Про Принцессу-жабу к 14 февраля. Часть 1.

Седьмое февраля 2012 года.

— Теббаё! — удар ноги пришелся прямо по челюсти парня. Раздался грохот, и тот полетел кубарем с школьной лестницы на первый этаж.
Проходивший мимо Минато, чуть не поперхнулся: не успело начаться в школе новое полугодие, а она опять за свое.
Устало вздохнув, он направился в сторону источника шума. В сторону Узумаки Кушины.
Благо, он шел в сторону учительской, чтоб отнести классный журнал! Хорошо, если начинающийся дебош предотвратит он, староста, нежели какой-нибудь учитель. Блондин даже удивился: уроки закончились двадцать минут обратно, и все должны были разойтись по домам, кроме работающего персонала. Однако сам он задержался, чтобы посоветоваться с Джираей, учителем по истории.

«И секунды нельзя ее оставлять одну...» — парень вздохнул, помолился Ками, дабы избежать гнева этой девушки, и пошел разнимать молодых людей, как услышал это «Теббаё». Так выражалась лишь одна девушка, и она находилась в интернете... Не может быть, чтобы та милая, очаровательная, тонкая и любимая Red Marmelade и есть эта грубая, жестокая, Кушина. Умные голубые глаза сузились, и Минато решил внимательней присмотреться к девице: длинный каскад огненно-красных локонов, казалось, струился до колен. Весь ее вид претил ему — он часто называл Узумаки Пугалом, и оно, Пугало, потом гонялось за ним по всей школе в попытке намылить шею. Черное платье, под ним одна пара красных колготок, на верх одеты чулки в крупную черную сетку. Порой он ее называл «Эта-пародия-на-Пеппи-Длинный-Чулок». В школе предпочитала носить косуху, вместо положенной кофты с гербом заведения. Даже дошло до того, что она вырезала этот логотип и степлером приделала к рукаву. На «Не положено» девушка всегда реагировала резко и критично. Однако Кушине это простили и позволили. Минато часто поражался, почему ее еще не исключили за поведение. Правда, Узумаки была отличницей, активисткой, но с ее кулаком были знакомы почти все парни школы. Некоторые идиоты были готовы специально попасть под ее удар ноги, лишь бы подсмотреть, какое нижнее белье носит Кровавая. Да, из-за ее дебошей и драк девушку прозвали таким прилагательным.

Минато теперь уже хмурился: Кушина готовилась сцепиться с тремя парнями, и один из них уже ребрами проехался по ступеням.
— Не, не дождетесь, и даже не подумаю, — засмеялась девушка, и в глазах ее мелькнул опасный огонек. Минато часто ее разнимал и утихомиривал, поэтому уже примерно мог прогнозировать ход действий.
Один парень рванул в ее сторону, решив схватить за волосы, но девушка увернулась, и тут ее схватил сзади второй нападающий.
— Ну вот сейчас и посмотрим, где заканчивается твоя смелость, Узумаки. Подумать только, да ты стала своего рода призом, кушем. Интересно, какого это ощутить, что ты оттрахал Кровавую? Ты же у нас неприкосновенная недотрога... Это будет забавно.

Другой бы испугался на месте старосты, однако блондин заведомо знал, что обнаглевший нападающий сейчас поплатится за свою дерзость. Он посмотрел на ее черные сапоги с титановой длинной и тонкой шпилькой. Наверное, впервые молодой человек оценил такого рода обувь.
«Ну да, по гололеду — это самоубийство, однако в данной ситуации такие шпильки даже очень полезны». Минато ждал, пока Кровавая выплеснет свои бушующие эмоции. Парень просто знал, что Кушина справится, а вмешайся он сейчас — девушка обвинит его во всех смертных грехах.

