Недотроги. Глава 18

Глава 18. Взаперти

Большой палец мужской руки чиркнул по вечно обитающей в кармане зажигалке, в мгновение осветившей стенную плитку, кухонную мебель и лица обеих особей разного пола. Контрастные глубокие тени искажали реальность, будто настоящую обстановку подменили во время моргания лампочки ее злым двойником с тайным блеском недосказанности и пылинок подозрительных замыслов.
- Ты как? – заботливо спросил Шикамару, подняв зажатую меж пальцев зажигалку над распластавшимся под столом стройным телом.
- Если говорить на языке деловитых модниц, то сломала ноготь, - ухватившись за гладкую поверхность стола, Собаку не спеша приняла вертикальное положение, сразу же вытирая локоть, угодивший в разлившееся варенье.
Подняв его съедобную часть в аккуратной мисочке, потерпевшая особа принялась за уборку мини краха. Собрала осколки разбитой посудины и вытерла лужу на полу первым попавшимся под руку полотенцем, после чего отправилась на поиски свечки в настенных шкафчиках. Спустя минуту скромную кухню уютно озаряло желто-оранжевое пламя воскового столбика. Подпирая свои ягодицы еще теплой плитой, на которой совсем недавно закипал чайник, явно не в лучшем настроении девушка опустила взгляд на плитку пола, однозначно не разглядывая ее геометрический рисунок, а, скорее всего, рассуждая, насколько она ненавидит этот мир. Нара, как бы между прочим, встал напротив нее, не решаясь завести разговор. Когда достойные мысли достигали мозга, красивые мужские уста открывались, но звука так и не издавали, ибо за эти доли секунды все запланированные слова разъедали предательские сомнения, возвращая все к началу. Поражаясь своему незнанию женской натуры, Шикамару удивленно поднял брови, все так же разглядывая блондинку, как та неожиданно вскрикнула:
- Так, хватит!
- Что? – в разгневанных глазах Нара заметил, как его содрогание тела не осталось незамеченным.
- Хватит на меня пялится, как антибиотик на подорожник! Я тебе не доска объявлений, чтобы читать в открытую и, по возможности, отрывать листики! – во власти неведомо откуда взявшегося гнева Темари интенсивно жестикулировала руками, не задумываясь, что ее действия не так далеки от хлесткой ненарочной пощечины. Хотя, может, и задумывалась.
- Эй, женщина-дикобраз, успокойся, - ошарашено выплюнул тот, незаметно отступая пару шагов назад во имя безопасности. – Может, ты и доска, но точно не для объявлений.
- Значит, я еще и доска? – накинулась она с кулаками, которые легко парировали. – Ты посмел выследить меня, явиться в этот дом и еще толкать оскорбления в мой адрес, являясь в то время самым мерзким трепалом, какого свет не видывал? Если пропажа электричества – твоих рук дело, я даже ничуть не удивлюсь, ибо знаю, что такой конь педальный с хвостом на голове, как ты, уж точно на такое способен!
- Откуда столько ненависти? Ты страшнее даже моей матери, - процедил парень, оттолкнув от себя с растрепанной прической молодую женщину. – Уж не из-за того ли ты кипятишься, что по универу ходят слухи о наших приватных похождениях?
- Они бы и не гуляли по его стенам, если бы кое-кто не открывал свою грязную пасть! – разгневанно сверкнув глазами, Темари схватила свой теплый недопитый чай и плюхнула его остатки на лицо напротив стоящего человека.
Приоткрыв веки, которые под управлением рефлексов были вовремя закрыты, Шикамару облизал губы, будто пробуя чай на вкус и устремил на девушку нестерпимый отравляющий взгляд. Его не так задело неприятное чувство обволакивающей вылитой жидкости, ибо он и так пришел сюда, мягко говоря, не совсем сухой, как сам жест пренебрежения и презрительности в его адрес. Не церемонясь, он тут же схватил вторую почти полную кружку на столе, с которой недавно отпивал напиток сам хозяин квартиры, и отомстил Собаку тем же подарком, правда, чуть промахнувшись. Быстрые действия не давали возможности прицелиться, но на женской тонкой шейке и округлой груди теплому чаю сиделось ничуть не хуже, чем на лице. Сухая майка моментально пропиталась влагой, демонстрируя детальные роскошные изгибы женской груди и бугорки сосков, ясно давая понять, что это тело не оснащено бюстгальтером. Расширенные ошеломленные глаза, как у Темари, так и у Шикамару были подобны пятакам, расплющенным колесами поезда. Сплетенные чувства смущения, стыда, гнева, замешательства и у некоторых даже восхищения создали зимнюю метель из крупинок паралича, но, ненадолго погрузившись в забвение, Нара проснулся первым, осознавая, насколько дерзко он поступил.
