю. Но она, не сдаваясь, носилась по улицам, отлавливала котов, злобных, испуганных. Они шипели, кусались и царапались, и Мей приходилось терпеть немало боли, прежде чем приволочь разбойников к сенсею, что не давал ей возможности передохнуть даже минуту. «Будь быстрее. Враг не обойдется простыми царапинами», - говорил он, после чего тут же отсылал девочку на новые поиски. И она послушно уходила, терпела, бегала, ловко уворачивалась от когтей – острых жестких. Постепенно ей удалось переловить всех котов в округе. Всех, кроме этого черного дьявола.
Кот, худой жилистый, изогнулся в спине и зашипел.
Мей насторожилась и ступила вперед, вызвав очередной приступ злобы у дьявола. Она гонялась за ним аж третий день, и все время ему удавалось где-нибудь да скрыться. Но сегодня девочка твердо решила, что поймает этого разбойника. Он водил ее за нос уже несколько часов: два раза обогнул их квартал, затем пошел вниз по улице, мимо маленькой лавки, до самой резиденции, затем вглубь деревни,… наконец Мей перестала понимать, где находится. Она падала так часто, что ее одежда стала грязной, в некоторых местах ткань попросту порвалась, рыжие волосы спутались и лезли в глаза, закрывая обзор, но девочка все бежала вперед прямо по пятам неуловимого кота; пока что неуловимого. Когда же разбойник завернул в темный переулок, она, недолго думая, тут же скользнула за ним и, к собственному счастью, обнаружила, что теперь бежать ему некуда. Кот смотрел на нее злыми желтыми глазами, облезлых хвост метался из стороны в сторону, хлестая тощие бока. Он попытался сбежать, рванув сначала в правую, а затем в левую сторону, но девочка среагировала раньше, прежде чем кот успел прошмыгнуть между ее ног. Тонкие руки сомкнулись прямо на шкирке прохвоста. Он шипел и плевался, но Мей не обращала на это никакого внимания; даже полученные царапины не казались ей теперь такими ужасными. Она усмехнулась, принялась внимательнее рассматривать страшного облезлого кота… и не заметила тень, что нависла над ней какой-то особой темнотой.
- Что ты делаешь? – чужой голос заставил Мей испуганно вздрогнуть. Кот же, воспользовавшись ситуацией, тут же выскользнул из рук, оставив напоследок глубокую царапину. Но никто его не останавливал; даже ярая преследовательница. Она, нервно сглотнув, могла лишь схватиться за плечо, почувствовать на пальцах липкую пахучую кровь. И обернуться.
Он смотрел на нее все также злобно, и Мей в который раз подивилась его уродству. Желтые глазки устрашающе поблескивали в темноте. Девочка заметила сумку, крепящуюся к торсу врага. Это заставило ее напрячься еще сильнее, проверить собственное снаряжение.
Нельзя недооценивать Хошигаки Кисаме.
Однажды она уже поступила столь необдуманно, после чего почти месяц провалялась на больничной койке. Тогда у Мей было много времени на то, чтобы решить некоторые свои проблемы. И она решила их. Один из ее главных атрибутов звучал так: не приближаться к Кисаме до тех пор, пока она не сможет противостоять ему в равной мере. Завидя его, надо было бежать. Да поскорее. Не стоило искать с ним ссор, дразнить, привлекать внимания. Кисаме должен был забыть о том, кто такая Теруми Мей. Забыть до того дня, как она наберется сил, чтобы ответить ему достойно, бесстрашно. Но теперь все ее решения-атрибуты летели в бездну. «Беги», - шепнул внутренний голос, и Мей попыталась сбежать. Она рванула вперед, стараясь обогнуть мальчишку, но тот схватил ее за шею и припечатал к стене. Мей закашляла, отчаянно пытаясь оторвать сильную руку от себя – без толку. Теперь она была жалким котом, попавшимся в руки преследователя. Какая ирония.
- Что ты здесь делаешь? – нетерпеливо повторил Кисаме, больнее сжав пальцы на ее шее; Мей снова закашлялась, попыталась дотянуться до куная, что лежал в сумке, но мальчик прервал ее: - Только попробуй. Я отрежу тебе пальцы, которыми ты тянешься к оружию. И тогда ты даже мечтать о том, чтобы стать шиноби не сможешь.
