Их утопия (Глава вторая. Предавший один раз...)

А потом случилось, и Сакура не знала, как и почему. Просто прошлая жизнь показалась вмиг вычурным и нереальным сном, словно и не было этого всего вовсе. Замечталась девчонка, что с нее взять? Консервативные старики махнули бы на нее рукой, помянули бы молодежь недобрым словом и дальше пошли. Но Обито не был стариком. Мадара был человеком к времени не привязанным. Противник Хаширамы находил выходы в любое время, не привязываясь к кому-либо, чтобы об этом не вспоминать.
А потом случилось, и Сакура не знала, как и почему. Она разглядывала медицинские карты, пальцами касалась бумаги и совершенно ничего не чувствовала. Иногда тень обиды скользила на ее лице, но вскоре место ей заняла странная апатия. Она смотрела на Обито, его плотно сжатые губы и колкий взгляд, ледяное равнодушие и не чувствовала ненависти. Но знала: потом почувствует.
Пока же Сакура видела перед собой обыкновенного инвалида, пострадавшего душой, нежели телом.
Обито перевел на нее свой взгляд, такой же равнодушный и неживой.
А потом случилось, и Сакура не знала, как и почему. Он был действительно мертв. Тот улыбчивый мальчик, о котором рассказывал Хатаке. Но Сакура видела сейчас человека. Хоть другого, но человека.
- Ты же был шиноби Конохи, - она сказала это без упрека, просто констатация факта. – Неужели тебе не было жалко то место, в котором родился ты и твои друзья?
Обращаться к нему на «вы» было в данной ситуации странным. Какая разница, соблюдаешь ли ты этикет, если привычного общества и мира уже нет?
- Ты можешь прекратить все это безумие, - продолжила она, взывая непонятно к чему.
У такого человека не было ни любви, ни жалости. Он не пожалел бывшего товарища по команде, не пожалел никого, питаясь своими надеждами, теряясь в своем эгоизме, он вряд ли бы понял ее.
Это был один из ее главных недостатков, по мнению Сакуры. Она искала в тех, что давно потеряли свою человечность, что-то хорошее.
- Ты наивная и веришь в сказки, - будничным голосом ответил ей Обито. – И не понимаешь, что в данном случае твоя жизнь все равно находится в опасности. Жизни твоих друзей находятся в опасности.
- Я понимаю это, - она сказала это и почувствовала еще один взгляд на себе.
Мадара появился в библиотеке так быстро, что Харуно даже не хотела думать, что он сделал с телами Шизуне и старейшин после того, как считал информацию с них. Мадара не был в числе тех, кто отличался милосердием к людям. Она в этом просто не сомневалась.
- Поначалу Обито тоже сомневался, как и ты, - равнодушно проговорил противник Хаширамы, глядя ей прямо в глаза, от чего Сакуре становилось не по себе. – Потом уже пришло осознание, что нужны кардинальные меры для того, чтобы построить идеальный мир. Скоро все поймут, что другого выхода не было.
- Идеальный мир не познается с помощью крови и слёз! Сила и процветание в единстве, а то, что вы называете утопией – всего лишь вымысел, который хоть ты и ощутишь, но который никогда не станет настоящим, - она не боялась высказать того, за что так боролась.
Бороться за истину есть сама человеческая суть. Вот только у каждого были свои истины.
- Цунаде-сама говорила, что, не пройдя преисподней, нам не выстроить рая, но те, что прошли преисподнюю в рай уже не попадут. Может, вы построите свою утопию, но никогда не познаете идеального мира, - с упреком произнесла Сакура, но внешне она так и оставалась беспристрастной.
Такого оскорбления Мадара снести не смог. Оказавшись рядом с девушкой, он сильно сжал ее шею, перекрывая путь к кислороду. Поначалу Харуно еще смогла держаться, но потом странный гул появился в голове и внезапный холод ударил по сознанию и телу. А гул все продолжал нарастать, пока Сакура не почувствовала, как глаза начинают слезиться, а давление на шее усиливается. Больше она сдерживаться не смогла, ученица Сенджу буквально рухнула ему под ноги.
Это вызвало у нее не только чувство собственной никчемности, но и уничтожило в ней всякие признаки той, прошлой Сакуры, которая улыбалась и смеялась. Которая любила. Почему-то она уже не ощущала в себе прежнего огня жизни. Нет, это была не жизнь. Сейчас эти люди обрекали ее и множество других шиноби на жалкое существование.
- Твоя смелость стоит наряду с твоей глупостью, - холодно проговорил Мадара, а потом обратился к Обито: - Здесь должны были быть медицинские карты. Орочимару нашел возможность связывать свою душу и новое тело. Мне нужно узнать, как он это сделал. Используй оставшихся клонов Зетцу, чтобы не терять времени.
Бывший товарищ Какаши кивнул и, подойдя к Сакуре, сильно схватил ее чуть выше локтя, заставляя вновь подняться на ноги.
- Я отведу ее в камеру и отдам приказы. Что касается Эдо Тенсей, то Кабуто использовал его для твоего возрождения. На поле боя остались свитки.
Мадара все понял без дальнейших пояснений.
- Я заберу их.
Бросив на девчонку взгляд, наполненный презрением, противник Хаширамы вышел из библиотеки.
А Сакура...
Сакура просто молча последовала за своим надсмотрщиком. Только все-таки ученица Сенджу кое-что сказала ему. То, что услышал не только Обито, но и Мадара...
- Предавший один раз, предаст и еще раз...