Как он и предполагал, Узумаки воспользовалась своими каблуками: один получил в голень, второй, что держал ее, кажется, лишился туфля — девица очень страстно била по ступне удерживающего. Как только он ослабил хватку, то получил вначале локтем в живот, а потом она, схватив за шею и надавливая на какие-то точки, согнула бедолагу пополам, и парень «поцеловался» с ее коленом. Что получил по голени, вышел из оцепенения и бросился на Кушину. Девушка ничего не делая, дала себя прижать к стенке. Минато и тут не вмешивался, лишь ждал, пока этот балаган закончится.
— И как ты сейчас себя поведешь? — спросил парень, и одна рука его начала нескромно касаться бедра красноволосой.
Кушина лишь улыбнулась, давая ложное ощущение власти над собой.
— Так же, как и с Учиха Фугаку неделю назад... — Да, Минато помнил последнюю потасовку с этой девушкой. Учиха рискнул здоровьем дотронуться до Кушины. Проходя мимо, парень задел ее. Минато прекрасно видел, что брюнет вежливо извинился. Но Узумаки этого оказалось мало, и девушка словно с цепи сорвалась.
Теперь, когда староста догадывался, кто же такая та девушка в интернете, все становилось на свои места. Он теперь понимал поведение Кушины. Он понял.

25 декабря 2011 года.
Red Marmelade: я ммм должна сказать тебе кое-что. Для меня это важно...
Wind: конечно. Мне очень важно знать все твои тайны )
Red Marmelade: а ты рассматриваешь такой вариант, что мы встретимся, и я тебе не понравлюсь?
Wind: ну, конечно же, нет. Я люблю тебя.
Red Marmelade: Ну, это ты сейчас так говоришь... Тебе даже не интересно, как я выгляжу. А если я уродливая)?
Wind: Ну, целовать мне тебя все равно с закрытыми глазами) Не страшно же...
Red Marmelade: Ветер, ты даже не интересовался, как меня зовут, где я живу, как выгляжу, сколько лет. Это кажется странным. Не?
Wind: Почему же, я думал. Однако я слишком боюсь потерять, наверное, наш мир. Мы тут такие ограниченные... и свободные одновременно.
Red Marmelade: Да, тоже верно. Знаешь, я не доверяю людям в реальности. Может, именно поэтому меня устраивает то, что я люблю в сети. Что люблю тебя, Ветер.
Wind: Мармеладка, я тоже мало общаюсь с людьми) Это не страшно.
Red Marmelade: А я их намеренно отталкиваю. Я устала, что меня все цепляют. А в один момент я превратилась в задиру.
Wind: Самозащита?
Red Marmelade: Да. Тут, когда я с тобой, могу позволить себе быть слабой. Мне не надо быть сильной. Можно быть просто твоей Мармеладкой. Мне не надо защищаться.
Wind: Значит, в жизни ты — лицемерка?
Red Marmelade: Скорее, я надевая маску и становлюсь грубой, жестокой. Гадкой бунтаркой. Намеренно.
Wind: Так почему ты до сих пор была одна? Почему изолируешь себя намеренно?
Red Marmelade: А мне хочется, чтоб рассмотрели меня. Меня истинную. Даже за грубостью. Да, я словно заколдованная лягушка) и лишь только мой принц меня сможет расколдовать, увидев мою душу.
Wind: Хм, проблематичная какая. Ты сама возводишь вокруг себя крепости. Делаешь себя неприступной.
Red Marmelade: Но вам же, мужчинам, надо бороться. Вам же нужны сложности. А из меня даже сделали куш. Так почему я должна облегчать задачу?.. А разве тебя не радует, что я твоя?
Wind: Ну, ты моя только в сети) Но, чувствуется, мне этого скоро станет мало. Я захочу увидеть тебя, услышать. Я захочу узнать тебя, реальную.
Red Marmelade: Да... в сети. Но лучше хоть что-то, чем вообще ничего)
Wind: Ну, ты такое «хоть что-то», которое я хочу любить.
Red Marmelade: Не вгоняй меня в краску! Так странно... Неужели нас так довели, что в жизни не хочется заводить никаких отношений?
Wind: Да, наверное. Я очень занят в жизни, и ответственность моя меня обязывает, уделять себе мало внимания.
Red Marmelade: Я тоже... слишком отчужденная. Но мне очень нравится, что у нас есть свой мир. Может быть...
Wind: Что?
Red Marmelade: Мы как-нибудь встретимся)?
Wind: Ты все-таки хочешь? И нарушить наш договор шуточный: «Да оставаяйся же в сети навсегда»?)))
Red Marmelade: Да, наверное. Но я не хочу предварительно видеть тебя, слышать. Я не хочу накручивать себя. Хочу увидеть в жизни впервые.
Wind: И как же мы узнаем друг друга?
Red Marmelade: Хм, путь это будет пароль) На 14 февраля)
Wind: Встретиться 14 февраля???
Red Marmelade: Ты не хочешь(((
Wind: Я этого не говорил... Но ты понимаешь, что мы можем встречей все испортить?
Red Marmelade: Да-да... Я просто хочу отпразновать это с тобой. Я никогда не отмечала со второй половинкой.
Wind: Будет тебе. Надо придумать пароль... И я даже уже знаю) Пусть у нас будет что-то бондовское. Например, «Теббаё» - «Датеббаё». М?..

