Двое. Глава 9

Саске кажется, что он спит, одурманенный препаратами, и все никак не может проснуться: рекламные проспекты, автобусы, велосипедисты, дорожная разметка под ногами, крики уличных зазывал. Как же все… Обыденно. Словно ничего не произошло. Мир живет, как и раньше, огромная машина, равнодушная ко всему. Он не замечает, как задумавшись, останавливается, касается перебинтованного запястья и словно наяву слышит громкий, полный негодования голос Цунаде:
- Вон отсюда! И чтобы духу твоего здесь не было, паршивец ты неблагодарный!..
Тогда Саске был почти рад, что его вышвыривают из клиники раньше срока, потому что все в ней, начиная от стерильности обстановки и заканчивая неприятным, химическим запахом лекарств, пробуждало в нем тщательно запираемые в дебрях памяти воспоминания.
Вот только Итачи эта старуха выпускать вместе с ним отказалась, а это меняло все.
- Куда? С тобой, что ли, и этой хитрой тварью? Еще чего! – уперев кулаки в бока, пророкотала она, а потом с силой грохнула ладонью по столу. – Не для такой безрадостной кончины я вытаскивала парня с того света, пусть хоть поживет.
Учиха, собравшийся было спорить, наткнулся на пристальный взгляд Хошигаке и резко отвернулся, чтобы не высказать всего, что думает.
- Вот так-то лучше, - процедила женщина, а потом, уже идя к двери, резко и жестко ударила стоящего позади Кисаме прямо в середину плеча. Тот сморщился, словно проглотил лимон, но не издал ни звука.
Зато когда за женщиной закрылась дверь, Кисаме растер место удара и с чувством сказал:
- Знаешь… И пусть меня потом линчует Итачи, но отпизжу, как только поправишься.
Саске и ухом не повел, лишь пожал плечами, возвращаться домой одному не хотелось так сильно, что он был бы согласен даже на такую компанию.
Резкий звук нескольких гудков заставляет его вздрогнуть, надо же – застыл посреди дороги, а светофор уже давно сменился. Чертыхнувшись, Саске все же доходит до конца «зебры» и, пошарив в карманах, закуривает. Он вышел из дома слишком поздно, урок вот-вот начнется, поэтому смысла торопиться уже нет.
В парке недалеко от школы он садится на знакомую скамейку и его простреливает острым чувством дежа-вю. Только Узумаки не хватает и баночки таблеток…
Мимо, по аккуратно заасфальтированной дорожке проходит женщина с коляской, а за ней семенит маленькая девочка в цветастом платье. Неожиданно, ребенок останавливается прямо напротив Саске и застывает, разинув рот.
- Мама! Тут дядя побитый… Лечи его!
Саске фыркает и перекладывает сигарету в другую руку, чтобы дым не шел на ребенка.
- Мика, прекрати, - шикает женщина, ярко краснея, а потом оборачивается к Учихе. – Простите, пожалуйста, я просто работаю врачом, вот Мика и привыкла, что… Так неловко получилось, простите!
Саске говорит, что все в порядке, и женщина, извинившись еще раз, берет дочку за руку и быстро идет в сторону боковой аллеи, толкая перед собой коляску. Перед тем, как скрыться за деревьями, девочка оборачивается еще раз, а потом ныряет рукой в карман платья и бросает на землю что-то в яркой упаковке.
Докурив, Учиха не может сдержать любопытства и подходит посмотреть, что же это было.
- Хм…
В пачке, разрисованной неведомыми зверями токсичной расцветки, оказывается с дюжину детских пластырей разной формы и размера. Подумав, что разбитым лицом он шокирует одноклассников не так сильно, как пластырями с мультяшками, он засовывает пачку в карман и с независимым видом направляется в сторону школы.
- Учиха!
Наруто похож на голден-ретривера, соскучившегося по хозяину, и Саске даже на секунду прикрывает глаза, ослепленный этим невыносимым сиянием всепоглощающего дружелюбия.
- Саске! – кричит Узумаки через весь класс и в два упругих прыжка преодолевает расстояние между ними. – Ты где пропадал? Ого… А что с мордой лица? Это тебя так Хьюга, что ли, отделал? Да не, не верю, вас же растащили буквально сразу… Кстати, прикинь, он еще с Ли потом подрался, вот умора, да? Вообще никто не ожидал, и чего это ему в голову ударило? Точно спятил. Так что с лицом-то? И с ухом? Тебя что, ограбить, что ли, пытались, а?
Саске трет разом заломившие болью виски и проходит к своему месту у окна. Наруто плюхается за соседнюю парту и выжидающе, едва не подпрыгивая на месте, смотрит на него.