***

Очередная война закончилась, практически так и не начавшись. Вот только клану Учиха все равно без особой радости пришлось стоять на арене победителей. Потому что на этой арене, помимо них, стоял еще один клан. Клан Сенджу.
Мадара, скрепя зубы, терпел и не показывал своего презрения к представителям этой семьи. Все улыбались, обсуждали дела политики, просто разговаривали друг с другом, словно ничего и не было, словно еще вчера они не дрались против друг друга и не стояли по разные стороны баррикад. От этого лицемерия ему становилось тошно.
Правда, он не мог не признать, что уважает Сенджу Хашираму и его брата Тобираму. Эти люди также презирали все эти политические игры. Вот только причины для ненависти у каждого были разные. Хаширама любил свою семью и не хотел, чтобы она страдала, а Мадара терпеть не мог, когда им помыкали и когда заставляли участвовать во всех этих распрях жирных кабанов, именующих себя аристократами. Все эти политики – всего лишь кроты, которые ничего не видят, лишь роют дальше себе пути под землей, не видя света. Не видя реальности.
Мадара ненавидел их.
- Ох, как хорошо, что мы подписали этот мирный договор, теперь войн больше не будет! – глубоко произнесла одна полная дама, весело смеясь, а затем отпивая шампанское.
Учиха уже окрестил ее про себя тупоголовой курицей.
Сейчас они праздновали победу в одной из деревень, рядом с которой раньше и проходили военные действия. Вот только победу чего? Победу людского сознания над алчностью и эгоизмом?
Больше всего его удивило, что аристократы не поленились припереться именно сюда. Именно припереться. По-другому это вряд ли можно назвать. Остальные же представители главных ветвей могущественных кланов были здесь вроде домашних питомцев. Они хорошо поработали, так надо же показать их влияние, дать ту самую кость, из-за которой они грызлись все это время.
Мадара уже задыхался здесь не только от злобы, но и от запаха духов, туалетной воды, от того, что в глазах рябило из-за многочисленности ярких нарядов вельмож. Благо, что они устраивали это на открытой территории, и рядом находилось место, где можно было уединиться.
Никто и не заметил даже его исчезновения, пока Учиха находился в тени деревьев. Наплевав на то, что на нем находится недешевое кимоно, Мадара с тяжелым вздохом прилег на траву. Ему уже плевать, что подумают о нем люди. Подумают плохое – он их убьет. Без шуток и предупреждений.
Вот здесь было поистине хорошо. Шум и тошнотворные запахи разнообразных духов остались где-то позади. Журчали речные воды, грели солнечные лучи и пели птицы в отдалении. Прохладный ветер позволял вздохнуть полной грудью и наконец-то успокоиться. Такая природа, где не прошлась рука человека, и не прошлась по ее обширным просторам война, умиротворяла Мадару.
- Тоже тошнит от всего этого официоза? – раздался рядом веселый женский голосок.
«Началось», - без удовольствия заметил Мадара.
- Сгинь.
- Почему так грубо? Или великий Учиха настолько высокомерен, что не хочет разговаривать с женщиной? – не отставала незнакомка, и противник Хаширамы все-таки открыл глаза.
Рядом с ним стояла невысокая красноволосая женщина в алом кимоно с белым оби. Сиренево-голубые глаза смотрели с усмешкой, но при этом она держала осанку, как подобает выходцам из семьи аристократов. Волосы были уложены в пучок, из которого торчали две явно дорогие заколки.
Несмотря, правда, на недешевую обертку, Мадара все равно уже считал ее дурой. Поскольку умные люди не стали бы к нему соваться, когда он хочет побыть один.
