Склад. Глава 3

Саске встретил Наруто прямо у дверей склада. Одетый в желто-зеленую униформу, он стоял, словно не замечая холода промозглого осеннего вечера, и курил.
Наруто замедлил шаг. Меньше всего ему сейчас хотелось смотреть в темные обвиняющие глаза старшего смены. Сейчас Наруто чувствовал себя перед ним настолько виноватым, что так и хотелось нагрубить. Вспомнив свои недавние мысли, Наруто непроизвольно поежился и почувствовал, как заливается краской. Прав был Саске... Дурак и дите…
Если не понимаешь, что вообще творится в мире, нечего было лезть. Саске живет с Сакурой. Это то проявление взрослости, которое Наруто еще кажется чем-то недосягаемым и невероятным. Как это – жить с кем-то? Видеть друг друга каждый день, вместе ложиться спать, вместе покупать еду? Это ответственность друг за друга, общие деньги, это вывернутые друг перед другом души и знание друг друга на совершенно ином уровне, на серьезном, принимающем. Взрослом.
Саске, как-никак, является человеком, на котором лежит ответственность за работу смены, который почему-то считает необходимым оплачивать чужие штрафы. Ошибки смены – его деньги, его деньги – общие с Сакурой деньги.
И ему деньги нужны не для того, чтобы поставить на место ошалевшую от любви мамашу, а для того, чтобы жить. Вот так вот, Наруто… Забудь о каком-бы то ни было равенстве. Вы разные, и ты находишься именно на той позиции, которую он обозначил для тебя с первого дня.
Наруто внезапно так отчетливо осознал свою наивную, хрупкую детскость перед тем образом жизни, который вел Саске, что еле сумел поднять на него глаза, приготовившись вытерпеть что угодно: от презрения до ненависти.
Саске смотрел на него спокойно, а отблески от висящего над дверями желтоватого фонаря придали его взгляду странную, пугающую глубину, ту глубину, которую можно увидеть в раскинутом под солнечными лучами мертвом стоячем пруду.
Такой пруд был у Наруто на даче, и он отлично помнил, как впервые оказался над его гладкой поверхностью и с детской тревогой вглядывался в тусклую черноту, а воображение рисовало ему страшных монстров, скрывающихся в невероятной, бесконечной его глубине.
Пруд притягивал Наруто, как магнит, но он ни разу не решился даже бросить в него камешка, и лишь подолгу сидел на выщербленных мраморных ступеньках, уходящих под воду. Вторую и третью ступеньку еще можно было рассмотреть, а остальные терялись во мгле, и Наруто ни за что на свете не решился бы проверить, существуют ли они вообще.
Мать говорила, что под водой скрывается старая усадьба, и что однажды на берегу пруда дожди вымыли из-под песка остатки статуи – полные и красивые руки, кусочек затылка в кольцах мраморных волос.
Ночами Наруто представлял себе, как внизу, на дне, стоят эти самые статуи – девушки с полуулыбками на изогнутых губах и незрячими глазами, маленькие пухлые купидоны с каменными нежными крыльями.
Вокруг них Наруто видел черную, как смола, неподвижную воду и редкие желтоватые ленты водорослей.
Смотря в глаза Саске, Наруто ощутил настолько сильное чувство узнавания, словно кто-то на секунду выдернул его из реальности и бросил на берег того самого пруда, и заставил снова заглянуть в его глубину.
- Саске… - беспомощно сказал он.
Саске отбросил окурок в сторону, произнес хмуро:
- Можешь не извиняться. Там работы часа на три, еще и домой успеешь.
- Я не про это, - ляпнул Наруто, но успел поправиться: - Я имел в виду, что все исправлю и дело с концом. Так что… только за три часа я вряд ли успею, - подумав, добавил он. – Часов пять.
- Сегодня работает другая смена, - сказал Саске. – Не обращай на них внимания. Особенно на старшего. Наше дело – исправить наш косяк. Пошли.
Наруто остановился у двери, удивленно переспросил:
- Наш?
- Давай, Узумаки, - потеряв терпение, повысил голос Саске, - ты чего такой тупой-то? Не понимаешь ни хрена – учись. Пошел!
