Materia Prima

- А что это были за…
- Грехи? Это грехи. Они присосками, мыльными пузырями облепляют тело по бокам, человек жиреет и становится лаковым кусочком для нас. Но первые мотыльки нам нравятся больше.
Сакура не всё понимала в речах чертовских. Она так и не пришла в себя после увиденного.
- Она просто не верит…. – задумавшись, произнесла Харуно.
- Как будто верила ты! – усмехнулось адово исчадие. - Что, тяжела проверка, невыполнима миссия поверить в то, чего не увидят глаза, уши не услышат и нос не почует?
Сакура внимательно вглядывалась в грубые, хищные, орлиные черты собеседника, двойника Ангела, который уже предстал в военной форме нацистов. Она не понимала, почему он не выполняет свою работу, на сторону свою не перетягивает ее.
- В чем-то они имели толк, - объяснил он, поправляя рукава.
И все в нем было человеческое. На вид. Крылья из почерневших, опаленных перьев опадали на глазах, покрывая место, на котором они стояли, оголяя перепонки. Наверняка он выпьет залпом ртуть и лаву, и ничего ему не сделается.
Сакура перевела безучастный взгляд с Рукокрылого на соседние дома-переростки. И заметила вибрацию воздуха.
- А там-то что? – показала она рукой.
Ангел и Черт посмотрели туда, куда указывала девушка. Не успела Сакура и вздохнуть, как Житель Неба загородил ее, разворачивая крылья.
- Ты опоздала. Уходи, - вкрадчиво сказал Ангел, напрягшись, как гитарная струна. Харуно аккуратно выглянула из-за спины, продолжая видеть…пустое место. Ничего не видеть!
- Кто там? – никому и в никуда задала она волнующий вопрос.
- Птица счастья. Твоя, - откликнулся Черт.
Сакура подняла вопросительно брови, а затем…
- Моя смерть?! – вскричала в ужасе Харуно, спрятавшись за ангельскими крыльями, но потом, собравшись с силами, вышла из-за укрытия.
- Как…с ней можно поговорить? – дрогнувшим голосом спросила она скорее Черта, чем его противника.
- Да, но для удобства представь ее. Какой представишь, такой она и станет.
Но почему-то знакомые каждому образы всех времен и народов не всплывали в голове у Сакуры. Ни всадник в черном плаще на коне вороной масти, ни скелет с косою в костлявой руке, ни женщина в белом одеянии со свечою в ладони. Не могли пробиться через туман мысли. А представить по-новому то, чего боятся зачастую больше всего, было боязно…Боязно сделать первый шаг. В результате танцующий, плавящийся воздух всколыхнулся и доставил Сакуре удовольствие поглядеть в зеркало и найти различия между собой и отражением. Девушка была вылитой копией Харуно, только мертвенно-бледной цветом кожи с голубым оттенком, как у трупа, лежащего в открытом гробу. Не хватало разве что небрежных стежков на участках зашитого тела, кричащих о ручной работе патологоанатома, влезшего «в душу». А еще девушка была не худой, но жутко костлявой, как негритенок. Как скелет, в котором искрилась, но скорее потухала жизнь. А Сакура, несмотря на поднимавшееся к горлу отвращение в виде еды, будто загипнотизированная, не могла оторвать взгляда от близнеца. Она б не удивилась, если бы кожа порвалась под натиском выпирающих костей у той, что стояла напротив. У той, которая никогда не насытится пищей. И молчала которая, как рыба в могиле.
- Я….- Сакура откашлялась. – Я больше не собираюсь умирать, видишь? Я здесь, я живая… И с тобой я встречу больше не назначу по собственному желанию. Извините, что нарушила покой…
В действительности Сакура, осторожно бочком подходящая поближе к Смерти, которую разделял проем между домами, плохо представляла себе, что говорить в свое оправдание. Будто как Богу…в сгорающем пламени стыда и вины.
Смерть скинула, отстегнула невидимый ранее плащ, как саван. Но продолжала стоять надгробной плитой на ветру.
