Игра со смертью. Часть II. Сцены 22-26

22
Кин, обессиленная, пригретая теплом мужского тела, дремала. Ей виделись птицы. Они кружили над головой, иногда подлетая особенно близко и задевая крыльями лицо. От наиболее сильного прикосновения девушка вздрогнула и вернулась к реальности. За спиной чувствовалась прохладная пустота. Ушел?..
Странно… Его пальцы обычно столь холодные, но только что он был таким горячим...
Кин не спешила открывать глаза, наслаждаясь покоем и ожидая сна. Пусть даже она замерзнет, но шевелиться было выше ее сил!
Мягкие шаги.
Девушка таки приоткрыла один глаз, чтобы увидеть босые ноги, а в следующую секунду Итачи рывком подхватил ее. Кин охнула – руки были ледяные… Все то время, что он нес ее до ванной, девушка лениво думала, как же в нем это переплетается. Холод и жар. Взял ее силой, но подарил такие чудесные моменты…
Во внезапном приступе нежности, она обвила его шею руками и потерлась щекой о плечо. Послышался шум воды из крана. Итачи опустил ее на дно душевой кабинки и повернул переключатель. Из распылителя ударила обжигающе холодные струи воды. У Кин моментально перехватило дыхание, крик застрял в горле. Девушка поджала ноги и судорожно замахала руками, пытаясь защититься. Вода слегка нагрелась. Кин попыталась успокоиться, опустила руки, открыла глаза, щурясь от брызг и яркого искусственного света. Итачи взял с полки губку и мыло. Он стоял над ней обнаженный, девушка отвела глаза, поражаясь своей стеснительности.
У нее было немало партнеров по сексу, иначе это и назвать-то нельзя, но еще никогда она не казалась себе такой маленькой и ничтожной под пристальным мужским взглядом. Кин почувствовала, что неудержимо краснеет и сама удивилась этому. Но посмотреть на Итачи она просто не могла. То, что сейчас случилось… от такого шока так просто не отойти. Да еще этот яркий неживой свет – она словно находилась у какого-то исследователя под микроскопом: редкий, вымирающий вид.
Возбуждение с легкой примесью страха. Дрожь в пальцах и предвкушение чего-то неизвестного.
Итачи, как ни в чем не бывало, намылил губку и велел:
– Встань и повернись спиной.
Она без слов подчинилась. Мысли все куда-то улетучились. Остались только жесткие прикосновения губки к телу. Поверхность была шершавая, не смотря на мыло, слегка царапала кожу. Места, которые он тер, горели, однако вода быстро смывала эти ощущения. Когда Итачи дошел до низа спины, у Кин перехватило дыхание. Она напряглась и зажмурилась.
Но вместо губки между ее ног скользнула крепкая мужская рука. Девушка судорожно втянула в себя воздух, ей показалось, что она вот-вот упадет.
– Что ты должна была сделать с полученными сведениями? – Голос звучал прямо над ухом, пробиваясь сквозь шум воды.
Кин сперва не сообразила, в чем суть вопроса, тем более что рука внизу настойчиво и деловито смывала следы недавней страсти, что несколько… отвлекало.
– За ними должен был явиться человек, – выдавила она из себя наконец, слегка повернув голову, краем глаза видя его полуоткрытые губы с блестящими на них крохотными капельками, которые так и тянуло поцеловать.
– Кто? Когда? – Его пальцы проникли внутрь, что заставило ее выгнуться и застонать
– Не знаю, кто и не знаю когда, он сам бы меня нашел. – Слова вылетали сбивчиво, прерывисто. Он убрал руку, и Кин почувствовала внутри болезненную пустоту.
– Вот с этого и надо было начинать допрос, – проворчала она. Итачи хмыкнул. Пройдясь губкой по ее ногам, он приказал:
– Повернись.
Девушка развернулась, отводя взгляд и опять чувствуя, как краска приливает к щекам.
– Теперь твоя очередь, – он протянул ей мыло и губку.
Дрожа, словно девственница перед первым свиданием, Кин принялась за дело, не поднимая взгляда, потому что боялась увидеть в его глазах презрение или высокомерие. Увидев на спине и плечах кровавые полосы, куноичи не сдержалась и довольно улыбнулась. Знай наших! Так ему и надо. Вымыв торс и спину, Кин поколебавшись, принялась за ноги, присев на корточки, от чего чувствовала себя еще более неловко. Как он мог смотреть на нее сейчас, представлять совершенно не хотелось. Закончив, она положила купальные принадлежности на полку и обернулась, заставив себя поднять взгляд. Холодность и отчуждение, словно это был не живой человек, а каменная статуя. И как будто он был сейчас не здесь, с ней, а где-то далеко. Вновь этот странный взгляд – куда-то за пределы этого места и этого времени. Пугающе-пронзительный.
