Гербовая хризантема. Эпизод 10. Занавес из облаков

Над резным окошком занавес багряный. Утро. Солнце облекает снежные вершины гор в таинство своего жгучего естества, испуская на грешную землю последние теплые лучи. Грачи шумели на сбрасывающих сухую листву ветвях клена в заболоченный пруд. Зябко. Его шершавые пальцы слишком цепко сжимали её тонкие, что Хинате было неуютно и больно. Словно неуемный совсем юнец Итачи-доно влек её в дальний закоулок сада-дзэн, где по его словам он приготовил сюрприз. Любовь к родной природе, стремление раствориться в ней – вот что вызвало в девушке гнездо ласточки, свитое в заброшенном чайном домике среди сухих веток спиленной еще два года назад сакуры. Всюду было преисполнено полнотой звуков, красок и запахов. Кругом – оставшаяся мягкая зелень травы, скрытая от полуденного блеска солнца, алый свет зари, кадь черемухового дыма и многоликость, смешанная с неповторимостью красоты природы.
— Вы напоминаете мне эту ласточку. Ваши глаза, пронизаны горечью и состраданием к Вашим близким, а также светлой печалью понимания разлуки.
— Нет-нет. Это вовсе не так, — стала оправдываться Хината.
Шум величественных сосен у подножья гор, запах морских водорослей и дальний звон бронзовых колокольчиков во дворе старинного храма – все это было таким родным и связующим для неё звеном, что начертания грусти и неминуемой утраты отражались на её лице.
— Знаете ли Вы, что значит для мужчины моего склада любовь и верность выбранной женщины?
— Сумимасен, мне нужно вернуться в одо.
— Я Вас никуда не пущу! – его громогласный голос отдался эхом о стены полуразрушенного домика, что девушка замерла. — Хината-сан, почему Вы так жестоки со мной? Я видел, какой Вы становитесь, когда на горизонте появляется силуэт Неджи-сана. Вся такая светлая, невинная, добрая… — Учиха сжал её плечи до оцепенения, призывая к повиновению и внимательности.
Хината не смела посмотреть ему в глаза, только роняла на черную гальку, усыпанную вокруг домика, жгучие слезы.
— Если все так сложно, в таком случае я буду вынужден скорее увезти Вас из этого места. Вдали от родного дома Вам будет легче оценить всю сложность и правильность ситуации!
Глубокое чувство любви, той самой, что Хьюга таила в сердце к нии-сану, была ответом на тысячи жалких вопросов жениха. Сейчас она возненавидела Итачи-доно за его собственнические припадки и властолюбие. При первом их знакомстве господин показался ей более тактичен и объективен в суждениях нежели он был сейчас. Учиха-старший был для Хинаты огромной загадкой, которую ей не за что не хотелось бы раскрывать…

