У самого синего моря, где цветут ирисы

У меня и так слишком короткая жизнь и просто нет времени плакать и грустить. (с)

Цветок первый

Она встает за несколько минут до восхода солнца. Зачем? Что бы успеть налить себе мягкого, горячего зеленого чая с нежным запахом жасмина. Небрежно собрать волосы в низкий хвостик, закрепив их красивой заколкой, накинуть на плечи длинное юката*, и, выйдя на высокий обрыв около дома, смотреть, как вместе с Солнцем просыпается и весь мир. Мерцание далеких угасающих звезд и лучи восходящего солнца помогают оценить каждое мгновение жизни. Она всегда считала эти секунды самыми волшебными. Не отрывая глаз, она следила за горизонтом, крепко сжав кружку с горячим чаем. Всего несколько секунд… В эти мгновения все замирает в преддверье чего-то тайного и великого, загадочного и простого, как этот мир. Золотисто-алые лучи сначала несмело касаются, будто пробуя на ощупь, ночной мглы, затем, набирая силу, они резко вспарывают ее, освещая своим сиянием все, до чего смогли дотянуться. И в это же самое мгновенье звенящую тишину разрывают тысячи звуков. Как будто первый крик младенца.
Только тут, она понимает, что стояла, затаив дыхание и боясь сделать хоть одно малейшее движение. Глубоко вдохнув еще прохладный утренний воздух, она разворачивается и неспешно идет обратно к своему маленькому, обветшалому домику, все также продолжая сжимать стакан с уже остывшим, но так и не тронутым чаем. На ее губах теплиться чуть заметная и какая-то загадочная улыбка, а немного раскосые, серо-голубые глаза, с темно-синим ободком, не без интереса рассматривают зеленоватые лепестки чайной заварки, складывающиеся в причудливый узор, обещающего, что сегодня должно произойти что-то, что изменит ее жизнь. А в худшую или лучшую сторону… Наверно этого не знает даже Бог.

Аяме родилась в Деревне Скрытого Водопада, она же Таки, — деревня шиноби Страны Водопада. Ландшафт этого государства очень схож с ландшафтом Страны Огня её большими деревьями и утёсами. Появление девочки в семье Сора было большим счастьем. Родители души не чаяли в своем любимом ребенке, радуясь и огорчаясь вместе с ней.
Семья была не богата, скорее даже в чем-то нуждалась. Мать Аяме не работала, занимаясь хлопотами по дому и хозяйством: пара кур, петух и старый непородистый, но очень добрый и верный пес. Отец же работал лесорубом. Именно поэтому их дом стоял в отдалении от остальных, рядом с лесом, на высоком утесе, с которого открывался волшебный вид на море.
Весь дом, включая мебель, были вырублены из дерева собственными руками главы семейства. Маленький, квадратный. В нем было всего четыре комнаты: две спальни, гостиная и кухня, не считая совсем маленьких уборной и ванной комнаты. Правда, была еще одна… Отец достроил ее для дочери позже, когда она подросла и родители поняли, что у девочки есть своеобразный талант и тяга к искусству… Это была ее мастерская. Всего лишь три на два метра, но и этого ей было достаточно. Маленькая Аяме, уже будучи в шестилетнем возрасте, собрала свою первую куклу. Она была крива и неказиста, но стала самой любимой куклой девочки. В девятилетнем возрасте девочка потеряла мать. Женщина заболела какой-то сильной лихорадкой, которую не смогли вылечить даже врачи. В этом же возрасте она научилась управлять нитями чакры. Узнав об этом, отец рассказал, что это передалось ей по наследству, и он крайне удивлен, что она смогла так спокойно их подчинить, ведь девочка не обучалась в Академии, так как денег на обучение у них не было. Как он позже рассказал, он был родом из деревни Скрытого песка, что находится в Стране Ветра. Там, закончив Академию Ниндзя, он стал так называемым марионеточником. Все его техники в основном специализировались на использовании кукол и нитей чакры. Через пару лет, на миссии в Стране Водопада, он встретил маму девочки, да так и остепенился там.
В тринадцать лет с Аяме случилась беда. Разыгрался сильный шторм, а девочка в это время тренировалась на обрыве в управлении куклами. Из-за сильного порыва ветра она оступилась и, поскользнувшись на мокрой от начавшегося дождя земле, и упала с утеса. Она чудом осталась жива, напоровшись на острые скалы, но все-таки сильно пострадала. Правая рука висела на одних плечевых сухожилиях, и не было ни единого шанса того, что ее можно восстановить. Скрепя сердце, отец предложил дочери один способ. И она, только дослушав его предложение, тут же согласилась…
В пятнадцать лет Аяме потеряла и отца. Очень глупая смерть. Разбойники. Они убили его только потому, что тому нечего было дать им, что бы откупиться. Чтобы заработать хотя бы на кусок хлеба, девушка стала продавать свои творения. Кукол раскупали неохотно, и то, только за полстоимости, хотя первоначальная цена было до смешного мала. Но Аяме не жаловалась, продолжая быть доброй и улыбчивой девушкой.
С тех пор прошло пять лет. Сейчас Аяме исполнилось двадцать. Она расцвела нежной, хрупкой красотой волшебного цветка Ирис, в честь которого ей и дали имя. Дом в течение этого времени обветшал, но все также надежно защищал ее в непогоду. Кукол стало так много, что они перестали помещаться в мастерской, поэтому Аяме перенесла ее в свою комнату. Деревянные пол и стены, такая же деревянная кровать, стол и полки. Но теперь на когда-то голых стенах и полках висят, сидят и лежат куклы или некоторые их части. Так же Аяме собирала травы. Засушивала их, делала лечебные настойки и яды. Затем продавала их местному травнику, который, к слову сказать, относился к девушке очень доброжелательно, и нередко платил ей больше, чем то требовалось.

