Как довести Его до ручки. Как получить Ее 4. Первый вечер.

Airbourne - Too Much, Too Young, Too Fast

Первый вечер, или о тонкостях флирта

Она задыхалась. Сакура, что рыба, которую вышвырнуло на иссохший песок, в тщетных попытках раскрывала рот, но кислород так и не поступал. Доселе она никогда бы не подумала, что может испытывать нечто подобное к этому. ЭТОМУ. Даже мысли не поворачивались охарактеризовать подходяще Учиху Мадару. Чертов демон, вынырнувший невесть из какой адской дыры. Чертов демон, играющий судьбами сотен. Сейчас он обжимается с какой-то девкой. Сейчас его матовые глаза прикрыты тяжелыми веками, такие же мертвенные, но такие с искорками, что тлеющий уголь. А бедная жертва тонет в крепких и ядовитых объятьях этого недочеловека. Этого сверхчеловека. Ну, не может он быть реальным. А Сакура сидит под столом, в ужасе раскрывая свои и без того огромные глаза. И зрачок, что от наркотика, расширяется, заполняя чернотой радужку. Учиха что-то шепчет. Сакура, поджимая колени к подбородку, старается умереть на месте. Это уж слишком.

И какой черт дернул Харуно Сакуру, секретаря-референта Учиха Мадары, засидеться в кабинете за работой?! Какой дьявол так подстроил, что Сакура, словно потеряв рассудок на мгновение, поплелась в кабинет своего начальника? В этот храм ИДЕАЛОВ секретаря. Где, казалось, своя аура мирового господства и могущества. Села в огромное черное кожаное кресло, которое, как оказалось, все насквозь пропахло запахом своего хозяина. Невольно, но Сакура вдыхала это. Аромат власти, успешности. Аромат бога, никак иначе. Мурашки побежали по всему телу девушки.

Сейчас, во тьме, куда светили яркие огни мегаполиса, Харуно искренне нежилась в кресле своего руководителя. Каким бы он ни был козлом, он был гениальным козлом. А она уже целую неделю проработала. Конечно, с перепалками, с подлянками, но оно того стоило. Харуно могла самодуру простить многое, когда они садились на чертов ковер, причем с пятнами, и начинали работать. Аппарат починили, и теперь кофе лился рекой в любое время суток и количестве. И это воистину божественно, когда Учиха Мадара опять превращается в просветленного Бога, готовый все рассказать столько много секретов. Когда он искренне и воодушевленно объясняет все на примерах, доходчиво и добродушно. И в такие моменты Харуно пугается свей реакции на это - девушка слушает зачарованно и с раскрытым ртом, еле успевая тот прикрыть кружкой очередного кофе. И, кажется, Учихе нравятся эти придурковатые посиделки с девчонкой. Конечно, вряд ли он понимает, насколько ценен для Сакуры в такие моменты. Да она губкой впитывает каждое слово, восторженно выдыхая периодически, вспоминая, что нужно дышать. И да, в такие моменты - Учиха Мадара прекрасен.

Но Харуно Сакура не замечает взгляды украдкой его черных глаз. Не замечает неподдельного удивления, когда она, девчонка, с широко распахнутыми глазами начинает устраивать дотошный допрос по активам и пассивам. Любознательность пигалицы льстит и поражает. И это не для виду, - Сакура помнит абсолютно все и умело апеллирует всеми высказанными шефом примерами. Но больше всего она любит, когда Учиха начинает давать аналитические предсказания. Когда не ленится прочертить график, учесть всю хрень с рынком спроса и предложения. Мадаре кажется, что Харуно готова на все, лишь бы он не останавливался. И это странными и непривычными стуками отдается в груди мужчины. Его обожают и боготворят - блеск глаз этой девочки столь искренен. Но вот он что-то, по ее мнению, не так сказал или сделал, и Сакура превращается в бешеную фурию. Снова песня уныния о старости и извращенности Учихи. Мать твою, да ему всего тридцать три, да и чем-то странным он не интересуется вообще.

Но дни рабочие пролетают у них молниеносно. Даже как-то обидно, и зачастую шеф и секретарь сидят в кабинете, разгребая бесчисленные документы. Мужчина и девушка все еще настороженны друг к другу, но все-таки им уютно.

- А вот вопрос по ликвидности...
Сакура с восторгом, но незаметно жмурится от удовольствия.
- Коэффициент текущей...
Девушке кажется, что она может слушать учения своего Бога вечно.
- Коэффициент экстренной...
Харуно Сакуре в такие моменты кажется, что она влюблена платонически в эту Личность.
- А вот учетная политика...
Девушка в блаженстве.

И так было целую неделю, ровно до гребанной пятницы, когда Харуно решила задержаться на работе допоздна. Прокралась, что воровка в ЕГО кабинет - удивительно, он даже не закрывает двери - Учиха Мадара настолько доверяет девчонке? Маленькие тонкие пальчики любовно гладят массивный стол - ни единой пылинки, он скрипит под теплыми подушечками. Бумаги, недоработанные, аккуратно и ровно лежат. Сотни стикеров исписаны идеальным почерком Бога, так, чтобы Сакура точно поняла все и разобралась.

Каким бы подлючным ни был Мадара, но он не усложняет жизнь своей подчиненной, наоборот, он лучший из желаемых. И Сакура это признает, скрипя сердцем ржаво.

Ино прогрызла весь мозг: какой он?

