Цветы запоздалые. Глава 4. Ее глаза

Глава 4. Ее глаза

Солнце стояло в зените. Все прохожие искали спасения под тенью высоких могучих деревьев, которые раскинули свои ветви над городом. Коноха утопала в зелени. Летом невозможно с высоты отделить ландшафт долины от предгорий, что уходили в северную часть страны. На Скале Хокаге виднелось недавно высеченное лицо нового правителя.
Наруто отпустил его раньше обычного. Сейчас Нара спускался по лестнице Резиденции, но спиной он чувствовал пристальный взгляд друга, облаченного в мантию Седьмого. Наруто стоял у распахнутого окна, рядом, прижав к груди отчеты, терпеливо стояла Шихо, не смея нарушить молчание. Она помнит каждое слово в сообщении: Отряд Темари выступит завтра в путь. Поэтому Нара предстоит сделать выбор: остаться в Конохе или же с дополнительным отрядом присоединиться к ним.
- Темари, что же ты делаешь?.. - покачал головой Наруто.
- Г-жа Харуно передала вам это, - обрадовавшись, что Седьмой прервал тишину, промолвила Шихо и, оставив записку на столе, незаметно вышла.
«Твоя очередь готовить ужин, бака. Хочу жареные бобы. Люблю, Сакура»
Сакура-чан… - простонал Наруто про себя. Это было единственное блюдо, которое ему не удавалось, и вредная подруга пожелала сегодня именно их. Что не говори, а Шикамару был прав, утверждая, что все женщины проблематичные. Или, может, это только их женщины такие, что могут быть ласковыми и нежными и одновременно разъяренными, как фурии, что берегись.
Шикамару был вне себя от раздражения. Упрямость Темари сумела вывести его из обычного состояния безразличия к происходящему вокруг. Но сам Шикамару осознавал всю важность и опасность предстоящей миссии, потому как сам досконально разрабатывал план выступления. И этот поспешный шаг Темари мог поставить под угрозу удачный исход миссии. Несомненно, Темари была великой куноичи, сильным аналитиком и превосходным бойцом, но не все решает мощь, порою нехватка оружия или небольшого превосходства могут сорвать любую блестяще спланированную игру.
Будь он в такой же мере упрямым, как его жена, Шикамару сейчас бы позволил остаться себе в Конохе, чтобы Темари сама себя наказала. Но он не мог так поступить, потому что это Темари, и потому что это его долг – защищать свою семью. Лишь мысль о том, что Темари может быть причинен вред, разрывало в клочья его сердце. Поэтому Шикамару был несоизмеримо зол на свою дражайшую половину.
Есино чувствовала себя лучше. Внук словно дал ей живительные силы, и женщина не могла позволить себе быть слабой. Забота о Шике поглотила ее, как когда-то прежде любовь к сыну. Не веря тому, что она бабушка, Есино только еще больше баловала Шику. Муж иногда ее укорял, говоря, что собственного сына она меньше любила. Но Есино только отмахивалась от его слов. Шика стал ее солнцем, и каждый вечер она, засыпая, рассказывала Шикаку о проделках внука, отмечала все мельчайшие подробности и сходства с отцом. Есино перебирала длинные волосы мужа, и ее глаза становились печальными. Почему Шикамару приходится так страдать, когда же он, наконец, обретет счастье? И когда же счастье своего единственного сына цветами распустится на сердце матери?
На Темари Есино не могла держать обиду. Потому что видела ту безграничную любовь к Шикамару, ни ее в взгляде, ни в ее словах не было и тени сомнений в глубине ее чувств. Странные были оба супруга, думала Есино, но никогда не вмешивалась в их жизнь. Потому как сама Есино не была шиноби, она не могла и никогда не смогла бы постичь их до конца. Потому что они были другими, и Темари была не такая, как все остальные девушки Конохи. Ни Ино, ни Сакура, ни другие подруги Шикамару не казались ей столь повзрослевшими, своенравными и в то же время трогательно заботливыми. Хотя делала все Темари неумело, но искренняя трепетность, с которой сноха относилась к семье мужа, была неподдельной. Однако счастье их семейной жизни расходилось по швам, и это было необратимо.

Однажды Шикамару пришел подавленный. Он предупредил мать, что уходит на продолжительную миссию в Страну Снега. Сын ни словом не обмолвился о жене. «Вернусь через год,» - сказал он и поцеловал ее в лоб. Есино сердцем чувствовала, что случилось непоправимое, что так внезапно ожесточило ее сына. Так и не сумев задать Шикамару главный вопрос, Есино благословила его в путь.
Когда Есино навестила их дом, Темари показалась ей растерянной и подавленной не меньше своего мужа. Есино будто чувствовала, как стены давили снаружи на Темари, и та мучилась от своих сомнений. Темари прижалась к ней как маленький ребенок и заплакала. Совсем тихо. Ей не хватало тепла, не хватало понимания. Есино молча разделила ее страдания.
Теперь же вспоминая это, Есино понимала, что Темари было страшно за будущее. В ней рос ребенок. И она вернулась к своему мужу, но вслед за тем покинула их навсегда. Их супружеская жизнь была отнюдь не безоблачной, и Темари захлебывалась в отчаянии, в которое погрузили ее тревоги и колебания. Что же ожидало их впереди? Есино знала, что и теперь Темари по-прежнему задается этим вопросом. Она издали проявляла сострадание к ее горькой женской доле, понимая, что любой выбор причинил бы боль. Но не боли боялась Темари, а пребывания в неведении, словно идешь в темноте, протягиваешь руки вперед и в стороны в тщетных попытках нащупать что-то, но таящаяся во мгле опасность заставляет одергивать от страха руку. Так и в жизни, теряясь, не знаешь, что делать дальше. Если же раньше Темари представляла жизнь как-то по-другому, сейчас она осознавала все то, что невозможно избавиться от этой части жизни, выкинуть, как что-то несущественное, когда каждое событие глубоко врезалось в память и в самую душу.
Мужчине не дано постичь те терзания, которыми мучается женское сердце. Когда крик не умещается в груди, когда бредешь одна в своих сомнениях, и бескрайняя пустыня угнетающего отчаяния расстилается вокруг тебя. Шикамару никогда не понять, какую боль скрывают ее зеленые глаза.