Сегодня была на редкость теплая погода. Не солнечная, но иногда, будто дразнясь, сквозь легкие кучевые облака проскальзывали яркие лучики. Аяме неспешно накинула на себя старое, какое-то серо-голубое с выцветшим рисунком юката, собрала волосы в небрежный пучок, закрепив их заколкой матери так, что на лицо спадали пара прядок. Взяла запечатанный свиток всего с пятью куклами – ей бы и их продать. Бросила взгляд на незаконченную куклу, сейчас сидевшую на столе, улыбнулась и подмигнула ей, на прощание провела по уже гладкой деревянной щеке и вышла из комнаты, тихо затворив за собой дверь.
Вдыхая чистый лесной воздух, она шла к деревне, иногда срывая полезные травы и аккуратно заворачивая их в шелковый платок. Чем ближе Аяме подходила к воротам, тем сильнее становился гул голосов, сильнее ощущались разные запахи свежевыпеченного хлеба, свежих фруктов, только что пойманной морской рыбы и многих других.
В деревне было все как всегда. Люди занимались своими делами: дети бегали, играя в салочки, продавцы зазывали покупателей, а те в свою очередь придирчиво осматривали товар и торговались, пытаясь сбить цену. Иногда на черепичных крышах домов и магазинов можно было заметить снующие тени – это шиноби деревни, выполняющие свои задания.
Аяме посторонилась, прижавшись спиной к деревянной стене какого-то дома, пропуская мимо телегу, груженную большими кочанами капусты. Она приветливо кивнула мужчине, сидевшему на бортике повозки, и двинулась дальше, скользя бесшумной тенью, вглубь шумного рынка.
- Доброе утро, господин Киши, - негромко поздоровалась она со старичком – владельцем цветочной лавки «Цветы Киши», около которой каждый день продавала своих кукол.
- А? Ааа… Аяме, доброе-доброе… - приветливо отозвался чуть глуховатый старичок, лет семидесяти пяти, растягивая губы в доброжелательной улыбке, - Опять новых кукол сделала? Дай-ка я на них взгляну, - и он протянул сухие морщинистые и вечно пахнущие незабудками руки к уже распечатанным из свитка марионеткам.
- О, - восхищенно прицокнул он языком, - с каждым разом все прекраснее и прекраснее, - говорил он, рассматривая эти творения. Маленькие, не более тридцати сантиметров в длину, они были поразительно похожи на людей. Хотя, наверняка, нет, он был уверен, точно, таких людей в мире не существует. Прекрасные, хрупкие куколки девушек, были не более трех-четырехсот грамм по весу. Изящные маленькие ручки и ножки, бледный, почти белый цвет кожи с еле заметным румянцем. Почему-то всегда грустные глаза и улыбки – все это заставляло волноваться сердце старого цветочника. На мгновенье замирать, а затем учащенно биться от восторга и восхищения, вызывая какую-то теплую тоску. Аяме благодарно улыбнулась, забирая у старичка кукол и рассаживая их на подоконнике с уличной стороны. Господин Киши разрешал ей так делать - использовать окно своего маленького магазинчика в качестве прилавка. Он знал девушку еще с малых лет, когда она, будучи еще в пятилетнем возрасте, приносила ему букетик немного помятых полевых цветов и пару ягод сочной дикой клубники.
В деревне было много пришлых. Каждый день в большие деревянные ворота входили и выходили десятки разномастных людей. Шиноби, нищие и торговцы из близлежащих деревень, а иногда можно было увидеть людей из стран большой пятерки. Поэтому, Аяме без устали, но с какой-то обреченностью, пыталась продать им своих кукол.
- Может, госпожа желает… - начала было она, но так и не закончила предложение, смотря в удаляющуюся спину женщины. Девушка грустно улыбнулась, ища глазами того, кто хотя бы обратит на нее внимание.