Склад, и так казавшийся Наруто чем-то чужеродным и недружелюбным, теперь и вовсе заставил Наруто ощутить неприятное смятение.
Незнакомые люди, незнакомые голоса, и повсюду – насмешливые взгляды, словно каждый был рад их ошибке и рад понаблюдать, как они будут выкручиваться.
По пути к подъемнику Наруто неосознанно жался к Саске, ощущая в нем единственную поддержку и думая о том, каково бы ему пришлось, если бы Учиха ушел домой.
На подъемнике уже стояли коробки. Наруто быстро посчитал – одиннадцать. Больше на старый подъемник грузить не рекомендовалось. Металлические тросы, удерживающие платформу, выглядели так ненадежно, что Наруто еще в прошлую ночь со страхом наблюдал за тем, как неуклюже, подергиваясь, подъемник полз на второй этаж. Казалось – еще одна лишняя коробка, и тросы лопнут, и тяжеленная конструкция обрушится вниз, сминая хрупкие стеллажи, как бумагу.
Теперь работа приобрела совершенно иной смысл, и Наруто уже не пытался думать о чем-то постороннем, управляясь с коробками сосредоточенно, уверенно. Осознание того, что Саске рядом наполнило его чувством ответственности: это уже не было страданием в одиночку, теперь это стало общим делом, которое связывало двоих людей прочно, бескомпромиссно. Саске мог быть каким угодно ублюдком, Наруто мог быть наивным дитем, но сейчас об этом было забыто. Наверное, подумалось Наруто, такое сближение важнее, чем все остальные формы близости.
Личностные качества, недоразумения и обиды потеряли всякий смысл, важным было только одно – в работе нет одиночеств, все связаны между собой, и Саске не позволит этому правилу нарушиться.
Размышляя так, Наруто даже не заметил, как воздух вокруг него сгустился, наполнился звенящей, пористой зеленью и вдруг вполз сквозь глазницы и замер где-то у затылка. Потом стало темно. И спокойно.
Подошедший к подъемнику Суйгецу присвистнул, глядя на то, как Саске, приподняв потяжелевшее обессилевшее тело напарника, переложил его с пола на ряд уже распечатанных коробок.
- Учиха, сколько можно над людьми издеваться? – спросил Суйгецу, лениво подтягиваясь на металлической балке, нависшей над узким проходом между стеллажами. – Я бы дал тебе грузчика со своей смены. Парень же с непривычки так и будет сознание терять. Тут же дышать нечем, одна пыль…
- Вот пусть и привыкает, - огрызнулся Саске, нажимая на рычаг подъемника.
Металлическая платформа, дернувшись, медленно поползла вверх.
Суйгецу подошел к Наруто поближе, заинтересованно наклонил голову:
- Знаешь, что… - сказал он. – А дай-ка мне своего парнишку на время… Погонять.
- Бери хоть насовсем, - отозвался Саске. – Понравился?
- Я – не ты, - ответил Суйгецу, все так же смотря в побледневшее, красивых, плавных черт, лицо Наруто. – Я себя не боюсь.
Саске промолчал, следя за тем, как опустевшая платформа подъемника спускается вниз.
- Ну как, отдашь? У меня тоже грузчиков некомплект.
- Говори с ним сам, - сказал Саске. – Я тут не при чем. Согласится – пусть валит.
- Не злись, Учиха, - весело-ехидно проговорил Суйгецу, приподнимая Наруто. – Ты со своими проблемами всю жизнь мучиться будешь, впрочем, как и вся твоя смена… Эй парень, - обратился он к Наруто, - парень… очнись.
Саске искоса посмотрел на них, обратив внимание, как властно и умело сомкнулись руки Суйгецу вокруг плеч Наруто.
- Проснулся, - констатировал Суйгецу, уловив влажный синий блеск утомленных глаз. – Пойдем со мной прогуляемся, тебе воздух нужен.
Наруто чуть повернул голову, ища взглядом Саске, и Суйгецу поспешил его успокоить:
- Учиха отпустил.
На улице Наруто окончательно пришел в себя. Морозный воздух обжег кожу, и на глазах вдруг выступили слезы, которые Наруто ожесточенно стер, боясь, что новый знакомый истолкует их превратно.
Суйгецу шел чуть сбоку, необычно и настораживающе дружелюбный на фоне всех остальных работников смены.