Сакура с мольбой, надеждой и неразрешенным вопросом во взгляде подняла голову на хмурого Ангела. Но даже Черт помалкивал, будто губы скрепил булавкой молчания. Харуно, не дождавшись ответа, снова повернула голову к одиноко маячившей Смерти.
На крыше соседнего дома поблизости стоял мальчик с ввалившимися мешками под глазами. Темные коротковатые волосы причесал ветер. В больших глазах не отражался свет светил. И он, тем не менее, сонно игрался с мячом.
- Что здесь делает ребенок?! – Сакура, оттаявшая от оцепенения, резко сделала шаг вперед. И перевела взгляд на Смерть. – Эта ж… его…
- Нет, - перебил Черт, равнодушно смотря на мальчика. – Эта, - он указал вполне человеческой рукой на ребенка. – Его.
Сакура проследила за пальцем Черта и увидела юношу на своем же доме, заносившую ногу в пустоту…
- Стой!!! – во всю глотку закричала она, побежав к нему, на бегу махая рукой. Юноша, который был гораздо моложе ее, вздрогнул и поставил ногу на место.
Харуно подбежала и, не тратя времени на то, чтоб отдышаться, смачную залепила затрещину парню.
- За что?! – опешил он, хватаясь за горевшую «адским», праведным пламенем щеку.
- Почти за грех. Фууух, - с видимым облегчением выдохнула девушка и стерла невидимый пот со лба.
- А ты здесь чего делаешь-то? Разговариваешь? – огрызнулся подросток, потирая ушибленное место.
- Да, - не солгала Харуно.
- Сама с собой что ли?
Но даже этот вопрос не поверг Харуно в замешательство.
- С собой…это точно…
- Сумасшедшая… - уже тише ругался парень.
- И это говорит мне самоубийца-неудачник, - фыркнула Сакура. И вдруг услышала надрывной плач мальчишки.
- Я не хотел…просто…так…складывается… - слышалось через обильные частые рыдания, и девушка, подойдя поближе, присела и, положив подбородок на его плечо, обвила руками «всё еще ребенка», вздрагивающего от потока слез. Материнский инстинкт заменяет жалость. Футболка Харуно постепенно намокала, зато мальчонка успокаивался, выложив душу через слезы, которые впитал, должно быть, с молоком матери. И слов, заряженных, как частицы, негативом, было не нужно. Сакура немного отстранилась, когда всё горе было вылито, и парнишка заметно присмирел.
- Дураки мы с тобой, - шепотом произнесла девушка, погладив по макушке мальчика. И украдкой глянула в сторону противоположного дома, где игралась с мячом Смерть. Сакура с глубоким вздохом поднялась на ноги, увлекая за собой и нового друга.
- Красивый кулон, - заметил мальчик поблескивающую цепочку золотую.
- А, да, - притронувшись к украшению-оберегу и разглядывая, вспомнила Харуно.
- Ты живешь в этом доме? А на каком этаже? – затараторил юноша, а затем слегка приуныл. – Знаешь, я благодарен тебе. Я бы все равно, наверное, не пересилил себя…
Мальчик развел руки и сделал маленький круг, забыв о том, что они на высоте. Как только пятка не почувствовала опоры, ребенок замахал руками, силясь найти равновесие. Тело мальчика стало непроизвольно прогибаться вниз, будто поперек живота его схватили чьи-то цепкие руки. Сакура поймала за руку мальчика. Ребенок повис, царапая ногтями ладонь девушки.
- Не дергайся! Ты только не дергайся! Я тебя вытащу, слышишь? – прокричала Сакура, ощущая, как вмиг ее лоб покрывают противные капельки пота. Сердце, мощный насос в механизме, готово было проломить грудную клетку, клетку неволи. Адреналин взыграл в забурлившей, как лава, крови. Девушка лихорадочно оглянулась и, заметив выступающий каркас балкона в стороне, прокричала:
- Давай потихоньку продвигаться к балкону вправо!
