Старые знакомые. Глава II. Часть 5

***
Яркий искусственный свет неприятно резал глаза. Рэн, потерянная, сидела, понурившись, на больничной койке, а вокруг нее сновал медик.
Гаара, хмурясь, выключил переговорное устройство. У дома Тена все стихло. Его люди продолжали наблюдение и прослушивание, но семейство вело себя, как ни в чем не бывало. Вот проклятье! Что же делать с этой девчонкой?! Все планы спутала… Но не мог же он оставить ее на растерзание тому бугаю! Хорошо, хоть такой паники, как в прошлый раз, у нее не было…
А причина беспокойства и сумятицы в рядах шиноби Песка сидела, донельзя смущенная и шаркала ногами по полу. Медик закончил ее осматривать и что-то говорил Казекаге. Рэн не поднимала глаза, боясь встретиться взглядом со своим спасителем, который был явно не в духе. «Почему он там оказался? – лихорадочно соображала она. – Не просто так! Судя по всему, с ним еще люди были… Это связано с сестрой? Не… Скорей всего – с кузеном… Бандитская морда!» Только сейчас, оглядываясь назад и вспоминая огромную фигуру Кадо, его широченные плечи и стальную хватку могучих рук, Рэн осознала, чего ей чудом удалось избежать. Она поджала ноги, обхватив колени, и поняла, что сейчас разревется. Нет, нет, только не в присутствии Казекаге! Сколько можно позориться! Но нижняя губа предательски задрожала, а глаза наполнились слезами.
Медик тем временем закончил свой доклад, который поверг Гаару в шок. «Надо будет поподробнее узнать о ее родителях и о том, как ее лечили в детстве. Это просто невероятно!.. У нее был шанс стать очень сильным шиноби. Черти бы побрали Тена Джуру!..»
Рэн подняла голову неверно истолковала взгляд Казекаге.
– Я… я опять что-то не так сделала?.. Меня в чем-то обвиняют? – девушка потупилась.
Гаара обратился к медику:
– Вы поняли, да? Никто не должен знать о нашем визите. Никаких отчетов, никаких личных разговоров.
– Да, так точно, Казекаге-сама.
– Свободны. Мы сами найдем дорогу обратно. После разговора.
Рэн физически почувствовала его пристальный взгляд и еще больше сжалась. Как же хотелось стать маленькой и незаметной, забиться в щель под плинтусом и отлежаться там! Звук закрывающейся за медиком двери заставил девушку вздрогнуть. В тишине, нарушаемой гудением ламп, раздались приближающиеся шаги. Рэн упорно не поднимала взгляд.
В ярко освещенной пустой палате девушка казалась еще меньше и беззащитнее. Гааре казалось, что он ощущает ее страх и смятение. Ну, почему она не смотрит на него так, как на остальных?! Почему он не может ощутить теплоту её большого сердца, только стену страха и отчуждения. Такое светлое и радостное создание становится рядом с ним жалким и загнанным. Гаара присел рядом, заглядывая Рэн в лицо и кладя ладонь на ее руку.
– Как ты?
Девушка дернулась в сторону, как испуганная лань, но усилием воли заставила себя замереть. В глазах появилось прежнее затравленное выражение. Гаара понял, что неуклюжая попытка завести дружескую беседу провалилась, и со вздохом встал, чувствуя нарастающее раздражение.
– Я… Я испортила вам какую-то важную миссию, да?
– Что ты можешь рассказать о Накагаве Кадо? – Голос молодого человека был жестким и безэмоциональным. Надо непременно выяснить ее роль во всем этом и только потом решать, что делать.
– Кадо? – испуганно переспросила Рэн. – Я первый раз в жизни его сегодня увидела. Он… сын брата моей тетки. Прибыл сегодня утром. Думаю, вы можете свериться с записями.
– Зачем он приехал?
Рэн густо покраснела и чуть слышно проговорила:
– Жениться на мне…
– Вот как? Ты только вчера не без моей помощи отделалась от одного «жениха» и теперь уже успела завести другого. Быстро.
– Неправда! – Рэн охватил праведный гнев. Она сжала кулаки и гордо вскинула голову. – Я тут ни при чем! Никто и никогда не обращал на меня внимания, как на девушку, только этот негодяй и неудачник Такео!
«Слепцы», – невольно подумал Казекаге, пытаясь представить под мешковатой одеждой виденные накануне соблазнительные очертания.
