Deadly love

Темное начало берет свое с наступлением ночи, услужливо открывая двери порокам и нечисти. Время становится другим, и люди, испуганно прячась в свои дома, уже чувствуют тревогу и беспокойство на душе. Зеркальное отражение в водной глади будто насмехалось надо мной, заставляя признать свое существование. Но я не такая. Не такая….
Стрелки неумолимо двигаются к двенадцати, и по моему телу пробегает иронично-знакомая дрожь. Застываю в предвкушении чего-то ужасающе прекрасного, перебирая эти хрупкие воспоминания о тебе, пахнущие сладковатой кровью…
Чувство боли и чего-то щемящего в груди, власть, тяжелый чад свечей, миллионы водных брызг, кубок с красным вином – все это принадлежало нам с тобой.
И я упивалась этим, смакуя каждый миг.
Но этого больше нет. Есть только моя душа и ты.
Почему я? Из всей стаи ты выбрал меня, руководствуясь своим звериным чутьем. Знал, что я не буду сопротивляться? Зеркала отражали наши тела, переплетенные в безумном танце. Я была безвольной куклой, подчиняющейся тебе, как марионетка. И знаешь что? Мне это нравилось. Мне нравилось существовать в твоей иллюзии…
Шорохи и тени по углам подбираются все ближе и ближе. Сегодня, это произойдет сегодня. Плата за успех… я не думала, что она будет столь высока.



Я не задаюсь вопросами: любил ли ты меня, любишь ли до сих пор? Просто грань между Добром и Злом растворилась, исчезла, словно ее и не было… Я один на один со своим отражением, которое вовсе и не мое. Не мое, слышишь?! Слышишь…
А знает ли кто-нибудь, каково это: любить дьявола? Его любовь подобна сладкой истоме, красному бархату и тающим прикосновениям ночи…
Я достаю из ящика белладонну – темно-сиреневые лепестки помяты, а стебель сломан; и выкидываю ее – она больше не поможет против них. Адские псы, уродливые создания, порожденные ненавистью, леденящим душу ужасом и страхом, придут за мной сегодня, разорвут на кусочки мою плоть, пожирая ее.… Вот она - плата за душу, за жизнь с тобой, за все, что когда-то у меня было…
Я знаю, кто будет следующей. Сакура. Тебе не жаль ее? После тебя свет ее глаз утихнет, станет тусклым, раствориться в ночи. Ты забираешь души тех, кто любит тебя – в этом прелесть вечной жизни, Саске?
За окном раздается вой, и едва слышный скрежет когтей – Адские псы пришли за мной. Иконка, висящая над кроватью, покачнулась и упала на пол.
Интересно, это будет больно?
Что я буду чувствовать?
Я слышу их. Миг – и красные глаза, горящие огнем, устремляют свой взор на меня. Звон разбитого стекла, три огромные уродливые фигуры, стоящие посреди комнаты.
Страх.
Он сковал все тело, и, несмотря на обещание не сопротивляться, я схватила со стола белладонну, выставив ее перед собой. Шорох сзади заставил меня оглянуться.
Саске… ты здесь?
Чудовищная боль пронзила тело, клыки впились в кожу. Я чувствовала эту боль каждым миллиметром кожи, она буквально раздирала меня, вырывая из горла нечеловеческий хрип. Мне казалось, что я схожу с ума, и все мысли были только об одном: чтобы это поскорее закончилось, прекратилось…Я молила о спасительном обмороке, пока ты скучающе смотрел на кровавое месиво, в которое превращалось мое некогда красивое тело. Меня раздирали на кусочки, а ты смотрел мне в глаза, впитывая боль. И я кричала в агонии, истекая кровью, чувствуя, как моя утекающая жизнь струйкой перетекает в тебя.
***
Придорожный мотель огласил дикий визг горничной, которая зашла в 6 номер поменять полотенца. Вбежавший в номер портье увидел темные потеки на светлом полу вперемешку с какой кашицей темно-бордового цвета. В некоторых местах потеки имели странный вид – словно их слизывали языком. Падая в обморок, портье заметил распахнутый балкон и пару окурков, небрежно валяющихся в лужице крови.