Цветы запоздалые. Глава 1.

Глава 1

Съемные квартиры одинаковы во всех Пяти Странах. Шикамару вошел, чуть пригнувшись, внутрь и огляделся. Узкий коридор заканчивался кухней, справа - закрытая дверь в единственную комнату в квартире. Новое место было ничем не лучше и не хуже тех остальных, где ему приходилось жить. Разве что недавний ремонт придавал квартире несколько уютный вид. Она уже не казалась такой отчужденной, да и свет мало проникал внутрь через высокие окна. Разувшись, Шикамару сбросил с себя пыльный плащ с дороги, и направился на кухню, по пути закинув вещи в ванную. Кухня была немного тесной, но впору для одного человека. Серо-грязная мебель, пара слегка шатающихся стульев с отбитыми ножками. Шикамару включил приборы, и повернул кран, чтобы застоявшаяся вода стекла. Потом мужчина прошел в комнату и принялся разбирать свои пожитки, которые вмещались в небольшой рюкзак. Кровать к удивлению оказалась широкая, на двоих, вот и пойми после этого риэлторов. «Просторная, так просторная,» - пожал плечами шиноби. Зеркало, свешавшееся почти с потолка, отражало со стены напротив какую-то нелепую мазню, которую зачем-то еще и вбили в нелепую золотистую рамку.
Открыв дверь балкона, Шикамару вдохнул вечерний воздух. Гаснущее Солнце ласково проводило своими лучами по окнам, и верхушкам редких деревьев. В это время Сунагакура казалась чем-то трогательным и таинственным, нежели холодной неприступной крепостью в желтой палящей пустыне, которая грозила поглотить остатки жизни. Жесткие песчинки, стелящиеся по земле и непрестанно блуждающие с одного места на другое, впитывали в себя все звуки, и едва слышно скрипели под ногами. Высокие диковинные деревья раскинули свои кроны над крышами маленьких садов, защищая их от палящего солнца. Но красота мало трогала Шикамару, он даже не смотрел в небо, как прежде. Вытащил из кармана пачку сигарет, закурил. Нара лишь несколько часов в этой Деревне, но уже нестерпимо хочется вернуться обратно в Коноху. Да и был он в Сунагакуре редко, можно по пальцам пересчитать. В последний раз здесь была его свадьба. С каким легким сердцем и радостью он пришел в эти песчаные дюны, и забрал то, что считал по праву принадлежит лишь одному ему. Шикамару затянулся, и табачный дым витиевато повис в воздухе. Будто в этих клубах растаяли все шесть лет, что прошли с того дня. Еще раз кинув взор на однообразные крыши домов, крытых странными материалами, Шикамару выбросил окурок и вернулся в комнату.
Окурок медленно тлел, выпуская последние сизые ниточки. Темари прошла под окном одного из бесчисленных безликих домов по дороге к своему особняку. Клонившееся к вечеру солнце все старалось ослепить ее, когда женщина проходила между домами. Темари всегда предпочитала идти в обход: не терпела тесноты главных улиц. Да и поразмышлять удавалось куда больше, чем у себя дома. Она шла опечаленная и тревожная, все возвращаясь мыслями к последнему Совету. Обеспокоенный Дайме визгливо требовал отчета, трусливо дрожа каждый раз, когда на него ложился тяжелый взгляд Казекаге. Такого кризиса Сунагакура не переживала долгое время. Влияние Страны Ветра ослабевало на политической арене, экономика несла потери, и вся ответственность тяжелым камнем ложилась на них. Казекаге был вынужден попросить Наруто о помощи. Молодой Хокаге живо откликнулся на просьбу друга и послал отряды тщательно подготовленных шиноби из АНБУ и других спецподразделений в помощь. Темари регистрировала списки, замирая каждый раз, когда брала в руки очередной лист. Бегло пробежавшись по иероглифам, облегченно и в то же время тягостно вздыхала. Шикамару Нара не значился ни в одном. «Это даже к лучшему,» - твердила себе Темари, и заталкивала все о нем мысли подальше в сознание, чтобы не заблудиться в дебрях своих сомнений.
