Дух Зимы

Часть 1. Кни­га.

От­четли­вый стук в дверь - и На­руто, улы­ба­ясь, вски­дыва­ет го­лову. А за­тем, гром­ко то­пая но­гами по по­лу, бе­жит от­кры­вать. Гос­ти к не­му за­ходят не­час­то. Поч­ти ни­ког­да. Но се­год­ня один точ­но бу­дет, к то­му же еще и при­несет с со­бой кое-что ин­те­рес­ное. По край­ней ме­ре, обе­щал.
Че­рез двер­ной про­ем в ком­на­ту вры­ва­ет­ся зим­ний хо­лод. Сне­жин­ки лип­нут к ли­цу, буд­то ще­ки хо­тят пог­ла­дить. На­руто улы­ба­ет­ся ши­роко, при­ветс­твуя то­го единс­твен­но­го, ко­го мо­жет наз­вать дру­гом.
В де­рев­не при­вык­ли, что сре­ди них жи­вет тот, ко­го по­жале­ла Зи­ма. Тот, ко­го наш­ли в сне­гу и уже хо­тели хо­ронить вмес­те с за­мер­зшей ма­терью, но ре­бенок вдруг от­крыл гла­за и про­тянул к ним руч­ки. Теп­лые жи­вые руч­ки.
И имен­но тог­да от не­го впер­вые от­пря­нули, смот­ря не­веря­ще во все гла­за.
У Узу­маки На­руто был дом. Но не бы­ло семьи. У не­го бы­ла печ­ка. Но в ней не бы­ло ог­ня. У не­го бы­ла ку­ча воп­ро­сов, но не бы­ло от­ве­тов на них.
По­нача­лу он не осоз­на­вал, по­чему лю­ди сто­ронят­ся его. Ведь ни­чего пло­хого он не де­лал. И не со­бирал­ся де­лать. Де­тям не зап­ре­щали иг­рать с ним, но они не­воль­но са­ми пе­рес­та­ли. Пос­те­пен­но. Год за го­дом. Ви­дя, как их ро­дите­ли ки­ва­ют на свет­ло­воло­сого маль­чи­ка, ко­торый да­же в са­мую хо­лод­ную по­году мог раз­гу­ливать по ули­це в сво­ей лю­бимой оран­же­вой фут­болке. Ма­тери щел­ка­ли де­тей по но­су и го­вори­ли: "Ну-ка, на­день шап­ку, ты ведь не Узу­маки На­руто".
Все ку­тались в ме­ховые шу­бы, в теп­лые паль­то, на­тяги­вали на но­ги са­поги и пря­тались за шар­фа­ми. И от это­го ста­нови­лись бли­же друг к дру­гу. А На­руто от­ста­вал буд­то. Или на­обо­рот - мчал­ся впе­реди. А ему хо­телось быть как все. И он пы­тал­ся изо всех сил. Но ког­да од­нажды он на­шел на чер­да­ке ста­рую от­цов­скую кур­тку, вы­тащил из ру­кава длин­ный мох­на­тый шарф и счас­тли­вый вы­бежал во всем этом на ули­цу - гря­нул смех. Гром­кий, за­ливис­тый. Ка­залось, что хо­хота­ли да­же де­ревья.
Толь­ко лишь снег ле­жал бе­лым, чис­тым по­лот­ном, то тут, то там ис­по­лосо­ван­ный чу­жими ша­гами. И мол­чал.
На­руто не чувс­тво­вал хо­лода. Ни­ког­да не чувс­тво­вал. Но вот жар, что рож­дался внут­ри от неп­ри­нятия людь­ми и от их ко­сых взгля­дов, был ему хо­рошо зна­ком.
А с воз­растом приш­ло и горь­кое осоз­на­ние при­чины. Они все за­виду­ют. За­виду­ют то­му, что Зи­ма уби­вала и уби­ва­ет всех кро­ме На­руто. Зи­ма страш­на всем кро­ме не­го.
А Узу­маки го­тов был мер­знуть пос­то­ян­но, не прек­ра­щая мер­знуть, толь­ко бы его при­няли.