- Уйдите по-хорошему, а? – равнодушно кинул он ей. – Вся ваша интеллектуальная компания в лице аристократов, знатоков политики и прочих кабанов давно собралась.
- Вы подумали, что я аристократка? – не отставала незнакомка, приветливо улыбаясь. – Польщена, но я здесь присутствую как дочь главы деревни Водоворота и дальняя родственница Хаширамы.
- Удзумаки... – устало протянул Мадара, лениво оглядывая девушку.
- Мито Удзумаки, а вы? Высокомерный Учиха? Гордый Учиха? Это свойственная вам черта характера, да? Я даже не знаю, какое определение вам больше подойдет, - она не флиртовала с ним, но говорила так спокойно и непринужденно, что парень так и не смог сдержать усмешки.
Такой уверенной была эта девушка. Мадара любил уверенность в людях, особенно, когда те без страха могли разговаривать с ним. В шестнадцать лет он имел уже славу, не носящую хорошего характера, поэтому Учиха не имел друзей и не преобладал большим числом союзников. Странно было встретить здесь человека, который так непринужденно хотел вступить с ним в беседу.
Хотя Учиха и любил одиночество.
- Мадара, - коротко ответил тот, принимая сидячее положение.
Мито лишь улыбнулась ему и присела рядом.
- Я здесь недавно, так что не всех знаю. Хашираму и Тобираму мне представили, а с остальными я знакомиться не хотела. Слишком надменные они люди, - тихо сказала Удзумаки и спокойно посмотрела ему прямо в глаза.
- Именно поэтому нужно было найти здесь самого надменного человека? – усмехнулся Учиха, имея в виду себя.
- Ну, вам можно простить эту надменность, учитывая, что вы воюете так же, как и мои родственники, а аристократы просто корчат из себя важных вельмож, хотя и большинство не разбирается в политике, объявляя войну из-за одного своего хотенья. Хаширама уже успел сказать мне, что вы достойный соперник, а ведь он просто так этого не сказал бы, - тепло проговорила Мито. – Немногие вызывают уважение у него.
- Я должен посчитать это за комплимент? – скептично поинтересовался Мадара, по-прежнему держа на своем лице маску равнодушия.
- Нет, но нет же ничего плохого в знании? – задала ему вопрос Удзумаки, хотя отвечать на него было и необязательно.
Оба знали, что знания никогда не бывают лишними.
- Мне кажется, что это ненадолго, - внезапно проговорила Мито, и Мадара сначала не понял, что она имела в виду. – Ну, этот мир. Они хоть сто таких договоров могут подписать, а в душе у человека будет совсем другое.
Учиха скептично оглядел толпу, где улыбались худощавые старики и их полные жены. Тонны косметики и одеяний – всего лишь маска, за которой кроются недобрые намерения. Что, стоит натянуть на лицо улыбку, да приправить все это лестными комплиментами, чтобы усыпить бдительность своего врага? За спиной всегда можно держать в руке нож.
Именно поэтому Мадара не любил политику. Здесь хоть и использовались хитроумные ходы, но нельзя было ударить по противнику так, чтобы тот не оправился. На поле боя всегда видишь своего врага, а здесь...
Сомневаешься даже в своей семье.
- Ненадолго, - согласился тот. – Они просто пережидают. Когда же появится удобный момент, снова начнется война.
- В этом мире не все так идеально, да? – усмехнулась Мито, глядя куда-то вдаль. – Войны продолжаются, люди умирают, такое ощущение, что это никогда не кончится.
- К чему вы клоните? – наконец, спросил Мадара, ненавидя всех этих намеков.
- Предавший один раз, предаст и еще раз, - задумчиво произнесла Удзумаки. – Кто-то из этих политиков рано или поздно развяжет войну и...
Она так и не договорила это предложение. В тот день Мито так и не договорила: «...и все мы будем страдать»
Зачем? Мадара и так обо всем знал.

