Уйду с тобой. Глава 1.

Глава 1
Сакура

Тело как храм души

В большой просторной комнате одной из квартир в районе Коэндзи играла песня «Con Te Partiro» в исполнении Андрэ Бочелли и Нейли Вистерн. Лучи солнца проникали через большое окно балкона, освещая сложенный футон. На полу возле футона сидела девушка, которая глядела на голубое небо и не спеша пила ароматный маккиято. Волосы необычного кораллового цвета спускали по спине до пола. Собирать их не было смысла.

Взмах густых тёмных ресниц, и глаза тёмно-изумрудного цвета смотрят на книгу, лежащую на коленях. «Повесть о доме Тайра» сегодня никак не давалась, да и сама девушка не хотела заставлять себя читать многотомный сборник. Мысли были заняты вчерашним вскрытием одного мужчины тридцати лет. Вроде бы он умер от сердечного приступа. На лице даже не было гримасы боли. Ничего подозрительного. Но это только внешне. Вскрыв труп, патологоанатом не обнаружил бы ничего подозрительного, ничего похожего на насильственную смерть. Но кто говорил, что Харуно Сакура обычный патологоанатом? Цепким взглядом она обнаружила полнокровие печени, слегка увеличенный левый желудочек сердца и абсолютно ярко-красную кровь. У умерших кровь не такая. Если кровь подобная, то не трудно предположить, что это возможно из-за каких-либо препаратов, который мог принять человек, страдающий от серповидно-клеточной или же мегалобластной анемии. Однако у этого мужчины при жизни подобных патологий нее встречалось. Сакура очень подробно изучила историю болезни Ватанабэ Накохиро. В целом, он не жаловался на здоровье. Единственной существенной проблемой для него было то, что половой член иногда мог подолгу не вставать, но всё прекращалось под действием виагры.

Так почему же кровь была ярко-красной? Может быть, яд? Но кому мог навредить этот человек? На вид он доброжелательный, опрятный мужчина, ухаживающий за собой. Ведь при вскрытии у него не было волос ни на мошонке, ни на лобке.
«Хотя это меня мало касается», — сказала самой себе Сакура. Итак. Какой яд мог бы сделать кровь ярко-красной? Да уйма! Но на всякий случай девушка взяла у мужчины кровь и тут же провела несколько химических тестов. Ни один не оказался положительным. Что же, некоторые варианты можно удалить из большого списка ядов.

«Оптимистичного настроя мне не занимать», — усмехнулась она, закрыла глаза и погрузилась в музыку. Унисон голосов двух оперных певцов звучал глубоко и сочно. Через приоткрытую дверцу балкона пробрался несильный ветер, прогулялся по комнате и снова вышел, оставив после себя приятный осадок. Будто увидел, что девушке жарко.

Песня подходила к концу. Фурин , висевший на потолке, зазвенел, и от второго порыва ветра, более сильного, чем предыдущий, газета, лежавшая недалеко от хозяйки квартиры, перелистнулась. На этом ветер снова отступил. Заголовок еженедельной газеты от 12 июня 1986 года гласил: «БАТАЛЬОНЫ ПРОСЯТ ПОНИМАНИЯ».

Работая патологоанатомом, Сакура видела много трупов, которые при жизни были тучными, и органы этих людей оказывались в не очень благоприятном состоянии. Но, конечно, всех под одну гребёнку относить нельзя. Бывало, и стройные люди обладали органами, которые гнили при их жизни. Всё зависит от того, что ел человек, занимался ли спортом или каким-либо другим физическим трудом, чем болел и от чего умер.