А по­том по­явил­ся Ми­чи.
Он за­шел как-то в ма­газин Джи­райи за по­рош­ком, что по­мога­ет пе­чам жар­че и доль­ше го­реть. За по­рош­ком, ко­торый каж­дый день по­могал де­лать На­руто. Ми­чи при­шел и за­гово­рил с ним так неп­ри­нуж­денно, так меж­ду де­лом, буд­то они уже бы­ли хо­рошо зна­комы. Спра­шивал, не ка­са­ясь не­лов­ких тем, от­ве­чал, ки­вая и пос­ту­кивая паль­ца­ми по при­лав­ку. Пох­вастал­ся да­же, мот­нув свет­лой го­ловой, что этой зи­мой от­ва­жил­ся схо­дить на Бе­лый холм.
Поз­же они ста­ли час­то раз­го­вари­вать. На­руто го­ворил быс­тро, буд­то бо­ял­ся не ус­петь, и гром­ко, буд­то бо­ял­ся, что его не ста­нут слу­шать. Его рас­пи­рало от ра­дос­ти, и смех то и де­ло вып­лески­вал­ся из не­го, зас­тавляя ре­бяч­ли­во под­жи­мать но­ги.
Од­нажды Ми­чи спро­сил, ка­ково это не чувс­тво­вать хо­лода. Узу­маки по­жал пле­чами.
- Все вре­мя теп­ло, вот и все. Сер­дце как печ­ка, вот и не мер­зну.
- Стран­но. Но кру­то.
На­руто по­мол­чал. А по­том не­реши­тель­но кач­нул го­ловой, под­ни­мая гла­за к не­бу. Ему всег­да бы­ло ин­те­рес­но, что зна­чит "мер­знуть", толь­ко у ко­го рань­ше мож­но бы­ло это спро­сить. Не­задан­ный ог­ромный воп­рос рас­пи­рал из­нутри - и в кон­це кон­цов вы­летел на­ружу вмес­те с энер­гичным взма­хом ру­ками.
- А­ааа­ааа ка­ково это - за­мер­знуть? Как этот са­мый хо­лод чувс­тву­ет­ся?
Ми­чи за­думал­ся. Взве­сил на ру­ке ме­шочек с по­рош­ком, шмыг­нул но­сом.
- Вот так воп­рос. Ты ког­да-ни­будь бо­лел? Зна­ешь, что та­кое оз­ноб?
На­руто от­ри­цатель­но мот­нул го­ловой.
- Да ты прос­то ме­гаве­зучий ка­кой-то! Ну а... влюб­лялся ког­да-ни­будь?
Ру­мянец вы­полз на ще­ки бес­кон­троль­но, по­будив Ми­чи хи­хик­нуть.
- Ну вот, за­мер­знуть - это ког­да дро­жать на­чина­ешь, и в те­бя буд­то игол­ка­ми ма­лень­ки­ми ты­ка­ют. Вот ког­да ви­дишь ту, в ко­го влюб­лен - внут­ри все тряс­тись на­чина­ет, ког­да за ру­ку ее бе­решь - а по твой как раз­ря­ды. Ну что-то ти­па это­го... Прос­то ду­маю, так те­бе по­нят­ней бу­дет вро­де как.
- Яс­но! Яс­но!
На­руто не стал тог­да спо­рить. Он ни­ког­да не срав­ни­вал лю­бовь и хо­лод. Вро­де же это на­обо­рот теп­ло. Теп­ло и счастье бес­при­чин­ное, что зас­тавля­ет сер­дце ста­новить­ся еще жар­че и бить­ся еще быс­трее.
А се­год­ня Ми­чи при­шел к не­му в гос­ти. И при­нес с со­бой ста­рую ба­буш­ки­ну кни­гу, в ко­торой по его сло­вам на­писа­но про Дух Зи­мы.
- Вот, как ты про­сил.
