Я когда-нибудь встречу с тобой рассвет. Глава 21.

Глава 21.

По телевизору в десятый раз показывали «Памятный миг». Киоко любила этот фильм, поэтому поудобнее устроилась на диване. Коробка шоколадных конфет с одной стороны, банка кофе и чайник – с другой. Далматинец Снежок тоже примостился было рядом, пользуясь случаем поваляться на диване, что ему обычно категорически запрещалось отцом Киоко, как вдруг в коридоре зазвенел звонок. Снежок, разумеется, с лаем бросился к двери, а Хаямото, вздохнув, пошла открывать.
– Не помешала? – Мизуки довольно хмуро смотрела из-под полей низко надвинутой модной бархатной шляпы. – Можно я у тебя перекантуюсь часок-другой?
– Конечно, что ты спрашиваешь! Родители в гости ушли до ночи, так что мы со Снежком одни. Что-то случилось? Я думала, ты сегодня у Сакуры.
– Да ну, неохота мне в сотый раз объяснять ситуацию с Манабу. Она, правда, никогда не была от него в восторге, но объяснять все снова неохота. Вдобавок ей надо побыть наедине с Ичиго. А идти домой…
Мизуки махнула рукой, и Киоко сочувственно кивнула. Манабу не оставлял Харуно в покое, непрерывно звонил, приезжал, часами сидел на кухне с её мамой. Мизуки сначала пробовала с ним объясниться, а потом махнула на все рукой и просто перестала выходить к нему. А вчера прикатила мать Манабу, и Мизуки пришлось выдержать крайне неприятный разговор.
Киоко пошла на кухню, сделала бутерброды, и только-только девушки уютно устроились на диване, как опять позвонили в дверь.
– Ждешь кого-нибудь?
– Ну… – Хаямото пожала плечами. – Это, наверное, Канкуро. Сказал, что зайдет, если отменят тренировку.
Киоко пошла открывать, а Харуно слегка пожалела, что забежала к ней: всегда неприятно быть третьей лишней. Прислушалась и вздохнула с облегчением: судя по голосам, доносившимся из коридора, Канкуро пришел не один.
– Сюрприз, сюрприз! – защебетала Хаямото, вводя в комнату своего парня и… Наруто!
«О Боже!».
Мизуки ну никак не ожидала увидеть его здесь и готова была провалиться сквозь землю. Встретить Узумаки сейчас, когда она так несчастна! Видеть его вполне довольным, веселым и счастливым, знать, что он любит другую, слушать, как он будет все время упоминать ее имя… Нет, сейчас она этого не вынесет! Как-нибудь в другой раз, а лучше вообще никогда!
– О, вот это сюрприз! – Канкуро галантно поцеловал руку Харуно. – Что же ты, Мизуки, нас совсем забыла?
– Дела, дела! – Мизуки сделала приветливое лицо и поднялась с дивана. – Вот и теперь мне пора идти!
– Ты же хотела… – На лице Киоко было написано недоумение.
– Я передумала. Нехорошо оставлять бедную маму наедине с Манабу так долго.
– Мизуки торопиться к будущему мужу, ее можно понять. – Наруто стоял, привалившись спиной к дверному косяку, засунув руки в карманы. Он как-то странно полунасмешливо-полупечально посмотрел на Харуно, и от этого взгляда ей стало совсем не по себе.
– А ведь Мизуки с ним рассталась! – не подумав, выпалила Киоко и тут же, посмотрев на Мизуки, прикусила язык.
– Да? – Узумаки поднял брови. – Тогда зачем так спешить?
– Правда, Мизуки, останься! – Канкуро ласково задержал ее за руку. – Мы шампанское принесли, у вас, я вижу, конфеты шоколадные, вот и славно! А потом Наруто тебя проводит…
Разумеется, Канкуро не имел в виду ничего особенного. Почему бы Наруто и не проводить ее, это простая вежливость. Но Харуно от этого легче не стало. Она лихорадочно пыталась придумать причину, по которой ей непременно надо вернуться домой. Как назло, ничего в голову не приходило.