- Такое часто бывает. Складская пыль – отрава для легких. Это пыль картона, шмоток, цемента, металлическая крошка. При работе недостает кислорода, и вырубиться может кто угодно. Просто Саске не любитель учитывать такие «мелочи», поэтому заставляет работать на износ. Утром, когда мы обнаружили вашу ошибку, я предлагал своих грузчиков, но ему приперло вызвать тебя и заставлять работать в выходной.
Наруто вспомнил, как, морщась, натягивал на еще влажное тело футболку и свитер, как осенний вечер встретил его ледяными порывами ветра, как болезненно хотелось спать и как тошнило весь день от усталости.
Суйгецу остановился возле освещенного теплым оранжевым светом бара:
- Пошли погреемся.
- Там еще работы полно…
- Пойдем. Саске тебя отпустил.
Внутри бар смахивал на китайский фонарик – сходство придавали тонкие деревянные панели и шершавые, словно старинный пергамент, бежевые стены, по которым были развешаны маленькие светильники.
Суйгецу стянул серебристую спортивную куртку, оставшись в тонкой, серой водолазке и с интересом кинул взгляд на Наруто, который расстегнул молнию на высоком воротнике свитера, обнажив мягкую золотистую кожу шеи и плавный изгиб ключиц.
Суйгецу здесь, видимо, хорошо знали, потому что по его жесту почти сразу принесли два высоких бокала, в морозных узорах, приглушивших солнечный оранжевый цвет апельсинового сока.
- Тебе не повезло, - сказал Суйгецу, придвигая один бокал Наруто. – На самом деле, некомплект грузчиков в обеих сменах, просто ты пришел в их рабочий день.
- Почему не повезло? – машинально спросил Наруто, обнаруживший, что сок разбавлен изрядным количеством водки.
- Как будто ты сам еще не понял, - прищурился Суйгецу. – На ночь приемки фуры в базе сдвинуто время обработки накладных. Значит, это не твой косяк, а намеренная подстава оператора. Дай угадаю, кого именно. Сакуры?
Наруто прикусил зубами трубочку и промолчал, предпочитая замять этот вопрос.
- Если Сакура начала подставлять, значит, тобой заинтересовался Саске. А Саске отличился тем, что сам сломал себе жизнь и научился ломать ее остальным.
- Как сломал? – поднял глаза Наруто.
- Очень просто… Слушай, ты голодный, что ли?
Наруто отпустил изрядно пожеванную трубочку, покачал головой:
- Нет, просто я никогда не пил… много.
- Много? – Суйгецу посмотрел на бокал с коктейлем. – Здесь немного.
- Тогда ладно, - Наруто сделал глоток и несколько секунд сидел молча, ощущая, как разливается внутри томительная, жаркая волна.
- Тебе в той смене делать нечего, - подвел итог Суйгецу. – Если ты еще не нарвался там на большие неприятности, то нарвешься со дня на день.
- А если я уже нарвался? – сонно спросил Наруто.
Он одолел половину коктейля, и теперь золотистый свет от светильников, казалось, влился в кровь и нервы, согрел его, погрузив в блаженное оцепенение.
Суйгецу посмотрел в его смягчившиеся глаза и снова подозвал официанта. Сказав ему что-то вполголоса, повернулся к Наруто.
- Ты о чем?
- Ты же сам сказал… Сакура… Подстава.
- Это еще полбеды. Настоящая проблема там – Учиха. Пойми – ты человек, который никак в их круг не вписывается. Любой из них будет рад избавиться от тебя при первом удобном случае.
- Почему?
- Да потому что… Там у всех свои проблемы. Саске собрал людей, которые не будут напоминать ему о том, что он неудачник – таких же неудачников, как и он сам. Ты для них – раздражающий фактор, у тебя-то, как я вижу, по жизни все в порядке. Сакура – никчемная дешевка, Сай настолько не дружит с головой, что только за прошлый год его раза два вытаскивали с того света. В противовес ему Недзи умирает не по своей воле, а Шикамару вообще ничего от жизни не надо.
- А Киба? – тихо спросил Наруто, пытаясь осмыслить поток информации.
- Киба… Киба, пожалуй, на фоне остальных более адекватен, но ничего из себя не представляет. Работяга, серость. Подстилка Учихи по совместительству.