- Мама! Мама! Смотри, какие куколки! Хочу такую! - закричал рядом мальчишка лет семи, дергая мать за юбку платья и тыкая пальцем в сторону девушки. Женщина раздраженно глянула на сына, дернув его за ворот рубахи, но сразу же отвлеклась на подлизывающегося к ней продавца фруктов. Мальчишка захлюпал носом и начал усердно тереть глаза рукавом, чтобы не дай Ками-сама кто-то увидел его слезы. Аяме в нерешительности пожевала губами, но потом улыбнулась, и, подойдя к малышу, села перед ним на корточки, раздвигая его руки и заглядывая ему в лицо. Ребенок удивленно уставился на нее, немного растерянный от теплой и нежной улыбки.
- Тебе вот эта кукла понравилась? – просила девушка, показывая ему куколку с черными длинными волосами и голубыми глазами. Она чем-то напоминала саму Аяме, но это сходство было весьма трудно уловить. Мальчуган кивнул головой.
- Да…
- Ну, тогда возьми ее, - чуть шире растянула она губы в улыбке, протягивая марионетку.
- Но мама сказала, что у нас нет денег… - начал было он, тем не менее робко беря куколку в руки.
- Тогда, мы ей ничего про нее не скажем, правда? – подмигнула Аяме, взъерошивая непослушные темные волосы мальчишки, за что получила искреннюю, чуть лукавую улыбку и леденец, быстро всунутый в ее ладонь.
Девушка вернулась к своему рабочему месту у окна цветочной бакалеи. Конечно, раздавать кукол всем плачущим детям не входило в ее привычку, но, тем не менее, она не могла выносить слез. Тем более, когда их так отважно пытаются скрыть. Она грустно, но как-то по-доброму улыбнулась, заправляя выбившуюся прядь черных смоляных волос за ухо.
Вдруг, в серой мешанине людской одежды, что-то привлекло ее внимание. Это оказались два человека, одетых в черные, с яркими красными облаками, плаща. Высокий ворот этих плащей не позволял разглядеть их лиц, да и широкие соломенные шляпы тоже хорошо скрывали своих хозяев от любопытных глаз. Они двигались неспешно, плавно лавируя в тесном потоке людей. Хотя, было в них что-то особенное, что-то такое, что заставляло людей инстинктивно сторониться и всячески пытаться избежать встречи с этими двумя.
«Чужестранцы?» - с долей любопытства подумала Аяме, наблюдая, как один из них подходит к владельцу небольшой гостиницы – всего в два этажа – стоявшей напротив цветочной лавки. Они о чем-то говорили, но из-за шума девушка почти ничего не услышала. Зато она поняла, что им нужно место, чтобы переночевать. Аяме знала, что в гостинице не осталось свободных комнат – сегодня было на удивление много постояльцев – и она тут же убедилась в своих доводах, по тому, как старый добрый толстячок Каэде – владелец гостиницы – отрицательно покачал головой, разводя руки в стороны в извиняющемся жесте.
Аяме в нерешительности пожевала губами и чуть прищурилась, наблюдая за двумя странными чужестранцами. Она отлично понимала, что предлагать свой дом в качестве места, где можно было бы провести ночь в тепле и уюте совершенно незнакомым, а более того и достаточно подозрительным личностям, было верхом глупости. Однако, она также хорошо понимала и то, что деньги у нее кончились. Кукол, как бы они не были прекрасны, никто не покупал. Разве что приезжие могли взять одну в качестве сувенира из другой страны, а порой даже купить ее только из жалости к самому мастеру, у которого, к слову сказать, куклы были одеты красивее и богаче, чем сам мастер.
Аяме глубоко вдохнула, запрокидывая назад голову и всматриваясь в затянутое мутной пеленой туч небо.
«Скоро будет дождь» - мелькнула мысль, и девушка резко выдохнула, и, смотря прямо на этих странных людей, плавно двинулась в их сторону.
________________________________________
* Юка́та — традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.