Поднапрягши силы, Харуно, закусив губу, стала осторожно вести, не разжимая руки, по стене мальчика к намеченной цели, могшей спасти жизнь.
- Я не хочу, я не хочу умирать!! – прохрипел мальчик, обливающийся слезами.
- Почему?
«Потому что боишься?»
- Потому что хочу жить…
Сакура вымученно улыбнулась. Заговаривать о «ней» легко, но смотреть в глаза, когда она в паре шагов от тебя…
- Прости меня…
- Прощаю, - слезилась душа.
- Я тебя вовек не забуду!- пообещал мальчик, когда балкон находился на расстоянии вытянутой ноги.
Сакура ничего не ответила – ладони были слишком скользкие от пота. Юноша, видя, что осталось не так много, вытянул ногу и коснулся носком балки. Улыбка озарила его лицо. «Уходи, уходи! Почему ты так близко?» - крутились в голове одни и те же мысли, когда Харуно бросала взгляд на мальчика, нелепо стоящего с мячом, зажатым в руке.
Пальцы скользнули вниз, и Сакура не смогла удержать – ребенок взмахнул второй рукой, чтоб снова дотянуться до девушки, и, не преодолев расстояние, пошел ко дну. Харуно беспомощно вскрикнула. На глаза навернулись слезы. Они пролились кровью по сердцу, когда мальчик не смог зацепиться за находящийся так близко балкон – школьник только ударился об него. Сакура сама не поняла, как случилось то, что она, наклонившись вперед, сорвалась вниз. Но на сей раз вес перевесил чашу гибели, а не преступная тяга к ней. Опешившая девушка только и смогла сделать, что оглянуться на своих гостей не из мира сего. Только его, обречение на спасение, не было.
Ангел, не выдержав, взмахнул руками, и тягучее время, поедающее молодость, плывущее рекою в пространстве, не остановилось. Но замедлилось, растянулось. Затормозила заметно секундная стрелка, а за ней и минутная приостановила свое кружение. Часовая, скорбно пискнув, замерла в ожидании своего «часа».
- Ты не должен был этого делать… - шепотом сказал изумленный и от того вставший в ступор Черт, окидывая взглядом медленно ползущее на дороге авто и птиц, с трудом пересекающих вдруг такой плотный воздух.
Ангел, дрожа, молчал. Черт знал, что на это потребуется немало сил, чтобы заставить покорить и усмирить вздыбившиеся волны океана. Две Смерти смотрели с укоризной в глазах на них обоих, уже приготовившись подстелить, завернуть в саван, как снегом, укрыть последним железным занавесом актеров. Силы с каждой секундой, равной минуте, покидали небожителя. Он был почти беспомощен.
Черт сделал несколько шагов к тяжело дышавшему и сидящему на коленях Ангелу. Лишь взмах чьих-то многочисленных крыльев заставил его вскинуть рогатую голову. Сразу несколько небесных существ, как рой пчел, приземлились на крышу здания и сложили крылья. Один из Ангелов подошел к сидящему Хранителю Сакуры и произнес:
- Мы не могли не заметить замедлившегося действия. Ты не имеешь права менять ход. Мы должны любить их, как людей, а не как нечто большее.
- Потому что нечто большего нет, - сипло поправил пострадавший Ангел, пытаясь встать с колен.
- Ты пал. Отдашь свои фальшивые крылья и нимб, когда коснешься справедливости, а за ней – наказания.
- Мне только Бог судья, - Ангел поднял тяжелый взгляд.
Черт молча наблюдал осуждение одного из Ангелов. Последние, судя по металлическим, золотом сверкающим доспехам и шлемам с разноцветными перьями, по кожаным сандалиям с множеством ремешков и высокой шнуровкой, не были простыми Хранителями. Мечей в ножнах и колчанов со стрелами Черт заметить не смог, зато отчетливо в глаза бросались тяжеленные, состоящие отнюдь не из перьев, крылья, которыми с легкостью можно было сбить с ног. И разрезать, как винтами вертолета. Воители. Каратели.
Ангел молчал, не опуская решительного взгляда.