Наруто удивленно мотнул потяжелевшей головой:
- Ты с ума сошел, что ли?
- Нет, - неожиданно ласково сказал Суйгецу, остановив взгляд на чуть влажных от сока губах Наруто. - Я же говорю – тебе не повезло. Так что, переходи ко мне.
Наруто, снова обнаруживший перед собой полный бокал коктейля, принесенный официантом, надолго замолчал, обдумывая услышанное.
- А я-то тебе зачем? – спросил он наконец.
- Жалко смотреть, как Саске тебя выматывает, - коротко ответил Суйгецу. – Тем более, мне тоже нужен грузчик.
Наруто снова в задумчивости дотронулся губами до трубочки, не подозревая, какую притягательность придал золотистый мягкий свет его и без того яркой внешности.
Легкие персиковые блики заставили засветиться обнаженную теплую кожу шеи, зажгли солнечные искры в растрепанных волосах. Длинные темные ресницы, правильные линии подбородка и скул, нежный, но уверенно-мальчишеский изгиб губ – все это окрасилось особым, внутренним, невероятно привлекательным теплом.
Наруто поднял глаза, и Суйгецу увидел в них протестующее, сильное, уверенное чувство.
- Я так не могу, - сказал Наруто. - Может, они и будут ненавидеть меня, думая, что я лучше, но я не лучше. Если Саске собирал в свою смену неудачников, то со мной он тоже не прогадал.
- С тобой-то что не так?
Наруто вздохнул, подложил руку под отяжелевшую от спиртного голову и принялся рассказывать. Сначала торопясь, словно этот момент в его жизни был единственным моментом, когда он мог бы с кем-то поделиться своей бедой, а потом спокойнее, убедившись, что Суйгецу слушает.
Наруто рано лишился отца, в возрасте пяти лет, и единственное, что он о нем помнил – был неизменный запах то бензина, то каких-то кислот, то гари или дыма. Помнил он, правда, и свою тягучую, вечно испуганную, страшную к нему любовь. Страх объяснялся легко – когда отец уходил из дома, мать обычно говорила:
- Запомни его.
Говорила так, словно он мог не вернуться.
Наруто слонялся по дому, брался то за одну, то за другую игрушку, выглядывал в окно и своими мучениями ожидания доводил себя до того, что у него поднималась температура.
Ужаснее тех часов в жизни Наруто почти ничего не было. Помнил он, как Цунадэ, казавшаяся ему чем-то праздничным и ярким, вроде новогодней елки, отчитала его однажды:
- Жизнь всегда бьет по больному, Наруто. То, чего ты больше всего боишься, обязательно произойдет. Не сметь бояться!
Наруто пытался не бояться, но не мог. Маленькой, теплой и открытой душой он умел чувствовать любовь так, как не каждому было дано – безоглядно, страдающе, верно.
И эта любовь требовала к себе усиленного внимания, она желала оказаться в безопасности, а отлучки отца и материнское «запомни его» ставили ее под удар, и Наруто страдал всем своим существом.
Мать он так не любил. К ней он относился со сдержанным теплом, с привязчивым вниманием, но не более. Отец же был центром его мира.
И когда он все-таки не вернулся, Наруто на время оглох, ослеп и онемел. Из него словно душу вынули, но объяснить этого он не мог, поэтому и попал в больницу с каким-то невероятным, полуфантастическим диагнозом, сулившим ему скорую и мучительную смерть.
И все время, пока он находился там, мать твердила ему, как заклинание: забудь его.
Забудь его, Наруто.
Видимо, испугавшись, она думала, что ему будет легче, если стереть из памяти все воспоминания.
Она вывела его на улицу спустя три месяца, заставила сесть на прохладную лавку, подсиненную вечерними тенями и сказала, со слезами в голосе, торжественно, словно клянясь перед высшими силами:
- Обещаю, что с тобой никогда ничего плохого не случится.
На этом месте Наруто остановился, перевел дыхание, и вдруг обнаружил, что чувствует себя каким-то смазанным, отстраненным, а легкое чувство блаженства сменилось непреодолимой сонливостью, хотя голова работала так хорошо, что казалось, сейчас он мог рассказать всю свою жизнь и высказать каждую свою мысль.
