Черные крылья.

День был чудесным. Солнце в самом своем зените обогревало землю, наполняло ее жизнью. Почти на горизонте виднелись высокие врата Конохогакуре и крыши домов. Сакура смотрела вдаль, изредка отпивая из фляги далеко не родниковую воду, а кое-что покрепче. Сделав очередной глоток, она впервые за долгое время повернулась в сторону своего собеседника.
- Неужто я удостоился твоего взгляда?
Ехидца в голосе, но Сакура попросту не обращает на это внимание. Привыкла. Даже слишком.
- А что, должно быть как-то иначе? - невинно поинтересовалась она.
- Нуу... - мужчина криво улыбнулся, - можно. Хотя от дьявола быстрее милости дождёшься, чем от тебя.
- Серьёзно?
- Истинно так.
- Тебе виднее, - хмыкнула куноичи.
Он не ответил, устало запустив руку в рыжие волосы. Сакура не отвела взгляда, переведя его на покатые плечи. Устало ссутуленные, напряжённые от тяжести огромных, чёрных крыльев за спиной. Острые, как катана, чёрные, длинные перья сложены друг к другу. Под слоем опасных лезвий скрыты сильные мышцы, поднимающие их обладателя в небеса. Меж тем Пейн поёжился, будто ему ломило плечи. Почему будто? У него болели плечи. Она это точно знала. Крылья тянули мышцы - руки нещадно болели.
- Ты говорил, что понять себя сложно, - Сакура смутилась и нервно хмыкнула.
- Для этого нужно коснуться самого сокровенного в твоей душе.
- Да уж...
Слабая улыбка.
- А ежели не можешь? - ладонь девушки коснулась длинного, гладкого пера. Пальцы скользнули до бритвенно острого края.
Крыло вздрогнуло.
- Эй, эй! Ладно, я шучу, – она примирительно подняла руки вверх, – я же все понимаю.
- Не все.
- Хочешь сказать, что я тупая?
- Нет, просто многого не понимаешь, - в тон ей отозвался ангел.
- Не хочешь рассказать, какими судьбами здесь?
- Нет.
- Я хочу знать! - требовательно отчеканила девушка.
- Не стоит.
Жарко. Томно.
Пейн откинулся на траву. Крылья распластались по земле, растеклись двумя темными лужами. Пусть на краткий миг, но тяжесть стала легче, и ангел глубоко вздохнул.
- И как там? На той стороне.
А он опять молчал и пристально смотрел своими пугающими глазами, будто в самую душу заглядывал. Впрочем, почему будто? И Сакура не выдержала. Снова провела кончиками пальцев по длинному перу.
Ей хотелось гладить это чудо почти все время. Ещё и ещё. Хотелось добраться ладонями до мелких перышек у самого плеча, и проверить: такие ли они жестко-стальные, как маховые перья? Или может там, в глубине, все-таки есть мягкий и нежный пух?
Однажды он отрезал свои крылья, не желая так существовать. Сакура иногда думала, что Пейн слишком сильный. Если бы ей пришлось это отрезать... Она, наверное, не смогла бы.
Крыло снова вздрогнуло.
- Неприятно? – огорченно спросила девушка. Сейчас пернатый привычно отмолчится и сложит свое чудо за спиной.
Но Пейн просто покачал головой.
- Нет. Щекотно.
- Ладно, – сказала Сакура, – а так?
И провела по изнанке крыла всей ладонью.
Пейн вздохнул. Глубоко и нервно, как ребенок после долгих слез.
И закрыл глаза.
Сакура заворожено теребила жесткие перья. Они были похожи на тонкие льдинки, какие появляются, если неровно сколоть лед в холодильнике. Сакура ребенком таскала их, и пыталась смотреть на солнце. Но льдинки таяли, а это чудо только чуть пружинило под пальцами. Такие же гладкие, такие же тонкие. И будто бы немного колются, бьют током. Будто бы там напряжение, глубоко внутри.
- Они у тебя электрические? – тихо шепнула она.
- Да? – так же тихо откликнулся бывший лидер. – Не замечал. По-моему, это ты током бьешься. Ты… там… осторожней. Не порежься.
- Ага.
Сакура чувствовала себя совершенной девчонкой, умирающей от собственной наглости и любопытства. Хорошо, что сегодня жарко и стоит такая замечательная сонная тишина. Хорошо, что сегодня так скучно, что им обоим удалось выкроить минутку на глупости. Хорошо, что ангелу сегодня лень гонять нахальную смертную от своей необыкновенной персоны. Сакура подвинулась ближе, склонилась, пытаясь добраться повыше. Пришлось опереться на Пейна, но она все же смогла дотянуться. Смять пальцами напряженное, всегда напряженное плечо, а второй рукой зарыться в мелкие перья ближе к основанию крыла.