***

Сакура закрыла глаза и тяжело вздохнула. Пребывание в этих четырех стенах ее камеры было лучшим, что случалось с ней за последнее время. Находиться здесь легче, чем рядом с Обито. Или Мадарой. Последнего она боялась гораздо больше, ведь он меньше всего походил на человека. В отличие от Обито. Тот хоть и казался замкнутым, но все-таки не потерял до конца человечность.
- Наруто, если бы ты знал, как мне тебя не хватает, - тихо прошептала она, и дала, наконец, волю своей фантазии.
Что теперь оставалось делать? Она ни с кем не могла поделиться тем, что наболело. Никого не осталось. Те же друзья, что были живы, не станут с ней разговаривать. Их просто сюда не пустят.
И Харуно снова стала представлять...
Они сейчас рядом. У Наруто теплые руки. Он касается ее ладоней, словно говоря, что он здесь, сидит с ней в этой темноте. Саске сидит чуть поодаль, опять хмыкнув и усмехнувшись ее слабости. Но Сакура слабо улыбнется, почувствовав хоть отдаленную тень их присутствия. Да, ей будет по-прежнему холодно, и странный ком стянется в груди, но...
Так лучше. Лучше так, чем тешить себя реальностью, наполненной пустотой вокруг нее. И в этот момент она испугается собственных мыслей, но продолжит упиваться иллюзией. Утопия, о которой говорили Обито и Мадара – всего лишь забытье в образах любимых людей. Это больно. И это упоительно. При этом очень жестоко, ведь тени не способны любить, касаться тебя и целовать.
И когда тяжелый вздох сорвется с ее губ, и Сакура посмотрит в темноту камеры, она перестанет чувствовать их присутствие. Образы бывших напарников исчезнут, словно их никогда и не было. Исчезнут в тот момент, когда свет коснется пространства рядом с ней и Харуно поднимет взгляд на вошедшего человека.
Обито, в отличие от Мадары, не брезговал нормально разговаривать с людьми и самому носить еду заключенным. Просто Учиха не считал это унижением, да и взгляд у него сейчас не был по обыкновению враждебный. Чем-то он казался полной противоположностью Мадары.
Он спокойно вошел и поставил перед ней поднос с вполне нормальной едой. Несколько фруктов и стакан простой воды. Небогато, но и небедно, учитывая, каким провиантом обычно располагали заключенные в Конохе. Вот только Харуно насторожило то, что Обито так пристально на нее смотрел. Не свысока, мужчина просто сел на корточки напротив нее, слегка наклонив голову влево. И разглядывал ее, думая о чем-то своем.
Странно было только то, что Сакура в этот момент не чувствовала сильного страха, хоть Обито и являлся ее врагом. Сейчас он предстал перед ней в обычной черной кофте и штанах, без привычного плаща и оружия. Обыкновенный человек, за спиной которого было необыкновенное прошлое.
- Тебе лучше не перечить Мадаре, он не станет терпеть оскорблений, даже если ты хороший медик, - наконец, проговорил Обито, беря из принесенной еды в руки зеленое яблоко. – Ты практически ничего не ела, держи.
Он протянул ей фрукт, но Сакура лишь с неуверенностью посмотрела на его протянутую руку. Раньше бы она почувствовала себя собакой, которой кидают кость. Почему-то этого ощущения не возникло, хотя и уподобилась она сейчас загнанному животному.
- Зачем тебе это? – только и спросила девушка, переводя взгляд с фрукта на лицо Учиха.
- Потому что даже я понимаю, что жертв уже достаточно, - равнодушно ответил тот. – Твоя смерть ничего не решит. Сомневаюсь, что тебе хочется умирать.
- Сомневаюсь, что у тебя есть жалость, - вторила ему Сакура, нерешительно принимая зеленое яблоко из его рук и по-прежнему наблюдая за переменами его лица.
Если она увидит хоть намек на гнев или ярость, то Харуно не знала, чего ожидать.
- Ты уже убил то, что было мне дорого.
Она откусила маленький кусочек и стала медленно разжевывать, ожидая ответа от Обито. Тот, правда, спокойно отреагировал на ее высказывание.
- И все же у тебя осталась семья. Мать, отец, друзья, - Учиха говорил не спеша, словно пробуя чуждые ему слова на вкус.
От этого Сакуре стало не по себе.
- Неужели ради этого тебе не стоит бороться за свою жизнь? – продолжил Обито, замечая легкое замешательство, проявившееся на ее лице.
- Зачем ты мне это говоришь? – дрожащим голосом спросила Сакура, смотря на него полными ужаса глазами.
Ученица Сенджу читала здесь скрытую угрозу, ведь бывший напарник Какаши многое прошел, может еще раз прибегнуть к шантажу, если ему будет это выгодно.
- У меня есть предложение, - медленно протянул Учиха. – Ты поможешь нам, ты и твоя семья, друзья будут целы. Если ты не будешь сопротивляться, то тогда получишь кое-что взамен. Если же нет, то мы будем находить и убивать дорогих тебе людей. Мадара говорил об этом. И это далеко не шутки.
И снова вернулся привычный холод этого мира.
Сакура смотрела на Обито не отрываясь, не в силах сказать чего-либо в ответ. Ее рот слегка приоткрылся, а отчаяние заиграло странным блеском в ее глазах. Обреченность и шок словно отняли у нее все силы. Разом. Мигом. И она упустила тот момент, когда кто-то выбил из нее еще один элемент, какой-то один из важнейших компонентов жизни. Силу воли? Вполне возможно.
Ведь сейчас Учиха говорил решительно, и угроза эта становилась фактом. Если она откажется, то это она убьет свою семью, а не Мадара или Обито.
- Я покажу тебе то, что облегчит выбор и то, что каждый раз ты будешь получать взамен на помощь, - тихо произнес приспешник противника Хаширамы.
И в этот момент иллюзия более совершенная, нежели ею ранее создаваемая, приняла девушку в свои объятия.

