Империя вечности. Пролог.

Пролог.

- Он не мог… Он не мог уйти…
Высокий не по годам десятилетний мальчонка с растрепанными суровым, сухим ветром пустыни каштановыми волосами растерянно смотрел на старших, еще не до конца понимая, что произошло.
- Мог. И ушел, - сурово молвил его отец, едва глянув на паренька из-под широких пол шляпы Казекаге.
- Сенсей… Он… Он не мог, - все продолжал лепетать мальчик, даже не замечая, что из его рук выпали и раскатились по холодному каменному полу деревянные заготовки.
- Это не твое дело, - резко оборвал его Правитель Песков. – Он отныне – преступник «S» ранга, отступник. Забудь о нем. Теперь, если ты его встретишь, то должен будешь убить, не раздумывая.
- Но… - настойчиво попытался вставить шатен.
- Никаких «но», - даже не желая слушать, рявкнул Четвертый Казекаге. – Обучать тебя управлению марионетками теперь будет Чие-сама, а отвечать за твою подготовку – Баки. И не вздумай больше приставать ко мне с этими вопросами.
Мальчик испуганно замолк, сдерживая слезы, глядя на жестокого отца. Несколько мгновений вглядывался он в бесстрастные, неродные глаза, и молча стал собирать рассыпавшиеся заготовки. Последний раз подняв на Казекаге взгляд и не увидев ответа, мальчик сухо поклонился и вышел из кабинета.
- Канкуро! – окликнул его звонкий девичий голосок.
Шатен остановился и обернулся. Из соседнего коридора к нему подбежала стройная, аккуратная как куколка девочка тринадцати лет и, остановившись напротив, серьезно посмотрела на него своими изумрудными, не по-детски умными глазами:
- Я только что говорила с Чие-сама. Она словно сама не своя, сидит в комнате и молчит. Только и делает, что шепчет: «Сасори… Сасори… прости…». Я так и не смогла от нее ни слова добиться.
- А при чем тут я? – нарочито сердито, копируя интонации отца, спросил Канкуро.
- Ну как же… - на мгновение опешила девочка. – Может, случилось что? И ты уж должен-то знать – ведь ее внук, Сасори-сан, твой учитель…
- Теперь нет.
Холод в голосе мальчика никак не мог спрятать от девочки поглощающую его душу пустоту.
- Что значит – нет?.. – осторожно спросила она.
Канкуро лишь надменно хмыкнул и, поудобнее подхватив свои деревяшки, повернулся и пошел прочь, оставив девочку в растерянности оправлять свои светлые, словно морской песок, волосы.
- Сасори-сама ушел из деревни.
Едва услышав звонкий, еще меняющийся детский голос, Канкуро резко остановился, словно пронзенный молнией в самую душу, а девочка, испуганно обронив резинку, обернулась, едва сумев сдержать испуганный вскрик.
Из тени коридора вышел восьмилетний паренек с ярко-бордовыми волосами, вызывающе глядя на мир бездонными бирюзовыми глазами, ярко подведенными черным, как уголь, карандашом. Почувствовав заметное напряжение, возникшее в воздухе с его появлением, мальчик замер, оглядывая детей, но, увидев лишь безграничный страх, лишь злобно, едва сдерживая вырывающийся из глубин души крик, прошипел, поясняя:
- Сасори-сама ушел. Он бросил Суну. Теперь он – преступник ранга «S», и его полагается убить.
- А ты теперь печалишься, что не наткнулся на него раньше, да, Гаара? – обернулся на красноволосого Канкуро. – Тебе бы лишь убить кого-нибудь, а тут такая добыча из лап твоих ушла…
- Канкуро, тише, - дрогнувшим голосом прошептала девочка, боязливо глядя в суровое лицо возмутившего спокойствие своим появлением мальчонки с холодными, как морской лед, бирюзовыми глазами.
- Может, мне тогда убить тебя? – с кровожадным сарказмом растягивая слова, проговорил Гаара, не моргая глядя на Канкуро.
Несколько мгновений в помещении повисла тишина, словно время остановилось, и лишь тихое, похожее на шипение змеи, шуршание песка, всегда жаждущего крови, отсчитывало секунды. Канкуро до крови вжал ладони в деревянные бруски, не имея сил отвести взгляд от обозленных глаз красноволосого демона; светловолосая девочка лишь резко поворачивала голову с одного мальчика на второго, отчаянно надеясь на мирный исход.
Гаара издевательски усмехнулся.
- Трус, - процедил он сквозь зубы, с ненавистью и отчаянием вглядываясь в лицо шатена, и, презрительно фыркнув, скрылся за углом.
Канкуро еще несколько секунд глядел ему вслед, а затем с приглушенным рычанием пошел по коридору в обратном от выбранного Гаарой направлении. Глянув вслед Гааре, девочка в несколько шагов догнала Канкуро и с напускной суровостью спросила:
- Зачем ты его сердил?
- Он сам сердился, - сварливо отозвался шатен.
- Канкуро, он же наш брат! И никакой не монстр…
- Скажи это ему сама, Темари. Он давно мечтает меня на обед скушать.
Блондинка хотела было что-то возмущенно добавить, но промолчала.
Уже выходя из огромного здания резиденции Казекаге, Темари все-таки снова обратилась к брату:
- Кто теперь будет тебя учить?
- Чие-сама, - равнодушно пожал плечами юный кукловод. – Но учителя у меня больше нет.
- Ты что говоришь? Сасори-сан ушел и не может быть твоим сенсеем, и теперь твой учитель…
- Он не мог уйти, - резко оборвал сестру Канкуро. – Просто не мог. Я это знаю.
Ясно давая понять, что разговор закончен, шатен отправился в темную, неизвестную Темари мастерскую, которую теперь по праву мог называть своей. Девочка посмотрела ему вслед и медленно пошла домой, вспоминая отрешившегося от ее деревни человека, в которого так отчаянно верил ее брат. Семнадцатилетний Сасори Акасуна, легенда селения, талантливейший кукловод Суны, на которого так хотел быть похожим юный Канкуро – ушел, бросил, обманул… Обманул их всех, обманул ее…
«Я никогда не брошу свою Суну»
Темари не раз слышала эти слова из уст целеустремленного марионеточника, и теперь это жестокое предательство подломило ее дух, как и подломило дух Канкуро. Ведь далекий и неизведанный синоби, прослывший легендой далеко за границами селения, не мог не впечатлить юною дочь Казекаге, и воображение ее несмело рисовало девочке несбыточные картинки по-детски наивного будущего.