Сердце подпрыгнуло и побежало быстрее. Шум в ушах перекрыл шум воды. Повинуясь какому-то порыву, Кин потянулась к его волосам и развязала сдерживающий их шнурок. Итачи подался вперед, прижимая ее спиной к холодному кафелю стены, черные пряди заструились по плечам вместе с потоками воды, извиваясь змейками. Тела плотно соприкасались под жесткими струями, она чувствовала его возбуждение, хотя лицо оставалось столь же бесстрастным, как и всегда. Со смутным чувством восторга девушка потянулась к его губам. Сперва он даже не ответил на поцелуй, словно проверяя ее. Но потом его рука прошлась по ее телу, опустилась вниз, поднимая ее ногу, язык проник в рот девушки, и у той перехватило дыхание. Он вошел в нее не спеша, по-хозяйски, Кин потянулась навстречу, чувствуя, как страсть накрывает с головой. Девушка обвила его бедра ногой, вцепилась в сколькие от воды плечи. Возможно, впервые в жизни у нее возникло желание полностью отдаться, всей, без остатка, без сожаления…
Внезапно Итачи замер и отстранился.
На миг, всего лишь на долю секунды, между ударами сердца в его глазах промелькнуло что-то… несвойственное? Не похожее?.. Словно приподнялся занавес, словно маска дала трещину…
Но вот губы сжались в тонкую линию, необычные глаза сощурились.
Кин слегка растерялась.
«Кто ты такой, Учиха Итачи?..»
Толчок, сильный и болезненный. Девушка невольно вскрикнула. Еще один толчок, скольжение, края старой плитки царапают спину.
Кин оказалась зажатой в угол. А Итачи, не прекращая резких и безжалостных движений, наклонился к самому ее уху и проговорил:
– Из тебя выйдет отличная шлюшка. Ты явно ошиблась профессией, выбирая работу шиноби.
Если бы из крана вдруг полилась ледяная вода, это и то произвело бы меньший эффект.
– Ах ты!.. – Кин попыталась вырваться, но это оказалось бесполезно. А в следующую секунду ее пронзило острое чувство болезненной сладости. Забыв обо всем, она попыталась вернуть то состояние необычной гармонии, что было всего лишь минуту назад, но безрезультатно – Итачи брал, не заботясь о том, отдает она или же нет.
Шум воды, брызги на лицо, сбивчивое дыхание, судорожные, неловкие жесты. Яркий свет, пробивающийся сквозь плотно сомкнутые веки. А вершина все ближе и ближе… Вот… оно…
Кин вцепилась в его руку зубами. Она не хотела кричать, словно это было бы проявлением слабости, капитуляцией, но, в конце концов, она разжала зубы, крик вырвался наружу. Когда ее тело перестало сотрясаться, он ускорил темп и напрягся. Девушка почти повисла на его руках. В последний момент он вышел из нее, и вжал в стену с такой силой, что у Кин заплавали круги перед глазами.
Свет, боль, жар, вода…
Он отступил на шаг назад, и Кин, обессилив, сползла по стене, неловко усевшись на дно кабинки.

Закутанная в старое полинялое полотенце, девушка выбралась из душной ванной. Итачи расстилал кровать. Кин подобрала свою одежду с пола, заворожено следя за его движениями и за тем, как разметались по плечам его влажные длинные волосы. Захотелось подойти и просто обнять его. Прижаться, закрыть глаза и позабыть обо всем.
Учиха обернулся к подошедшей Кин и вручил ей одеяло.
– Туда, – он неоднозначно указал на угол под окном, где она провела прошлую ночь.
Кин окаменела от гнева и обиды. Она открыла рот, чтобы возмутиться, но так и не смогла выдавить ни звука.
Итачи лег на узкую постель, оставив голую девушку стоять, пошатываясь, в обнимку с одеждой и одеялом.
Куноичи со всей силы сжала зубы, в глазах потемнело. Прошло не меньше минуты, прежде чем она вновь обрела способность мыслить и двигаться.
Сил хватило только лишь на то, чтобы напялить одежду, закутаться в одеяло и свалиться под окном.
