Грани, связанные нитью. 5.1 Мячик из шелковых нитей

Примечание: Мокутон: Шичука но Джюцу - ниндзюцу Стихии Дерева Тензо, с помощью которого он создает деревянный дом в японском стиле с символами Конохи.
Темари — японская национальная техника вышивания на шарах. Мячи с вышивкой шелковыми нитками появились в XIV—XVI веках. Первыми их стали делать дочери самураев после замужества, они в свободное время занимались вышиванием.
Веер учива являет собой веер-лепесток, обтянутый шелком. Гунпай учива – носили высокопоставленные военачальники, пользуясь им для отражения стрел, защиты от солнца и подачи сигналов отрядам.





Переплетая пальцы, мальчик потянул замершую подругу за собой. Шум от падения здания раздался слишком близко, и облако пыли, поднявшееся в следующий момент, скрыло их. Он помнил, какими холодными были ладони одноклассницы в тот вечер. В ужасной видимости ему приходилось ориентироваться по крикам людей, чтобы по глупости не прибежать в эпицентр боя.
Выбравшись из пылевой занавесы, – или это были проделки ниндзя? – мальчик увидел гражданских, бежавших в сторону резиденции. Им нужно в то же направление, а оттуда недалеко к убежищу на случай войны. Они пробегали между трупов как шиноби, так и обычных жителей деревни; сторонились толпы, ведь в панике взрослые могли их затоптать. Казалось, ничто не стоит на месте: люди, здания, даже земля убегала из-под ног – наверняка проделки шиноби, владеющих элементом Земли. Все, кроме фигуры в темном плаще, спешили или в бой, или в теоретически безопасное место. В суматохе никто даже не заметил этой странности.
Саске, не почувствовав угрозы от незнакомца, с интересом наблюдающего за ними, когда они, дети на поле боя, бежали от атакующих ниндзя Молнии. Раздумывать о парализованном великане мальчик не стал. В данный момент он чувствовал, как ему приходится все больше прилагать усилий, чтобы держать ладонь девочки: она бежала из последних сил, иногда замедляя шаг.
«Еще немного», – шептал про себя Учиха, чувствуя, что и сам скоро выдохнется.
Притворившись, будто не заметил появления мужчины, ученик Академии проигнорировал, как вблизи от него, всего в нескольких сантиметрах, ветер приподнял ткань с красными облаками. Подруга в тот момент чихнула и спотыкнулась о камешек, но благо Саске вовремя подхватил её и, не останавливаясь, устремился вдаль. Хорошо, что он не послушал онии-сана и побежал сюда.

Учиха, прежде чем открыть тайник со спрятанными книгами Джирайи, всегда проверял, один ли дома. Сегодняшний день не был исключением. Сложив печать, юноша сосредоточился на выявлении посторонних, но ничего не почувствовал. Потому со спокойной душой вытащил томик с взрослой литературой.
Саске предпочитал книжки с любопытными иллюстрациями самых ожидаемых моментов произведения. Генин с интересом рассматривал одно из изображений, внимательно изучая, как мужчина покорял сердце юной дочки даймьо. Запоминал, каким должен выглядеть искуситель, того, как страстно желают девушки. Даже если он минутное увлечение, практически каждая героиня романа была не прочь променять скучную вечность на несколько ночей в объятиях умелого любовника.
Пышногрудые красавицы, украшающие картинки, скорее отвлекали, нежели помогали углубиться в процесс. Ведь один и тот же образ, каждый раз всплывавший во время чтения, разительно отличался от иллюстраций.
«Не сейчас», – дал себе установку член АНБУ, возвращаясь к прерванной работе.
Саске предпочел считать мужчину в том же самом черном плаще частью интерьера, некой мебелью, внимательно изучающей, на что с таким интересом смотрит юный наследник клана.