Девочка послушно отбросила мысли о защите, но в глазах ее все также полыхала жажда мести.
- Я… кхм… ло…вила… кошек, - прохрипела она и тут же почувствовала, как пальцы Кисаме слегка разжались. Мей жадно вдохнула воздух.
- Зачем? – он отпустил ее, теперь просто наблюдая; знал, что она не посмеет сбежать.
- Дедуля Каташи говорит, что ловля кошек помогает стать быстрее, - ответила Мей прежде, чем осознала смысл слов. Глупо было надеяться избежать вопроса…
- Кто такой Каташи?
- Не твое дело! – огрызнулась она и тут же вскрикнула; Кисаме схватил ее за запястье, сжал так, что наверняка останется синяк.
- Я сломаю тебе руку, если не ответишь, - кровожадно улыбнулся он. Мей упорно молчала. Когда же мальчик принялся воплощать обещанное в жизнь, ей не оставалось ничего, кроме как сказать правду:
- Мой учитель! Каташи – это мой учитель!
- Учитель? – Кисаме выглядел так, будто ему только что рассказали хорошую шутку. Мысленно Мей была готова к тому, что он скажет, однако тон, насмешливый, недоверчивый, все же сумел задеть ее; еще как. – Ты что, до сих пор продолжаешь свое жалкое обучение? – губы мальчика расползлись в улыбке, в глазах заиграли кровожадные огни. – Никак не пойму, чего ты хочешь…
- Всадить топор в твою уродливую башку! Да так глубоко, чтобы вместе с ним тебя и похоронили! – в сердцах воскликнула Мей, толкнула Кисаме в грудь и рванула вперед, что было сил. Она кожей почувствовала, как злые собачьи глаза впились в нее, но, вопреки страху, не остановилась. Правильно. Вот, кто он. Пес. Дворняга, что кусает руку, вопреки тому, захочет она ударить или же наоборот - погладить. Скалится. Рычит. Пугает одним своим видом. Преследует до конца, как сейчас: Кисаме бежал следом, наверняка мысленно убивая ее – мучительно долго. Все, чему учил ее Каташи Сано, тут же всплыло в голове Мей. Внимательная, как змея. Быстрая, словно кролик. Внимательная, как змея. Быстрая, словно кролик. Внимательная… Она вскрикнула, когда мимо пролетел куная, угрожающе сверкнув в лучах заходящего солнца. Редкие прохожие с любопытством, а-то и с испугом наблюдали за странной рыжеволосой девочкой, несущейся быстро, без остановки. А в глазах – такой страх, словно сама смерть хочет нагнать ее. Кто знает, может так и есть…
Мей обернулась через плечо и с ужасом обнаружила уродливого мальчишку, который явно не собирался ее отпускать, наоборот – с каждой секундой расстояние между ними сокращалось, и несчастной становилось страшно за себя. Когда Кисаме оказался слишком близко, в душу Мей закрались первые предвестники бури. Она и сама не поняла, как тележка с фруктами, которую неспешно вез маленький старик, вдруг упала прямо на преследователя. Видимо, инстинкт сработал раньше, прежде чем девочка осознала, что натворила. Несколько мгновений она не могла понять, что же произошло, но когда яблоко из злополучной тележки подкатилось прямо к ее ногам, встрепенулась и кинулась прочь.
Она на всю жизнь запомнила злобный рык, исторгнувшийся из глотки Хошигаки.
И день, когда смогла от него сбежать.
~*~
Мей появилась в доме поздно ночью.
После встречи с Кисаме она еще долго искала дорогу назад, потому что успела здорово заблудиться. Ей нужно было рассказать Каташи о том, что произошло. Так Мей и поступила, однако, к величайшему удивлению, старик велел ей отправляться на поиски кота, во что бы то ни стало. Она долго противилась, возмущалась, даже хныкала, но в итоге сдалась и отправилась за старым пронырой, который обычно шатался около маленькой забегаловки, где его подкармливали. Кота Мей, хвала Богам, нашла, но чтобы поймать его, пришлось потерять немало сил и крови: она была с ног до головы побита и выпачкана в грязи. Однако дело было сделано. После показа своей добычи учителю, девочка отправилась домой. Мысли о том, что мать, возможно, уснула, заставляли ее сердце биться не так быстро, а кожу не покрываться холодным потом. Но Хацумомо была далеко не в том расположении духа, чтобы отправляться в постель: стоило только входной двери предательски скрипнуть, как настольная лампа осветила гостиную. Мать сидела в кресле, и Мей снова подивилась, как же она прекрасна: холодное, жесткое лицо, острый подбородок, осанка, прямая гордая. Облик Хацумомо всегда внушал людям чувства двойственные: ее зеленые глаза пленили, но их пленник никогда не был счастлив. От этих глаз хотелось бежать. Мей всегда была бойкой, возможно, даже слишком бойкой девочкой, но ее железный стержень сгибался под натиском материнского гнева. Хацумомо нечасто злилась по-настоящему. Но когда это происходило, Мей… боялась.