Ещё с детства Сакура привыкла ухаживать за своим телом. Это единственное, что она усвоила от своих родителей. «Тело как храм души». Словно это был слоган всей жизни. Девушка повторяла его каждое утро. По привычке, был ли это рабочий день или выходной, она просыпалась в шесть утра, ела лёгкий завтрак и выходила на пробежку. Возвращаясь домой, она растягивала свои мышцы одну за другой, тщательно и скрупулёзно проделывая этот ритуал день ото дня. Затем Сакура принимала холодный душ и приступала к делам.
Сегодня был выходной. Один из жарких дней июня. А песня на виниловой пластинке всё играла. «Пора вставать», — подумала Сакура. Отодвинув «Повесть о доме Тайра» сторону, она встала, подняла компактно сложенный футон и спрятала его в недрах небольшого шкафа. Придирчивым взглядом осмотрела комнату. Сакура жила в однокомнатной квартире нового двухэтажного дома в районе Коэндзи. Обычно дома этого района со всех сторон окружены высотными новостройками, но этот дом находился на пересечении с другим, более тихим районом города Токио, и тут можно было увидеть плавный переход от десятиэтажных зданий до двухэтажных.

Харуно взяла небольшое полотенце и отправилась в душ. В комнате всё ещё играла «Con Te Partiro».

Несмотря на возраст, а ей было всего двадцать четыре года, Сакура успела добиться определённых успехов в своём кругу. Правда, друзей не было, семьи – тоже. Точнее, она есть, но они уже десять лет не общались. С коллегами по работе разговоров вообще не было. Обычно компанией Сакуры на все рабочие дни были трупы да материалы биопсии, которые нужно было рассматривать под микроскопом. В выходные, когда она выходила прогуляться по городу до библиотеки, единственным человеком, с которым удавалось перекинуться парочкой дежурных фраз, был сосед, Узумаки Наруто. И то он был слишком шумным и приставучим, поэтому девушка старалась избегать его. На самом деле у Сакуры был не такой уж плохой характер, как считают многие, кто был знаком с ней поверхностно. Просто она ещё никому не открывалась всей душой. Романтических отношений ни с кем не заводила, да и не хотела. Её устраивала жизнь свободной пташки.

Выйдя из душа, обёрнутая в небольшое полотенце Сакура прошла к дальнему углу своей комнаты, где стоял небольшой столик с косметикой, и открыла баночку с кремом. Зачерпнув немного руками, она быстро нанесла крем на тело и, закончив процедуру, пошла дальше, к шкафу. Что бы сегодня надеть? «Всё-таки иду на деловую встречу», — подумала Сакура, доставая прозрачные чулки. Бежевое платье длиной до колен, с тонкими бретельками красиво висело на вешалке и призывно смотрело на хозяйку. «Хорошо, — решила она. — И туфли от Сальвадора Артесано, на высоком каблуке». Завязав волосы в низкий хвост и нанеся на губы немного прозрачного блеска, довольная собой, Сакура вышла из дома. И довольно-таки быстро поймала такси.

— К ресторану «Плакучая вилла» на Фудзиматао.

— Есть, мэм, — машина с включенным таксометром плавно двинулась по шоссе. Вскоре, как обычно это и бывает в Токио, они попали в пробку. Радио играло «Немецкий реквием» Иоганнеса Брамса. Реквием, будучи написанным для двух солистов — сопрано и баритона, — а также хора и симфонического оркестра, имел довольно интересное звучание. Однако водитель не был похож на человека, который мог бы слушать такую музыку. Сейчас он выглядел словно рыбак, пытающийся угадать, будет шторм или нет. Настолько пристально он следил за цепочкой машин.

Сакура откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться. Мысли всё ещё занимал яд, убивший Ватанабэ Накохиро. Атропин, мышьяк, морфин она уже исключила. Сулема? Нет, при отравлении сулемой органы захвачены дистрофическими изменениями, и это было бы видно невооруженным взглядом. А может, его никто не убивал, и его просто укусило ядовитое животное? Но откуда в центре мегаполиса может взяться ядовитое животное? Интуиция подсказывала Сакуре, что это было именно убийство, преднамеренное и спланированное, чтобы люди думали, что Ватанабэ умер от сердечного приступа. Строфантин? Может быть. Нужно проверить этот вариант. Ведь это интракардиальный яд, изменяющий реологическое свойство крови. И печень была полнокровна… Она является фильтром человеческого организма. Из-за этого яда и могло появиться полнокровие. А увеличение левого желудочка сердца объясняется тем, что яд интракардиальный и действует на мышцы сердца.