Когда юджьо приспустила его штаны, юноша смотрел на макушку опустившейся на колени женщины. В столь интимной обстановке, тем более в первый раз, сложно было понять, как действовать. Некоторые мысли мелькали параллельно, а, когда информатор Ямамото приступил к своей прямой обязательности, в голове было и вовсе пусто. У него не хватало концентрации еще наблюдать за мужчиной в угле комнаты.
Касания будили ненавистное наслаждение, притворенное чувство поддельности и сальности момента блестели под тусклыми солнечными лучами, непонятным образом пробивавшимися в обитель. Он снова кинул взгляд на женщину, чьи пальцы умело водили по его телу. Еще чуть-чуть – и матрац прогнется под их весом… Интересно, а когда его в последний раз чистили?
Ужасные ароматические масла, коими пропитаны стены, по идеи должны расслабить посетителя, но приступ тошноты говорил об обратном. Саске осознавал, как тело соглашалось, а разум подкидывал картинки из книг, вот только лицо зеленоглазой любовницы, оседлавшей его, не было таким…
«Таким?»
Генин отчаянно пытался не то задержать образ в памяти, не то вырвать его с корнями, чтобы в мгновение забвения не воскликнуть компрометирующие имя. Ведь теперь две пары ушей выжидали, когда же он допустит роковую ошибку.
Учиха махнул головой, перехватывая инициативу на себя. Обманываться, облегчать задачу, представляя ее на этом месте, – самое нелепое, что он мог предпринять. Ему не нужны успокоительные, пилюли от реальности – прямые доказательства капитуляции. Шиноби рассматривал исхудалое лицо, возле которого лежала разорванная упаковка презерватива.
Сейчас он становился не мужчиной, а куклой в руках Цунаде и Ямамото. Куклой, желающей таковой быть. Вот только ни второй, ни первая пока еще не знают, что побуждения золотого генерала Пятой далеки от высоких идеалов – они насквозь пропитаны эгоизмом.
Вишня тогда расцвела с опозданием.

Доклад о состоянии дел подходил к концу. Цунаде услышала достаточно о состоянии Сакуры, Менмы и напряженной ситуации в клане. АНБУшник вовсе не придал значения стоявшему напротив него ниндзя из Кири. Если даже внучка Первого не замечает его, то ему и подавно стоит притвориться слепым. Женщина отодвинула предоставленные отчеты, а поверх положила бандану с перечеркнутым листом.
– С сегодняшнего дня ты больше не в моем подчинении. Уходишь завтра. Проследи, чтобы до твоего ухода в клане никто ничего не заподозрил.
– Да, Хокаге-сама.
И это не было согласием простого слуги Каге, он лишь следовал обязанностям, откинув личные стремления. Или они и вовсе не касались деревни, что и было ответом.
– Достаточно, – впервые мужчина в черном подал голос.
И картинка исчезла, подобно туману.

Вновь Саске оказался в резиденции Акацуки. Напротив него сидел тот же шиноби из Мидзу но Куни. Со слов Яхико, лидера организации, человекоподобная акула – его будущий напарник, потому проверку проводил именно он.
– Я-то думал, ты верный пес Хокаге, – с притворным разочарованием Кисаме заполнял бланк. – Теперь тайна пропажи книг Итачи-сана раскрыта.
Учиха предпочел промолчать. Откуда мечник знал о первоначальном владельце порнографических книг, обладатель шарингана решил не додумывать. У мужчины и так теперь компромата достаточно.
Вопрос, задающийся каждому вошедшему в эту комнату: «Что ты бы хотел скрыть от меня?», действует как спусковой крючок. Автоматически ты припоминаешь моменты из жизни, которые или слишком дороги тебе, или слишком постыдны для чужих глаз. Считай он Коноху самой большой прелестью, что совсем не приветствовалось в Акацуки, Хошигаки однозначно поставил бы крестик напротив «рекомендуется». Но немного неровный кружок послужил последней инстанцией для принятия Саске.
– Зато нам будет интересно в квартале красных фонарей, – изрек мечник, поднимаясь со своего места.