– И все-таки, я когда-нибудь убью тебя, – яростно прошептала она, устраиваясь поудобнее.
Не прошло и полминуты, как Кин спала мертвым сном.

23
«Место бабы на кухне!..»
Они все-таки сделали это!..
Злая, как черт, Кин чистила овощи под пристальным взглядом откровенно скучающего Кисаме. Назвать кухней это помещение язык не поворачивался – немалых размеров зал с каменными столами, огромным очагом и несколькими электрическими плитами.
Привалившись к одному из гранитных возвышений, Кисаме лениво ковырял когтем в своих акульих зубах.
– Что это за место? – спросила Кин не только для того, чтобы разрядить обстановку, но и потому что этот вопрос мучил ее очень давно. – Вся эта ваша база. Она же построена черте когда…
Кисаме поскреб щеку. Видимо, ему и самому было интересно.
– Нашли, – просто ответил он. – Второй год приводим в порядок.
– Здесь очень интересная система маскировки, – рассуждала Кин, скорее для себя. – Потом еще какой-то хитрый обогрев помещений. Ну и генератор, который, как я понимаю, работает благодаря водопаду. А зачем она вам, такая здоровая база? Прятаться на случай войны? Или хранить ваши чертовы документы?..
– Ты там давай, не спи, – оборвал ее Кисаме. – Мне скоро уходить пора. А тебя попробуй оставь – подсыплешь же что-нибудь обязательно!
Кин осклабилась, нервно теребя ошейник. Какой догадливый!
– Эти ваши производственные совещания... – Она ловко покрутила нож между пальцами и принялась нарезать овощи. – Вы ведь умеете связываться на расстоянии, зачем такие сложность – собираться в этом странном месте.
– Слушай, ты! Тебе вчера мало показалось, а?.. Твои вопли разносились по всей базе. Еще хочешь? Могу устроить лично.
Кин неприятно кольнуло. Она перехватила нож, как для удара и хмуро глянула исподлобья на своего тюремщика.
– Было бы из-за чего страдать. Я ни хрена не знаю! – И даже глаз не дернулся при этих словах. Куноичи, не глядя, выбросила руку в сторону, нож со стуком вонзился в деревянную доску, висевшую на стене рядом с раковиной. – Должна ж я хоть что-нибудь узнать, чтобы не было обидно.
Кисаме расхохотался.
– Вот нахальная шпионка! Первый раз встречаю такую наглость!
Девушка надула губки, ссыпая овощи в кастрюлю с кипящей водой.
– Ксо, все равно я отсюда живой не выберусь, верно?
– Ты скоро там? – похоже, он начал терять терпение.
– Почти все, – буркнула Кин, помешивая варево и прикидывая, чем бы запустить в серокожего. Правда, он, скорее всего, обидится, и, скорее всего, потом ей будет больно. В сотый раз за сегодня подавив вспышку гнева, девушка принялась наводить порядок на столе.
Словно она вновь работала в «Чистом источнике»…
Какая ирония! Ведь там она впервые увидела этих чертей в черных плащах с красными облачками.
Кисаме позевывал, Кин злилась. Нет, она была просто в ярости.
Проснувшись сегодня утром с тяжелой головой и ломотой во всем теле, она с ужасом и стыдом вспомнила ночные события. Это же надо было так поддаться чертовому Учихе! Позорище!.. Как она могла?! Как он мог такое с ней сотворить?!.. Хорошо, ПОЧЕМУ она… стала под конец отвечать ему, сама лезла целоваться, и… и вообще… Да что ж это такое?! А он?.. Он отымел ее по полной программе! Изнасиловал, унизил… А потом послал в угол спать, бросил, как использованную вещь! Черт, и два раза довел ее до оргазма. Никакой логики в действиях!.. Или все же есть?.. Хрен поймешь его мотивы… Да, и почему это волнует ее больше чем то, что она проговорилась?.. Наверно, потому что она понимала, что рано или поздно у нее бы все равно все выпытали, тем или иным способом. А вот к тому, что произошло ночью, она оказалась не готова. А должна была!..
Кин выключила плиту.
– Выметайся, я доделаю, – приказал Кисаме.
– О! Вы такой хозяйственный!.. Все трудитесь, как пчелка, за всех. Это хоть кто-нибудь ценит? – Ну не могла она сдержать сарказм! Ответный взгляд, обладай он таким свойством, убил бы ее на месте.