- А ты возвращайся к чертовой матери, - один из Ангелов выступил вперед, небрежным кивком головы указав на Черта, услышавшего предупреждающий звон раздвигаемых перьев.
Черт вдруг ощерился, заостряя зубы, удлиняя нос, вытягивая уши и покрываясь черной, отливающей синевой, шерстью.
- Она не моя мать! – огромный волк прыгнул в толпу вспорхнувших, как бабочки, неземных воинов и на секунду обернулся в образе из сказок для детей – с козлиными ногами и хвостом. Обхватив когтистыми пальцами спиралевидный крупный рог, он с треском отломил его и, взмахнув, отбил крыло у страдающего Ангела. Выгнувшись от парализовавшей боли, тот не издал и звука мучений. Черт кинул в пропасть кровоточащее крыло… Они не материальны для людей. И ничем не помогут, когда рано или поздно хрустнут кости, фарфоровыми осколками разобьются два человека, упавших с многоэтажного дома. Почти не помогут.

Сакура, в полете обнявшая мальчишку, ощущала кнуты ветра, ударяемые по лицу. В асфальте на миг показались глаза Смерти. Ее собственные. Золотая цепочка, в полете взлетевшая вверх, зацепилась за сварную балконную решетку и отстегнулась, заставив покачнуться в сторону людей и поменять направление. Чтобы проломить собою натянутый тент расположившегося прилавка с фруктами….

***

- Да они родились в рубахах! – добро засмеялся в ответ на вопросы умирающих от мысли о потере родственников врач, поглаживая широченные усы. А в это время в одной палате лежали переломанные, но, тем не менее, целые Сакура и мальчик.
Мальчик, открыв сонно глаза, какое-то время смотрел в одну точку. А затем, вспомнив, резко повернул шею, что отозвалась болью, к соседней койке. На которой устало улыбалась ему Харуно, видимо, засыпая. Парнишка улыбнулся и накрыл ладонью вытянутую руку девушки. Всё хорошо, всё хорошо.

- Тебя не накажет твой Бог, - соизволил наконец сказать Черт, идя по улице. – Новое крыло приделают. Не тот любящий, кто падший.
Он какое-то время подождал, помолчал, а затем добавил к своим словам:
- Может, и повысят. Хех, девчонка чуть не подпортила тебе отчетность. И замени лампочку в своем терновом венке.
Ангел, не внимавший открытым насмешкам Черта, вдруг поднял голову и, всмотревшись в морду Черта, почти спокойно, с еле уловимым интересом произнес:
- А что же ты?
Черт повернулся.
- Непривычно такому такое говорить? Он видел всё это время, - вздохнул Рукокрылый. – Он меня отпускает. А что в моем положении может быть хуже, чем волочить жалкую жизнь? Одна демоница в меня втрескалась и теперь, думая, что я на другой стороне, пытается мне угодить, втягивая человека на наш путь, но, видишь ли, предупреждая. Глупостью хронической страдают все.
Черт помолчал, смотря в землю.
- Бывай. На Суде встретимся, - он пошел дальше, не спеша.
Ангел какое-то время не знал, сказать, не сказать, но, решив, громко произнес:
- Ты не хочешь нести службу там…Ты можешь встать среди нас.
- Я слишком темный…или это вы слишком светлые? Знаешь, почему ваше хваленое добро выигрывает только в сказках? – громко отвечал, не поворачиваясь и останавливаясь, Черт. – Потому что вы слишком правильные, идущие напролом, выбирающие трудные пути, и только от вашей правды терпкий, горький, как ушная сера, привкус. Мы хитрее и у нас разрешено всё то, что любят люди. А по поводу освободившейся вакансии…
Черт повернул голову и со всей серьезностью, отбросив ухмылки и усмешки, выковал еще горячую правду:
- Я был.
Ангел вздрогнул. Обжегся? Разве только им не жжется правда.