Мать выполнила свое обещание – до восемнадцати лет с Наруто так ничего и не случилось: ни хорошего, ни плохого. Созданная ею домашняя жизнь оказалась клеткой, вырвавшись из которой Наруто пугался окружающего мира и охотно возвращался обратно.
Цунадэ часто приезжала и принималась скандалить, но неизменно уходила ни с чем: даже ее железная воля не могла преодолеть желания матери создать для Наруто идеальную безболезненную маленькую вселенную.
- У меня даже девушки не было, - сказал Наруто.
- Девственник, получается?
Над этим вопросом Наруто глубоко задумался и в итоге махнул рукой, так и не найдя ответа.
- А потом? – спросил Суйгецу, заметив, что он замолчал.
- А потом я сказал, что хочу заниматься тем же самым, чем занимался отец, - с виноватой улыбкой сказал Наруто. – Что там творилось, не передать, блин… В итоге она сказала, что я не проживу без нее и месяца и уехала к тетке. Неделю я уже продержался.
- Значит, ты сейчас живешь один? – уточнил Суйгецу.
- Да, - ответил Наруто. – Так что я тоже неудачник. И к тому же… не думаю, что я особо буду кому-то мешать в моей смене. Я не хочу уходить. Я и от пруда-то на даче не любил уходить, хотя и боялся его страшно… Слушай, я пьяный совсем, при чем тут пруд?
- Не знаю, - сказал Суйгецу, задумчиво разглядывая его. – Пойдем назад. Думаю, с перестановкой уже управились, я дал Саске помощника. Да и до конца рабочего дня полчаса осталось.
Саске, действительно, закончил работу и сидел на узкой металлической скамье в приемнике, заменяющем на складе место для курения.
Наруто плюхнулся рядом с ним, борясь с желанием принять горизонтальное положение, проговорил:
- Я задержался.
- И нажрался, - равнодушно сказал Саске, стряхивая пепел с сигареты. – Как погулял?
Наруто коротко вздохнул. В теплом помещении склада оказалось, что руки и ноги отказались слушаться, а в голове поселился муторный, надоедливый шум.
- Суйгецу хотел меня… к себе. В смену.
- Хотел он тебя в смену, - передразнил Саске. – Ты-то что решил?
- Я подумал… - Наруто расстегнул мешающую дышать молнию куртки. – Я решил, что останусь.
- Зачем?
Наруто покачал головой, не зная, что ответить и замер, услышав отчетливый голос Учихи, голос с металлическими нотками плохо сдерживаемой злобы.
- Ты в моей смене никому не нужен, Узумаки. Если ты все еще держишься за надежду мне что-то доказать или понять, почему я так с тобой поступил, то лучше оставь это гиблое дело. Я тебе не педик, чтобы придавать таким вещам значение. Мне неважно, кто, – ты или…
- Киба, - вставил Наруто и тронул пальцами руку умолкнувшего от неожиданности Саске. – Можешь не докуривать? Дай лучше мне. Все-таки, лучше начать курить, иначе у меня вообще никакого отдыха не будет.
Саске отрицательно покачал головой:
- Тебя от сигареты еще больше накроет.
- Тогда не надо, - послушно согласился Наруто. – Извини, что перебил. Ты остановился на мне и Кибе.
- Я ни на тебе, ни на Кибе не останавливался, - побледнев, сказал Саске, - я хочу, чтобы ты понял: у тебя нет причин оставаться в моей смене.
- Есть, - тихонько сказал Наруто, - я тоже неудачник. Ты здесь не при чем… Если бы я чего-то от тебя хотел, я бы сказал… Сказал бы тебе, что почему-то не могу тебя забыть. Такого… каким ты был там, наверху. Сказал бы, что мне показалось, что тебе самому отчего-то больно. Но я же такого не говорю, верно? Я даже отказался от идеи тебе что-то доказывать. Если я и буду доказывать, то самому себе. Ты, Саске, старший моей смены. И все. Больше моя жизнь с тобой никак не связана.
Наруто поднялся, застегнул молнию куртки и странным, настороженным взглядом ответил на взгляд вышедшего в приемник Суйгецу.
- Пойдем, - позвал Суйгецу. – Раз уж я тебя напоил, то отконвоирую домой.