- Извини, - выплюнул он, кинувшись тут же вытирать промокшую майку стоящей с открытым ртом Собаку. Видимо, каждые действия парня все глубже загоняли ее сознание в шок.
Заметив, что ее грудь перестали растирать, девушка посмотрела на брюнета все такими же широченными глазами, будто они уже никогда не вернутся к прежнему виду, и перевела взор на полотенце, зажатое в мужских руках и измазанное густым смородиновым вареньем, которое она недавно вытерла с пола. Собственно, и ее белая тесно-облегающая майка была уже испорчена темными ужасными пятнами сладкого сиропа.
- Ах, ты ж, подонок, - тихо, будто намериваясь совершить нечто страшное, произнесла темноглазая студентка, набирая воздух в грудь.
- Да ты что, я не специально, - поняв зловещее выражение лица девушки и столь смешные выскользнувшие с губ собственные слова, Шикамару отошел к окну, пытаясь самого себя убедить в том, что его намерения не являлись позывом прихоти.
- Я тебе сейчас позвоночник сломаю не специально! – подобно грозовой туче, Темари двинулась в сторону высокой мужской фигуры, швырнув грязное полотенце под ноги.
На часах клацнуло лишь три секунды, как Собаку уже лежала на полу, головой насильно уложенная на чужие колени.
- Почему я не удивляюсь твоему подозрению о лице источника сплетен? – цокнув языком об зубы, деловито начал Шикамару, удерживая женские плечи.
- То, что и так ясно, называется не подозрением, а фактом, - упрямилась та. – И если еще хоть раз применишь силу против меня, я вызову полицию.
- Вызывать ее будешь через астральное измерение или силой мысли?
- Ты смотри, нашелся умник жабьего пруда, - язвительно выплюнула та, откинув, наконец, чужие властные руки и отползая на четвереньках, при этом на блюдечке предоставляя вид своих округлых форм.
- Скажи, ты и вправду думаешь, что это я растрепал о наших приключениях на вечеринке? – не удержавшись от созерцания аппетитных ягодиц, спросил Шикамару, только сейчас решившись расстегнуть куртку с высоким воротом, так как тело вдруг начал овивать жар.
- А кто ж еще, как не ты? – девушка невдалеке от собеседника уселась на пол, но, почувствовав дискомфорт, примостилась на краю сидения кухонного уголка.
- Сама подумай. Кто нас проведывал в ванной с последующим интимом? – Нара сглотнул и потер мускулистую шею, почему-то говорить стало тяжелее. Темари совсем позабыла, что ее майка все еще мокрая.
Собаку быстро заморгала, развеивая мимику строгой баронессы, неправоту которой никто не в силе доказать, и пропитываясь ролью замешкавшейся, растерянной и сомневающейся в собственных убеждениях скромной прислужницы.
- Девчонки, - подобно бисеринке, соскочившей со стола, звякнула она догадками.
- Я сразу на них подумал, зная натуру недотроги. Ты бы никогда не пустила такой червячок в сочное яблочко нашей студенческой общины, - Шикарару исподлобья взглянул на девушку как-то уже иначе. Таинственно и величественно, подобно правителю империи, которая на центральной площади хочет сжечь ту же Собаку, как местную ведьму или хитрую шарлатанку, а ему лишь остается выбор – подтвердить решение народа или же помиловать обреченную на жестокую смерть.
- Но они ведь нас застали за поцелуем, а не за…
- Ты так говоришь, будто не знаешь, куда приводят языки сплетниц.
- То есть они выдумали то, что на самом деле является правдой? – Темари устало вздохнула и кончиками пальцев потерла глаза.