Пробка начала медленно рассасываться. Такси простояло в ней около получаса. Сакура уже успела задремать. В салоне было душно, и водитель услужливо открыл два окна: одно — со своей стороны, другое — с противоположной. Играл реквием.

Наконец добравшись до «Плакучей виллы», Сакура заплатила водителю и вылезла из салона, посмотрела по сторонам и походкой от бедра зашла в двухэтажный ресторан. «Плакучая вилла» была известна своей отменной коллекцией вин из разных стран и очень вкусными морепродуктами. Да и обстановка была уютной. Войдя в здание, Сакура прошла вглубь и будто бы попала в отдельный мир, состоящий из ароматных запахов и немного приглушённой расслабляющей музыки. Вдалеке она приметила свой любимый столик, что находился у окна, из которого открывался вид на маленький сад ресторана. Там росли одни пионы и деревья сакуры, терпеливо ждущие своего часа, чтобы раскрыть бутоны. Просто смотреть на пионы уже было большой радостью для девушки.

За столиком уже ждали. Сакура подошла ближе и, слегка поклонившись, села напротив красивой блондинки с карими глазами.

— Цунаде-сама, рада видеть Вас, - Цунаде было сорок лет, но она выглядела всё также молодо, будто совсем не старела. Женщина улыбнулась Сакуре в ответ и кивнула:

— И я очень рада тебе. Как ты? Давно не виделись, — и правда, в последний раз они виделись два месяца назад. А телефоном Сакура никогда не пользовалась: предпочитала только разговоры вживую.

— Всё хорошо. Как ваш приют? Было пополнение? — Цунаде содержала приют для женщин и детей, которые подверглись бытовому насилию. Уж кто-кто, а Цунаде знала, каково это — быть избитой руками любимого.

— Да, было. Неделю назад пришла женщина с двумя детьми. На лице бедняжки ни одного живого места… — пальцы Цунаде сжались в кулак. Сакура нахмурилась.

— Мне нужно ее осмотреть? – Блондинка кивнула. Харуно пробормотала нечто вроде «хорошо», и ее брови нахмурились. Видно было, Сакура о чем-то задумалась. Цунаде заметила перемены в лице подопечной и решила спросить:

—Что-то случилось, Сакура?

— Я хотела рассказать Вам, что вчера ко мне поступил труп. Вроде, дело обычное, но мне не даёт покоя его кровь. Он был убит ядом. Но каким именно, я не могу понять.

— А раз даже ты не можешь понять, что это за яд, значит, что его очень нелегко достать, и он очень редко используется. — Сакура кивнула.

— Моя интуиция подсказывает, что будет не единственный случай с подобным ядом, — на этом разговор прекратился. К столику подошёл официант.

Что же связывало Цунаде и Сакуру? Цунаде — очень богатая, разведённая женщина когда-то нуждалась в консультации по одному специфичному вопросу. Благодаря своим связям она вышла на Сакуру, про которую хорошо отзывались. Хоть та и была патологоанатомом, но знала куда больше чем многие лечащие врачи. С тех пор Цунаде часто обращалась к Сакуре. Иногда сама девушка приходила в приют Цунаде и осматривала женщин, которые боялись идти в больницу. Такие отношения продолжались вот уже два года.

Женщины заказали бордо и по ассорти из морепродуктов каждой. Когда официант отошёл, они продолжили разговор.

— Так ты считаешь, что, возможно, будет серийное убийство с использованием этого яда? — напрямую спросила Цунаде. Она была старше Сакуры на двадцать лет, относилась к ней почти как к дочери и знала, что Сакура очень умна, и, если что-то не даёт ей покоя, это должно быть чем-то весомым.

— Не могу утверждать, но полагаю, что да, — на этом разговор снова прервался, потому что заказ принесли на удивление быстро. Женщины начали трапезу.

Будет ли это серией убийств с использованием редкого яда — неизвестно. Ясно лишь одно: тут чем-то пахнет. Чем-то жареным.

Фурин - традиционный японский колокольчик, сделанный из металла или стекла, с прикреплённым к язычку листом бумаги, на котором иногда изображают стихотворный текст. Традиционно колокольчики размещают на окнах или под карнизом для обеспечения ощущения прохлады летом.