Они действительно были мягче. Наверное, если наклониться еще немного, а лучше сесть ангелу на бедра, можно будет дотронуться аж до самых лопаток – там, наверняка, пух есть. Мягкий и нежный. Но Сакура не решилась, конечно. Только перебирала тонкие перышки, и чуть массировала натруженное плечо. Пальцы у Сакуры были сильные всегда. А теперь особенно.
Пейн глаз не открывал. Только вздыхал едва заметно.
Жарко сегодня. А перья – холодные. Такие нежные изнутри. У Сакуры дрожали пальцы, и думала она только о том, чтобы не потерять равновесие.
- Я всегда думал, - тихо сказал Пейн, - что от них, - он провёл пальцами по чакроприёмникам на носу, - боли больше. И всё же ошибся. Горькая усмешка на красивых губах. - Они - моё бремя. - Крылья резко сложились, опустились на законное место. Ангел сел, крутанув голову в разные стороны, разминая мышцы. А девушка молчала. Что она могла сказать? Ничего. А вот спросить...
-Почему ты здесь?
-Что?
Пейн нахмурился.
- Почему ты каждый раз приходишь? Почему ко мне? - обида от неведения сидела в душе, скребясь как кошка.
Большая бабочка, махнув тонкими крылышками, плавно пролетела мимо лица девушки, потерявшись где то на поляне. Ангел проводил её взглядом, улыбнулся чему-то своему.
- Ты и при жизни скотиной был! - рявкнула Сакура, быстро поднявшись на ноги. Она упёрла руки в бока. - Ты принципиально мне не отвечаешь! Долго это будет продолжаться?!
- Ты так хочешь всё знать? - иронично поинтересовался мужчина.
Он ничуть не издевался. Просто не мог понять: для чего ей ответы? Разве не достаточно того, что он просто оберегает её?
- К чёрту!
Нефритовые глаза потемнели. Ангел не скажет, а она не добьётся ответа, хоть пытай. Чтобы как-то сдержаться и не разбить ему нос, куноичи судорожно запустила пальцы в мягкий пух у основания крыльев. Он успокаивал своей нежностью, своей чувственностью. Единственное что радовало Сакуру в этом ангеле смерти, убийце, психе, человеке, разрушившим её деревню. И всё же отказаться от него тяжело. Невозможно. Он жив и в то же время нет. Какое ей дело? Пейн внимательно наблюдал, как быстро менялось выражение её лица: злоба сменилась сомнением, потом неуверенностью и снова злобой.
- Приятно.
- Мужчины… - Сакура фыркнула. Она подняла голову, глядя в белое, словно нарисованное тонкой кистью художника, лицо. - Я знаю, что ты всё расскажешь.
Риннеган исчез под опустившимися веками. Мягкие, поглаживающие ощущения на болезненно сжатых плечах так чудесны. Узкая ладошка скользнула с крыла на спину, поднялась вверх, через плечо на грудь. Сакура чувствовала, как под ладонью чуть быстрее забилось измученное сердце нукенина. Или же теперь слуги Господнего? Осторожно девушка оттянула ворот его чёрной рубашки, запустила руку под деликатную материю. Тугие сплетения мышц, обтянутые бархатной кожей, тут и там пробитые чёрными штырями в ключице, приятно перекатывались под пальцами.
- Малыш, - выдохнул Пейн, - нарываешься…
- На что? - Сакура прикусила губу.
- На это.
Так быстро, как и не скажешь, она оказалась опрокинута на мягкую почву. Тяжесть мужского тела, опустившегося сверху, выбила Сакуру из колеи. Куноичи растерялась, окончательно потеряв остатки мыслей. Его губы оказались тёплыми, а язык мягким, мятным. Пейн перехватил тонкие запястья со сжатыми для очень болезненного удара кулаками.
Его лицо приобрело весьма печальный вид, когда казалось бы покорившаяся девушка, двинула ему головой в нос.
Боль раскатилась под кожей, иногда даже отпуская разум в бессознание. Несколько секунд - и больше ничего нет.
- Какого чёрта?! - Сакура шипит, злее кошки.
- Ты же хотела ответ?- мужчина изогнул рыжую бровь. - Так на, получай...
Его крылья раскрылись, спрятав за собой небосвод. Они тяжелы, вот только сейчас он этого не чувствует. Ощущения от обладания строптивой, непослушной девушкой затянули с головой. Нет ничего опасней её гнева, её силы, её криков... Не сегодня. Нет. Она будет кричать и будет умолять его остановиться. А ангел улыбнётся, доказав ей, что порой лучше не знать всех ответов. И, что ещё хуже, всей правды.

Да. Сегодня был хороший день. День, когда получаешь то, чего так страстно желал, и плевать, что для этого понадобилось забрать самое дорогое. Ему нечего терять. Дальше уже не сошлют.