Седьмое февраля 2012 года.

«Ну ничего себе...»

Минато упорно не мог совместить Кушину и Мармеладку. Хотя то, что она была именно красной мармеладкой, да ко всему еще и откровение про намеренное отталкивание людей — начинало доказывать. Эти двое — один и тот же человек.
— Кушина, может, ты закончишь их мутозить? — сдерживая волнение, которое внезапно охватило все внутри, спросил блондин.
Отпустив бывшего нападающего, который внезапно стал жертвой, девушка устремила взгляд на обратившегося к ней.

«Терпеть тебя не могу. Слишком правильный. Слишком идеальный. Не живой... Да еще и лезет ко мне со своими нравоучениями! Сдалась я ему...»

— Господи, Минато! Ну они ко мне хоть пристают естественно, а ты опять меня решил морально изнасиловать? — серо-зеленые глаза сверкнули, и девушка одарила старосту презрительным взглядом.
Минато никак не отреагировал, лишь старался вглядеться в эти глаза, словно они могли ему что-то ответить.
— Узумаки. Меня беспокоит твое поведение: ты сама провоцируешь людей своим непристойным внешним видом, а потом удивляешься... Нет, это я удивляюсь, почему тебя еще не изнасиловали. Наверное, кто-то свыше за тебя печется сильно... - но договорить он не смог.

Девушка так быстро очутилась близ него, совсем вплотную, схватив его за ворот водолазки цвета хаки. Минато почувствовал запах горчинки грейпфрута и карамели. Она доходила ему до подбородка. Сейчас он всматривался в нее, словно видел впервые. Глаза горели недобрым огоньком. Казалось, что они, два серо-изумрудных болота, засасывают его. Парня будто бы втягивался в этот острый проницательный взгляд. Коралловые губы были чуть приподняты в злобной ухмылке. Косая челка сейчас упала ей на лоб так, что почти прикрывала взгляд. Что-то внутри старосты стремительно обрывалось, устремляясь в глубину этих глаз. Если бы он не стоял тут и точно не знал своего местонахождения, то подумал бы, что срывается с обрыва. В нее, в эти глаза. Маленький кулачок крепко сжимал ткань, и Минато лишь старался никоим образом не показать все то броуновское движение эмоций, которые хаотично бились внутри. Кушина его просто застала врасплох. Обескураженность почти пробивалась на его лице.
— Да, кто-то свыше, — глаза ее потемнели. — Я — сирота, — буквально проревела она тихо голосом убиваемого зверя. Кушина буквально выплюнула последнее слово, и ненависть отчетливо наполнила ее взгляд.

«Черт же... я не хотел. Теперь она меня вообще возненавидит», — блондин сглотнул. Без сомнений: это действительно Мармеладка. Его нежная и тонкая. Защищающаяся от всего мира. Маленькая бунтарка, которая хочет восстать против всего мира. Та, что хочет одного — люди должны видеть именно ее, а не эту маску-оболочку грубой девчонки.

Все внутри сжалось. Хотелось схватить ее, прижать к себе, начать гладить по голове. Сказать, что он видит именно ее. Настоящую. Истинную его маленькую принцессу, которая намеренно прячет себя в противной шкуре жабы. Хотелось ее поцеловать и сказать: «Можешь рассколдоваться! Тебе не нужны больше волшебные чары! Не бойся!». Такой сильный порыв заставил его позабыть про осторожность. Одной рукой он схватил ее за шиворот, притянув к себе.