– Я бы с удовольствием раздавил твою тощую шейку, лишь бы не слышать твой противный писк.
– Уже выметаюсь.
Кин проскочила мимо Кисаме и поспешила скрыться в ближайшем проходе.

План действий! Надо срочно выработать план действий!..
Сенсей говорил, что наипервейшей обязанностью пленника является – сбежать! А перед ней стоит эта задача наиболее остро. Потому что ей единственной, кому удалось проникнуть так далеко, подойти так близко… Ксо, и узнать так мало!..
Зато, память потихоньку возвращалась, но то, что она вспомнила сегодня утром, когда в бешенстве ходила из угла в угол по комнате, лучше бы и не знать вообще! Но зато она поняла, почему так яростно желает уничтожить эту организацию… И теперь понимает еще лучше, почему так важно держать себя в руках…
Шорох одежды, движение… Слишком поздно, он уже оказался рядом, но…
– Глазам своим не верю! – Хидан с преувеличенным вниманием разглядывал шею Кин, держа одной рукой ее плечо, другой отводя подбородок девушки в сторону. – Учиха все-таки это сделал!..
Куноичи прекрасно знала, что этот маньяк заинтересовался весьма внушительными засосами на ее шее.
– Да, так что тебе ловить нечего, – процедила она сквозь зубы. – Я теперь целиком и полностью принадлежу ему.
Хидан опасается Учиху. И, похоже, только его. Почему?..
Беловолосый был явно разочарован.
– Не думал, что он тобой настолько заинтересуется. – Он ухмыльнулся. – Возможно, ты напоминаешь ему какую-нибудь сестренку… которую он прирезал!
Кин сбросила его руки, отступая. Как ни странно, но он отпустил без проблем, только вот рот изогнулся в невеселой усмешке, а глаза опасно поблескивали в полутьме.
– Не зевай, а то тебя довольно быстро постигнет та же участь. Думаю, теперь, чтобы остаться в живых как можно дольше, тебе придется как следует ублажать его. Между прочим, я слышал твои замечательные крики. Они меня возбудили… Будет скучно, найди меня, я покажу много интересного… И ты будешь кричать еще сильнее и неистовее!
– С-сука… – Кин не выдержав, убежала.
Он захихикал. Этот противный смешок преследовал ее до самой комнаты.

24
– …Больше она ничего не помнит…
– Хитро… Ладно, оставим эту тему. Девка полностью на твоей совести, так что, Итачи…
– Я позабочусь о ней.
– А можно Тоби с ней поиграет?.. Тоби тут скучно, с Тоби никто не играет… – Да, сегодня было много новых людей, новых голосов…
– Тоби! Зачем я тебя только взял… Кхм… Иди вон! – А этот вообще был похож на голос подростка.
Смешок.
– Что такое, Хидан?
Неразборчивое ворчание. Снова голос Лидера:
– Мы это уже обсуждали! Между прочим, я от вас жду результатов. Почему вы до сих пор копаетесь? Вы уже сейчас здесь должны стоять тут с выполненным заданием.
– Вот если бы кое-кто не занимался херней!.. – начал Хидан.
– Нам нужны деньги. С неба они не свалятся. – Еще один голос. Странный. Глухой. От него мороз по коже.
– В чем была причина?
– Да этот меркантильный придурок поперся с головой того хранителя архива через всю страну – сдавать каким-то мафиозям за бабки, – ворчал Хидан.
«Хранитель архива»…
Кин замутило. Она чуть было не потеряла концентрацию, но все же попыталась взять себя в руки. То, что она вспомнила сегодня утром, увы, оказалось правдой. Не сном, не больной фантазией. Реальностью…
– За его голову была обещана немалая награда. Деньги нам не помешали, верно? – голос доносился как сквозь плотную вату. У Кин отчаянно кружилась голова.
– Да, сильный был малый… Жаль, его папаша смылся…
Отец жив…
Но Ичиро…
Ичиро…
Кто-то смотрел на нее. Пристально.
Не может быть – у нее надежная маскировка… Кин посмотрела вниз и содрогнулась. На этом человеке был черный плащ с красными облаками и странная оранжевая маска с единственной прорезью для глаза. В данный момент голова с черными всклокоченными волосами была задрана вверх, и невидимый в тени маски глаз смотрел прямо на куноичи. «Неужели, он меня обнаружил?» – от этой мысли вспотели прижатые к каменному потолку ладони, и по спине пробежала волна неприятной дрожи.