- Тебя же снимают, - сквозь зубы отметил Саске, - снимают, как дешевую пьяную шлюху.
- Да ну? А может, это первая любовь? – задумчиво проговорил Наруто. – До завтра.
Металлический грохот двери заставил Учиху вздрогнуть. Закурив следующую сигарету, он посмотрел на часы. Домой возвращаться не хотелось, но деваться было некуда – трое суток на складе не просидишь…
Суйгецу, подумалось ему, безошибочно разглядел в Наруто того, кто не будет бояться себя. Того, кто «в теме», хоть сам этого еще не подозревает. Выбор, конечно, неплох. В Наруто есть все, что при хорошем подходе сделает из мальчика мечту любого гомика. Он гибкий, эмоциональный, красивый, но без царапающей взгляд женственности, которая обычно присуща красивым пидорам. Да и характер у него… необычный.
Да, Саске, придется это признать – есть в нем что-то, отличающее его от других. Хотя, скорее всего, это его вопиющая дурь.
Если Суйгецу найдет к нему подход, если он сделает ему хорошо, то получит в свое распоряжение мальчика, на которого потом подрочить будет за счастье считаться.
Он же не выдержит, и потащит Наруто по гейским кабакам…
Саске аккуратно затушил сигарету, отметив про себя, что в своих мыслях зашел слишком далеко.
Конечно, мысли эти имели под собой обоснование. Лет пять назад Саске, тогда еще не боявшийся ничего и никогда, познакомился с Суйгецу в одном из таких кабаков.
Они быстро сошлись. Саске, циничного, хладнокровного, уверенного в себе, Суйгецу раздражал настолько, что вызвал интерес, а отличавшийся наглостью Суйгецу считал, что лучше друга, чем он, Саске не найти.
Был между ними и критический момент жажды обладания, закончившийся дракой. Саске, хоть и принимал практически все виды секса, не мог себе позволить оказаться под Суйгецу, а Суйгецу по непонятным причинам наотрез отказался лечь под него.
Саске знал, что Суйгецу не любит дешевых давалок, которыми заполнен любой гей-клуб и которые готовы отсосать каждому встречному-поперечному, лишь бы член в рот засунули.
А вот притащить с собой на всеобщее обозрение красивого наивного мальчика – это да, высший класс…
Только вот не думалось, что Наруто настолько глуп, чтобы повестись на самый банальный развод. Как он там сказал? «Моя жизнь с тобой никак не связана».
Связана, Узумаки… Раз уж ты пошел по той же скользкой дорожке, то связана. Нас всех связывает одно и то же – неумение жить. Мы все - давалки-не давалки, - занимаемся одним и тем же. Своей жопой. Нет на этом пути ничего, похожего на человеческие чувства. Поменяться партнерами – пожалуйста. У кого, ребята, член побольше? Выдерите моего мальчика сзади.
Недаром нормальные люди ненавидят педиков. Есть за что. За то, что нелюди. За то, что готовы, как Суйгецу, напоить и отыметь парня, который не в курсе, во что вообще вляпался.
За то, что изнасиловать мальчишку на пыльных грязных коробках – раз плюнуть.
Поэтому места геям нет нигде, поэтому от них избавляются всюду…
Саске снова потянул из пачки сигарету и вспомнил, как хорошо удалась ночь с Сакурой после того случая с Наруто. Отлично удалась. Парень на ее месте был бы счастлив, а вот Сакура осталась недовольна синяками и грубостью.
Да потому что нехер подставляться под того, кто, закрыв глаза, видит перед собой совсем не женское хрупкое тельце.
Саске вытащил из кармана телефон, набрал номер, прижал мобильник щекой к плечу, освобождая руки для поиска зажигалки.
- Киба, как у тебя там?
Киба помолчал:
- Закончили работу?
- Да. Наруто уже ушел. Так как у тебя?
- Приезжай, - сказал Киба. – Хозяйка уехала к дочери на дачу стрясать последние яблоки. Чувствую, пиздец мне будет с ее вареньями…
- Не тебе же их варить.
- Она меня ими кормит, - пояснил Киба. – Всю зиму. Саске… Учти – это последний раз, я и так достаточно с тобой за тот случай расплатился. У меня другие планы на жизнь, уж поверь.