На протяжении долгого пребывания в госпитале Менма ни разу так не подошел к окну. Даже когда медсестра забывала его закрыть, и зимний ветер донимал шиноби, или же спертый воздух давил на мозги, джинчурики не задумывался и над шагом в сторону оконного проема. Он знал, что увидит по ту сторону стен: мир, сожженный его пламенем.
В отместку родная деревня сделала из обломков Конохи факелы и зажгла их догорающим огнем демонического ниндзя. Скрытый Лист в четвертый раз посмеялся над противником, и вновь на выжженной земле проросла жизнь. Крики рабочих, доносящиеся с улицы, тому ярчайшее доказательство.
Шиноби полулежа почувствовал, как нутро начало пылать – Курама вновь принялся ломать ржавую клетку. Зверь чувствовал: это последние возможности обрести власть над телом, но разум, очищенный от влияния шарингана, более не желал уступать кому бы то ни было. Намиказе схватился за живот, чувствуя, как пламя лиса разъедает так ненавистную тюрьму, – его тело.
«Ксо, – прикусив губу, чунин попытался достать до шкафчика с лекарством, – еще три дня…»
Юноша, собрав всю силу воли в невидимый кулак, расслабил правую руку, ранее державшую больничную одежду. Смятие ткани никак не могло помочь джинчурики пережить активность Кьюби, но сжатие происходило произвольно: реакция на боль. Словно последние попытки тела бороться против смертоносного яда. И, чтобы воздействовать на Кураму, Менма потянулся к тумбочке. По пути ладонь несколько раз самовольно сжималась, словно лис брал верх над телом. Но скривившееся от боли лицо отображало ясные намеренья разума. С третьей попытки ниндзя дотянулся до пакетика, прежде чем зверь снова ударит хвостами по решетке. Сильно сжав лекарство в ладони, Намиказе глубоко вдохнул, и перед тем как демон нанес новый удар, шиноби разорвал пакетик, немного высыпав содержимое, и зараз проглотил порошок.
«Горьк-кий… Пятнадцать минут», – прозвучал на задворках сознания голос Пятой, столько нужно времени для воздействия на Кураму.
– Черт-т-ов лис.
Голос звучал тихо, ниндзя едва услышал себя. Прикусив губу и зажмурив левый глаз, джинчурики удалось на мгновение сохранить язвительную ухмылку на лице. Сейчас он кое-кому покажет, кто в теле хозяин.
Чунин осознавал, что происходящее лишь прелюдия перед настоящим адом. Приблизительно через три дня, за несколько недель до собрания Пяти Каге (слушания его дела), Хатаке вместе с Минато возобновят печать Менмы. Только таким способом возможно залатать дыру, появившуюся во время третьего кризиса и столь искусно использованную несколько месяцев назад.
«Ты научишься… я тебя выдрессирую», – обращаясь к сожителю, клялся юноша. Темная часть Кьюби, запечатанная в нем, не пойдет на уступки, как светлая в Кушине. Только после смерти женщины хвостатый зверь вновь станет единым целым, если, конечно, мальчик продержится дольше.
«Ты умеришь свой пыл, – наказывал Намиказе. – Иначе я надену намордник и буду ждать, пока ты не сдохнешь».
Прежде чем бывший нукенин расслабил сжатую в кулак ладонь, прежде чем пот упал на простыню, а голова юноши на подушку, он услышал, как на улице Тензо давал указания рабочим:
– Покиньте отмеченный участок.
А после немного тише прозвучало:
– Мокутон: Шичука но Джюцу!

Темари обхватила горячую чашку с чаем, с наслаждением чувствуя, как тепло обволакивает замершие в долгом путешествии пальцы. Отец предостерегал о холодной, по сравнению с Суной, зиме в Стране Огня, настоятельно рекомендовал дождаться весны, и лишь с наступление тепла проведать дружескую деревню. Но куноичи настояла на своем и прибыла в Скрытый Лист в первой половине января.
Разрушенная деревня напоминала гостье картинку из прошлого, когда это же селение возводилось заново после третьего кризиса. Маленькая девочка тогда не понимала, почему дети прячутся за спины взрослых, видя протектор чужой страны, за что при встрече придумывали обидные имена ей с младшем братом. Она вовсе не осознавала, зачем родители привезли их в строящийся город. Конечно, Темари в то время не знала о радикально настроенных старейшинах Песка, желавших не помогать возрождать Коноху, а делить её с Молнией.
«Сложись все иначе, был бы он здоров? – задумалась куноичи, сделав один глоток. – Или помер бы еще тогда среди тех руин? »
Девушка заметила, что число патрульных полицейских значительно увеличилось с последнего ее визита, тогда дочка Казекаге наблюдала за экзаменом на чунина. Гербы Учиха мелькали довольно часто за непродолжительное время. Даже чаще, чем из её воспоминаний после Третьей континентальной войны шиноби. И напряженные взгляды в сторону стражей закона (жители явно не были рады такому количеству обладателей шарингана на один квадратный километр) подтверждали сомнения Темари о неспокойной ситуации.
«Им еще этого не хватало», – подметила Собаку, заметив, как один из патрульных остановил взгляд на ней.
Куноичи, поборов мгновенный импульс проверить веер, коснулась устами напитка и посмотрела в сторону, как будто заинтересовавшись разговором за соседним столиком. У нее нет причин скрываться, но и желанием запомниться Учиха тоже не горела.
Темари связала такую активность с предстоящей церемонией смены главы клана. Конечно, дело это внутреннее, и никто кроме обладателей шарингана не будет принимать в ней участия, но предстоящее событие однозначно повлияло на настрой среди ниндзя. Некоторые стороны открыто выказывали негодование касательно Итачи и желали видеть следующим главой не то полоумного младшего сына Фугаку, не то одного из советников. Но никак не шиноби, столько лет прослужившего Хокаге.
Отдохнув, куноичи поправила ремешок на обуви и направилась в сторону, где когда-то находился дом одного из близких ей людей. Её беспокоила участь нескольких знакомых из Конохи, и больше всего девушка беспокоилась о том, перед кем находилась в неоплатном долгу.
«А пережил ли он нападение?»
Ведь дом главы Нара находился едва ли не в эпицентре взрыва. Но о плохом дочка Четвертого Казекаге предпочитала не думать.