Дыхание лета. Глава 3

На скором поезде от Токио до Киото всего полтора часа езды.
Это целых девяносто минут варения в собственном соку на комфортабельном месте в конце вагона у окна.
Мадара устало привалился к стенке, прижавшись виском к холодной поверхности. Думать о будущем, точнее, о том, как пройдут похороны, не хотелось. В последние дни он замотался, спешно заканчивая все дела, которые не могли ждать его возвращения. Глотком воздуха были встречи с вечно спокойной Хинатой; они быстро пришли к решению, что лучше Микото поживёт у неё, так как девочка сама рвалась посмотреть чужую квартиру. От материальной помощи Хьюга отказалась, а в детском саду Учиха договорился заранее.
Какого чёрта он оставил родную дочь с человеком, которого знает меньше пяти дней?!
Впрочем, альтернатив особо не было. Любая няня – это совсем не знакомый человек; неизвестно, поладила бы с ней Микото и наоборот, вдобавок, ещё и платить за это. Нет, денег ему не жалко, но раз уж Хината сумела наладить контакт с ребёнком – пусть уж лучше так.
Учиха смахнул чёлку с лица. Что бы он с ней не делал, отрезал ли, зачёсывал, волосы всё равно отрастали так, что закрывали один глаз. Наверное, было бы проще вообще коротко подстричься, но к своей длинной шевелюре мужчина уже слишком привык.
В кармане завибрировал телефон – SMS от брата. Встретит на вокзале. Ну, хоть что-то хорошее, так как они с Изуной давно не виделись, и приятно будет поздороваться с ним вне родительского дома.
Закрыв глаза, Мадара провалился в сон.

Flashback

Мадара прилип к стенке, так как был уверен, что если отец заметит – убьёт. Братья, к счастью, спали крепко, а старший так вообще был сейчас у тёти.
Таджима орал на свою жену. Учиха легко мог представить, как отвратно это выглядит, но в свои восемь вряд ли мог что-то сделать.
- Давай, шлюха, признавайся, сколько раз ты спала с Симата?!!
- Таджима, я никогда...
Мама плакала – это чувствовалось по голосу. Мадара стиснул зубы и сжал руки в кулаки так, что короткие ногти впились в ладонь. До этого отношения родителей были для него примером... чего? Мальчик и сам не знал, но такого раньше никогда не было. Может, что-то случилось, когда отец уезжал в командировку? Но причём здесь тогда неработающая мама, которая была с ним, Изуной и младшими-двойняшками?
Значение слова «шлюха» он на тот момент ещё не знал.
Послышался звонкий звук удара, крик матери и Мадара не выдержал.
Защитить.
Хотя бы попытаться, а потом найти Таджиму, настоящего, так как человек в комнате за стеной определённо им только прикидывается.
Мальчишка, едва ли ни рыча, распахнул дверь и бросился на родного отца.

Учиха не ревел – что он, девчонка, чтобы реветь? Но выкрученная рука ныла, синяк тоже, и было очень-очень плохо.
В целом.
- Мам, я...
- Папа просто запутался, - мягко произнесла Саёко.
- Но!..
- Т-с-с...
Мама селя рядом на кровать и ловко прилепила кусок пластыря на царапину на щеке, а потом невесомо поцеловала в лоб. Мадара закрыл глаза.
- Мам, а кто такой Симата?
Женщина вздрогнула.
- Никто, милый, - сказала она, помедлив.
- Я всё слышал.
Саёко закусила губу и заправила за ухо каштановый локон.
- Знакомый мой. Старый школьный друг. Но это не важно, - она поднялась. – Ложись спать, Мадара. Кстати, завтра поедешь к Оцуру.
- Ну ма-а-ам... Я не хочу к тёте.
- Сынок, она тебя любит...
- Тётя Оцуру странная.
- Моя сестра будет очень рада тебя видеть. Уверена, вы отлично проведёте время, тем более, что Акеши тоже там.
Мадара хотел было сказать, что провести выходные к компании тёти и старшего брата – отнюдь не предел его мечтаний, но мама так ласково пожелала ему спокойной ночи, что мальчик передумал.
Утром скажет.

***

Мадара всё же вернулся. Рубашка давила воротником на горло, а рукава были мокрые от слёз воющих по брату близнецов. Учиха, внезапно став старшим ребёнком в семье, так и не нашёл в себе сил подойти к могиле.
Попавшему в аварию во время поездки с классом Акеши было всего тринадцать, и Мадара зло думал, что лучше бы погибли его одноклассники.
Падал снег, но было тепло, а на дорогах – скользко.
Мадаре скоро стукнет десять. Ком в горле давил, выпускал иглы, царапая, руки дрожали, а дома была безутешная мама, вымотанные младшие дети и искусавший себе губы Изуна; было ощущение, что их обманули, бросили.
- Акеши-нии... – Учиха сел на холодную землю, обхватил коленки руками и уставился на равнодушный камень с выточенными на нём иероглифами. – Что мне делать, Акеши-нии?..