Сегодня Темари-сан отказалась обедать со своим женихом по случаю негодования и легкой мигрени. С ней в комнате находились Мацури и Чиё-сама. Саске был крайне недоволен, но завидев насмехающееся выражение лица советника принцессы – Сасори, решил, что пора разузнать о нем получше. Его компаньоном за обедом оказался средний брат невесты – Канкуро.
В столовой зале подали цукияки*, затем ароматные оданго*, а на десерт исобэмоти* и нэрикоёкан*, довершением стала бутылочка саке и терпкий зеленый чай.
— Канкуро-сан, скажи, кем на самом деле является этот отброс Сасори? – надменно вопросил Учиха-младший, пристально следя, как средний сын императора поглощает куски цукияки.
— От старых прислужниц я слышал, что изгнанным когда-то давно принцем, но это женские сплетни, не более.
— Вот оно как…
— Не думаю, что это может оказаться правдой, так как он лишь отпрыск из талантливой семьи кукольников, выросший на Осаке и воспитанный стариками-рыбаками.
Учиха внимательно слушал рассказ принца, попивая саке.
— Но для отброса он великолепно владеет катаной.
— Весьма весомый аргумент, я отвечу тебе, когда придет время… — ухмыльнулся юноша и, проглотив кусок исобэмоти, откланялся.
На самом деле, Собаку-но знал больше чем следовало ожидать. Гаара часто делился с братом доводами и мыслями, так что Канкуро ловко скрыл секрет семьи и сдержал данное младшему брату обещание молчать.
Новый день клонился к своему апофеозу, превращаясь в старый и уже прошлый. Макушки каштана золотились закатом, а прогуливающаяся в одиночестве принцесса размышляла о вчерашнем разговоре с двоюродным братом. Его горячее дыхание до сих обжигало тонкие губы, а слова прокручивались настойчиво в голове. Твой жених не одобрит, если я тебя поцелую? Он слеп и недостоин, такой как ты! Акасуна-но был прав лишь в одном: её главным качеством было – высокое душевное благородство, сильно развитое чувство долга и искренность чувств. Но к кому?
Неожиданно кто-то сильный потянул девушку за руку и завел за угол беседки, чьи стены были сооружены из суставчатых стволов бамбука.
— Я искал тебя, — произнес бесстрастно Сасори, сжимая рукоять катаны за поясом.
Темари зорко окинула господина непонимающим взглядом, отметив скованность и хладнокровие Сасори. На нем было серого цвета верхнее кимоно, потрепанная коричневая косоде, светло-зеленые брюки-хаками, поношенные и загрубевшие гэта. Холодный ветер путался в вихрах, что были оттенка красного дерева, и острые иглы лучей закатного светила золотили их. Фарфоровое лицо выражало печать тоски, невольность бытия и трагичность.
— Зачем Вы хотели меня видеть? – гордо вопросила принцесса, прекрасно осознавая нелепость и угрозу ситуации.
— Я знаю, что здесь я только благодаря тебе. Гомен насай если в будущем мне придется доставить тебе, моя принцесса, много хлопот и боли, но прошу, попроси своего жениха забрать тебя в его одо.
— Объяснитесь господин.
— Саске пытается разоблачить меня, надеюсь, это будет достаточно весомым объяснением? – он нагло усмехнулся и перевел взгляд в сторону.
Голоса придворных дам звенели в воздухе совсем близко. Это подхлестывало еще больше.
Темари раздумывала не долго.
— Нет! – был ответ. — Вера во что-то действительно светлое померкла на горизонте моей мечты с появлением жестокого жениха. Это сравнимо с тем, если птице отрезать крылья. Кровь будет стекать быстрыми потоками, смешиваясь с желчью ненависти ко всему когда-то родному. Я медленно схожу с ума. Неужели, ты думаешь, что я впустила тебя в свой дом только в силу эгоизма и тщедушия?! — принцесса дотронулась левой рукой его бледной щеки. — Они забрали у меня все, — девушка впервые плакала у кого-то на глазах.
Колючие, ледяные слезы струились из её заволоченных серой дымкой обмана глаз по красным щекам. Сасори наклонился к ней, не решаясь более дотрагиваться. Она обессилила после своего монолога и сама пала к нему в руки.
— Тебе не пробудить во мне любви, - жестко врал кукловод. — Стоит быть осторожней в своих желаниях. Больше не смей плакать обо мне.
Темари разозли его слова. Ей показалось, что он не прав и осуждает её за слабость, тогда она решила выплеснуть гнев до конца, чтобы раны больше не становились шрамами. Звонкая пощечина опалила его мертвенно-бледную щеку. Песчаной Принцессе стало дурно от произошедшего. Посмев влюбиться в отверженного, Темари навлекла на себя упреки с его стороны.
Она позволила себе лишнего, его возмутило поведение и плаксивость этой девчонки, и не найдя лучшего выхода чем усмирить горячий нрав принцессы, Акасуна-но впился в её губы страстным поцелуем. Темари не понимала, что происходит, почему Сасори совершает столь опрометчивые поступки. Он только что отталкивал её любовь, как вдруг сам врывается смерчем в душу. Поцелуй был долгий, пылкий, переходящий в нежный и почти целомудренный. Сасори смахнул с её щек слезы, поправил ворот косоде и ринулся прочь.
Неприятный смех группки женщин пробежался по гравийным дорожкам и пал у её ног.
Облака заволокли небесный свод, небо приобрело оттенок стали и шумный, охлаждающий землю и разгоряченные чувства этих двоих дождь смыл порочные узы и следы измены.

Цукияки* — тонко нарезанная говядина.
Оданго* — клёцки на палочках.
Исобэмоти* — завернутые в водоросли пироги овальной формы с карамелью.
Нэриёкан* — мармелад из красной фасоли – часто подают к зеленому чаю. Его нежная сладость прекрасно сочетается с горьковатым вкусом чая.