– Ну так как? – Узумаки в ожидании смотрел на нее. – Такой вариант тебя устраивает?
– Устраивает, устраивает! – ответила Киоко за подругу. – Ой, мальчики, вы же, наверное, голодные! Сейчас что-нибудь соображу!
Хаямото умчалась на кухню.
– Что это по ящику? Жестокая мелодрама о хорошей девушке и подонке-парне? Тебе это нравится? – Канкуро пристроился рядом с Мизуки на диване и уставился в телевизор. – Киоко, по-моему, уже по десятому разу смотрит.
– А тебе, конечно, не нравиться?
– Нет, почему же, есть тут приятные моменты с Су Чжин. А вообще, это женское кино, правда, Наруто? Да ты иди сюда, что ты там торчишь, как телевизионная башня!
Узумаки все еще стоял, прислоняясь спиной к дверному косяку.
– Женское или нет?
– По-моему, это просто хорошее кино. Глупо делить фильмы по половому признаку, – недовольно отозвалась Харуно.
– Почему? Если есть женские романы, значит, есть и женские фильмы. Раз женщины от мужчин отличаются, значит, им нравиться… ну… несколько другое, что ли. Это нормально. Наруто, хоть ты меня поддержи! – шутливо взмолился Канкуро. – Ты что, язык проглотил?
– Я как раз согласен с Мизуки. Действительно нелепо делить искусство по половому признаку. – Узумаки, наконец, отклеил спину от двери и сел рядом с Канкуро. На Харуно он не смотрел, хотя обращался, кажется, к ней.
– Канкуро, нужна твоя помощь! – донесся с кухни голос Хаямото.
– Ну вот! Раз вы меня забыли, пойду я туда, где меня понимают! – Канкуро гордо удалился.
Наруто и Мизуки молча сидели и смотрели на экран. Неловкость просто физически ощущалась обоими. Первой не выдержала Харуно:
– Как поживаешь? Мы, кажется, давно не виделись?
– Давно.
– Месяц почти.
– Пять недель.
– Ну, и как ты?
– Нормально. Живу потихоньку.
– Я читала твои статьи в «Столичных новостях» и в «Неделе».
– И как?
– Жестко очень. Только я в политике ничего не понимаю. А стиль хороший, читается легко.
– Спасибо за комплимент. – Наруто чуть усмехнулся и добавил: – Ты хвалишь как профессиональный журналист или как простой читатель?
– Да ну, какой с меня журналист!
Опять повисла пауза. Узумаки, очевидно, не собирался поддерживать разговор. Мизуки помолчала, собралась с духом и спросила:
– А как… как Тен-тен?
– Процветает.
– Киоко говорила, вы скоро поженитесь?
– Да? – Наруто в первый раз прямо взглянул на нее. – Она так сказала?
– Извини, если проговорилась. Я думала, это не секрет. Киоко как-то упомянула, что вы уже давно живете вместе, и тогда естественно…
– Естественно. – Тон Узумаки был каким-то бесцветным. Он помолчал секунду, потом внезапно повернулся к Харуно и спросил, глядя ей прямо в глаза: – А ты это принимаешь близко к сердцу?
– Я? – Мизуки растерялась. – Что?
– Что мы живем вместе. Тебе это неприятно?
– Мне? С какой стати? Да мне наплевать, живи с кем хочешь… Хоть с крокодилом! – От возмущения Харуно выпалила первое, что пришло в голову, и тут же смутилась. Зачем она так бурно отреагировала? Ей ведь действительно должно быть все равно!
Наруто невозмутимо отпарировал:
– Ну, Тен-тен крокодилом ни в коем случае не назовешь. Скорее Идзанами¹!
– Почему сразу не богиня Бэнтэн², раз ты так хорошо знаешь мифологию? – Мизуки поняла, что только усугубила ситуацию, и попыталась исправить положение: – А вообще ты прав, она красивая женщина.