***

Она открыла глаза и увидела голубое небо и облака, плывущие по нему. Где-то в отдалении играл ветер с листьями деревьев, солнечные лучи касались обнаженной кожи ее рук. Сакура подумала, что это сон. Слишком хороший для того, чтобы оказаться правдой. Она вновь закрыла глаза, ожидая проснуться там, рядом с Обито, в темной камере. Вот только сейчас Харуно все равно слышала шелест листьев, пение птиц. Девушка чувствовала тепло солнечных лучей, прохладу ветра.
И как только она вновь открыла глаза, то поняла, что голубизна небосвода никуда не исчезла. Это удивило Сакуру, которая готовилась к худшему.
Харуно медленно села, замечая, что все это время она находилась на поляне, рядом с одним из полигонов Конохи. И так чуждо ей казалось касаться зеленой травы, что девушка сама себе удивилась. Каким же должен был быть очередной кошмар, раз она удивляется таким мелочам?
Четвертая Мировая война выиграна, а ученица Сенджу по-прежнему переживала, ей снились кошмары! Какая нелепица...
Встав с зеленой травы, Сакура еще раз осмотрела себя. Платье вроде не испачкалось, неудобно было бы, если кто-то из ее друзей заметил какие-либо пятна на белой ткани. Уснуть во время праздника! Харуно не могла не улыбнуться собственной мысли. Какой же она была глупой!
Но при этом счастливой.
- Сакура-чан!
Знакомый голос раздался рядом, и Харуно обернулась, видя, как навстречу к ней бежит вездесущий Наруто. Тот теперь носил плащ Хокаге, даже готовился стать в будущем главой деревни. Правда, Цунаде оказалась строгой женщиной и сказала, что пока Удзумаки не возьмется за ум и не научится работать с документацией, место Хокаге ему не видать.
Иронией ли было видеть, как Наруто обучается сложному ремеслу правления и политики?
Голубые глаза постоянно светились счастьем, и в последнее время улыбка так и не покидала лицо Наруто. Он победил! Он станет Хокаге! Он вернул Саске в деревню! Мечты сбывались, и словно небеса оказались милосердны по отношению к нему, ведь после стольких страданий наконец-то наступило мирное время.
- Все тебя ищут! Пойдем, там генины и учащиеся Академии поставили спектакль, посвященный войне, - воскликнул Удзумаки, беря девушку за руку. – Ты же не хочешь пропустить начало!
Харуно умиленно улыбнулась ему, покачав головой.
- И кто же будет играть тебя, Наруто? – весело поинтересовалась Сакура, вышагивая рядом с ним.
- Конохамару-кун, - тут же ответил ученик Джирайи.
- Лучшей кандидатуры и нельзя было найти, учитывая, что он тоже мечтает стать Хокаге, - заметила Харуно.
- Да, мне многие это говорят, - усмехнулся Наруто, вдыхая полной грудью воздух. – Происходящее до сих пор кажется мне хорошим сном. Даже не верится, что все уже осталось позади.
Улыбка Сакуры тут же поблекла, ведь автоматически ей вспоминался тот странный сон. Не хотелось думать о том, что с ними бы сталось, если бы Четвертую Мировую они проиграли, да и вспоминать тяжелое время тоже не хотелось. Смерть Асумы, Джирайи, жизнь на грани смерти, разрушение Конохи, потеря родных и товарищей. После победы пришла даже не то, что радость, а облегчение, что все это закончилось.
Возвращаться даже мыслями к страшному и темному времени не хотелось.
- Знаешь, порой у меня тоже возникает такое же чувство, - протянула Харуно и не смогла сдержать горькой улыбки.
Она взглянула на Наруто и сжала губы в тонкую полоску. Он ее понимал, как никто другой, глупо было это отрицать. Вот только потом случилось то, что заставило Харуно отшатнуться от лучшего друга. Перемена в его лице. Взгляд стал холодным и равнодушным, исчезла былая радость.
Девушка моргнула пару раз, думая, что это обман зрения.
- Что-то не так? – тепло спросила она, касаясь пальцами его щеки. – Ты меня пугаешь.
Удзумаки же холодно убрал ее руку.
И Сакура вновь почувствовала привычный холод. Исчезло солнце и голубой небосвод, сменяясь темнотой маленькой камеры. Эта резкая перемена заставила ее перехватить дыхание. Больше не было потоков ветра и шелеста листвы, травы под ногами. И человек, стоящий перед ней и принявший облик ее напарника, был Сакуре не знаком. Ничего не было. Словно вокруг опять появилась лишь пустота.
- Так что насчет моего предложения? – спокойно проговорил Наруто.
И на Харуно взглянул алый шаринган и серебристый риненган.
Эти глаза не были глазами ее друга.