***

Когда по телику передали списки погибших в недавней авиакатастрофе, Мадара услышал смутно знакомое имя «Симата», а мама побледнела и выгнала его в свою комнату. Учиха не стал лезть, так как коже чувствовался, что сегодня вновь будет скандал – после смерти Акеши их частота только увеличивалась. Но всё же мальчик по-глупому обиделся и, не включая света, завернулся в одеяло.
Напроситься что ли к Оцуру... Это он мелким был и не понимал, какая она классная, а сейчас ему почти одиннадцать. А тётя разрешала почти всё.
- Мадара!
- Братик!!!
Мадара вскочил и едва не навернулся с кровати. Свет из коридора слепил глаза и высвечивал силуэт Изуны. С двух сторон от него выглядывали одинаковые лица Инаби и Иназумы. Из-за странного освещения их ярко-голубые, от матери, глаза будто бы светились.
Жуть.
- Чего... уа... – Учиха зевнул, так как было уже поздно, - вам?
- Ну... – протянул Изуна.
Снаружи громыхнуло. Близнецы метнулись к Мадаре, запрыгнули к нему на постель и спрятались под одеялом. Изуна тихонько притворил дверь, подобрался, втягивая голову в плечи, и сел рядом. Грозу он тоже не любил, но считал, что десять лет – это уже слишком много, чтобы прибегать к брату посреди ночи, поэтому храбрился, вздрагивал в сторону окна и старательно делал вид, что всего лишь привёл Инаби и Иназуму.
- Дурак-отото, - бросил Мадара, плюхнул ладонь ему на плечо и толкнул к младшим. Те вынырнули из-под одеяла, глянули недовольно, но подвинулись – не к стене, а от стены, чтобы дать Изуне перелезть. Учиха-старший упал с краю, а там, как известно, опасней всего: мало ли кто живёт в темноте под кроватью.
Некоторое время шла неравная борьба за одеяло – близнецы действовали слаженно, как один – но в итоге вдруг оказалось, что оно большое, и можно уместиться вчетвером. Инаби и Иназума, пригревшись в серединке, быстро заснули нос к носу. Изуна тоже всего через минуту задышал ровно, позабыв о страхе грозы.

***

Близнецы плачут. Им страшно в больнице, больно от укусов бойцовской собаки, плохо в разных палатах далеко друг от друга. Поэтому Иназуми и Инаби ревут, когда заканчивается час посещений и Изуна с Мадарой уходят в коридор к матери, названивающей мужу. Её сестра сидела на скамье и смотрела в одну точку.
- Мальчики, идите сюда, - мягко произнесла она, поманив к себе.
Учиха подошли и встали напротив, а плач младших братьев всё ещё слышался через тонкую стену. Оцуру наклонилась, обняла; Изуну трясло, так как всё случилось у него на глазах: отошедшие слишком далеко братья, собачий лай... Прибежавший на его вопль Мадара прекрасно помнил подкативший к горлу ужас, когда увидел кровь на асфальте и искажённое лицо не потерявшего сознание Иназуми.
- Ну-ну... С ними всё будет хорошо.
Голос Оцуру успокаивал. Женщина носила другую фамилию, но была им больше семьёй, чем, к примеру, кузен Фугаку. Этот бесил неимоверно.
- Вы им сейчас очень нужны, так как вы – старшие. Понятно? – тётя отстранилась и посмотрела поочерёдно на них обоих. Учиха кивнули.
Подошла мама, медленно и чинно – от навалившегося горя.
- Таджима не приедет. Он занят, - слишком холодно сказала она.
В первое мгновение Мадара опешил. Да, у отца работа, но это... В груди вскипел желчный едкий гнев.
Как он смеет где-то шляться?!
Мальчишка выкрикнул это вслух и добавил ещё пару нехороших слов. Оцуру сразу же зажала Изуне уши, а мама возмутилась.
- Мадара! Не смей так говорить о родном отце!!!
- Да он же...
- Сестра, Мадара – тише.
Мадара сразу заткнулся – в нотках её голоса было что-то очень нехорошее. Зато мать взвилась ещё больше, но все её эмоции разбились о непроницаемую стену.
- Саёко. У него переходный возраст, и такая реакция... Это больница. Успокойся.
Мама выбежала вон и разрыдалась. Оцуру поцеловала Изуну в макушку, Мадару – в лоб и вышла следом.