– Да, Тен красивая. – Тон Узумаки опять стал бесцветными.
Этот опасный обмен мнениями прервали вернувшиеся с кухни Киоко и Канкуро. Его лица совсем не было видно из-за подноса, уставленного разнообразными вкусностями.
– Еды тут на целую роту, а не на двух не слишком голодных девушек и одного мужчину! – недовольно пробурчал он, расставляя тарелки на столе. – Она всегда меня закармливает. Если так будет продолжаться, я стану похожим на сумоиста…
– И тогда я тебя брошу и уйду к молодому и стройному! – закончила за него Киоко.
– А с чего ты взял, что я не голоден? – невозмутимо отозвался Наруто. – Спасибо, Киоко! Не слушай ты этого идиота, он сам не понимает своего счастья! Ого, рисовые оладьи с сыром! У вас, что каждый день так ужинают?
– А что тут такого? Правда, я их не очень хорошо делаю, у Мизуки это гораздо лучше получается!
– Не прибедняйся! – быстро ответила Харуно. Не хватало еще, чтобы Хаямото превозносила ее кулинарные таланты!
– Очень вкусно… – Узумаки попробовал и положил себе еще.
– Хочешь, я научу Тен-тен это готовить? – предложила Киоко.
– Лишь бы она этого захотела! – усмехнулся Канкуро.
Наруто промолчал.
Дорога до дома показалась Мизуки бесконечно длинной. В метро еще туда-сюда, толпа и шум поезда не позволяли поддерживать связную беседу. Когда же они вышли на улицу, молчание стало тягостным, и темы для разговора Харуно не находила. Наруто и Мизуки шли рядом, стараясь не прикасаться друг к другу. Харуно так и думала, что проводы превратиться для нее в пытку, но Узумаки настоял на своем. Зачем? Чтобы всю дорогу молчать и даже не смотреть на нее?
– Вот мы и пришли! – Мизуки остановилась перед дверью подъезда.
– Значит, ты здесь живешь? Не слишком шикарный дом, но…
– Уж какой есть!
– Что ты все время огрызаешься? Выставила, как ежик, все колючки! У меня и в мыслях не было тебя обидеть, а ты каждое мое слово принимаешь как оскорбление.
– Я? С чего ты взял?
– Имеющий уши да слышит!
– А, по-моему, это ты весь вечер ищешь в моих словах скрытый подтекст.
– Ищу, – неожиданно согласился Наруто, – потому что мне хочется, чтобы он там был.
Харуно изумленно взглянула на него. Он вдруг быстро притянул ее к себе. Его лицо оказалось совсем близко, глаза смотрели в ее глаза. Мизуки, не отдавая себе отчета, потянулась к нему, и он поцеловал ее. Его губы были прохладными, однако в них была скрыта страсть, от которой у нее подкосились ноги. Поцелуй длился долго, так долго, что Харуно показалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Голова кружилась, она проваливалась в бездну и, чтобы остановить это падение, крепко ухватилась за его плечи. Наруто оторвался от ее губ, поднял голову и стал внимательно рассматривать лицо Мизуки в бледном свете фонаря, проникавшем сквозь деревья; затем протянул руку и откинул прядь волос с ее щеки удивительно властным жестом. Действия Узумаки почему-то невероятно возбудили Харуно: ощущение это было совершенно незнакомым, такого никогда раньше с ней не происходило. Единственное, чего она хотела сейчас, – отдаться ему, сразу, немедленно.
Вдруг осознав это желание, Мизуки страшно испугалась. Она внезапно с силой оттолкнула Наруто от себя, вырвалась и, не сказав ни слова, побежала вверх по лестнице.

¹Идзанами – богиня творения и смерти в синтоизме;
²Бэнтэн – богиня удачи (особенно на море), мудрости, искусств, любви и тяги к знаниям, изображается в виде девушки с бива - национальным японским инструментом.