Гаара схватил девушку за плечи и поставил на ноги. Рэн сделала слабую попытку вырваться, но он взял рукой ее подбородок и заставил посмотреть прямо в глаза. Девушка выдержала этот взгляд, но было видно, что далось это нелегко.
– Другие цели у него были?
– Я о них не знаю.
– Тетя или сестра что-нибудь рассказывали о нем? – Гаара изо всех сил старался не смотреть на подрагивающие губы девушки.
– Нет, я даже не знала о его существовании, – голос звучал напряженно.
– Кто-нибудь еще прибыл с ним в селение?
– Да не знаю я! – истерично вскричала Рэн, отталкивая Гаару, но вместо этого сама упала на кровать. Молодой человек не пошевелился, прищурившись, глядя сверху вниз. Поза получилась несколько двусмысленной. Рэн приподнялась на локтях и несколько раз моргнула. Почему в его объятьях она опять ощутила то же самое, что и во сне? Что-то слишком большое и необъятное, что бы понять, поглощающее, подчиняющее, пьянящее… Это чувство было настолько сильно, что вытеснило даже страх, вселяемый этим человеком на протяжении долгих лет.
– Почему ты меня так боишься? – тихо спросил герой ее кошмаров.
– А… вы не помните?
Гаара нагнулся, опершись руками о кровать по обе стороны от нее.
– Нет, – от близости пошла кругом голова и он плохо понимал, что делает.
Рэн опустилась, прижав руки к себе, как бы защищаясь. Она прикрыла глаза и на лице отобразилась целая буря эмоций. Ужас, отвращение, безнадежность.
– Детская площадка… – зашептала она, вздрагивая. – Маленький мальчик на качелях. Маленькая хромая девочка с растрёпанными волосами обещает быть с ним всегда… и не приходит. И мальчик перестает ей верить… Потом с ним что-то случается. Когда они встречаются вновь, он не верит уже никому. И убивает. Убивает. И клянется убить ее…
Гаара прикрыл глаза и наклонился еще ниже, касаясь своим лбом ее лба. «Она – мое наказание. Единственный человек, в чьих силах разрушить мое одиночество, унять эту боль пустоты и… Я тот, кого она боялась всю жизнь. Тот, кого она никогда не простит и не примет. Тот, на кого она никогда не посмотрит с любовью и нежностью».
Рэн замерла. Что он делает? ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?.. Почему так близко?.. Что собирается делать?.. И… почему так хочется поднять руки и обнять его? И что бы он обнял и прогнал все ужасы прошлого, убедил, что все только приснилось, что этого ничего не было… что он на самом деле вовсе не такой…
Чувствуя его тяжелое дыхание, Рэн открыла глаза. Гаара резко поднялся и отвернулся. Но девушка успела заметить его искаженное внутренней мукой лицо. Что же с ним произошло? Что сделало из милого маленького мальчика злобное чудовище, охваченное жаждой убийства?.. Но, похоже, он справился с этим… Да?.. Справился ведь?.. Рэн уставилась на спину молодого Казекаге.
– Я думаю, самым разумным будет тебе отправиться в свою комнату над магазином и лечь спать. Не включай свет. Завтра выходи на работу и веди себя естественно, словно ничего не случилось. Ни во что не вмешивайся. Никакой самодеятельности. Поняла?
Слушая его ровный и холодный голос, Рэн отчего-то почувствовала разочарование и ноющую пустоту внутри.
– Поняла, – тихо сказала она, садясь. Гаара обернулся. По выражению его лица ничего нельзя было понять.
– Я провожу тебя. Никто не должен нас видеть, – он криво ухмыльнулся. – Ты уже, конечно, поняла, что не следует распространяться о событиях сегодняшнего вечера.
Рэн ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

***
Страх. Сильное оружие. Он способен не только подчинять, подавлять, повелевать, но и убивать. Страх – это слишком просто.
Он смог бы править страхом, но предпочел более сложный путь – доказать всем, в том числе и самому себе, что не зря появился на этом свете. И только своими собственными силами этого добиться. А страх… Пусть боятся враги. Страх будет не оружием, а защитой всего, что стало дорого. Страх – это стена. И для врагов, и для тех, кто небезразличен. Первое – хорошо, второе – паршиво. Как сломать стену?..
Гаара не спешил возвращаться в кабинет, хотя там ждала для совещания его специальная команда. Подождут. Несколько минут роли не играют.