Солнечные лучи освещали аккуратный кабинет Пятого Казекаге. Злой и бесчувственный когда-то, теперь Гаара Песчаный мирно просматривал донесения, то и дело вставляя некие веселые комментарии в рассказ сестры об обучении юных синоби. Темно-красные волосы его, раньше ассоциирующиеся с проливаемой им кровью, теперь напоминали его брату и сестре о прекрасных закатах Суны, служению которой все трое всецело отдавали свою жизнь.
- Ну, смешно-то, может, и смешно, но Академия готовит будущих защитников деревни. И, сколько вы тут не смейтесь, синоби из них будут первоклассные.
Казекаге с улыбкой кивнул, на мгновение оторвав взгляд от бумаг и любовно оглядев стройную фигуру сестры, ее строгое, но нежное лицо, обрамленное песчаными прядями, а затем и твердый, неколебимый силуэт брата, лучшего кукловода Суны. За прошедшие годы много изменилось между ними, и теперь уже Канкуро нисколько не боялся приближения Гаары, а скорее наоборот – Гаара, непобедимый Повелитель Пустыни, побаивался нарваться на раздраженного чем-либо сварливого старшего брата.
Заметив лукавые огоньки, пробежавшие в глазах юношей, когда их взгляды встретились, Темари звонко рассмеялась, одаривая столь дорогих ею людей нежными изумрудными лучами любви и ласки. Словно очнувшиеся от смеха сестры, кукольник и песчаник вздрогнули, но через мгновение присоединились к ней.
- Вот всегда так – мы отвлекаем тебя от работы, - улыбнулась Темари, глядя на Гаару и лукаво подмигивая на Канкуро.
- Вы спасаете меня от смерти в бумажной тюрьме, - покачал головой Казекаге, вновь опуская глаза на документы.
- А то. Пропадешь же без нас, - усмехнулся Канкуро, покручивая в воздухе ручкой, к которой закрепил невидимые ниточки чакры. – Та это еще работа – пересмотреть миллион неважных донесений о выловленных из зыбучих песков котятах.
- Какой ты жестокий, - силясь скрыть смех, с нарочитым укором покачала головой Темари. – Бедные котята!
- Если бы только котята.
Серьезность, наполнившая голос Гаары, заставила брата и сестру моментально замолчать. Переглянувшись, сильнейшие синоби Суны молча перевели взгляд на младшего брата, ожидая разъяснений.
- Донесение от АНБУ, с границы со страной Дождя, - строго молвил Казекаге, еще раз внимательно прочитывая бумагу. – Они говорят, что видели там…
Повелитель Песков запнулся, но, подняв глаза на старшего брата, закончил:
- Акасуна Сасори.
Эти слова, казалось, стрелою пронзили сердце и душу кукловода. Вздрогнув, Канкуро вгляделся в бирюзовые глаза брата, стараясь понять, правду ли он говорит. Убедившись в абсолютной серьезности Казекаге, марионеточник, казалось, словно исчез из мира, опустил голову и невидящим взглядом уставился в пол, даже не заметив, как упала ничем не поддерживаемая ручка.
- Сасори… Акасуна… - едва слышно прошептала Темари.
В памяти девушки мгновенно вспыхнули осколки прежней жизни, к которой бы она ни за что не согласилась вернуться, и ясный, грозовой образ высокого юноши с красивым, словно точеным лицом и глубокими, серьезными и вечно холодными глазами.
Заметив замешательство брата и сестры, Гаара с едва заметными вздохом отложил лист с донесением.
- Там написано, что они пытались проследить за ним, но потеряли след. А больше никаких сведений о нем не поступало вот уже почти месяц.
- Может, это был и не он… - задумчиво проговорила Темари, постепенно возвращаясь в реальный мир. – Хотя… Даже если и он, то все равно никакой сумасшедший не решится подобраться к Суне, особенно если знает ее изнутри.
- Мне тоже кажется, что он не решится сюда вернуться, - кивнул Гаара. - Ему здесь делать нечего, а ждет его здесь только смерть.
- Он вернется, - тихо шепнул Канкуро.
Казекаге изумленно переглянулся с сестрой, а затем они оба вновь посмотрели на кукловода.
- Канкуро… - осторожно начала Темари, подбирая слова. – Он уже не твой учитель… Мы все думали, что знаем его, но, оказалось, мы ошибались. Он не такой, каким казался всем нам. И он ушел…
- Он не мог уйти, - твердо и резко сказал Канкуро, обрывая сестру на полуслове и вставая. – Он никогда не бросит свою Суну. Это вы не знаете его.
Марионеточник не оборачиваясь прошел к двери и, замерев у самого выхода, тихо добавил:
- Он вернется. Я знаю.
И кукловод скрылся за тяжелой деревянной дверью, унося вслед за собой тайный двойной смысл своих слов.