– Итачи, Кисаме, от вас я жду сведения, – говорили тем временем в помещении уровнем выше. – Надеюсь, в этот раз вы будете лучше подготовлены.
– Мы не знали что там… – начал Кисаме, но Лидер оборвал его:
– Мне нужны результаты, а не оправдания. Уж от кого, а от вас я не ожидал отступления почти у самой цели. Значит, все знают, что им надо делать. Отправляйтесь как можно быстрее. Хидан, Какудзу, вы идете…
– Тоби скучно, – проговорил пялившийся на девушку мужчина тоном маленького мальчика. – Тоби хочет поиграть.
У Кин зашумело в ушах, словно помехи коротковолнового передатчика. Этот субъект внизу откровенно пугал. Неужто, он и впрямь мог видеть сквозь ее секретную технику маскировки?.. Эх, вот если бы волосы были прежней длины… А так, возможно в этом и причина. Куноичи боялась даже дышать, а человек в рыжей маске все стоял и стоял. Разнервничавшись, Кин не смогла нормально сконцентрироваться на разговоре у нее под ногами, и его окончание осталось неуслышанным. Наконец, Тоби опустил голову и ушел.
Кин вздохнула полной грудью и выпрямилась. Длинные волосы взметнулись в разные стороны, приобретая очертания крыльев и становясь видимыми, куноичи потеряла прозрачность. Она бесшумно спрыгнула с потолка на пол. Быстро поднявшись, девушка поспешила выглянуть за угол, чтобы увидеть расходившихся с совещания людей.
В проходе мелькнула чья-то фигура и синие волосы. Суди по походке, это была женщина. Кин про себя выругалась – о существовании этой дамы она не знала. Кто же это такая?.. Как бы подойти поближе?..
Но тут показались Хидан и его напарник – красно-зеленые, словно искусственные глаза, капюшон, тряпка закрывает нижнюю часть лица. Какудзу. Человек, продавший голову ее брата каким-то ублюдкам.
Кин затрясло от горя и ярости. Мутно-зеленые зрачки остановились на ней. Спокойно. Только спокойно. Она не должна показать, что ей известно… Только спокойней, девочка, умоляю…
«Сво-ло-чи» – стучало в голове, когда она смотрела в упор на Хидана и Какудзу. Ее лицо было каменно спокойным, только по лбу медленно стекала капелька пота, а уголок рта предательски подрагивал.
Эти двое… Они разрушили ее родное селение. Убили всех жителей. Отрезали голову ее брату. И все ради этих поганых сведений, хранящихся в этом поганом прогнившем архиве. Сведений, по чистой случайности оказавшихся в руках отца. Сведений о носителе двухвостого демона…
– Ну что пялишься? – хмуро бросил Хидан. – А ну брысь к своему хозяину!
Медленно, превозмогая болезненный ступор, Кин сделала шаг назад. Ублюдки за все заплатят! Куноичи криво усмехнулась. Вот только выберется она отсюда… И доставит все, что смогла насобирать… Мало, но может быть добытые ею данные помогут зарыть их обоих в могилу… Пусть не она это сделает, но тут важен результат.
Кин опустила голову, продолжая улыбаться, и сделала еще шаг назад, изо всех сил пытаясь не сжимать кулаки и держать тело расслабленным.
– Ты что скалишься? Тебе прививку от бешенства делали?..
Еще шаг. Как же тяжело отступать, когда шеи, в которые хочется вцепиться зубами, ногтями, разодрать в клочья, так близко… Так заманчиво близко…
Пальцы подрагивали, словно в предвкушении…
– Кин! – Тихий голос, но он был подобен громовому раскату. – Сюда.
Девушка обернулась. Судя по всему, Итачи был недоволен, увидев ее здесь.
Окончательно сбросив оцепенение, Кин подошла к нему, глядя в пол.
– Странная она у тебя, – донеслось вслед меланхоличное ворчание Хидана. – На цепь хоть сажай.
– Это мысль. – Учиха положил ей руку на шею, от этого знакомого жеста Кин чуть не подпрыгнула, но разрядов боли не последовало – Итачи просто слегка сжал пальцы и повел ее прочь. – Может быть, тогда она научится слушаться и не шататься по коридорам без спросу.
– Не надо цепей, – устало проговорила Кин, пытаясь проморгаться и прогнать пелену слез ярости. – Я больше не буду.