- Когда победишь, сломишь свою гордыню, тогда возвращайся, ибо ты не Сатана. Веруй, уповай, - услышал в ответ от Ангела тот, кто страстно любил неприкасаемую свободу, слова. Только казённая свобода не воля. Неволя. Тот, кто жадно желал стать вновь по-настоящему независимым, то есть человеком, развернувшись, не увидел Ангела. Взлетел? С одним крылом?

Ветер, молчаливый соучастник, проскользнул змеей меж немногих людей, и ласково коснулся серебряного креста, амулета, висевшего на золотой цепочке, застрявшей между балконной решетки…

Включившаяся некстати музыка вырвала из сна сознание девушки. Сакура вслепую нашарила рукой мобильный телефон, поющий на прикроватной тумбе, и, борясь с желанием шмякнуть его об пол, отключила сигнал. Разлепив тяжелые, как у Вия, веки, она посмотрела на время. И забулькала в груди клокотавшая злость вперемежку с досадой. Обидно, когда по привычке заводишь многострадальный будильник и не понимаешь, что завтра выходной. И как бы не ворочалась разбитая Харуно, сон не шел к ней, топая тапочками. Почесав поясницу, Сакура с прической под монстра рока прошла привидением к ванне. Выдавив из тюбика пасту на зубную щетку, Харуно стала с небывалым остервенением чистить зубы.
«Какая же дребедень может присниться…Ладно, бред, так еще и неприятный! Ни во сне, ни наяву покоя нет. Умереть от своей руки… Совсем мозги отказали, атрофировались. Всякие бесовские отродья, заказы у смерти, начисление грешков на душу населения…Да, своды неба построены точно не руками неизвестного происхождения у строителей, что имели дело с Пизанской башней. Мы проникали в космос, но не находили крылатых существ с нимбами над головой. В недра земли углублялись, но тоже не слышали плач грешников и треск костра. Или это облака, несмотря на невесомость, словно ограждают небесных «светил» от просьб земных... чернил? Может, и судьба моя девушка в латексном костюме, кожаном с зубьями ошейнике, ботфортах, с плетью и в маске?»
А ведь не так давно ей снился Наруто, повисший в воздухе перед тем самым «обрывом», зовущий «к нам». Ведь Сакура почти с рождения мечтала увидеть родственников, тех, кого в живых уже нет. Наруто добавил, что «там» ее ждет и Саске. Глаза у Сакуры заслезились, и она сделала было шаг к парящему другу, как тень сомнения закралась в сердце – Узумаки ни при каких условиях не стал звать бы ее на тот свет. Однажды именно так он сказал в далеком и почти забытом прошлом. Сакура помотала головой, а Наруто вдруг нахмурился и предстал в другом свете – взмахнув взявшейся из ниоткуда наточенной косою, испарился. Медикам многим не по нутру верить в то, в чем нужда объяснить непонятные физические явления отпала. То, чего наука и технологии притесняют. Хотя медицине до Бога еще далеко. Девушка отняла щетку ото рта и посмотрела на себя в зеркале, мило улыбнувшись.
«Фу, как человек, которого укусила зараженная бешенством лисица, - подумала Харуно, лицезря стекающую пасту с губ. А ведь сегодня праздник церковный, о чем оповещает звонарь. Сакура усмехнулась, представив застолье ангелов. Соблазнительное богохульство… - Небось, чтоб попасть в их ряды, нужно иметь чистую репутацию и родословную, как в какой-нибудь спецслужбе».
Прополоскав рот, девушка протопала всё тем же привидением с кандалами на кухню.
День промчался как-то незаметно. Подготовка, подготовка… Соседи внизу опять раскричались, видимо, в который раз произошел конфликт между супругами. А ребенок, напуганный криками, плакал.
