Гербовая хризантема. Эпизод 7. Все реки текут…

Все мы в мире этом тленны, и даже хмурое, скованное по краям голубым льдом туч небо – это источник и вечный укоритель всех смертных. Тяжел несносный жар в её груди, что с первого и до последнего вздоха она возненавидела своего будущего супруга, а надменный Учиха слабо ухмыльнулся её строптивости и некой вольности даже с отцом, отправился следом за еще непокорной и свободолюбивой кошечкой в сад. Но он выбьет из неё всю ту неукротимую дурь дерзкой и гордой натуры, сломает, разорвет и сожжет хрупкость души и сердца, только не учтет одной детали, что из заплаток того самого нежного теплого сердца не соткать ни любовь, ни покорность.
Темари шла впереди. Словно плыла среди всей этой охваченной утренней мерзлотой красоты, настолько грациозной и высокомерной походкой, что Саске был удивлен и в тоже время еще больше заинтересован в принцессе. На нем было одето синие кимоно, туго затянутое темно-фиолетовым поясом, в складках которого блестела сталь катаны, спрятанной в ножны, в тон ему косоде и черные брюки-хакама. Деревянные гэта довершали образ неукротимого властного зверя, того, что слету может ранить добрые и наивные девичьи сердца, одним своим появлением в их скромном обществе.
Саске подумал, что когда они поженятся, он повезет Темари в Европу через Йокогаму, к своему другу детства Узумаки Наруто, который вот уже десять лет как прижился на Западе и не хочет возвращаться на Восток. Он отправит Темари в компании «невесты» Узумаки по тамошним магазинам, обрядит жену в корсет, кринолин и вуалетки. Она великолепна будет смотреться в чуждых ей пока нарядах.
Принцесса бросила короткий взгляд через плечо на флегматичного жениха, следующего мрачной тенью вслед за ней. Скорей всего он не боялся ни холода, ни боли, ни уж тем более одиночества, так как Темари глядя в эти мнимо-спокойные глаза, читала в них жажду обладать чем-то или же кем-то, в данном случае именно ей. Также принцесса учла, что несмотря на все прочее, его жестокость и мрак, усеянный непосредственно в самом его естестве, Учиха-младший довольно красив и горд, как она сама. Принцесса раскрыла традиционный зонтик, покрутила его в ладошках, отчего рисунок на нем отвлек Саске от созерцания её самой. Она смеялась над ним одними глазами. Саске это явно не понравилось, так как он схватил девушку за запястье, очень грубо притянул к себе. Темари выронила зонтик и слегка вздрогнула.
Придворные дамы по такому случаю были отпущены по велению самого императора. Жених и невеста были совершенно одни в великолепном, промозглом саду, среди воронов, гладких серых камней, падубов и причудливо искривленных сосен.
— Вы играете со мной? Если я прав, то не советую делать этого в будущем, — колко произнес Саске, всматриваясь в грозные глаза принцессы.
— Я знала, что мой отец садист, и что давно хочет убрать меня. Но я никогда не думала, что он настолько жесток ко мне, — парировала незамедлительно она.
Саске все еще держал Темари за запястье. Её слова больно отдались в его сознании, но он никоим образом не подал признаков охватившей его ярости и суматошного доказательства своего превосходства, ведь она его невеста и уже обязана вести себя покорно и сдержанно, в особенности это касалось её личностных качеств, особенно уважения к семье.
— Я все сделаю, чтобы сломить твою ненависть и припадки дерзости, и ты никогда больше не посмеешь так отзываться об императоре, — рыкнул Учиха-младший, обхватив свободной рукой талию принцессы, сильно прижал к себе.
Собаку-но откинула голову назад, громко засмеялась.
— Придворная шавка! – прыснула яростно она ему в лицо. – Распотроши ты мою душу и волю, выбей из меня все лучшие качества, какими обладаю лишь я, завладей сердцем, все равно я не смогу полюбить столь жалкого и низкого, как ты.
Учиха смотрел на неё всепожирающим взглядом. Сжимал уже обеими руками талию. Гнев закипал в нем также молниеносно, как масло в котле, но новая студеная волна ноябрьского ветра остудила на миг все разгоряченные тревожные мысли, и Саске ухмыльнулся краешком губ:
— Вода точит камень, даже самый сильный и тяжелый на подъем, она смывает и разрушает, она также неукротима и велика в своей мощи, как огонь, что вода может погасить. Я твоя вода, ты мой огонь и камень. Я высеку из гордой принцессы верную и любящую жену или же собственными руками погашу навеки твое пламя, — его голос разносился по всему саду серебряным звоном колоколов в храме, постукиванием шикаодоши, ему вторило карканье старых воронов.
Темари тяжело дыша, отвернулась. Какая-то неведомая, демоническая сила толкала её в объятия жениха, и она уже не могла отделаться от этой иллюзии, признавая постепенно, медленно, терпеливо, что это её судьба.
Хмурые небеса, охваченные по краям льдистой коркой, разверзлись косым ливнем. Саске порывисто схватил принцессу за руку, ощущая, как она напряглась, и жилка пульса на её белом запястье отстукивает в ритме его сердца. Они забежали в один из чайных домиков, изрядно вымокшие и запыхавшиеся, как от быстрого бега, так и от споров и пересуд. Темари растерла бледные, холодные щеки и облокотилась о стену здания с узорчатой крышей. Саске косо поглядывал на мерно вздымающуюся грудь принцессы, на приоткрытые розоватые губы и растерянный взгляд. Темари не успела возразить, когда юноша вовлек её в жадный неистовый поцелуй. Девушка не стремилась отвечать, но и не оттолкнула. Он твой будущий муж… пронеслись в голове слова матери, и принцесса приоткрыла губы.
Ощущение его языка во рту было неприятным, скользким. Губы распухли, в висках стучало, а в ушах шумела кровь. Она неумело пыталась сдержать порыв, как Учиха сам оторвался от её губ и уже отрывисто глотал влажный наэлектрилизованный воздух. Темари дотронулась пальцами своих губ, они горели, а дождевые капли стекали с его волос, закрывая её взволнованному взору хитрые глаза.
— Вам еще многому предстоит научиться, но Вы, Темари-сан, отлично справились с первым уроком, — потерев шею, молвил юноша.
— То, что Вы украли силой мой первый поцелуй, не означает, что я еще сломлена и готова броситься к Вам в ноги, — фыркнула зло принцесса.
Саске открыто взглянул на промокшую невесту и усмехнулся. Детали её портрета подчеркивались, подкрашивались образами окружающей природы, придавали этой гордячке еще большего особого очарования и прелести.
— Все реки текут, не так ли, принцесса Темари? – нагло усмехнувшись, юноша зашагал прочь по длинному коридору.