— Ну что, Принцесса-жаба, давай тебя снимем с перины и дадим ощутить горошину реальности, — голубые глаза сверкнули льдом, Минато готовился.
— Минато... — она вздернула гордо подбородок, с вызовом посмотрев в эту леденящую синеву. Конечно, она ему сейчас преподаст урок...
— Ну, конечно.
— Я что-то не так сказала? Что тебе непонятно, а? Ты же у нас самый умный, — язвительно начала поносить Узумаки, готовясь наговорить Минато еще как минимум приятного.
— А вот я и проверю сейчас — насколько ты Жаба.

Кушина было запыхтела, грозно сводя свои брови на переносице, как... была притянула еще ближе: рука молодого человека с силой приблизила ее еще, и, когда она раскрыла рот, чтоб послать докучающего старосту, произошло что-то из вон ряда выходящее.

Вначале грубо, бесцеремонно, Минато завладел ее губами. Кушина от неожиданности застыла и закрыла глаза, боясь шелохнуться. Это было... Что-то волшебное. Минато воспользовался обмякшим в его руках состоянием Кушины. Ощущая острое желание, запустить свои руки в ее волосы, он незамедлительно начал перебирать их, гладить девушку по голове. Она словно застыла в его руках, но не отвечала, удивленная своему замешательству. Рука ее ослабили хватку, и блондин провел языком по соблазнительным губам. Минато знал, что она еще серьезно никогда не целовалась, и восторг бил внутри от мысли, что он забирает ее первый поцелуй. Как и положено. Если до этого момента он не знал, как ему быть и что делать, то сейчас плененный и опьяневший ее близостью осознал — он хочет ее всю. Без остатка кому-либо. Язык не приглашал к более серьезному поцелую, нет, он дразнил. Но все еще шокированная происходящим Кушина стояла, не шелохнувшись и не отвечая.
Тогда Минато решил действовать иначе: отстранившись от ее рта, парень откинул с правой стороны красные волосы и начал целовать нежную шею Кушины.
— А Жаба у нас, оказывается, еще и в скорлупке, а та трещит уже, — усмехнулся он, щекоча своим дыханием кожу девушки.
Кушина с закрытыми глазами стояла, со стыдом признавая, что поцелуи блондина в шею очень даже нравятся. Ноги подкашивались, и она начала чуть ли не дрожать, прикусив нижнюю губу.
— Я тебя ненавижу, староста, — прошептала она, однако же не вырывалась из его рук.
Теперь его губы добрались до ушка, легонько прикусывая, играя языком.
— Ну да, конечно, так я тебе и поверил, — тихо засмеявшись, Минато отстранился чуть, чтобы посмотреть на Принцессу.
Довольно обнаружив легкий румянец на ее щеках, блондин поцеловал ее в нос, от чего девушка вообще смутилась.
— Я даже удивляюсь, как ты, такая великомученица, еще не сломала мне что-то. До моего прихода ты избила троих, даже не моргнув и не напрягаясь.
— Это все потому, что застал меня врасплох, — досадно прошептала Кушина, так и не осмелившись посмотреть в этот голубой океан его глаз.
— Правильно, ты и догадываться не могла, что скучный староста, который всегда предсказуем в своих поступках, умудрится тебя удивить, — сейчас у Минато в глазах играли чертики.

Узумаки все же решилась поднять взгляд, и душа убежала в пятки, помахав белым флажком. Кушина смотрела на него словно впервые: непослушные, немного взъерошенные волосы, умный, проницательный взгляд голубых топазов, которые светились сейчас интересом. Немного пухловатые губы и... такая хитрая улыбка!