Рука на ее шее слегка расслабилась, и девушке показалось, что в ее мимолетном движении было нечто, похожее на ласку.

25
– У нас мыши в кладовой, – заявила Кин, присаживаясь с тарелкой за длинный каменный стол на почтительном расстоянии от жующих Итачи и Кисаме.
– Мыши? – не поверил серокожий. – Они что, научились телепортироваться? Откуда в горах мыши?
Девушка пожала плечами, отправляя в рот порцию лапши.
– Не удивлюсь, если этот старый хрыч, торговец, вместе с товарами подсунул, – сказала она, прожевав. – Может, чтобы снова к нему за покупками пришли, а может, из вредности. Странный он тип.
– Был, – хмыкнул Кисаме.
– О!.. Ну тогда претензии предъявлять некому… Не смотрите на меня так, я не буду их вылавливать!.. К нам за ужином кто-нибудь присоединится? – Она быстро поменяла тему разговора. – Мне так и не сказали, на сколько человек готовить.
– Кому надо, тот придет, – серый здоровяк вернулся к еде, и тут же скрипнула тяжелая дверь. В проеме появилась светловолосая голова, парень втянул носом воздух.
– Ух ты, да тут прям как в гостинице, еще и кормят.
На его приход никто не прореагировал, а Кин постаралась как можно лучше его разглядеть, и тщательно скрыть свое любопытство. Голос этот она уже слышала – Дейдара. Парень, непринужденно посвистывая, направился к плите.
Следом за блондинчиком в дверь неловко протиснулся Тоби. Куноичи воодушевилась – наверняка, ему придется снять маску, чтобы поесть. Дейдара положил еды в две тарелки, взял одну и уселся прямо напротив Кин, с нескрываемым любопытством ее разглядывая. Девушка нахмурилась – кусок в горло не лез. А вот мужчина в маске поступил еще интереснее.
– Тоби стесняется, – и, схватив тарелку с едой, шмыгнул за дверь.
Кин обреченно вздохнула. Мало, мало, мало она знает… Даже со всеми своими техниками и уловками. С другой стороны, люди с легкостью расставались с жизнями и за меньшее.
– Как тебя зовут?
Куноичи хмуро глянула на блондина. Что-то было в нем такое, что ей совсем не нравилось.
– Кин.
– Кин, кхм… – повторил он, складывая вместе ладони, затем, как фокусник, извлекая странного вида белый цветок и протягивая его девушке. Та подняла руку, но тут же отдернула, с ужасом и отвращением наблюдая, как из ладони Дейдары высунулся красный язык и облизал цветок.
– Что, тебе не нравится мое искусство? – он перегнулся через стол и схватил Кин за ошейник. Та вцепилась в его руку и издала звук, похожий на рык.
– Дейдара. Убери руки от моей женщины, – спокойно проговорил Итачи, не отрываясь от еды.
Блондин расцепил пальцы и сел на место, хмыкнув.
Кин вытаращила глаза. Никто и никогда не называл ее «своей». Сперва она открыла рот, чтобы возмутиться, но тут же закрыла. Что-то было в этой фразе. Что-то… сладостно-мучительное, сильное, ощущение защиты, обещание спокойствия. Но в тоже время – отказ от себя, подчинение, растворение в желаниях другого человека.
Злость, возмущение, смущение…
Уже позабыв о выходке Дейдары, Кин схватила свою тарелку и выбежала из кухни.
К комнате она почти бежала, как внезапно прямо из стены показалось нечто зеленое, похожее на гигантские челюсти росянки. Между ними оказалась голова человека – одна сторона белая, другая черная. Существо моргнуло, к ужасу Кин облизнулось, и ушло обратно в стену.
Девушка помотала головой – на этом странном создании она ясно видела фирменный черный плащ.
– Цирк уродов, – пробормотала она сквозь зубы и двинулась дальше.

26
Кин не слишком вникала в то, что читала, вроде бы там было что-то про двух братьев.
Вечерело. Она, как и накануне, сидела на каменном подоконнике, далекие розовато-рыжие отсветы заката падали на затертые страницы книги, глаза уже начали побаливать, вглядываясь в ровные столбики иероглифов. Хотелось пить, но девушка регулярно вспоминала начало вчерашнего вечера и прекращать чтение как-то не рвалась. Итачи, как и прежде, сидел на постели, прикрыв глаза. У Кин возникло стойкое чувство де жа вю.