Светловолосая женщина остановилась у ворот своего дома. За невысокой светлой оградой высился величественный двухэтажный дом с высокими полукруглыми окнами. Темари вошла во внутренний дворик с маленьким прудом, оформленный в традиционном стиле. В отличие от других Селений, Сунагакура была покрыта сплошь песком, и сложно было что-либо вырастить в этой безжизненной плоской долине. Но и тут жители сумели найти выход. Никто так трепетно не относится к своим маленьким зеленым островкам оазиса, как жители Селения Песка.
На веранде в тени, запрокинув руки за голову, лежал ребенок. Дремал, как обычно. Темари присела рядом, погладила его по волосам и тепло поцеловала.
- Золотой, пошли в дом. Будем ужинать.
Мать поднялась с веранды и отворила внутреннюю дверь, ведущую на кухню.
- Да лень мне, - открыв один глаз, сказал мальчишка.
Темари обернулась в замешательстве. На миг ей показалось, что это был «его» голос. Дрожь пробежала по всему телу.
- Шика! Живо домой!
- Хорошо, мам. – Вздохнул ребенок. Он нашел в полумраке свои шлепки и нехотя поплелся за ней. Мама всегда была вспыльчивой, иногда даже пугала. Но Шика знал, что мама его сильно любит, очень сильно.
Она постоянно заставляла его заниматься, работать, двигаться, и вообще делать все то, что он ненавидел - напрягаться. Больше всего ему нравилось дремать на маминых коленях или читать, подставив одну руку под голову.
Темари отворила свежевыкрашенную входную дверь в Главное отделение больницы. Несколько пациентов скучали, ожидая в коридоре свою очередь. В зале присутствовали в основном мирные жители. Медсестры разносили отчеты по кабинетам, в предобеденный час здесь всегда царило оживление.
- Госпожа Нара! – позвала издалека Обори-сан, главный врач.
Все вокруг мигом повернули голову в сторону Темари. Опять это неловкое чувство. Парадоксально, но окликни Обори-сан ее по девичьей фамилии, никто бы и ухом не повел. Темари сколько ни говорила себе, что привыкла, но каждый раз невольно колебалась самую малую долю секунду каждый раз, когда ей напоминали о прошлом.
- Добрый день, дорогая, - морщинки на губах старухи углубились. В теплых глазах Обори-сан читалась привязанность к этой куноичи, которая пыталась строить жизнь по-своему, твердо желая противостоять судьбе.
- Добрый день, - поцеловала старушку Темари. Она не смогла устоять и укорила Обори-сан, - сколько раз я Вас просила: не называйте меня так.
Обори-сан указала рукой, чтобы Темари присоединилась к ней. Они прошли в кабинет главного врача в самом конце коридора. Темари пропустила пожилую женщину вперед, та шла мерно и царственно с прямой, как доска, спиной. Окутанная в свое длинное одеяние, Обори-сан постоянно теряла свои руки во внутренних карманах. И в них она всегда находила, что нужно, - чем обрадовать Шику и поднять его настроение.
- Фамилия, дорогая моя, достается с замужеством. Это то, что меняет тебя и приводит к другой жизни. – Села в свое кресло врач, снимая с глаз пенсне. Темари молча слушала. Ее подбородок немного дрогнул, но губы по-прежнему упрямо сжались.
- Ну, деточка, не расстраивайся. – Утешила ее главный врач. – Всему свое время. И любви, и пониманию, и осознанию.
Немного поговорив, Темари попрощалась с Обори-сан, которая помогала ей во всем с ее ребенком. Принимала роды, ночами стояла и выхаживала слабого младенца, стала крестной матерью маленького Шики.
- Темари-химе, - окликнула почти у двери Обори-сан. – Вы счастливы?
- Я… - на миг светловолосая женщина замерла. – Думаю, когда-то я была счастлива… Или же это был одним из моих снов.
Шикамару ненавидел больницу, никакую ее часть: ни травмпункт, ни приемную, и, тем более, отделение интенсивной терапии. На задании он, прежде всего, избегал ситуации, когда можно угодить в это отделение. Сегодня же он принес образец новой секретной вакцины, которая способна восстанавливать чакру буквально через час. Недаром Сакура допоздна засиживается из лаборатории, все разрабатывая новые способы максимально сохранить боевую пригодность шиноби на поле. Изначально задание Нара заключалось в доставке вакцины, но следом Наруто отправил еще один приказ присоединиться к разработке стратегических наступлений в команду Казекаге-сама как один из приближенных самого Хокаге и принимать решения со стороны союзника. Поэтому ни больше, ни меньше ему придется провести в этих ненавистных песках более двух месяцев вдали от своего дома.