Кушина вся сжалась пружинкой внутри — никогда еще она не испытывала таких смешанных эмоций. Хотелось надавать пощечин за дерзость, но и рука не поднималась, потому что поведение этого предсказуемого и правильного старосты ее просто выбило из калии и удивило. Она сама себе поражалась, ведь ощущение того, что совсем недавно девушка контролировала ситуацию, словно удав, который готовится съесть кролика, испарилось. Теперь она была этим самым кроликом, который не может и пошевелиться под гипнотической синевой глаз Минато.
«А он совсем не прост, определенно», — думала Кушина, стараясь всмотреться пристально в лицо парня, как будто могла разгадать там неведомую тайну.
— Отпусти меня, староста, — хотела было рявкнуть она, но почему-то это вышло сдавленно. Узумаки вообще сдавленно чувствовала себя в его руках.
— Нет, ты все-таки Жаба, Узумаки Кушина, — усмехнулся парень, выпуская ее.
Взрывная сущность, что покинула ее на какое-то время, тут же вернулась. В глазах девушки потемнело, и Минато узнал этот недобрый взгляд. Она готовилась напасть на него.
— Знаешь что, староста, я тебе никогда не прощу, что ты украл у меня поцелуй, а за "Жабу" вообще порву в клочья, — прошипела Кушина, замахиваясь, чтобы влепить изрядную пощечину.

Раздался глухой звук в воздухе: Минато не дал себя ударить, перехватывая кисть нападающей. Это лишь только взбесило Кушину, что наконец пришла в себя. Взгляд ее спустился на их ноги, и парень опять предугадал следующий, намечающийся поступок красноволосой: она хотела наступить своим титановым каблучком ему на ногу, а может, и лягнуть. Только она шевельнула конечностью, как староста сделал подножку. Она бы непременно упала бы на пол, но сильные руки удержали, не давая позорно распластаться. Теперь он держал ее в паре сантиметрах от пола. Нагнувшись, Минато усмехнулся:
- За один поцелуй не интересно быть не прощенным, а про Жабу ты ничего не понимаешь.

Только было Кушина хотела прошипеть и парировать, как Минато ее опять поцеловал, не давая ни слова сказать. Из-за того, что девушка была вся напряженная, сильно прогибающаяся спина начала ныть от напряжения. Пришлось заставить себя расслабиться.
«Даже не смей!», — хотела бы сказать она, однако лишь что-то получилось промычать, и их языки соприкоснулись. На этот раз Минато целовал властно, даже чуть-грубовато. От таких приключений голова у Узумаки кружилась, не давая вырваться из рук старосты. Но и ответить ему у нее не получалось: так, как целовал блондин, еще никогда не происходило. Нет, ее пытались целовать, но реакция была бурной, и потом уже нахал целовался без всяких прелюдий с ее кулаком, но Минато... Он ее застал просто врасплох. Кушина просто не ожидала, что тихий и правильный староста, который доставал все время своими нравоучениями, решит ее проучить таким своеобразным образом. Минато просто подавлял своим мужским началом. В нем чувствовалась сила, которая заставляла ее подчиняться. Причем он ей даже не приказывал, не намекал, не угрожал, нет, он просто взял молча ее, сломив, как ей казалось, такие твердые железо-бетонные барьеры. Почему-то чувствовалась слабость, все тело трепетало. Нет! В этих сильных руках, впервые за долгое время, она почувствовала себя защищенной. В его руках приятно было ощущать себя слабой, как и положено девушке, у которой есть защитник. Но все бы ничего, если бы не его неслыханная дерзость и наглость! Да она просто злилась на себя и на него, что позволяла вытворять с собой такие выкрутасы. Ведь то убежище, которое она годами выстраивала из грубости, намеренно отталкивая и защищаясь от людей, было под угрозой сноса.
И опять он отстранился первым, решая ее дразнить.