Он про­топал по по­лу тя­желы­ми са­пога­ми, ос­тавляя на де­ревян­ных дос­ках бе­лые сле­ды. На­руто ни­ког­да не то­пил печь, хо­тя по­ленья на вся­кий слу­чай все рав­но ле­жали у даль­ней сте­ны. Се­год­ня очень хо­телось ок­ра­сить дом теп­лым све­том ог­ня, но Ми­чи приг­ро­зил паль­цем: не трать, мо­жет, по­том при­годят­ся, я ведь все­го на ми­нут­ку.
На стол ак­ку­рат­но опус­ти­лась ши­рокая кни­га с не­ров­ны­ми стра­ница­ми. Яв­но пыль­ная до не­дав­не­го вре­мени и яв­но нас­пех чи­щен­ная от это­го за­пус­те­ния.
- Не знаю, что ты хо­чешь в ней най­ти. Уве­рен, ку­ча на­рода уже пы­талась раз­га­дать все эти сек­ре­ты. Толь­ко Зи­ма все рав­но не ме­ня­ет­ся.
- Что мне эта твоя ку­ча, я сам поп­ро­бую. Сколь­ко на­роду гиб­нет!
- Прош­лой зи­мой - ни од­но­го. Мо­жет, она ус­та­ла, мо­жет, ус­по­ко­илась, а?
На­руто са­дит­ся на та­бурет и кла­дет ла­донь на твер­дую рель­еф­ную об­ложку. Чувс­тво та­кое, что вот сей­час от­кро­ет­ся не­кая тай­на. Что вот имен­но сей­час, на пер­вой же стра­нице опи­сано бу­дет не­кое та­инс­тво, что по­может по­бедить Зи­му. Или по­может до­казать всем, что она не та­кая страш­ная и пло­хая. Прос­то... что-то слу­чилось. С Узу­маки то­же что-то слу­чилось, раз он те­перь от­ли­ча­ет­ся от всех. И ес­ли, что­бы хоть нем­но­го приб­ли­зить се­бя к лю­дям, нуж­но раз­га­дать за­гад­ку не­объ­яс­ни­мого и древ­не­го - он это сде­ла­ет. Он это твер­до ре­шил.
- Толь­ко там не все стра­ницы есть, - вздох­нул Ми­чи. - Ба­буш­ка эту кни­гу ой как бе­рег­ла, а вот ма­ма - не осо­бо.
На­руто чувс­тво­вал, как гром­ко в гру­ди бь­ет­ся сер­дце. Он кив­нул - и от­крыл пер­вую стра­ницу.
На ней на бе­лом фо­не прос­ту­пали еле раз­ли­чимые се­реб­ристые кон­ту­ры. Мож­но бы­ло уви­деть вихрь, что по­доб­но во­рон­ке су­жа­ет­ся у са­мой зем­ли, и очер­та­ния ле­са, смут­но прог­ля­дыва­ющи­еся сквозь снеж­ную дым­ку. Узу­маки уз­нал это мес­то - вид с Бе­лого хол­ма. Чис­тая нет­ро­нутая гладь, под лу­чами сол­нца ожи­ва­ющая не­харак­терны­ми для се­бя ис­кря­щими­ся крас­ка­ми. И как та­кое од­но­об­ра­зие от единс­твен­но­го при­кос­но­вения све­та спо­соб­но рас­цвес­ти по­доб­но лет­ним цве­там.
Бук­вы вни­зу вы­деля­лись сво­ей чер­но­той и уг­ло­ватостью.
"Ты ста­нешь лег­че, ес­ли пой­мешь. Зи­ма да­ет сон, да­ет уми­рот­во­рение. Снег хо­лоден, но в его объ­ять­ях спит зем­ля. Теп­лая и сог­ре­тая".
- Эти ста­рые кни­ги всег­да за­ум­ны. Слу­шай, ты ведь при­дешь на на­шу с Ма­ри свадь­бу? Вро­де бы же­нить­ся зи­мой - пло­хая при­мета, но Ма­ри ска­зала, что на­обо­рот. У нее свои прин­ци­пы, иног­да все на­пере­кор де­ла­ет.