- Ты знаешь, сколько времени? – а голос холодный чужой.
- Нет, - девочка тихо сглотнула, когда мать оглядела ее с ног до головы.
- А ты знаешь, как долго я здесь просидела?
- Нет…
- Что ж, открою тебе эту тайну: я прождала свою непутевую дочь четыре часа.
- Мама, послушай, я все объясню…
- Хватит! – рявкнула Хацумомо, вскакивая из кресла; и взгляд ее сделался таким свирепым, что Мей не посмела говорить. - Я – мать! Ты слушай меня! Что ты стала вытворять, Мей!? Почему приходишь в такое время да еще и в таком виде!? Ты сбегаешь из дому, являешься поздним вечером и валишься в постель, ничего не объясняя. Я сажала тебя под замок, я кричала, я просила, но все без толку. Говори сейчас же, где ты была, или я за себя не ручаюсь!
С минуту Мей молчала. А затем робко, едва слышно прошептала:
- Я занималась…
- Ты говоришь это каждый раз. С кем? – Хацумомо смотрела прямо, в глазах ее была сплошная жесткость и… страх?
- С учителем.
- Я говорила с Рюу-саном. Он сказал, что ты сбегаешь с занятий.
- Я занимаюсь у другого учителя… у того, который учит меня быть настоящим шиноби.
В другой раз Хацумомо, возможно, горько бы улыбнулась наивным словам дочери, но сейчас строго поджатые губы не выдавали ни намека на улыбку; они словно готовились к тому, чтобы сделать маленькой обманщице выговор. Мей устала слушать о том, что у нее ничего не выйдет.
- И кто же этот учитель? – устало спросила Хацумомо.
- Каташи Сано.
- Он работает в Академии?
- Нет…
- Тогда где ты его нашла? – мать выглядела растерянной.
- Он нашел меня, - сказала Мей; скрывать правду не было сил, уже не осталось. – И помог мне с тренировками, а затем стал моим учителем. Каташи-сенсей сделает из меня сильную куноичи, мама, поверь! Мои навыки стали гораздо лучше.
- Мей, посмотри на себя: ты вся в грязи и заляпана кровью! Ты похожа на оборванца! – рявкнула Хацумомо.
- Боль – это урок! – упрямо возразила девочка, нахмурив брови.
- О, я преподам тебе урок, Мей, если будешь мне врать.
В комнате повисла гнетущая тишина.
Они смотрели друг на друга – холодная, бесстрастная Хацумомо и жаркая, амбициозная Мей.
Наконец девочка сказала:
- Я буду заниматься.
- Нет!
- Да! Мне это нужно! У меня появился шанс стать сильнее, и я не упущу его. Каташи-сенсей мне поможет…
- Ты даже ничего не знаешь об этом старике! – всплеснула руками Хацумомо.
- Кое что знаю, - Мей сурово поджала губы, и голос ее зазвенел, точно сталь: - Он верит в меня, как никто другой. Он видит во мне шиноби. А ты нет.
Глаза Хацумомо потемнели, словно разбушевавшееся море. На секунду девочке показалось, что в них блеснуло нечто жалостливое… родное. Но оно исчезло: потонуло в глубине зеленых очей, словно его никогда и не было. Быть может, так оно и есть.
- Иди наверх, Мей, - сухо сказала Хацумомо.
Девочка послушалась. Когда нога ее оказалась на ступеньке, она услышала материнский голос:
- Ты считаешь себя взрослой и самостоятельной. Но это не так. Ты еще такой ребенок, Мей; глупый и беспечный. Не отмахивайся от моей заботы. Когда-нибудь тебе будет ее не хватать.
За это время его прочитали 813 раз и оставили 0 комментариев.