- Споткнулся, упал, пропахал асфальт.
- Ага, только это асфальт тебе еще ухо отрезать пытался, - гогочет Узумаки, сверкая зубами, хотя в его глазах отчетливо виднеется тревога. – Не, ну правда, что случилось-то? Я же звонил потом тебе… Только оказалось, что ты телефон неправильный при поступлении дал, там вообще левый чувак отвечает, кричит, что никаких Саске не знает… Все переживали, между прочим!
Саске скептически хмыкает и обводит класс взглядом: Акимичи увлечено поглощает чипсы, распространяя по классу острый запах барбекю, Хьюга снова изображает из себя предмет интерьера, уткнув пунцовое лицо в парту и накрывшись для верности капюшоном толстовки… Все как всегда. Словно и не было этих безумных дней, словно и не сидел он в темном подвале, не попадал в аварию и не смотрел в непроницаемые черные глаза… При мысли о Сае, Саске вздрагивает и мрачнеет.
- Давай потом об этом, хорошо?
- Ты чего такой мрачный? – вдруг спрашивает Наруто и кладет ладонь Саске на плечо.
- Ничего. Просто устал.
- Ты, Саске, знаешь кто? – спрашивает Узумаки, но так и не дождавшись реакции, отвечает сам. – Придурок. Вот просто настоящий при-ду-рок!
Учиха беззлобно фыркает.
- Отвали, я правда устал.
- Знаем мы такую усталость, - вдруг шкодливо хмыкает Наруто. – Хочешь, посоветую лекарство?
Саске изгибает бровь: от того, что он сделал, волшебной пилюли еще не изобрели.
- Смотри, - Наруто наклоняется вперед и, взяв со стола карандаш, быстро набрасывает на парте кривоватый, но вполне узнаваемый абрис конопляного листка. – После школы иди к гаражам за пустырем, там увидишь парня с ананасовой башкой. Скажи, что от меня.
С этими словами Узумаки быстро стирает с парты свои художества и подмигивает. Звенит звонок, в класс входит учитель и начинается урок, во время которого Саске внимательно смотрит на размытое карандашное пятно поверх деревянной парты.
***
Нара Шикамару, «парень с ананасовой башкой» находится там, где и говорил Наруто – между гаражами за пустырем. Вот только он не один – на пыльном пятачке уместилось с полдюжины плечистых ребят в незнакомого цвета школьной форме, сгрудившихся над поверженным Нарой. Который, кстати, сейчас больше походил на стейк с кровью, нежели на ананас.
- Эй! – кричит Саске раньше, чем успевает сообразить, что к чему.
Незнакомые парни разом оборачиваются, по их раскрасневшимся лицам и расширенным от прилива адреналина зрачкам, Саске понимает, что драки не избежать. И дело вовсе не в нем и не в этом треклятом ананасовом Наре. Дело в них самих – непуганых, совсем еще наивных, а оттого и таких самоуверенных.
- Тебе чего? Не видишь, люди заняты?– спрашивает самый высокий из них с рассеченной длинной царапиной скулой. – Пиздуй отсюда, пока не огреб!
Саске плавно снимает ремень сумки с плеча и расстегивает пуговицу на пиджаке. Странно, но весь день саднящие ребра и отцветающие гематомы вдруг разом перестают болеть, он вдруг чувствует себя так хорошо… Так удивительно хорошо, как еще ни разу за последние пару месяцев: кровь бежит по венам, разгоняясь, становясь горячее, он буквально чувствует, как она приливает к мускулам, наполняя своей обжигающей силой каждое мышечное волокно. Ноги и руки едва не гудят от скопившейся в них энергии. Энергии, требующей выхода.
Обычно он старается избегать таких массовых драк, чтобы не привлекать лишнего внимания. Обычно, но не сегодня.
Ему нравится запах железа, пота и машинного масла, что разлит в воздухе. Саске вдыхает его полной грудью, глоток за глотком распаляя ту странную жажду, что пробудилась в нем. Ему нравятся чужие взгляды – насмешливые, настороженные, изучающие, предостерегающие… Как же ему все это нравится!
Саске никогда не тягаться с братом в скорости, технике, потому как даже с завязанными глазами Итачи умудрялся выбивать из него пыль, гоняя по всему додзе. Но эти парни – не Итачи, и это он понимает с первого же удара.
Что могли эти мальчишки из хорошего района противопоставить ему? Пару лет в секции по боксу? Опыт дюжины уличных драк до первой крови?
Саске хочется смеяться в голос, но он сдерживается, плотнее сцепляя зубы.