— Кушина, я знаю, почему ты так не хочешь целоваться: ты же не умеешь, — усмехнулся староста, готовясь морально к ядерно-взрывной реакции любимой. Он знал, на что надо надавливать.
И точно, Узумаки покраснела и начала лишь открывать рот от возмущения. Минато попал в цель.
— Да я целуюсь лучше всех, теббаё! А тратить себя, любимую, на твое сопливое облизывание и не подумаю! — выпалила она, буквально сгорая от смущения и задетого самолюбия.
Минато рывком поставил ее на ноги, давая ощутить стабильность, и отступил на шаг назад.
— Ну так... докажи, ты же лучшая во всем. Как ты там все время орешь про свой Путь? Так я и думал, лишь сотрясаешь воздух самовосхвалением, Узумаки Кушина.
— Да я... Я! — она не знала, как себя повести, но и не принять вызов этого выскочки было невозможно. Ну не уступать и не проигрывать же ему!
— Ну что ты кудахчешь? — староста усмехнулся: вид растерянной и паникующей Кровавой — был явно по душе.
— А вот что, — выдохнула внезапно Кушина, делая резко шаг вперед и обвивая его шею своими дрожащими руками. — Я подарю тебе лучший поцелуй в твоей жалкой жизни. Чтобы ты знал, за что тебя ненавижу, — прошептала она, прикасаясь своими губами к подбородку парня.
— Нет уж, Принцесса, я не хочу каких-то негативных поцелуев, они не вкусны, — отворачиваясь, засмеялся Минато.
— Хорошо, — прорычала она, ненавистно посмотрев в его лукавые глаза.
— Нда уж, вот не думал, что ты такая, как бы это сказать, не отвечающая за слова, — подлил он в бурлящее бешенство Кушины масла.
— Ну, все, достал! — теперь она двумя руками, притягивая к себе и приподнимаясь на носочки, поцеловала его.
Минато намеренно стоял, сложив руки на груди, с открытыми глазами, не отвечая на неумело-грубый поцелуй. Это было сущей пыткой, потому что теперь она обнимала его, закрыв глаза. Было приятно ощущать этот запах, кожу, близость. Она так старалась призвать его ответить на неумелый поцелуй, и парень не устоял, не желая больше мучить ее. Ведь сегодня, незадолго до их встречи, он получил сполна. Продолжать дразнить ее, было бы приятно, но не честно.

Наконец, решив поддаться ей, Минато ответил: губы соприкоснулись, руки разжались на секунду, чтобы обнять ее цепко и прижать к себе. Кушина вздрогнула от неожиданности, но движущий азарт не дал отступиться. Теперь близость была приятна и опасна. Грудь девушки немного вдавилась в тело парня, заставляя сбиваться дышать и задыхаться. Вначале осторожно, словно пробуя Минато на вкус, они начала сливаться с ним языками. Потом же, когда тело охватила доселе незнакомая приятная дрожь, захотелось смелеть. Это чувство разливалось приятной тяжестью от груди до низа живота. Не хотелось уступать ему в этом поединке страсти, наоборот, хотелось исследовать эти ощущения и наслаждаться. Было приятно ощущать жар тела блондина. Казалось, еще чуть-чуть, и они вспыхнут, сгорая дотла.

Похоже, староста начинал сдавать позиции, увлеченно и самозабвенно отвечая на ее такие дерзкие ласки. Непроизвольно, он начал гладить ее по спине, притягивая к себе сильнее. Почувствовав это, Кушине захотелось смеяться от радости, и тихий смех раздался сквозь горячий поцелуй.

Проходившие по коридору две девушки, Микото и Инузука, застыли, открыв от изумления рты, явно лишаясь дара речи.

Минато как раз приоткрыл один глаз, когда услышал чьи-то шаги и тихие голоса, в отличие от Кушины, которая теряла контроль над происходящим с каждой секундой.

— Кушина и Минато?! Я так и знала, что между вами что-то есть, — громко заявила Инузука, растягивая губы в довольной улыбке.

Наконец Узумаки поняла, что они с Минато уже не одни, да задумалась вообще: а сколько людей могло их увидеть? Оглянувшись, девушка поняла, что пристававших уже нет.
— Я... — хотела она опровергнуть такое заявление одноклассницы, но староста не дал договорить:
— Да, мы встречаемся, — но быстро прошептал красноволосой, которая уже намеревалась заорать: — Ты же хочешь, чтоб перестали приставать? Пусть это будет фиктивно, но тебя больше не будут трогать.

Пара секунд на обдумывание, и она кивнула.

— Да... что-то вроде того, — неловко протянула Узумаки, вспыхивая до корней волос.
— Ну так это же так хорошо, — робко прошептала Микото, и белоснежную кожу длинноволосой шатенки тоже покрыл румянец.
— Ой, не волнуйся, дорогая, придурок, тот, что Фугаку тоже прозреет. А тебе, Минато, я не завидую: у нее ж стадо поклонников, — усмехнулась вторая с короткими непослушными волосами, Инузука Тсуме.