Ми­чи улыб­нулся. На­руто отор­вал взгляд от кни­ги и ши­роко улыб­нулся в от­вет.
- Ко­неч­но при­ду, как я мо­гу та­кое про­пус­тить!
- Яс­но де­ло, не мо­жешь.
От ста­рой кни­ги пах­ло у­ютом. Хо­телось за­копать­ся но­сом в ее стра­ницы, как в чьи-то во­лосы, и вды­хать этот за­пах бес­ко­неч­но. Буд­то теп­ло­та вне­зап­но соб­ра­лась вок­руг сто­ла, ок­ру­жила его со всех сто­рон, хоть кни­га бы­ла про хо­лод. Про са­мое сер­дце хо­лода, про его суть.
Ми­чи зяб­ко по­ежил­ся.
- Ко­лотун се­год­ня прос­то ка­кой-то. Слу­шай, мо­жет, все эти рас­ска­зы про Дух Зи­мы - брех­ня? Я ко­неч­но силь­но не вни­кал во всю эту пи­сани­ну, но как у Зи­мы мо­жет быть ду­ша? И как ду­ша мо­жет при­нимать об­лик че­лове­ка? Или его об­раз, я не очень по­нял.
- Но ведь да­же твой дед го­ворил.
- Да уж, он лю­бил тра­вить эту бай­ку. Все хвас­тался, что ви­дел Дух Зи­мы. А на де­ле это впол­не мог­ло быть его во­об­ра­жение, раз­ве нет?
- А гла­за?
- То есть по-тво­ему гла­за по­чудить­ся не мо­гут?
Узу­маки не на­шел­ся, что на это от­ве­тить, толь­ко взгляд сно­ва опус­тил, и без­думно ус­та­вил­ся в са­мый центр книж­ной стра­ницы в бе­лых то­нах. Ему слиш­ком хо­телось ве­рить, что все это не вы­дум­ки. Ми­чи по­мол­чал нем­но­го, а за­тем доб­ро­душ­но хлоп­нул На­руто по пле­чу.
- Лад­но, я по­шел. Кни­гу бе­реги, чи­тай, по­том от­дашь.
Пос­ле его ухо­да в до­ме ста­ло ти­хо. Толь­ко пот­ре­пан­ные по кра­ям лис­ты ста­рой кни­ги еле слыш­но шеп­та­ли под паль­ца­ми.
На вто­рой стра­нице был изоб­ра­жен дом. В ок­не го­рел свет, ок­ра­шивая в теп­ло­ту часть сте­ны, а на по­роге в зас­тывшем тан­це вет­ра и сне­га мож­но бы­ло раз­гля­деть чью-то фи­гуру. Кто-то си­дел на сту­пенях крыль­ца, но не стре­мил­ся по­пасть внутрь. И ка­залось, что он смот­рит прочь от до­ма. В тем­но­ту ноч­ных улиц.
На­руто пом­нил рас­сказ Ми­чи о его де­де. Как тот в ме­тель под гром­кие кри­ки же­ны вы­бежал на ули­цу за дро­вами из са­рая. Как при­жал к гру­ди спа­ситель­ные по­ленья, раз­вернул­ся - и зас­тыл в стра­хе, но с не­осоз­нанной и стран­ной до­лей вос­хи­щения в соз­на­нии.
Пер­вы­ми, что уло­вил взгляд, бы­ли бе­лые ру­ки. Они не тя­нулись к не­му, но чет­ко вы­деля­лись сво­ей за­вер­шенностью сре­ди ва­то­об­разно­го буй­ства, сре­ди кол­ких ле­дяных сне­жинок, что би­ли в не­защи­щен­ное ли­цо. И сквозь по­токи вет­ра, что по­лосо­вал на­пол­ненный сне­гом воз­дух - на не­го смот­ре­ли чер­ные вни­матель­ные гла­за.
"Но Дух Зи­мы - не есть Зи­ма. Он жи­вет в ней. Он мо­жет рас­тво­рить­ся в ней, мо­жет вый­ти из нее. Ты ста­нешь ти­ше, ес­ли пой­мешь".