***

За окном хлестал ливень, Изуну заперли у себя в комнате и, научившись быть тихим, он не сопротивлялся. Таджима винил во всём Мадару, а у него перед глазами стояли шрамы Инаби и Иназуми. Последний год они были молчаливы, всё шептались друг с другом, а потом вдруг взяли – и сбежали.
Мадара же просто не хотел готовиться в выбранный отцом институт. Почему Таджима сейчас заодно обвинял его в том, что близнецов так и не нашли, парень не знал. Матери дома, к счастью, не было – потеряв ещё и самых младших детей, она стала особенно ранима и чувствительна.
- И не забудь, что вечером гости. Не смей трогать Фугаку, так как вы – родственники.
- Дальние.
- Свободен.
Учиха пожал плечами, ушёл наверх и следующие несколько часов резался с братом в PSP. А через пару часов вспылил, разбил Фугаку нос, и отец выгнал его на улицу. Разгоряченный, Мадара плевать на это хотел, так как искренне верил в правильность своего поступка: на языке Фугаку было собачье дерьмо.
Прошатавшись часа два-три, Учиха навестил могилу старшего брата, переждал самый сильный дождь на остановке и, вымочив кеды, вернулся домой. Дверь была закрыта, на его просьбы впустить никто не отзывался. Мадара обошёл дом; на другой стороне Изуна лип к стеклу окна в своей комнате, но, заметив его, встрепетнулся, распахнул окно и поманил к себе. Старший Учиха смерил взглядом решётку для растений, по которой можно было спокойно добраться до подоконника, но потом подумал о том, что у брата будет куча проблем из-за него.
Поэтому, жестом отказавшись, Мадара махнул Изуне рукой, ругнулся и ушёл ночевать к Хашираме. В ту ночь он впервые попробовал саке и заключил дурацкое пари на 1000 йен – не стричь волосы.

***

Мадара сдул волосы с лица. Бок грело женское тело, да и сама девушка ему нравилась.
Вроде как.
Ровно настолько, сколько может нравиться двадцатилетнему парню девица, с которой он спал больше, чем один раз, периодически водил в кино и даже познакомил с младшим братом. Изуне она не понравилась, сказал что ветреная.
- Мадара-ку-у-ун... – любовница устроила голову у него на плече, а Учиха даже не поморщился на раздражающее «кун». Тело наполняла приятная расслабленность, а настроение было хорошим – в семье всё постепенно налаживалось, а отец даже увёз маму к морю на Окинаву. Собираясь, Саёко смеялась и почему-то плакала.
- Чего тебе? – он на автомате запустил руку в чужие локоны.
- Может, сходим куда-нибудь завтра... погуляем, - сплошное мурлыканье.
- Ладно, - легко согласился он и потянулся.
Чёрт, этот отель был настоящим спасением для студентов вроде них, которым негде перепихнуться. Хотя в Токио таких много...*
Вдруг зазвонил мобильник на тумбочке. Мадару тянуло в сон, поэтому он сначала проигнорировал вибро-вызов. Но в третий раз не выдержал, и взял трубку, чтобы, окаменев, выронить её почти сразу.
Мама покончила с собой, выбросившись из окна.
Мадара в жизни бы не поверил такой чуши: Саёко была такой радостной, такой живой...
Учиха зашёл к брату и похлопал его по плечу. Заглянул к постаревшей в считанные часы Оцуру и дал выплакаться у себя на плече.
А потом собрал вещи и уехал в столицу, где проще было затеряться, так как боялся, что когда вернётся Таджима, то не сдержится, набросится и убьёт; Мадара не сомневался в том, кого винить. Подружка увязалась следом и через некоторое время он даже влюбился в неё, так как она не бросила его.
Расписались.
Изуна звонил, звал назад, позже Изуна снова звонил, говоря, что отец его ненавидит и сыном не считает, Изуна звонил сообщить о болезни Таджимы. Мадара не вернулся, встретился с братом, устроил свою жизнь, грязно послал Таджиму и поинтересовался – что ему надо от «чужого».
Гордость?
А потом родилась Микото.

The end of flashback

Мадара резко проснулся. Снился ему какой-то сумбур – старые воспоминания и ошибки смешались в единый ком, и от этого голова была слишком тяжёлой.
Поезд остановился.
Доехал.

*Имеется ввиду Love-Hotel, или же отель любви. Специальные отели для занятий сексом, дешёвые и а) номера берутся на всю ночь - или б) оплата почасовая.