- Добрый день, Обори-сан, - постучался в дверь Шикамару.
- Здравствуйте, - поднялась из-за своего стола врач.
- Я шиноби Конохи. Вы получали послание Казекаге о новой вакцине.
- Да-да, я вас ждала. Харуно Сакура в который раз удивляет меня: такая молодая и такая талантливая, - закивала Обори-сан, надевая на переносицу пенсне.
Шикамару протянул ей маленький металлический чемоданчик. На холодном металле выгравирован знак Селения Листа.
- А. – подняла взгляд на мужчину Обори-сан. – Позвольте узнать ваше имя.
- Нара Шикамару.
- Ах, - понимающе протянула старуха, все еще держа в руках чемоданчик. Она медленно подошла к окну и устремила взгляд куда-то вдаль. На миг Шикамару показалось, что врач настолько глубоко ушла в свои мысли, что забыла про его присутствие. Но ее вопрос развеял его сомнения. – Вы возвращаетесь обратно в свою Деревню?
- Нет, у меня еще одно задание.
- Вот оно как… Позвольте передать через вас записку Сакуре-сан, поздравительную, разумеется. – Все еще погруженная в свои мысли сказала врач.
- Конечно, - пожал плечами Нара.
Обори-сан вложила в его руку изящный маленький конверт, улыбнулась. Шероховатая поверхность бумаги была приятной на ощупь. Кивнув, Шикамару вышел. Маленькая старушка, которая не могла не узнать отца своего крестника, только покачала головой, понимая, что ожидаются перемены в жизни ее драгоценной Темари.
Шикамару уже почти неделю пробыл в Сунагакуре, понемногу он стал привыкать к мерному темпу жизни, которым жили местные жители. Видимо, сами вечные пески обучили их такому спокойному неспешному движению. Коноха же копошилась и день, и ночь: тут идет стройка нового моста, там прокладывают дорогу, с самого утра жители шумно открывают свои лавки, выставляют столики, распахивают ворота. Жизнь кипит, все куда-то торопятся, разговаривают, смеются, несут почту, кто-то дожевывает последний кусочек данго, кто-то проверяет технику перевоплощения. В Сунагакуре все смятения и тревоги улегались с самими тяжелыми песками куда-то на самое дно.
И все же грусть никак не утихала в его груди. Ошибки, которые совершались в прошлом, со временем не исчезают, не становятся менее проблематичными, вовсе нет. И Шикамару мучился. Потому что знал, что все происходило по его вине. Он не считал ее крики неважными, не принимал их, как истерику. Но почему-то непонимание между ними, ссоры, мучительные минуты молчания, - все чаще омрачали их семейную жизнь. По ночам Темари стала плакать. Это был удар ниже пояса. Шикамару до этого просто не мог представить, что сильная и сдержанная куноичи умеет плакать. Это его вина, но он не мог исправить все. Темари не позволила, обрезала все, камня на камне не оставила от их жизни и надежды на сближение. И тут Нара струсил, просто потерялся, остановился на краю и не решился идти дальше. Мысли и сердце были замурованы, казалось, навсегда, оставлены в склепе, в который не проникнет луч света. Луч спасения.
Гаара с сестрой вышли из кабинета в коридор. Темари не торопилась домой, потому как Шика остался на выходные у дяди приглядывать за малышкой Яширу. Канкуро был только рад своему племяннику. Каждая мать боится наскучить своему ребенку, стать его единственным солнцем. Темари, скрепя сердцем, давала ему эту необходимую свободу.
- Темари. Я сам разберу бумаги за последнюю неделю.
- Мне не тяжело.
- Не стоит, - остановил ее брат. Положив свою тяжелую руку на ее плечо, Гаара внимательно посмотрел на старшую сестру. Это было можно принять за заботу, - извини, что загружаю тебя непосильной работой. Ты устала.