- Выходит, что так. Так что я в некотором роде жду извинений, - заметив, как девушка издевательски хмыкнула, Нара поднялся на ноги, проследив, как упрямица мелькнула перед ним и исчезла в проеме арки со словами:
- Ну, жди, а я за полотенцем.
В то время как непрошенный гость широкой ладонью быстро водил по свечному огоньку, Темари успела на ощупь найти сухую футболку и облачиться в нее, правда с первого раза вышло задом наперед, но тело почувствовало, что что-то не так, и ошибка в скором времени была исправлена. Услышав вой привидения со стороны кухни, она пошла к источнику света и, прочертив путь до конца, бросила миниатюрное мягкое полотенце на голову Нары.
- Что за леший завелся в наших степях? – успела она договорить вопрос, как сразу же напрягла все рефлексы из-за скользкой плитки под ногами, которую смочили двое сумасшедших байховым напитком.
- Тебя, похоже, не испугаешь такой мелочью.
- И не мечтай.
- Хорошо, что нервные клетки не восстанавливаются, уж больно они нервные.
- Ты на что намекаешь? – со стрелой подозрения спросила та, раздуваясь, как петух при драке.
- Ты слишком враждебная, колючая и недоверчивая, – в темных глазах Шикамару заметил ростки удивления, но, присмотревшись, он понял, что такое же «удивление» у снайпера с нацеленной на тебя пушкой.
- Это тебе я доверять должна, что ли? – вопросом на вопрос ответила Собаку, в то время как широкоплечий с крепкой комплекцией тела человек снял куртку и вытер влажное лицо предоставленным полотенцем.
- Говорю в общих чертах. Ты слишком агрессивная и вспыльчивая.
- Вот, блин, дедушка-психолог пожаловал ко мне в гости, а я, дура, приняла его за андроида обезьяньего авторства, - с ядовитой язвительностью выплюнула та, не имея больше желания выслушивать критику о своем характере. – И что теперь? Проведете для меня сеанс «Дышите глубже и почувствуйте дух прекрасного»?
- Сеанс не сеанс, но один метод могу продемонстрировать, - Шикамару создавал ветер с помощью полотенца, предварительно схватив его за оба конца.
О подобных вещах Собаку даже слышать не хотела, не то чтобы применять на себе, и все ее противоречия мало не оказались для инициатора трагично, если бы тот силой не усадил упрямую и царапающуюся дикарку на кухонную мебель, а сам присел рядом на корточки.
- Да успокойся ты, в самом деле, не резать же тебя буду, - выпалил юноша, серьезно уставившись на сидящую недовольную особу и осторожно убирая руки от ее плеч.
Темари посмотрела на молодого мужчину. Раскинутые вширь плечи представляли мужество и храбрость, выпуклые мышцы на шее – накаченную силу, прямые и жестковатые черты лица – превосходство. В черных озерах глаз господствовало спокойствие и адекватность с отблеском непонятного ей добродушия. Он казался ювелиром перед неотесанным топазом, тем, кто в состоянии создать изысканный сияющий бриллиант, заботясь и оберегая его, как нечто совершенное и очаровательно-красивое. Возможно, замеченное в его взгляде является лишь фальшивой иллюзией, но Собаку заставила себя напряженно вздохнуть, ибо он казался ей явной противоположностью взора ее отца. Ее разбитого прошлого.
- Учти, если меня начнешь лапать, обнюхивать или просто голодно разглядывать…
- То ты оторвешь мне яйца. Договорились, - прервал ее студент.
- Вообще-то я планировала надрать тебе мягкое местечко, пока оно не станет таким уж мягким, но твой вариант мне тоже нравится.

***

Язык увлажнил полусухие губы, которые тут же сдавили сосок. Желание скользкого жаркого тела снова взорвалось в фейерверке, разливая по жилам кровь уже другой консистенции. С крупинками огня, лавы и вязко-сладкого сиропа. Воля инстинкта оплела руки разума, выгибаясь под ласками мужских уст. Властные пальцы сдавили кожу бедер, фиолетовые игривые глаза изредка поглядывали на ее лицо, чтобы определить реакцию его действий. Хотя вырывающиеся несдержанные стоны из ее рта говорили сами за себя.