Не обращая внимания на ветер, Гаара сидел на своем излюбленном месте – куске скалы, откуда вся деревня казалась, как на ладони. Знакомое и такое родное чувство поднималось изнутри. Ярость. Пламя, которое было с ним всегда. Не только ярость демона, жившего в его теле, но та часть, которая с годами стала его собственной, и которой никуда не деться. Никогда. И горе тем, кто встанет у нее на пути – пламя требовало выхода. Гаара сжал в руке камень и смотрел, как между пальцами просачивается песок, в который обращалась порода. Ярость проснулась от бессилья. Бессилья что-либо изменить в отношении к нему ОДНОГО ЕДИНСТВЕННОГО человека. Он вспомнил-таки ту перепачканную девчонку с растрепанными волосами. И вспомнил, с какой страстью желал ее убить. Ему даже показалось на мгновенье, что он вновь ощутил неутоленную жажду смерти. Но страсть эта стала страстью другого рода. Теперь было совершенно и неотвратимо понятно, насколько сильно он желал Рэн. Тело, но и душу. Чтобы она отдала ему всю себя, без остатка. Сколько Гаара помнил, у него было все, чего бы ни пожелал. Может быть, поэтому невозможность получить то, что хочется, доводит до такого исступления?.. Или все намного сложнее?..

…Рэн открыла дверь черного хода. По напряженной спине было видно, что ей не терпится заскочить внутрь и запереться на все замки. Не выдержав, Гаара развернул ее лицом к себе и прижал за плечи к двери. Огромные глаза девушки широко распахнулись, и в них появился тот самый животный ужас загнанной в угол жертвы. Сотни раз Гаара видел это выражение. Перед тем, как убить. Романтические намерения моментально испарились. Пальцы впились в хрупкие плечи, он нагнулся к лицу Рэн, почти физически ощущая исходившие от нее волны страха. Его губы скользнули по щеке и вместо приятной банальной чуши, он сквозь зубы прошептал на ухо дрожащей девушке: «Еще раз говорю – не высовывайся. В мои планы не входит очередной раз спасать твою милую задницу». После чего опустил руки и сделал шаг назад. Рэн моментально скрылась во тьме дома, а юноша остался стоять, прожигая взглядом хлопнувшую дверь…

Гаара нахмурился и разжал кулак. Песок моментально улетел по ветру. «Все равно она будет моей, – мрачно ухмыльнувшись, думал он. – Мое наказание. Мое наваждение…»

***
В полутемной комнате витала пыль. Тут стояли сломанные стеллажи, валялись горы упаковочной бумаги, еще какой-то мусор. Состояние, в общем, совсем нежилое. Но Рэн это вполне устраивало, если бы не грязь, но убираться сейчас не было ни сил, ни возможности.
Рэн лежала на старом, пропыленном футоне, прижавшись спиной к холодному камню, свернувшись калачиком. Она не сводила взгляда с противоположной стены, на которую падал свет уличных фонарей из двух маленьких круглых окон, отчего желтоватые пятна казались глазами какого-то чудовища. Тени проводов танцевали в них, подобно извивающимся змеям. Мысли, навязчивые, не высказанные вслух, крутились в голове, не давая ни уснуть, ни просто опустить веки. Тело казалось застывшей ледяной глыбой, ни пошевелиться, ни расслабиться. Вновь и вновь прокручивая в голове вечерние события, Рэн не могла понять, что же она чувствует по отношению к молодому Казекаге. А он? Он действительно два раза чуть не поцеловал ее, или только так показалось?.. И все же…
Она вспоминала маленького одинокого мальчика на качелях и незнакомца на крыше. Оба раза Рэн ощущала небывалое родство душ, но может, ей это всего лишь казалось?.. Иллюзия, разрушаемая истинной натурой этого… существа.
«Но он же изменился!»
Ой, ли?..
«Он не убил Такео!»
Но она видела, на что он способен.
«Он не убил меня…»
Черт!.. Убил бы, если бы тогда добрался!
Ладно, лишать жизни, вроде, пока не собирается. Проблема в другом. В том, как она, вернее, ее тело на него реагирует. И это действительно страннее некуда. Такео неоднократно целовал и ласкал ее. Многого Рэн, правда, в силу своей девичьей скромности не позволяла. Но бывший парень не вызывали в ней особых эмоций. Другое дело Гаара-сама… Снова и снова, со сладким и щемящим чувством в груди и странной пустотой внизу живота, она вспоминала некоторые моменты минувшего вечера.