- Все в порядке, – светловолосая женщина нежно погладила руку младшего брата.
Гаара остановил долгий взгляд на Темари и только потом отправился со свитой в Резиденцию. Темари вошла в свой кабинет. Погода постепенно портилась, ветер усиливался и, набирая обороты, высоко поднимал песок. Люди по улице шли быстрее, немногочисленные лавочки поспешно закрывались, в соседних окнах зажигался свет. Женщина подошла к окну, чтобы задернуть шторы, потому как ей еще долго было разбирать бумаги и отчеты, а куноичи не любила прерываться на мелочи. Вдруг знакомый силуэт мелькнул среди пешеходов. Схватившись свободной рукой за подоконник, Темари прислонилась к стене, ее дыхание сбилось. После же куноичи словно ветром сдуло с места, миг - она уже на улице. Женщина торопливо устремилась за толпой. Но бесполезно, даже если это был Шикамару, то, скорее всего, он уже ушел далеко вперед.
Темари поднялась в кабинет Гаары и достала папку с отчетами за прошлую неделю. Проверила списки. Ничего. Никакого Нара Шикамару не значилось в списках из прибывших из Конохи шиноби. Тогда ей, получается, показалось, что на миг в толпе она увидела мужа. Она присела на ближайшее кресло и медленно начала перебирать одну бумагу за другой. Последняя, сложенная пополам, вызвала в ее душе тревожные нотки. Лист бумаги немало мяли в руках.
«Нара Шикамару».
Иероглифы запылали перед глазами. Он в Сунагакуре. Томление в ее груди усилилось. Женщина словно с головой окунулась в омут тяжелых мыслей и неясной, смутной тревоги. Ставни в ее кабинете громко хлопнули, постепенно выводя из оцепенения утомленную Темари.
Она все же задернула шторы в своей комнате. За окном свирепствовала песчаная буря, которая ожесточенно била по стеклу. Стихия всегда разыгрывалась перед сезоном дождей. Работа не шла. Остановив бездумный взгляд на очередной белоснежной бумаге с длинным заковыристым почерком, Темари прекратила работу. Приготовила себе чай и подошла к окну.
Вновь и вновь чувство вины рушило ее, давало пощечины, терзало ее, рвало изнутри. Сколько раз Темари упрекала себя, не в силах ничего найти в опровержение.
Если бы она не любила Шикамару так сильно, если бы она позволяла ему брать вверх, не стремясь подчинить его, приручить. Какая же безмозглая дура она была в их совместной жизни. Жестокая и непримиримая. А Шикамару ее, такую, терпел, любил, лелеял. Соглашался на все компромиссы, прощал и каждый раз, обнимая, говорил, что лучше ее нет. Чем же Темари отплатила ему за тепло и привязанность? Только причиняла страдания, укоры, крики, ссоры, вечные разборы полетов. Потому что в глубине она чего-то страшилась. Что-то удерживало ее, то, что убивало Шикамару, что капля за каплей вытягивало из него нежность, оно кусками разрывало его сердце, сокрушало его любовь. Почему-то сейчас Темари не может вспомнить ни единого его резкого слова или недовольного взгляда. Хотя, скорее всего, им было такое же равное место в их жизни. Короткое лето счастья продлилось почти два года, когда, не выдержав, Темари ушла. Просто исчезла, как будто ее вовсе не было в их доме, будто ее вовсе не было в его жизни.
Темари почувствовала слезы на щеках. Это совсем не похоже на нее, но только мысли о прошлом счастье вызывали в ней невыразимую печаль. Только гнетущее сожаление и раскаяние жило в ней день изо дня в воспоминаниях, которое мог рассеять лишь радость за сына. Сына от всем сердцем любимого человека.
Спустя столь долгое время в доме Темари ничего не изменилось. Семейная картина над камином, светло-бежевые стены, мебель в тон. На круглом деревянном столе солнечные пятна, книжная полка со свитками у стены, маленький ночной светильник у дивана. Это было совершенно иное место, где забываешь пески, себя, противоречия - все остается за дверьми мира, в котором росла Темари, где провела свои ранние годы. В каждом предмете жили ее воспоминания. Светлая печаль царила в этих стенах.