***

- Какое вам дело до того, будет ли война или нет? – грубо проговорил Мадара, с ненавистью глядя в глаза Мито. – Водоворот не принимает участие в распрях Огня.
- Но я все равно боюсь, что война дойдет до нашего дома, - спокойно ответила Удзумаки, печально улыбаясь. – Мой клан является дальними родственниками клана Сенджу, и рано или поздно нашей семье придется вмешаться в дела вашей страны.
Учиха нахмурился, понимая, к чему ведет Мито. Если распри продолжатся и дальше, то другие государства не побрезгуют отобрать ту или иную провинцию. Есть возможность того, что начнется Мировая война или же другие страны вмешаются во внутреннюю политику Огня. В любом случае, Мадаре и его семье придется воевать. И Сенджу тоже. И хоть они с Хаширамой часто встречались на поле боя, Учиха, как ни странно, чувствовал ненависть уже не к гению из другого клана, а к политикам, из-за которых они воюют.
И спокойствие природы и людей всего лишь иллюзия, только когда земля сотрясается от силы взрывов, Мадара действительно видит жестокую реальность.
- В Огне не может быть два правителя, - продолжила Мито, косясь в сторону аристократов, которые находились под навесом и выпивали, обсуждая дела политики. – Они пытаются поделить кусок мяса между двумя семьями, хотя и понимают, что в данном случае это невозможно. Мирный договор даст нам только передышку, но не мир. От этого страдает не только клан Учиха или Сенджу, но и другие кланы Огня.
Мадара слушал ее внимательно, ища подвох в ее словах. Те, что так открыто осуждали правящие семьи, не жили долго. Прямая дорогая им была на эшафот. Прокладывать себе путь смертника Учиха не собирался, поэтому не знал, стоит ли верить словам Мито. Кто угодно мог устроить проверку из аристократов. Вот только Удзумаки была иностранкой, поэтому еще Мадара слушал эти речи дочери главы скрытой деревни. Никто не имел права помыкать ею, кроме отца.
- Что может знать женщина о политике? – пренебрежительно спросил Учиха, следя за переменами на ее лице. – Ваше дело ждать мужчин с войны и растить детей.
Мито на это высказывание лишь горько усмехнулась.
- Что может знать шиноби о политике? – вторила ему Удзумаки. – Ваше дело воевать, не обсуждая приказов.
Девушка встала с земли, бросая в сторону Мадары взгляд, наполненный неприязнью.
- Вы ничем не лучше других мужчин, которые ставят себя выше женщин. Пусть я и не воюю, но политическая арена мне известна гораздо лучше, чем вам, - проговорила та с особым рвением.
Учиха тоже встал из-за того, что не любил, когда на него смотрели сверху вниз. Несмотря на то, что Мито не отличалась особыми навыками шиноби, она все равно стояла прямо перед ним и не боялась смотреть прямо в глаза. В ней было то, что Мадара ценил больше всего. Гордость. То, что не является пороком или добродетелью, но заставляет не пресмыкаться перед теми, кто может быть сильнее или выше тебя по статусу. Это вызвало у него крупицу уважения по отношению к Мито.
- Если наши кланы будут сотрудничать, то мы сможем найти выход из положения, - смягчившись, прошептала Удзумаки. – Если вы с Хаширамой объединитесь...
- Вы мечтательница, - внезапно произнес Мадара, что стало для нее неожиданностью. – Если вам так хорошо известна арена политики, то вы должны были знать, что клан Сенджу и клан Учиха давно перестали быть друг другу союзниками или друзьями. Постоянные распри властей, взгляды на то, какая семья должна править. Мы тоже боремся за власть.
Удзумаки тяжело вздохнула и покачала головой.
- Всегда можно найти компромисс. Если сейчас не сделать первых настоящих шагов навстречу миру, то вам уже нечем будет править, - с нажимом ответила ему Мито. – Вспомните о моих словах, когда мы будем стоять по разные стороны баррикад, а другие государства направят сюда войска, чтобы захватить себе ту или иную провинцию Огня!
Она отвернулась от него и направилась к гостям, так и не обернувшись.
А Мадара все-таки запомнил ее слова. Просто в последнее время складывалось ощущение, что мир и вправду рушился.
И кто знал, было ли это пророчеством на их недалекое будущее или не было?
Только время могло поведать об этом ему.