Сжимая белые больничные простыни своими длинными утонченными пальцами, Карин таким образом пыталась потушить пожар внутри себя. Но упрямое неодолимое возбуждение, подобно серной кислоте, разъедало все здравомыслящие рецепторы, заставляя преклониться перед своим величием. Заставляя кусать губы от уже, казалось, болезненного желания. Заставляя просить, молить о сладостном продолжении столь наглого и звериного поведения Хозуки.
Неожиданно отстранившись, он потянулся к шкафчику больничной палаты и схватил с него белый халат. Оторвав от его подола приличный кусок тонкой материи, мужские руки приложили его к девичьим губам и, не церемонясь, завязали грубый узел на затылке, закрыв выход необузданным стонам.
- Теперь нас никто не услышит, - его дыхание защекотало ушко, непроизвольно заставляя закатить глаза.
Пряжка ремня клацнула. Ремень – даже он обрушивал на Карин новые волны желания, ибо некую роль он все же сыграл в их первых взрослых играх. И почему-то осознание, что такой атрибут в сильных, а, главное, ЕГО руках разливало шипящий алкоголь внутри всего тела, до кончиков пальцев, до кончиков волос.
Суйгетсу оголил бедра, отчего Карин готова была кричать от сумасшествия. От желания, разрывающего живое тело в клочья. Она привстала и протянула руку до набитой возбуждением и страстью мужской плоти, но, дотронувшись пальцем до головки, успела лишь почувствовать зашкаливающую температуру этого смертоносного оружия, как ее кисть тут же одернули и жестко придавили к постели. Парень повалил девушку на спину и, без отсутствия деликатности, грубо удерживал ее запястья, продолжая играть. Продолжая сладкие пытки.
Твердая сила наслаждения начала раздвигать ее владения. Властно, непрошено, покоряя влагу стенок. Кровь мгновенно превратилась в кипяток, пытаясь выпрыснуть из непробиваемой оболочки фонтаном. Стоны блаженного ощущения бились о тряпочную баррикаду в виде куска медицинского халата, зажатого меж зубами. Конечности онемели от непосильного удовольствия в центре организма.
- Скажи, - даже его голос казался сексуальным. – Я хочу это услышать.
Что услышать? Что сказать, когда рот и так закрывает приличный лоскут тряпки? Властелин женского тела отстранился и вышел не до конца из ее сочных тайн и заветных желаний. Руки повернули ее голову набок и ослабили узел на затылке.
- Скажи, - он опустил повязку с нежных губ, проводя по ним подушечками пальцев.
- Хочу, - Карин даже не ожидала, насколько хриплым и растерянным выглядел ее голос, в отличие от его.
- Не слышу, - мужские пальцы сдавили подбородок.
- Хочу, - вместе с выдохом выдала девушка уже громче и требовательней.
- Не слышу, - его плоть снова проникла в глубь ее сокровенности, заставляя кричать все, что он желает.
- Хочу!!!

Резко распахнув веки и вскочив сидячее положение, Карин оглянула знакомую комнату своего общежития, жадно, будто вор кислорода, хватая воздух ртом, имитируя рыбу, выброшенную из океана на катастрофически горячий песок. По лицу катились капельки пота, ночная сорочка вся пропиталась влагой, тело сотрясалось в жгучем жаре. Некоторое время она тупо пялилась на ковровую дорожку, пытаясь осознать, что слово со сна непроизвольно выплеснулось в реальность ее же криком и вообще понять, что за сон это был.
Прокручивая моменты снова и снова, рассеянный разум хозяйки комнаты все больше входил в сгусток шокового тумана, пропитанный крупинками того факта, что приснился ей именно Хозуки. Не какой-либо другой однокурсник; не Саске, по которому она так долго стекала слюной; не Кабуто, который, в конце концов, лишил ее девственности, а именно самый ненавистный, самодовольный, наглый и язвительный гад университета. Карин презирала его, потому что оказалась пешкой в его игре, пусть начало было и против ее воли. Картину один штрих не меняет, так или иначе, он получил, чего хотел – уложил недотрогу для поднятия своей самооценки, которая и так разбила бы верхушку стеклянного столбика, если бы ее измерили на термометре.