Кушину аж передернуло: Тсуме сейчас это сказала как-то угрожающе, а может, все было в ее резком виде? Бардовые тени на веках, сиреневая яркая помада, чуть острые клыки, да взгляд настоящей хищницы. Эту девушку тоже сторонились за бойкий нрав и острый язык. Узумаки поняла, что эти двое теперь разнесут новости по всей школе. Кому надо и не очень.

— А чего мне-то бояться, да, благоверная? — усмехнулся Намиказе.
Гнев опять вспыхнул в Узумаки, и вмазать по челюсти наглеца, острым желанием сжало кулаки девушки.

Минато, словно предвидя это, положил руку на бедро "своей" девушки, как бы не давая усомниться в том, что Кушина его.
— Пойдем, Микото, этим двоим — уже не до нас, — потащила Тсуме свою приятельницу.
— Удачи, — засмеялась Микото, помахав парочке рукой.

Когда они спустились с лестницы, и голосов не стало слышно, красноволосая поняла, что Минато так и продолжает ее обнимать.

— Может, хватит, меня лапать? А? — отталкивая его от себя, рявкнула она.
— Еще пару минут обратно ты сама меня обнимала, целовала, прижималась ко мне и терлась об меня, — засмеялся парень, однако злости в его голосе она не почувствовала. — Ты предсказуема, Кушина. И легкодоступна. Тебя оказалось не сложно получить, — более серьезно уже произнес он.
У Узумаки после этих слов все внутри оборвалось, и на глазах появились слезы обиды.
— Забери свои слова обратно! Ты не смеешь такое обо мне говорить, ведь даже и не знаешь меня!
— Знаю. Знаю намного больше, чем тебе кажется. И то, что ты ради своего самолюбия готова пойти на черт знает что — меня совсем не радует. Однако, за два своих поцелуя и один твой я готов быть ненавидимым тобой. Соглашусь, чтоб тебе хоть обидно не было: это было приятно. И да, то, что у тебя появился липовый молодой человек, спасет тебя на чуть-чуть. Но стоит и подумать о своем поведении, Принцесса-жаба.
— Ну, конечно же, — насупилась девушка, — тебе легко говорить, к тебе не пристают, ты сам домогаешься, — вздернув подбородок и поджав губы, она отвернулась, чтобы уйти.
— Ну то, что ты эгоистка, это я уже понял. Ты не видишь дальше своего носа. Скажите на милость, разве Узумаки Кушина может подумать, что все свои проблемы она создает сама себе? — жестокий сарказм в его словах задел за живое, заставляя застыть на месте.

Уходившая Кровавая, сжав кулаки, подлетела к Минато.
Сейчас хотелось ему двинуть так, чтобы стереть с этого самодовольного лица презрительную насмешку.

«Сколько же оттенков у его взгляда?», — подумалось Узумаки, когда в глазах Минато почувствовался холод космоса. А ведь совсем недавно эти глаза смотрели на нее с такой нежностью и... страстью?
— Ты тоже целуешься так себе, — ответила она, и рот расплылся в лукавой и дразнящей улыбке.
— А тебе-то откуда знать? Ты же у нас не целованная, — рассмеялся Минато, заведомо зная, что заденет за живое свою «любимую».
— Я... Да я! — запыхтела красноволосая, сгорая от возмущения и смущения, но толком и не смогла найти что-либо ответить.
— До понедельника, — отрезал Минато и развернулся, оставляя последнее слово за собой.

Кушина осталась стоять, судорожно хлопая ресницами: впервые она нашла себе достойного противника. Впервые сегодня была поцелована и целовала сама. Впервые нашелся тот, кто застал ее врасплох, парируя каждую ее реплику. В первый раз она потерялась. Впервые ей было приятно целоваться и кто-то заступился за нее, позаботившись о ее спокойной жизни без домогательств. В первый раз в жизни она осталась в смятении эмоций, таких противоречивых, не знала, что и делать.