***
И он оставил ее там, в темноте камеры.
С текущими слезами, с убитыми мечтами и уничтоженной верой. И с новыми шансами и надеждами. Шанс увидеть своих близких, как живых, так и мертвых. Надеждой покинуть это ужасное место, быть вечно с любимыми людьми.
Вот только Обито и Мадара знали, что трудно изменить взгляды у подростков и взрослых людей, ведь их желания и идеи давно сформировались. Человека нужно сломать, а потом заново собрать по кусочкам. Только тогда он сможет понять то, что не смогли до него донести в прошлом.
И когда он закрыл дверь камеры, оставив там, позади себя, израненного человека, Обито ничего не почувствовал. Просто он знал, что так было нужно. Девчонка должна сейчас тянуться к выживанию, к тому, что еще осталось в этом мире и не забывать о том, что уже утеряно. Тогда она точно поймет их.
Вот только...
Он знал, что можно было обойтись и без ученицы Сенджу. Знал это. Знал...
И все равно допустил найти в своем сердце место милосердию.
Просто впервые за столько лет он вспомнил, ради чего все это делал. Ради чего создал Акацке, ради чего захватывал джинчурики, развязал Мировую войну. Тот мир, который показал ему Мадара, тот мир, где была Рин, где не было войн...
Обито хотел этого мира.
Хотел заполучить его как можно быстрее, ведь он был уже рядом.
И только с помощью Сакуры он сможет этого добиться более коротким путем.

***
Обито стыдно было признаться, что он подглядывал за ней. Нет, он уверял себя, что он не извращенец, просто Учиха тянуло к ней. Очень сильно. Особенно сегодня, ведь так хотелось знать, что думает о нем Рин, может, она с кем-то поделиться воспоминаниями о сегодняшнем дне. И сейчас он прятался в тени деревьев, как мелкий воришка или тот же самый извращенец, ожидая, когда же в комнате появится его любимая девушка.
Отсюда очень хорошо была видна комната Рин. Письменный стол, многочисленные катки с растениями, книжный шкаф и шкаф для одежды, кровать. Вот только его взгляд был устремлен к двери. Обито уже и не знал, как сильно у него перехватило дыхание от ожидания, когда же в дверном проеме появится знакомая фигура.
Парень улыбался, как сказал бы Какаши, как последний идиот. Рин залечила все раны, и теперь он не чувствовал боли. Только радость от того, что весь день они провели вместе, и у него все-таки хватило смелости пригласить ее в кино. Хоть теперь Обито и был на мели, Учиха все равно не чувствовал себя никогда таким счастливым. Стоило только один раз набраться смелости, чтобы пригласить ее на...
Свидание? Встречу? Он даже не знал, как это назвать.
Но все это мигом вылетело из головы, когда она вошла в свою комнату, улыбаясь и нюхая розу, которую он ей подарил. Рин остановилось посреди комнаты, а потом заливисто засмеялась, положив цветок на стол и достав маленькую вазу. Девушка отправилась в ванную комнату, чтобы налить воды, а Обито так и сидел на ветке дерева, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
И сейчас, здесь вечером, Учиха мысленно благодарил себя за смелость и глупость. Он улыбнулся и спрыгнул на землю, скрепив руки в замок за головой. Кинув прощальный взгляд на окно комнаты напарницы, Обито побрел в сторону своего поместья.
Луна слабо освещала ему путь, а прохладный ветер касался обнаженной кожи рук и заставлял бежать потоки мурашек. И обыкновенные мелочи радовали глаз. Обито даже не думал сейчас о том, что так и не признался ей. Пусть! В будущем будет миллион секунд, тысячи минут, сотни часов и десятки дней, чтобы это сделать! Первый шаг для него и так оказался немалым.
«Завтра день будет лучше, чем вчера!» - вспомнилась ему странная фраза его одноклассника Гая.
И Учиха заливисто засмеялся.
Да, завтра будет лучше, чем вчера.