- Да я тоже натурал, - саркастически заметил Саске.
- Не в этом дело. Просто впервые в жизни появился человек, перед которым мне не хочется быть тем, что ты из меня сделал. А это дорогого стоит, Саске.
Киба снимал комнату в маленьком частном домике на окраине города. Хозяйка его, толстая, добродушная тетка, души в нем не чаяла, считая своим первым помощником. Киба и впрямь легко справлялся со всеми ее немудреными проблемами в виде покосившегося забора или заржавевшей колонки, за что был вознаграждаем невероятными количествами различных солений и варений.
По двору на длинных цепях мотались две огромные овчарки, которые служили отрадой хозяйке и предметом страстной любви Кибы: он любил животных и при случае вечно прикармливал у склада многочисленных бродячих псов. Саске сто раз отчитывал его за это, но добиться результатов так и не смог – Киба упорно приводил за собой стаи всяческих шариков и жучек, отнекиваясь тем, что «они сами прутся».
В маленькой прихожей пахло чабрецом и полынью – пучки и того и другого висели под потолком. Скрипучий выкрашенный красной краской пол был покрыт невероятного вида вязаными ковриками – еще одной гордостью хозяйки.
Саске опасливо обошел эти произведения искусства, открыл дверь в комнату Кибы.
Здесь стоял низенький диван, покрытый пушистым пледом, стоял стол, заваленный книгами – Киба много читал, хотя никогда никому в этом не признавался. Скорее всего, читал от скуки, потому что никак не мог себе купить даже компьютер, вечно спуская деньги неизвестно куда.
Поджидая Саске, Киба, видимо, тоже принялся за книгу, но усталость взяла свое, и теперь он дремал, уткнувшись носом в сгиб руки.
Саске выскользнул из куртки, кинул ее на стул и, упершись коленом в край дивана, перебрался через Кибу к стенке.
Киба открыл глаза и выгнулся навстречу его губам, привычно и старательно отвечая на опытный поцелуй.
Он был теплый со сна, растрепанный, еще неуверенно-медлительный, и это завело Саске моментально, вплоть до яростной ледяной злобы.
Киба, видимо, понял его состояние, поэтому просто прикрыл глаза, когда Саске, приподнявшись, развел его ноги и прочно поставил между ними свое колено.
- Ты о Наруто думал, когда говорил со мной по телефону? – спросил Саске, терзая зубами его мягкий сосок.
Киба поморщился от боли, отрицательно покачал головой.
- Хорошо, что не о нем…
Саске стащил с Кибы штаны.
- Согни ноги.
Облизнув пальцы и глядя Кибе прямо в глаза, он нашел горячую, плотно сжатую дырочку между его ягодиц.
- Потому что если ты подумал, что он такой хороший и несчастный мальчик… Моя жертва, которая в тебе нуждается…
Саске протолкнул пальцы внутрь и выгнулся вместе с застонавшим Кибой, неосознанно повторяя это напряженное, болезненное движение.
- …то ты ошибся.
Киба приподнял бедра, пытаясь избавиться от давящего ощущения внутри, пристально и настороженно посмотрел в лицо Саске.
Саске, гладя свободной рукой его напрягшийся член, продолжил:
- Если ты подумал, что наконец-то нашел нормального человека…
Саске притянул Кибу на себя, расстегивая ремень и молнию на своих джинсах.
-… то ты ошибся.
Наблюдая за тем, как Киба облизывает и посасывает тугую головку его члена, Саске сказал, еле справляясь со сбившимся дыханием:
- Он такая же шлюха, как и мы все. Как и ты, Киба.
Киба сделал короткое протестующее движение, зрачки его расширились.
- Как и ты, Киба. Тебе все это нравится. Давно нравится. Я тогда не спас тебя, а сломал тебе жизнь.
Саске нажал на плечо Кибы, укладывая его обратно, прижался к нему, надавливая головкой своего члена в повлажневший, приоткрывшийся анус.
- И Наруто такой же. Если я ничего не путаю, сейчас его трахают точно так же, как тебя.
Саске медленным, но сильным движением заставил Кибу принять его в себя до конца и закрыл глаза, почувствовав на своих губах вкус чужих слез.