Гербовая хризантема. Эпизод 11. В обличье хризантемы.

Ночью месяц сияет полным блеском, а звезды блещут так ярко, что кажется, вот-вот увидишь их живые лики. Хмурятся тучи, наливается кобальтом небосклон. К утру все равно пойдет легкий дождь, и хлопья ваты на хризантемах пропитаются благоуханной влагой, и аромат цветов станет от этого сильнее.
Хината-сама не спала в эту ночь. В эту, казалось бы, самую прекрасную и светлую ночь из всех. Учиха обещал увезти невесту на рассвете. Отец и Ханаби поздравляли молодоженов за ужином. Её пугали дали и чужое поместье, пугали куда более жестокие нравы и наказы, чем в родном одо. Говорили, что Микото-сама строгая, но справедливая. А еще она любит составлять икебаны, читать стихи, петь сутры и блюсти чистоту в доме. Итачи-доно больше не разговаривал с невестой. Он заперся в отведенной ему комнате, курил заморский табак из длинной, узкой трубки, перебирал кое-какие документы, что привез с собой.
Хьюге он чудился старше её отца. Еще её ужасали эти не то шрамы, не то морщины, идущие от переносицы с обеих сторон к несколько большому рту. Чересчур пылкий консерватизм, самурайская выправка и бездонная печаль в глазах. Она привыкла к мужчинам из рода Хьюга. К бесцветным глазам, каштановым волосам и тонким чертам лица. Конечно, Неджи не уступал в физической силе Итачи, а Хиаши рядом с Учиха держался молодцом. И то, что от жениха всегда хорошо пахло, а одежда постоянно была свежая и опрятная, уже влияло на её соображения.
Из распахнутых седзи веяло запахом сырой земли, пряной веткой пачули и кустами жасмина. Сегодня в её покоях весь день курились чудесные благовония. Помыв волосы и набелившись, надев кимоно, пропитанное ароматами, даже если никто её не видит, Хината чувствует слабое воздушное счастье. Ночью, когда другие дамы ожидают возлюбленного, каждый легкий звук заставляет их вздрагивать: шелест дождя или шорох ветра. Сейчас Хьюга ощущала себя именно так, словно какое-то предзнаменование таилось во всем её великолепии. Темно-красные листья сливы и пылающие огненно-красные листья клена отлично гармонировали с лиловой лавандой, высаженной вдоль дорожки, ведущей к дому. В высоком кувшине вяли белые хризантемы. Взглянув на цветы, девушка просияла улыбкой, но тут же встрепенулась, услышав шум. Это был нии-сан, вышедший на колеблющийся свет керосинки – они долго смотрели друг другу в глаза, не шевелясь.
— Мне не спалось. Гомен насай если потревожил Ваш сон, — поклонился юноша.
— Не беспокойтесь, я вовсе не спала, — быстро ответила девушка.
Поманив Неджи плавным жестом тонкой руки, Хината заговорила:
— На рассвете я отбываю с Итачи-доно в его поместье.
— Хиаши-сама уже сообщил мне эту новость.
— Вот как…
Повисло неловкое молчание. Хината вздрогнула, ощутив губы брата нежно целующие её пальчики на белоснежной руке. Не стесняясь в запретах или укорах, Неджи медленно переходил от пальцев к мягкой розовой коже ладони, затем выше к прозрачному пахнущему манящим ароматом цветов жасмина и хризантем запястью, как госпожа остановила брата и, взяв за подбородок, ласково поцеловала холодные губы. Все его тело затрепетало от поцелуя сестры, настолько искусно и нежно она целовала его чуть приоткрытые губы. Не заметив, как Неджи уже опрокинул слабым толчком её на футон, Хината прикрыла глаза и притянула тело юноши ближе.
— Я люблю Вас… люблю… люблю… — роптал приглушенно он, целуя каждую клеточку этого податливого полуобнаженного тела из вырезов кимоно.
Хьюга трепетала от его неловких прикосновений и поцелуев, сдерживая в груди нарастающие стоны боли со страстью. Лишь шорохи одежд, невольные вздохи, перемежающиеся сладостным шепотом, доносились из полутемного пространства. Хината почти плакала от горя запретной любви, прижимая голову брата к своему телу все крепче. Пусть целует больше и сильнее. И пусть яркие воспоминания о бедном безвольном Неджи-нии-сане сохранятся и отпечатаются в ней самой.
В прозрачной заводи пруда плескались карпы кои. Вода была студеной, как после зимнего ветра. Его теплые ладони коснулись обнаженной спины Хинаты, надавили, прижимая к себе, и тогда они оба поняли, что назад пути нет, что все решено. Пока ваза с увядающими как их связь и ослепительное желание быть нужным для другого хризантемами не разобьется вдребезги и кто-нибудь из слуг обнаружит их в опостылевшей этой комнате. Хината проводила пальцами по груди, плечам и спине Неджи, прислушиваясь к тоскливому стуку сердца, прижималась влажной щекой, захлебываясь от восторга, пыталась поймать в полумраке выражение его глаз, дрожа от страха и торжества, что за стеной находится комната Итачи-доно…
Пахучий дымок рассеивался вдали. Учиха не спал, размышляя о предположениях, возбудивших в нем интерес к натуре Хинаты и её брата. Словно близнецы. Похожие, как две капли воды. Он курил трубку, сидя у седзи в позе лотоса. Одо даже ночью был полон звуков. Под половицами трещали цикады. Итачи нахмурился, заслышав чей-то ликующий полустон-полувздох, бросил трубку на стол и вышел в ночь сада.
Неджи обмяк на стыдливо прикрывающей одеялом свою прелестную наготу госпоже и сонно пробормотал:
— Не забывай меня, прошу.
Он уснул, погасив керосиновую лампу вместе с их проступком, а Хината-сама еще долго корила себя, страшась гнева отца и жениха, плакала, пропитав своими жгучими слезами его кимоно…