***

Мадара оглядел пещеру, где в прошлом бился Кабуто с Итачи и Саске. Он равнодушно смотрел на бывшее поле боя, пока взглядом не наткнулся на злосчастный свиток. Почему-то такая беспечность со стороны приспешника Орочимару его не удивила. Наоборот, это было даже предсказуемо с его стороны.
Учиха в одно мгновение оказался рядом и поднял его с земли. Дело оставалось за малым: вернуться и попытаться найти какие-то сведения в убежище Орочимару. Вот только невольно вспоминая об Обито, который сейчас искал информацию, Мадара вспомнил и о пленнице, которая хоть и выглядит жалкой, но пытается сопротивляться. Ученица Сенджу. Напарница джинчурики. Жительница Конохи.
Характером похожая на Мито.
Мадара уже чувствовал к ней неприязнь. Нет, это была всего лишь жалкая тень жены Хаширамы. Но как давно он не встречал даже призраков собственного прошлого! Ненавистных ему призраков...
Даже там, за гранью, нет ни рая, ни ада. Это всего лишь забытье, пока ты снова не возвращаешься в этот пропахший жестокостью и постоянными войнами мир.
Хотя и есть в этом некая ирония. Люди грезят о рае, живя в своем аду и не видя ничего, кроме пылающего огня собственных страстей.
Именно за тем, чтобы охладить их пыл, Мадара вернулся с того света.

***

И все же, когда началась очередная война, Учиха вспомнил слова той девицы, скрепя зубами, воздвигая себе памятник самого жестокого человека эры ниндзя, проливая все больше и больше крови. Мир не держался долго. Мирный договор и вправду оказался всего лишь передышкой между двумя враждующими семьями, что бились за трон.
Вот только на этот раз все было иначе. Земля сотрясалась от той силы, которую принесли сюда люди. По-настоящему Учиха ощутил дыхание смерти, когда увидел в отдалении своего отца, дерущегося с одним из родственников Хаширамы. Мадара никогда не позволял страху завладевать собой и сейчас не позволил, лишь ненависть внезапно разгорелась ярким пламенем в юноше, который бросился на помощь.
Он не любил свою семью, но знал свое место в этом мире и свой долг. Сейчас они должны были победить и понести как можно меньше потерь в этой войне. На этот раз все было намного серьезнее. Конфликт приобрел масштабность, о которой говорила еще Мито.
И все же случилось...

На поле боя уже не было врагов или союзников, когда пали главы кланов Сенджу и Учиха. Мадара и Хаширама в тот момент даже и не знали, что предрекало им будущее.
Было просто все равно.
Война истощала землю. Людей.
Все.

***

Сакура почувствовала вновь присутствие Наруто и Саске, когда было уже действительно все равно. И ей внезапно стало противно это тепло. Эти прикосновения, которых на самом деле не было. Это желание быть не одинокой. Все это внезапно стало...
Чуждым...
- Не прикасайся ко мне, - прошептала в забытье девушка, и словно ощутила, как рука Наруто отпрянула от нее.
Ненависть действительно обжигала.
И изменяла людей далеко не в лучшую сторону.

«Предавший один раз, предаст и еще раз», - говорила Цунаде.
И в данном случае не было понятно, то ли Сакура предала свои идеалы, то ли Обито предал столь важное дело, дав тени милосердия проявится в своем сердце, то ли Мадара предал память о своем прошлом, увидев перед собою жалкого призрака, напоминающего ему жену Хаширамы.
То ли все они стали заложниками обстоятельств.