Сдерживаться – вообще ключевое слово, потому, что сейчас он сам себе напоминает волка в отаре овец: одно неверное движение и бедняжки сами себя убьют, устроив давку.
Затылок, височная кость, кадык и почки – Учиха мысленно отмечает красным наиболее уязвимые места, удары по которым наверняка закончатся реанимацией. Отмечает и дает себе зарок не калечить маменькиных сыночков.
Первым предсказуемо несется вперед тот, что с царапиной. Несется красиво, яростно, но так наивно. Саске знает таких, насмотревшихся боевиков и выучивших пару-тройку эффектных приемов… Он встречает его одним коротким и точным ударом в подбородок, а сам уходит в сторону, чтобы его не зацепило падающее тело. В том, что тело упадет, он даже не сомневается – этот совсем не зрелищный, но восхитительно эффективный удар ему ставил Итачи, заставляя отрабатывать сотни и сотни раз до тех пор, пока кулаки не разбивались в кровь о тренировочный манекен, а удар не закрепился на уровне мышечной памяти.
Второго Саске сбивает с ног лоу-киком - бьет голенью по центру бедра и даже не тратит времени на то, чтобы добить. Он слишком хорошо знает этот прием и то, что в ближайшие десять минут противник едва ли сможет подняться на ноги, потому что ощущения – как от удара топором. Сколько раз Итачи проделывал с ним это и сколько раз потом Саске, силясь сдержать вой и слезы, отсиживался в углу зала.
И только после того, как он складывает третьего из компании быстрой и безотказной комбинацией, оставшиеся додумываются перегруппироваться и напасть скопом.
Учиха ждал этого и опасался одновременно.
- Стоять! – в мгновение ока он вынимает из кармана складной нож-бабочку. Тишину, воцарившуюся на пятачке, нарушает лишь короткий металлический щелчок – это распахиваются стальные «крылья», обнажая остро заточенную сердцевину.
Эти мальчишки, конечно, дураки, но не самоубийцы – это Саске определяет с первого же взгляда.
- Забирайте этих и валите, - командует он, кивая головой на лежащих навзничь парней.
Когда незадачливые бойцы, прихрамывая и волоча на себе вырубившихся, скрываются за углом, Учихе кажется, что в воздухе до сих пор разлит острый, адреналиновый запах свежей драки. Он делает несколько шагов вперед и протягивает все еще сидящему на земле Наре руку.
- Ты настоящий джентльмен, - флегматично говорит Шикамару, вцепляясь липкой от подсохшей крови ладонью в руку Саске. – Так чего было надо?
Саске едва сдерживается, чтобы не засветить наглому Наре промеж глаз, но вместо этого лишь достает из кармана платок и вытирает испачканные руки. Только сейчас, когда уходит адреналиновая волна, он ощущает, как ломит все тело: суставы, кости, даже кожа… Цунаде неплохо подлатала его, но ввязываться в драку, все же, было рановато.
- Хотел узнать насчет травки. Но ты, я вижу, не в настроении.
- Настроение? – Нара сплевывает красным. - Что за чушь, сколько надо?
Саске не склонен доверять дилерам.
- Хочу попробовать.
- Правильно делаешь, - вдруг одобрительно кивает Шикамару и, подняв с земли сумку, жестом зовет его за собой.
Минут десять они петляют между гаражами и паркингами, пока не останавливаются у высокого металлического забора. Стройка? Нара идет вдоль забора, касаясь пальцами каждого сегмента, пока не останавливается напротив одного из них.
- Не смотри.
Саске послушно отворачивается и слышит металлический скрежет.
- Все, пошли, - хмыкает Нара, и Саске с удивлением видит, как тот исчезает в широкой щели вдруг образовавшейся посреди забора.
- Зачем мы здесь?
- Будем смотреть на облака, - с непроницаемым лицом отвечает Шикамару и скрывается внутри бетонного остова недостроенного здания. Саске медлит, оглядываясь по сторонам, но потом, пересилив подозрительность, все же шагает следом. Здесь прохладнее, чем на улице, пахнет сыростью, а под ногами поскрипывает бетонная крошка и песок.
- Нам наверх.
Шесть этажей они преодолевают махом, хотя Саске идет заметно медленнее Нары, он то и дело смотрит под ноги и предпочитает держаться стены, потому как на каркасе лестницы, повисшем в воздухе, нет и намека на перила.
- А теперь осторожнее, - предупреждает его Шикамару и перекидывает ремень сумки через плечо.
Саске с сомнением смотрит на хлипкий деревянный мостик с поперечными рейками, проложенный между этажами вместо лестницы.
- Они прочнее, чем кажутся, - доверительно сообщает Нара и лезет наверх.