«Неужели во сне я и вправду его хотела? – не верила собственным желаниям Карин, завязывая узел махрового халата на талии. – И все еще хочу? Не какого-нибудь красавчика, не известную знаменитость, плакаты которой развешаны на стенах девчонок, а именно этого чертового мерзкого Суйгетсу. Явись бы сейчас он в мою комнату, я б сама на него набросилась с явными намеками похотливых желаний – зверский, ничего не обещающий трах. Черт, может, позвонить ему? Тьфу, блин, о чем это я? Нужно развеяться».
Кровать Темари все еще была ухожено-заслана, значит она до сих пор гуляет по дождю или же заночевала у брата, как это обычно бывает. Так что волноваться нет повода.
Войдя на кухню, Карин по привычке потянулась к очкам, чтобы их поправить, как вспомнила, что сегодня успела поставить линзы. Если браться за измену внешности, то нужно браться серьезно.
Живот скрутило голодом, будто она и вправду всю энергию потратила на секс, причем в таких истощающих позах, что даже само представление кажется извращением. На плите стоял неаппетитного вида суп, да и кто знает, с какого времени он здесь простаивал. На одном из потертых кухонных столов приютился подозрительный мешочек. Заглянув туда, Карин чуть не упала на месте то ли от радости, то ли от страха. Она нашла сокровище в виде живых раков болотного цвета, поблескивающих и таких аппетитных. Возможно, парень одной из девчонок оказался рыболовом и преподнес своей возлюбленной столь «романтический» подарок. Посмев стащить одно такое животное в панцире, Карин поместила его в небольшую кастрюльку и, залив водой, поставила на газ. На самом деле, за всю жизнь ей не попадалась возможность отведать мясо как рака, так и краба, и, собственно, готовить их тоже не приходилось.
- Да нет, в начале дня он вел себя совсем обычно, как кобель, в общем, - на кухню вдруг зашли две жительницы общежития.
- Вау, Карин, прекрасно выглядишь, - заметила одна из них, пальцами расчесывая черные пряди «поварихи».
- Ну, так, а в больницу он из-за чего попал? – отвлекла ее собеседница от похвалы, явно заинтересовавшись их раннее проросшим разговором.
Они поставили чайник на плиту и уселись за стол невдалеке от Карин, отчего та могла их прекрасно слышать.
- Аллергия на клубнику. Не знаю, почему он впихнул в себя столько невоспринимающейся организмом ягоды, может, новый способ самоубийства, но дело не в этом. Самое интересное началось в больнице. Только ты никому не рассказывай, мне одна из работниц по секрету призналась, потому что он учится в нашем универе. То ли виновато побочное действие лекарства, то ли медсестры были в слишком коротких халатах, то ли его организм так реагировал на аллерген, но за время всей этой суматохи его «агрегат» принимал позу «двенадцать часов».
- Что еще за «двенадцать часов»? – не дошло до собеседницы ведущей рассказ, но Карин сразу поняла, о чем идет речь и осознание обеденных действий ударило молотком по голове, отчего в глазах все поплыло.
- О, Господи! Я его убила! – чуть ли не со слезами в панике выкрикнула она и выбежала из кухни.
Две свидетельницы от неожиданности вылупили глаза и пожали плечами, заглянув в небольшую кастрюльку, в которой плавал красный вареный рак.
Забежав в комнату, Карин обратно плюхнулась в кровать, пытаясь глубоко осознать свою вину. Почему она взяла именно клубничный коктейль? Почему не банановый, не персиковый, а именно клубничный? Откуда ей было знать, что у него аллергия на клубнику? В планы никак не входило загнать его в больницу. Больница… Карин задумчиво насупила брови, вспоминая сон. Вспоминая палату, медицинский халат, белые простыни. Может, это было предупреждение? Или же картинка из будущего? То, чего не изменишь, что однозначно случится. Девушку при одной мысли передернуло, но где-то внутри далеко-далеко за холмами раскаяния и лабиринтами воспоминаний сидело напряженное второе «Я» и зловеще шептало: «Ты ведь хотела отомстить. У тебя появилась идеальная возможность».