– ... И когда старший брат обернулся, то увидел за своей спиной младшего. Тот, сжимая рукоять катаны, проговил: "Я рано или поздно найду тебя. Тебе не скрыться от возмездия." На что старший лишь покачал головой: "Ты слишком..."
– Довольно, – прервал Итачи.
Кин перевела дыхание и прикрыла книгу, заложив пальцем нужную страницу.
"От трех недель, до полутора месяцев, – думала девушка, скользя взглядом по неровной кромке скал. – Об этом сроке они говорили сегодня. Столько понадобится двум командам, чтобы захватить дженчуурики Однохвостого и Двухвостого... Я обязана сбежать раньше!.. Или умудриться передать сведения. Нии Югито и Сабаку но Гаара... Помню я это маленькое чудовище.... Так вот значит, что убило Досу той ночью. Не хотела бы я жить в Суне... "
– Расскажи мне о своей семье, – потребовал Итачи. Он встал с постели и подошел вплотную к окну, полностью отрезав Кин пути к отступлению.
Девушка, заерзав от такой близости, украдкой взглянула на Учиху. Тот стоял, опершись рукой о стену, и разглядывал вечернее небо.
– Нуууу... Как я уже говорила, у меня четыре брата и отец. Мать умерла сразу после того, как я родилась.
– Расскажи мне о братьях. Как их зовут?
– Широ, Рэнзо, К...Кенджи и ... Ичиро, она потерла висок.
– Какие они?
– Ну, Широ – самовлюбленный эгоист, Рэнзо – клуша-наседка, Кеннджи – циник-приколист, а Ичиро – мрачный и угрюмый.
– Ты их любишь?
Кин замялась.
– Спросили бы такое несколько лет назад, я бы рассмеялась в лицо. У нас не принято было говорить о подобных вещах... Но, не видя братьев уже довольно давно, я думаю, что – да. Правда, любить их – просто невозможно. Особенно Широ. Ну, Рэнзо более или менее к этому располагает, в детстве же он был совершенно невыносим – старшие над ним основательно поглумились в свое время, поэтому он срывал злость на мне, устраивая всякие гадости, наподобие мокрицы в чае или паука в кровати. Но когда вырос – исправился. И даже, как мне кажется, пытается загладить вину. Чем сильно раздражает, правда...
– Кенджи – это не тот ли, который с тобой переспал? Ты слегка покраснела, при упоминании его имени.
– Э… да. Поправочка – тот, который спал со мной. Это был не единичный случай. Наши встречи были периодическими, но длились, пока я не ушла из деревни. Последнее, что я слышала пару месяцев назад – он женился...
–Ты его любишь?
Кин отвернулась и уткнулась лбом в стекло.
– Он ненормальный. Вбил себе в голову, что я для него – идеал. Что кроме меня... – она замолчала и стерла со стекла капельки от дыхания. – Хотя, это не мешало ему спать со всеми подряд.
– Ты любишь его?
Кин вскипела.
– Да что это? Опять допрос? Не знаю... Не хочу знать и не хочу об этом думать...
– Ичиро? – Учиха проигнорировал ее вспышку. Он не менял позы, не переводил взгляд, все так же щурясь, глядя куда-то вдаль.
– Он умер, – вырвалось у Кин. – Я... Только недавно узнала. Если бы мы были нормальной семьей, жили где-нибудь в процветающей провинции, скажем, в Стране Огня, а не в этой загнившей нищете, где приходится думать лишь о себе, наверно, я бы любила его больше всех. Как брата. Потому что он сильный, надежный. Никогда не бросит и не предаст своих. Может, наш отец в далекой молодости был такой, пока не ударился в пьянство и разврат.
– Как он умер?
Кин не понравилось, в какую сторону свернул разговор.
– Как может умереть шиноби? В бою. Защищая деревню.
Итачи посмотрел на нее в упор так, словно знал о том, что именно ее брата убили Акацки и продали его голову, от чего не сложно догадаться, почему куноичи так рьяно взялась за задание. А может, и знал!.. Кин поспешила сменить тему.
– А ваша семья... – начала девушка и осеклась. Ксоооооо! Вот она дуууурааа!
– Я убил их всех, – Итачи ухмыльнулся, и Кин показалось, что его взгляд слегка безумен.
Девушка вжалась в угол, по спине побежали мурашки, а лоб покрылся холодной испариной. Как же она быстро забыла, с каким человеком имеет дело!
– Не всех, – внезапно сказала она, поражаясь собственной смелости. – Ваш брат...