«Хотя б ради ребенка заткнулись, что ли!» - Харуно, с усталостью и омерзением отложив ручку, поднялась со стула и, обогнув письменный стол, посмотрела в окно, уперев руки на широкий подоконник. А затем вдруг направилась прочь…
«Да это даже лучше, чем сидеть на подоконнике, попивая горячий черный кофе. Когда в ушах, проникая вглубь сознания, поет любимая группа, или теплый упитанный кот уляжется шарфом-калачиком на колени, словно мягкий шерстяной плед с клетчатым узором в виде разноцветных ромбиков, мурлыканье которого действует как колыбельная, а ты смотришь на свою жизнь со стороны… Символично. Да, это определенно круче! И не затхлая, застоявшаяся банальщина, переросшая в суету, - думала Сакура, сидя на крыше своего дома. - А мода и у них меняется, раз этот Бес не представился мне таким, как его однажды вообразила – заполненным больше алкоголем, нежели кровью, выдыхающим из ноздрей табачный дым, исколотым комариными шприцами и покрытым сплошь следами от губной помады. В общем, сочетающим в себе многие пакости».
Сакура встрепенулась, романтика вся прошла, когда к ней подсел человек.
- Э!! – только и успела высказать в одном междометии столько эмоций девушка, наблюдая, как отстраненно себя ведет и даже нагловато ее игнорирует Сасори.
- Спасибо за подсказку, но алфавит я помню, - и бровью не повел. – Твое одиночество не против, если его потеснит мое общество?
Харуно демонстрация такого свинского равнодушия очень злила.
- Неблагодарный…. – прошептала, если не прошипела, Сакура, отворачиваясь.
- Кому? – отозвался Акасуна.
- Неважно…что ты здесь делаешь? – сделав ударение на «ты», Сакура опасно сверкнула глазами. Не любила и не скрывала она, казалось, врожденной неприязни к выскочке, не боявшегося ни дьявола, ни бога среди них, юных интернов, к этому Спиди, который и ее обогнал по успешности. В действительности Акасуна выскочкой не числился, просто Сакура не хотела признаваться в правде, хотела скрыть завесой лжи зеленоватую зависть. И – о небеса, что самое страшное – даже Цунаде, после рекомендаций Кабуто и Конан, стала присматриваться к этому впечатляющему и подающему надежды дарованию.
- Проветриться решил. Аналогичный вопрос могу задать и тебе.
Несмотря на теплый, песочный, янтарный свет глаз и волос, он как никогда походил на...
- Снежный Король.
- А ты снежная баба.
Сакура сморщила носик, сузила глаза и вытянула губы…Сейчас главное – отвечать и делать всё назло. Ведь она колючая, как сибирский мороз.
- Умереть решила, - повседневным тоном ответила она. И напустила вид а- ля «Вот только не надо заверений, типа «А как же родители», «Была бы ты на месте их», «Этот способ не решает проблемы», «Под тобой разверзнутся пасти Ада» и «Жизнь тебе не принадлежит».
- Ты военнопленный?
Сакура вскинула брови, отведя взгляд.
- Нет.
- Ты смертельно больной?
- Нет. - Сакура уже не могла не показывать шокированного состояния.
- Ты жертвуешь ради кого-то?
- Нет! – Харуно подскочила. Чем больше он говорил, тем ниже уходило сердце.
- Тогда ты просто….
Харуно заскрежетала, как лезвия коньков по льду, зубами, услышав ругательное слово.
- …у которой одно эгоистичное упрямое желание своим поступком упрекнуть окружающий мир в целом и людей в частности в равнодушии к своей личности и доказать свою правоту, потому что ее уже никто не оспорит. Нашла, что ли, в священных текстах неточности, спорные или противоречивые моменты?
Акасуна усмехнулся, упиваясь своим превосходством.
- Ты не романтик и идеалист…
- О да, я материалист от мозга костей и предпочитаю практику беспочвенным мечтам, как некоторые. От того, возможно, и преуспеваю? Сними свои розовые линзы и взгляни на черно-белый мир.
Харуно вдруг поняла – спорить бесполезно. У него всё на словах легко. Да и на деле тоже… И вспомнила об очень религиозной, набожной Хинате…
- Уверена, что ты не поймешь, что значит «поиск себя»!
- А что себя искать? Вот они мы.