Учиха начинает всерьез сомневаться, что ему так уж нужна травка, чтобы рисковать ради нее жизнью, но то, как споро преодолевает очередной этаж Шикамару, вселяет в него подобие уверенности. Саске вцепляется в дерево так, что бледнеют костяшки пальцев и старается не смотреть вниз, воспоминания о недавнем «высотном» приключении все еще слишком свежи…
Наконец, они минуют последний деревянный «мостик» и оказываются в просторной, удивительно обжитой на фоне всего недостроенного здания комнате. Саске с любопытством оглядывает кирпичные стены, оклеенные цветными плакатами, разномастные деревянные ящики, явно приспособленные под стулья и даже парочку надувных матрасов, укрытых целлофановой пленкой.
- Что за логово Бэтмена?
- Всего лишь скромная лачуга торговца счастьем, - меланхолично пожимает плечами Шикамару и, ухватившись обеими руками за штырь, торчащий прямо из стены, подтягивается и скрывается наверху.
- Лови, - кричит он минуту спустя, и на Саске летит объемистый бумажный пакет. Следом за ним спускается и запыхавшийся Нара в серых от бетонной крошки брюках.
- В честь того, что ты спас меня от унизительного избиения этими дегенератами, - торжественно начинает Шикамару и демонстрирует ему деревянную трубку. – Я предлагаю тебе раскурить трубку мира.
Саске переступает с ноги на ногу, с подозрением смотря сначала на пакет в своих руках, а потом и на одноклассника, но все же соглашается. К «раскуриванию трубки мира» Нара относится с болезненной серьезностью: сначала он готовит место, стаскивая матрасы к центру комнаты, а потом долго и с тщанием забивает травку.
- Ложись, - хлопает ладонью по соседнему матрасу Шикамару. – Сегодня красивое небо.
Только сейчас Саске замечает, что на потолке, аккурат над тем местом, где Нара положил матрасы, в крыше есть довольно внушительных видов дыра.
- Сам сделал? – спрашивает Учиха, укладываясь на матрас.
- Была, я только расширил, - коротко отвечает Нара и с наслаждением приникает к полированному мундштуку разбитыми в драке губами. – Место хорошее, каждый день молюсь богу кризиса, что цены на недвижимость рухнули, и здание стало недостроем.
Несколько минут они курят в тишине, передавая трубку друг другу после трех затяжек. Наконец, когда трава в чашке прогорает, Нара откладывает инструмент в сторону и закидывает руки за голову.
- Я вижу лошадиную голову, - говорит он.
- Вижу облака.
- У тебя плохо с фантазией, - фыркает Нара и тянется к пакету, отложенному в сторону. – Будешь?
Саске пожимает плечами и принимает из чужих рук аккуратную самокрутку из тонкой желтоватой бумаги.
- И в правду голова, - говорит Учиха через несколько минут.
- Так-то лучше, - одобрительно кивает Нара и вдруг негромко хихикает. – Вон хуй плывет.
Саске секунду непонимающе разглядывает облака, а потом фыркает: действительно хуй, здоровенный, нагло рассекающий рельефной головкой небесную синь.
- Похабные нынче погоды стоят, - выдыхает Нара, давится дымом и заходясь в кашле напополам с хихиканьем.
Глядя на ржущего Шикамару, Саске тоже не может остаться в стороне, онемевшие губы помимо воли расползаются улыбке.
- А это похоже на яблоко, только надкушенное.
- Вирусная реклама «Apple», - хмыкает Саске.
- Угу, или напоминание о первом грехе, - меланхолично выдыхает белесое облачко Нара.
-Запретный плод? – спрашивает Учиха, глядя на то, как ущербное яблоко меняет свою форму, перетекая во что-то подозрительно напоминающее летающую тарелку.
- Он самый, - Шикамару бросает окурок в жестяную кружку с истершимся рисунком в виде мультяшных оленей, приспособленную под пепельницу. – А ты веришь в Бога?
Саске скользит задумчивым взглядом по кирпичной кладке стены, а потом натыкается на внимательный взгляд карих глаз.
- Нет.
- А моя мать верила и считала хорошим тоном ходить в церковь по субботам, - вдруг откровенничает Нара. – Она и меня в детстве с собой таскала, но потом поняла, что бесполезно.
- Почему?
- Когда мне было одиннадцать, я прочитал библию. Знаешь, довольно интересный, а местами даже поучительный сборник еврейских сказок… - Саске прыскает: с каждой секундой ему все больше нравится содержимое этой «ананасовой башки». – И как-то раз, после очередной воскресной проповеди, которую я по привычке проспал, к матери подошел знакомый священник, завязался типичный взрослый разговор – невыносимо скучный и долгий. Я ошивался вокруг, глазел на людей, пил из фонтанчика… И тут, вдруг, мне пришла в голову забавная мысль.