– Мой брат... – Итачи взял ее за подбородок, приподнимая голову, провел большим пальцем по виску, щеке, нижней губе.
Снова – липкий страх и возбуждение. "И все-таки, он сумасшедший..." Кин попыталась убрать его руку, но Итачи схватил ее за запястья и с силой дернул на себя. Кин чуть не слетела с подоконника, буквально провиснув над полом. Поняв, что не может выдержать его пугающий, непонятный взгляд, девушка опустила голову, сжав зубы от злости на себя и осознание бессилия. Он усадил ее обратно и отошел к тумбочке, порылся там и что-то бросил Кин. Девушка поймала небольшой предмет. Белый пластиковый пузырек.
– Ч... Что это? – Она оторопело уставилась на этикетку.
– Нам же не нужны проблемы, верно?...
– Противоза... – ее голос сорвался от волнения.
– Будешь пить каждый вечер.
Вот и приговор. Значит, вчерашняя ночь – это действительно только начало.
Итачи выжидающе поднял бровь.
– Что? – не сообразила Кин, держа пузырек так, словно там было что-то смертельно-ядовитое.
– Пей.
– Сейчас?!
– Я жду.
– Черт!...
Девушка опрометью кинулась в ванную, книга упала с колен на пол.
Глядя в зеркало на свою не мало перепуганную физиономию, Кин лихорадочно обдумывала линию поведения. Она не хотела вчерашнего!..
Нет, дура. Не ври себе. Хотела. Жаждала. Но… Гордость – с ней так сложно совладать!
Куноичи вытащила таблетку. Небольшая, гладкая… блестит в свете лампочки, чуть ли не переливается.
Глотнув из-под крана, Кин раскусила таблетку, чувствуя, что в пересохшее и сведенное судорогой горло целиком она не пролезет. Девушку передернуло от горечи, она поспешила запить водой. Потом плеснула себе на лицо, положила пузырек в карман и снова уставилась на отражение. Попыталась придать лицу более осмысленное и твердое выражение. Не слишком это удалось. От воспоминаний того, что происходило в этой ванной меньше суток назад, Кин охватила сладкая истома, глаза сами по себе прикрылись. Но тут же навалилась горечь обиды и разочарования. Она не хотела, чтобы ее использовали! Или хотела?.. Отражение взирало теперь как-то странно, в глубине черных глаз зарождалось смутное понимание чего-то очень важного…
Выкинув из головы все мысли, Кин распахнула дверь… и натолкнулась на Итачи.
– Я уже думал, что придется тебя вытаскивать силой.
Нет, решилась Кин. Это она его оттрахает, а не он ее!.. Быстро, чтобы не растерять смелость, она встала на цыпочки, обхватила его шею руками и приникла к губам. Он не ответил на поцелуй.
– Да будь ты проклят, Учиха! – она в ярости оттолкнула его, но Итачи перехватил ее руки и прижал к стене.
– Не забывайся. Здесь я твой господин и не потерплю вольностей.
Он наклонился к ее шее, грубый поцелуй обжег кожу над ошейником. Вся решимость Кин мигом куда-то улетучилась, она застонала от внезапно нахлынувшего возбуждения, бессильно сжимая кулаки…
...Одежда каким-то непостижимым образом оказалась на полу, а комната, почему-то уже была другая…
Гордость… Какая гордость? Что это? Красотка заткнулась до утра, на пару с сожалением.
Итачи не был нежен, но и не был особо жесток. Это было больно, но Кин уже начала привыкать к этой боли, и она, наверно, даже чем-то начинала нравиться. Это было сладко, так сладко, как ни с кем другим, но не приторно. Это … просто было. Чем-то знакомо, где-то – внове. И он снова не забыл про нее. И это было чудесно – стремиться навстречу, чувствовать, как он наполняет изнутри, как их обоих почти одновременно простреливают мучительно-волшебные судороги, как два тела сливаются, мысли, чувства, личности растворяются друг в друге, и уже нельзя отличить, где боль, а где наслаждение…
…А потом он вновь отправил ее в угол.

Она стояла посреди комнаты, бесконечно одинокая и раздавленная, глотая слезы обиды и ярости, пялясь на его белеющую в полумраке спину и обдумывая изощренные способы убийства. Потом отправилась-таки спать, поклявшись себе больше не допускать такого обращения, но в глубине души понимая, что следующим вечером клятву она скорей всего нарушит.