- И, конечно же, смысл жизни…
- Почему всем нравится так это словосочетание? Он обязательно должен быть общим для всех? Богу в противовес. Но если ты не взяла для безопасности парашют, то можешь смело, вернее безумно и глупо, прыгать. Я окончательно займу место лидера в группе…
Сакура округлила глаза – как, окончательно? Разве он его уже не занял? Или это она одна, сама того не зная, еще борется за место под солнцем, будучи достойным противником? И ее тоже…хвалили, только почему-то не говоря о собственных взлетах ей?
- …Карин взломает твою страничку и станет показывать дружкам твои записи и фото…
Харуно закипала от злости, как разбуженный вулкан, при упоминании рыжей ведьмы, смотря через дома.
- …и я, раз мне никто уже не будет мешать и препятствовать, смогу встречаться с твоей подругой.
На этой ноте Сасори встал и легкой походкой стал спускаться с крыши.
«Мешать? - недоумевала девушка. – Разве я против? Да и никто мне не говорил об этом!» Сакура сильнее рассердилась и неожиданно начала понимать. Напрягшиеся плечи опустились, кулак вновь превратился в ладонь, и все тело расслабилось.
«Было так сказано, будто я ему мешаю в плане…в том плане, что он меня любит?» Рожденное, подожженное фениксом, как шар, выпущенный из пасти дракона, солнце стало снова скрываться под землю. Медленной свечою оно догорало, последние на сегодня даря свет и тепло. Парк со стройными стволами деревьев словно опалили, будто загорелся. Но солнце никогда не гаснет и не засыпает – оно только уходит на ночь, чтобы обогреть другой бок планеты.

- Сасори, стой! – догнала знакомого Сакура, только оказавшись на улице.
- А где твой труп? – притворялся всё Акасуна, изобразив неподдельное удивление.
- Только через мой труп, - отдышалась девушка, а затем, выпрямившись, с горящим взглядом, приложила к груди скрепленные в замке руки и проговорила:
- Давай встречаться?
Отбросив метание и заигрывание. Сомнительно, что стоит говорить такому айсбергу в океане, как он, намекать о том, что на ее губах остался след, запах любимого им шоколада, и ждать, пока он опустит взгляд на губы и облизнется. А вот реакция взять и достать из-под легкой куртки свиток с исписанными нормами этикета его авторства и вручить в руки девушки, Сакуру никак не удивила.
- Перечень, что делать стоит, и что нет, - ухмыльнулся, но уже по-доброму, Сасори и развернулся.
«Наверняка громко не чавкать, ногами не шаркать, ногти не грызть, локоть не кусать, в воздух не чихать…Ну ничего, Акасуна. У меня тоже будет свой коронный список, больше, чем твой!» - думала Сакура, смотря вслед уходящему силуэту, который в свою очередь вспоминал нехороший сон и перья на подоконнике.

Поднималось разнузданное ветрище – ветер, как конь летящий с пеной у рта, испариной на боках, сальной, жирной гривой и хриплым дыханием, рвался вперед, в бой, взмахивал часто увеличенными веерами- крылами. А в это время из церкви вышли две девушки в юбках и с платками на головах.
- Сакура, ты ангел! – смеялась умиротворенному виду лучшей подруги Ино.
- Мне до него еще далеко, - спокойно отвечала Харуно, поправляя сбившийся платок.
- Ох, черт с тобой, - уже просто улыбалась Яманака.
- И черти меня оберегают, - согласилась, не раздумывая, Сакура.
Ино что-то недовольно проворчала, а затем добавила, силясь перекричать стенания ветра:
- За кого поставила свечки? – Ино открыла дверь автомобиля.
- За Ангела.
- О, я тоже за своего беспокоюсь! Сай часто что-то стал болеть…
Сакура незаметно для подруги улыбнулась. Поболтав еще о чем-то, девушки, чмокнув друг друга в щеку, попрощались. Сакура, когда машина подруги скрылась из виду, подняла голову и, стаскивая с пушащихся волос платок, глядя прищуренными глазами вверх, добавила:
- И за Черта.