Нара улыбается и поднимает руки, глядя на небо через решетку из собственных пальцев.
- Я спросил: неужели, все люди произошли от Адама и Евы?
- А он?
- Он улыбнулся, ну, ты знаешь, как это любят делать взрослые, глядя на детей сверху вниз, а потом сказал, что да, так оно и есть.
- И?
- Тогда я спросил у него: но если это так, то не значит ли, что все мы произошли от детей Адама и Евы, которые были братьями и сестрами друг другу? Не значит ли, что все мы – продукт греха, который множится и множится с каждым новым поколением? И что если все так в действительности и есть… То я предпочту быть потомком обезьян. Хорошо помню лицо этого священника и то, какой разнос устроила мне мать. Зато отец хохотал до слез. Больше в церковь меня не брали.
- Тонко, - кивает Саске, стараясь не выдать своих истинных чувств. Все внутри замерло, застыло острым ледяным крошевом. Грех? Грех… Он-то уж точно потомок Адама и Евы, с его-то нездоровой склонностью к инцесту…
- А ты что думаешь? – вдруг спрашивает Шикамару. – Ты за какую команду? За бога, или за старину Дарвина?
- За инопланетян, - отрезает Учиха.
Нара, к счастью, ничего не замечает. Или делает вид.
- А что, версия с метеоритом и экспериментом тоже ничего… Хотя и отдает паранойей. Ладно, нам пора, уже темнеет. Будешь брать? Тебе, как рыцарю-спасителю, скидка.
Саске криво улыбается и прикидывает, сколько налички у него есть при себе.
- Давай вот столько, - отмеряет он в пакете.
- Отлично, - кивает Нара, сноровисто расфасовывая травку. – Заходите к нам еще.
Саске кивает и прячет сверток вглубь сумки. Беспокойство и чувство вины, притупленное было наркотиком, вспыхивает с новой силой. Но ничего, скоро Итачи снова будет с ним.
Когда они выбираются со стройки, в синеватых сумерках зажигаются первые фонари. Учиха поводит плечами, ежась от свежести, и засовывает опухшие от недавней драки руки в карманы.
- Тебе в какую сторону? – спрашивает Нара, пытаясь отряхнуть форму от остатков земли и кирпичной пыли. – Блин, мать опять весь мозг сожрет…
- До парка.
- О, мне тоже.
- Ты не типичный диллер… - В приступе странной откровенности, говорит Саске. - Обычно ваша братия тупая, жадная и абсолютно беспринципная.
- А откуда тебе знать, что я интеллигентный, щедрый и принципиальный?
- Ниоткуда, но ты явно умнее многих.
- Тупой не тупой, все относительно, - философски отвечает Шикамару. – Общество наклеивает на нас ярлыки, клеймит и сортирует. Я вот предпочитаю не прибегать ко всем этим условностям…
- Но, тем не менее, торгуешь травкой. Зачем тебе это?
- Тогда у меня встречный вопрос: ты знаешь, сколько стоит твое обучение в этой школе?
Саске чуть хмурится, Шикамару застал его врасплох, обычно, все финансовые дела решал Итачи, а сам он никогда не интересовался состоянием счетов…
- Не знаю, - помедлив, все же отвечает Учиха.
- А я знаю, - продолжает скучающим тоном Нара. – Видишь, ответ очевиден.
Они доходят до середины парка. Саске направо, Шикамару вперед. Они прощаются и расходятся было в разные стороны, но тут Нара окликает его:
- Учиха!
Саске останавливается и оборачивается.
- Чего?
- Ты ведь дружишь с Узумаки?
- И что?
- Так дружишь или общаешься?
Саске пожимает плечами, он не считает нужным отвечать на этот вопрос.
- Но ты уж определись – друзья вы или просто… Потому что Наруто ты явно друг. Он чуть с ума бедняга не сошел, пока ты черт знает где пропадал.
Саске хмурится.
- Не твое вообще-то дело.
- Не мое, - спокойно соглашается Нара. – Но может стать моим, если ты откинешься. Я знаю про таблетки, да и выглядишь ты не лучшим образом… Наруто не переживет второго раза.
Какого такого «второго раза» и откуда Шикамару знает о таблетках, Саске спросить так и не успевает: Нара резко разворачивается на пятках и уходит.
Мда… Ничего так за травкой сходил.
Кажется, ему придется серьезно поговорить с этим кретином.