…Тесные объятия, когда они скрывались от буйного родича…
…Пристальный взгляд, повелительный жест руки, держащий за подбородок, когда он расспрашивал о Кадо…
…То, как он навис над ней, когда она лежала на кровати…
…Легкое мимолетное прикосновение губ к щеке, и шепот, смысл которого дошел только через полчаса...
Рэн попыталась представить себе того Гаару, который преследовал ее в кошмарах на протяжении всей жизни, и не смогла. Образ потускнел на фоне недавних событий и никак не хотел вязаться с молодым Казекаге, который так внезапно и прочно поселился в ее мыслях.
И уже на самом краю сна, когда глаза сами по себе закрылись, пришла явно запоздавшая мысль: «А что он делал под окнами моего дома? Что за операция проводится? Причем тут я и мои родственники?..»
Но мысль также легко и свободно покинула сознание. Рэн погрузилась в глубокий сон. Ей снились луна, песок, ветер и чьи-то нежные и требовательные руки…

***
Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, когда Рэн проснулась. Увидев льющийся в окна яркий свет, она попыталась вскочить, но со стоном рухнула обратно – зверски болело все тело, особенно спина, шея и плечи. Кое-как поднявшись и приведя одежду и волосы в более или менее приличное состояние, девушка спустилась вниз, предварительно забежав на крохотную кухоньку умыться.
На ее быстрые и сбивчивые извинения Масари только снисходительно улыбнулась.
– Ну-ну, не переживай, девочка. Я все прекрасно понимаю! Эх, молодость, любовь!.. Знаешь, я тебе немного завидую… Это так романтично!
И она продолжила рыться под прилавком.
– Ч-что? – ошарашено переспросила Рэн.
– Я говорю, что не сержусь на тебя за то, что проспала! Долго гуляла, небось, вчера.
– Э-э..
– Твой новый парень!.. Это что-то! Такой мужественный… Он с самого утра заходил, спрашивал о тебе. Волновался, видать.
– ЧТО-О?!!
«Гаара-сама?.. Заходил?.. Но он не…»
– Не красавец, правда… Да и староват для тебя, на мой взгляд, да дело твое. Вы, правда, с ним собираетесь пожениться? – Масари, наконец, выползла на свет божий и с неприличным любопытством таращилась на шею Рэн. Девушка схватилась за воспаленное горло. Внутри у нее все упало. «Какой, к чертям, Гаара-сама!.. Кадо уже был здесь! Утром…»
– Масари-сама… вы…
– Нет, я не сказала, что ты тут живешь. Ты же не давала мне никаких указаний, – она глупо хихикнула. – Вижу, тебе понадобится время, что бы от него отдохнуть.
Рэн моментально вспомнила себя барахтающуюся в лапах этого бугая. Она потерла шею. Синяки!
– Масари-сама, – начала она дрогнувшим голосом. – Вы неправильно подумали! Это… это не мой жених! Это все тетя подстроила! – Глаза, помимо воли, наполнились слезами. – Это не… это… это – синяки! Он меня чуть не придушил, когда я отказалась за него выходить!
Улыбка мигом слетела с лица хозяйки.
– Да что ж это такое! Мою девочку обижать! На-адо разобраться!..
– Масари-сама! – испугалась Рэн, повиснув на руке уже засобиравшейся куда-то женщины. – Все в порядке, о нем позаботятся! Не вмешивайтесь, умоляю вас! Все, правда, в порядке… Это… очень сложное и запутанное дело и… не только я в нем замешана, – девушка опустила голову. – Обещаю, что все расскажу, когда придет время. Только об одном прошу – не выдавайте никому, что я тут живу. Хорошо?..
Звякнул колокольчик на входной двери.
Масари тяжело вздохнула.
– Замотай шею чем-нибудь, а то народ испугается. Я пойду, обслужу клиента… Конечно, я тебя никому не выдам, как ты могла такое подумать?

***
Время близилось к обеду, а Рэн волновалась все больше и больше. Ей надоело строить всевозможные догадки о причинах произошедшего накануне. Ну, с приездом «жениха» все понятно. Родители ее матери были очень богаты, и, видимо, кроме нее, Рэн, наследников больше нет. Поэтому хромоножка может оказаться желанной партией… Девушку передернуло. Хорошо еще, что об этом факте никому кроме ее близких не известно. А то желающие жениться на богатой, пусть и покалеченной наследнице, давно осаждали бы дом. Хотя, Рэн очень сильно сомневалась в том, что получит какое-нибудь наследство. Как-никак, дед с бабкой выгнали маму из дома, когда та собралась связать свою жизнь с «простым шиноби». Или она сбежала?.. На эту тему тетя с дядей говорили очень нехотя.
