Записки памяти. Пролог.

Пролог.

С возрастом Третий Хокаге, Сарутоби Хирузен, приобрел привычку свободное время проводить в архивах, читая старые свитки. История страны и Конохи никогда не надоедала пожилому правителю.

А еще ему нравилось перечитывать свитки Первого, в которых он описывал войну кланов. Тема, на которую Третий перечитал, казалось, все и не по одному разу.

- Старый добрый Первый, - бормотал себе под нос Сарутоби, просматривая свиток. – Что тут у нас?

Было уже довольно поздно и своих подчиненных Хокаге давно отпустил по домам. Зато никто не мешает наслаждаться тишиной и чтением. Даже старейшины, и те ушли домой.

Тяжело поднявшись с удобного кресла, Хирузен подошел к полке и только хотел положить свиток на место, как заметил еще один, спрятанный в глубине.

- А это еще что такое? – удивился Третий, осторожно доставая свиток. – Что-то я не припомню, чтобы его кто-то заносил в архив. А это что? Не может быть…

Свиток был запечатан печатью с символом клана Узумаки. Сарутоби положил первый свиток на место и вернулся в кресло, держа в руках второй. Обычно клан Узумаки не использовал конкретно эту печать, она была своего рода личной. Но если свиток запечатан именно ей, то это могло означать одно – тут записано что-то, что не предназначено для чужих глаз. Может, это личные записи кого-то из клана?

Сарутоби помнил, что в Конохе жили два представителя клана Узумаки. Точнее, представительницы. Наруто отпадал – он слишком мал, чтобы пробраться в архив и спрятать этот свиток. Значит, это записи либо Кушины, либо госпожи Мито. Судя по возрасту свитка – второе более вероятно. Кушина и Минато погибли сравнительно недавно, а Мито умерла, когда Кушине было лет восемь. Значит, это она запечатала свиток.

Тяжело вздохнув, Сарутоби проверил печать и, не обнаружив ничего, осторожно снял ее.

Ну, вокруг все цело, ничего не рвануло, значит, это была обычная печать, а не из тех, что любит применять этот клан, - мысли скакали бешеными кроликами. – Вероятно, госпожа Мито хотела, чтобы этот свиток нашли и прочитали. Но для чего? Что в нем такого?

Любопытство возобладало, неуемное и совершенно детское. Сарутоби развернул свиток и вздрогнул, выронив его. Твердый и уверенный почерк своего наставника он узнал бы где угодно. Четкие иероглифы выдавали пишущего человека как волевого и сильного духом, а ведь Сенджу Тобирама был именно таким.

Хирузен закрыл глаза и потер переносицу, пытаясь взять себя в руки. Свиток всколыхнул воспоминания, в том числе – горькие, связанные с гибелью Тобирамы-сенсея.

Медленно и глубоко вздохнув, Сарутоби наклонился и поднял свиток. И первая же фраза моментально бросилась в глаза.

Война ломает всех, - было выведено твердой рукой Второго, - даже самых сильных. Я мог только надеяться, что мой брат сумеет не сломаться и остаться тем, кто он есть. Каварама мертв. Я не знаю, что будет дальше. Наверное, я боюсь за своего брата…

Третий снова потер переносицу. Тобирама был серьезным и строгим, безжалостным к своим врагам. Но старшего брата искренне и сильно любил. Наверное, единственный, ради кого алоглазый Сенджу был готов отдать собственную жизнь даже не задумавшись.

Решив пока об этом не думать, Третий погрузился в чтение того, что писал его предшественник и учитель, незаметно для себя погружаясь в атмосферу записей, которая рисовала ему историю далекого прошлого…