«Мама!..»
Все, что от нее осталось у Рэн – это фотографии и прядь волос, завернутая в платок там же, в альбоме.
«Фотоальбом!»
Да, сестра была права, черт ее побери. Рэн не успокоится, пока не вернет его. Что же делать?.. Гаара-сама сказал никуда не ходить. Нет, не так, он велел не высовываться. Это значит, не видится ни с Кадо, ни с сестрой, хотя, она уже должна быть на задании, ни с теткой. Верно? А кто сказал, что они ее увидят? На губах Рэн заиграла довольная улыбка. Скоро обед. Пожалуй, лучше времени не подобрать. Кто подумает, что она сразу же сунется обратно?..

***
Опять закат. Опять щемящее чувство тоски разрывает сердце. Рэн ненавидела сидеть в четырех стенах вечером. Появлялось ощущение, что она умирает вместе с заходящим солнцем. Хотелось… Куда-нибудь хотелось. Прочь от повседневности, постылости…
И тяжелое чувство вместе со смутным ощущением тревоги никак не давали покоя, тем более сейчас, когда Рэн сидела под окном в своей комнате в обнимку с драгоценным альбомом и слушала, как внизу у входа Масари-сама разговаривает с Каей и Амадой, которые, почему-то пришли за ней вместе. Слов не разобрать, но голоса звучали весело. Черт, как бы хотелось погулять с ними… Но надо отсидеться. И так она сегодня сильно рисковала, совершив тайную вылазку домой.
С улицы раздался взрыв смеха. Хорошо им…
Резко наступила тишина. Девушка насторожилась. Зазвучал еще один голос. Боже! Это Кадо!..
Масари что-то довольно резко и настойчиво ответила нежеланному гостю, и, похоже, кузен не собирался задерживаться у магазина. Девушка перевела дыхание, но окончательно расслабилась только после того, как все голоса стихли. Выждав несколько минут, она очень осторожно выглянула в окно. Внутри все сжалось – она уже готова была увидеть стоявшего у магазина Кадо, но улица была безлюдна.
Рэн перевела дыхание и села на пол, только сейчас поняв, что ее трясет. Просидев в полном ступоре пару минут, она обвела взглядом помещение.
– Та-а-ак… И в этом свинарнике мне предстоит провести еще одну ночь? Ну, уж нет!
И решительно направилась за шваброй, тряпкой и ведром с водой. Она торопилась слегка убрать грязь и пыль, пока еще что-то видно, возиться по темноте не хотелось, а включать свет она побоялась. Вдруг, Кадо еще следит? Эх, не спросила она Казекаге-саму, что ж ей делать-то? Интересно, ее оповестят о том, что операция закончена? И расскажут ли о том, что вообще было?.. Навряд ли. Она – простая смертная, зачем ей знать.
Пока Рэн мыла пол и протирала пыль, солнце село, и тени в углах стали потихоньку выползать, заполняя собой все доступное пространство. Девушке стало не по себе. Вчера она была слишком уставшая, что бы переживать по поводу пустого темного дома, где кроме тараканов и пауков могут обитать лишь страхи, но теперь… Ирреальная боязнь одиночества в темноте добавилась к тягостному состоянию. Рэн захотелось открыть окно и громко завыть на всю улицу. Но вместо этого она сжала зубы, поскладывала всю валяющуюся бумагу в коробки и посдвигала стеллажи в один угол. Закончив, она решила немного передохнуть. Спустилась вниз, хорошенько вымыла лицо и руки от пыли, слегка перекусила и поднялась наверх, захватив роман с ближайшей полки, надеясь немного почитать в свете уличного фонаря. Плохо для глаз, конечно, но все лучше, чем пялиться на стены, мучаясь от одиночества и гнетущей тишины. Взяв тряпку, она направилась к одному из окон, что бы протереть его – может, хоть чуть-чуть станет светлее?..
Но едва она подняла руку, как за спиной раздался тихий и вкрадчивый, полный холодной ярости, знакомый голос:
– Ты чего вытворяешь, а?
Рэн крутанулась на пятках, роняя все, что держала. В дверном проеме стоял Гаара. Судя по его взгляду, он не прочь был бы ее убить…