Жуткий, как зубная боль, - его голос будоражит, обволакивает собой.
Мерзкий, как угорь, - острый ум восхищает.
Страшный, как атомная война, - перед ним женщины преклоняются.
Злой, как тысяча чертей, - благороден, и этим все сказано.
Он - Дьявол. Он - Бог.

А ведь Харуно себе палец лучше отрубит, нежели признает то, что Учиха ее, сам того не желая, покоряет. Но не банально-привычно, как мужчина женщину. Как наставник непутевого ученика. Как пастух паршивую овцу.

А ведь Сакура прячет взгляд, когда мужчина смеется - что-то в грудной клетке ворочается. Что-то начинает колоться. Что-то вдруг отягощает внутри девицу на тонну при виде этих огромных черных глаз. Да, под ними залегло парочку морщинок. Да, он старше на одиннадцать лет. Он - мужчина, а ее даже девушкой сложно назвать. И даже мыслить про что-то - табу. Потому что это невозможно. Вот Сакура сразу на корню это и обрубила.

А еще есть страх, и он оправдан. Учиха Мадара себя ни с кем долгосрочно не связывает. Не верит он в это. И перешагнуть с ним линию - в скором времени стать мусором, пассивом, который будет обременять его. Золотое правило Учиха.

Сакура же не дура, она за эту неделю многих отправила восвояси. И Харуно злорадно лыбится, когда очередную мадаму списывают в утилизацию. Однодневки, одноночки. Сакура себя слишком высоко ценит, чтобы хоть дать повод Богу и отправить ее под данные разряды. И ни одна из этих любовниц ни разу не говорила столько много за раз с Мадарой, как Сакура - это дорогое удовольствие. Один перепих, максимум - два, или же статус неприкосновенности, гарантирующий долгосрочность, от которой так открещивается Учиха. И в такие моменты Сакура хочет ткнуть мужчине средним пальцем под нос, - что, съел? А я тебя наебала. Потому что я - женщина, я с тобой не сплю, но ты проводишь большую часть времени со мной. Ты занимаешься мной, учишь, ставишь на ноги и делишься своими секретами. Ты со мной завтракаешь, обедаешь и ужинаешь.

Но Харуно тайно опасалась, что в один прекрасный день появится та, которая задержится в жизни Мадары. Это непонятным бременем почему-то легло на плечи. Тяжелой шалью, терновой шалью, окутало шею, мешая иногда даже сглатывать. И сверлом стало жужжать в черепной коробке. И уже не возможно было сказать самой себе: нахуй. Не-е-ет, Харуно предельно ясно для себя поняла это, но так же предельно ясно поставила себя в рамки - рот на замок, эмоции в жопу, занимайся делом. Ты для этого тут и находишься. И ты не тысячная дырка. Ты - Харуно Сакура, черт бы тебя побрал, та, единственная, та, привилегированная.

Сакура даже не имела понятия, каков Мадара в общении с женщиной. Флирт? Он соблазняет? Хоть одна из них видит сквозь оболочку альфа-самца и мешка денег - личность гениальную? Наверняка видят. Вот только Сакура слишком жадна до Учихи. Нет, как мужчина он ее не может интересовать.

Однако, как же приятно сидеть в его кресле этим поздним темным вечером, во мраке кабинета. Где существует своя Вселенная. Его и Ее. Кажется, что слышится смех, отскакивающий от стен этого помещения. Святилище Харуно Сакуры. И как же ахуенно сидеть за его столом, смотреть на лучшую персональную панораму Токио. Он истинный Бог со своим Олимпом. Девушка с удовольствием прогибается в спине - кресло даже не скрипит. Обхватывает руками подлокотники. И кладет босые, уже зажившие ноги на стол. Сакура знает, что Мадара бы ее вместе с этим столом в охапку выкинет за такое преступление.

А город прекрасен, и Сакура блаженно улыбается. Представляет, как Мадара восседает тут и дает распоряжения. Как от него зависят многие. Как он величественно и грациозно восседает на своем троне и с барского плеча оказывает милость. И он не выказывает надменности. Да, конечно, он самоуверен. Да, он знает свое дело, но ни разу Харуно не слышала от начальника менторского тона. Ну, за исключением лишь к ней. Кажется, Учиха не может спокойно прожить день, чтобы что-то такое да эдакое не вытворить в отношении Харуно. Хрыч, кажется, омолаживается и питается молодой кровушкой Сакуры.

Веки девушки приятно и тяжело закрываются от усталости. Дрема окутывает, и становится спокойно - кресло отдает теплом, и кажется, что Учиха рядом. Шепчет что-то. И разум Сакуры взрывается осознанием. Где-то в коридорах Мадара. Хохочет бархатисто и мягко. Ему повторяет приятный женский. Харуно в ужасе дергается, падая со злосчастного кресла, благо, не так громко, все-таки успевая сгруппироваться. Но правое колено отбито к черту. Просто упала, что мешок с дерьмом и забралась под массивный стол, где ее точно не будет видно. Придвинула кресло. Все, забаррикадировалось нахер, теперь, главное, важно, чтобы Учиха не соизволил плюхнуться на свое законное место и не расхерачил лицо Сакуры своими коленями.

Дверь открывается. Голоса тихие, слышатся интимные ноты в тоне говорящих.

Ты же не собираешься трахать ее прямо тут? Только не на столе, моя детская психика это не выдержит, Ками-сама.

И Сакура понимает, что впервые за долгое время обращается к Богу, но не к Учихе.

Но Олимп сегодня не на стороне девчонки с розовыми волосами, что в ужасе сидит и трясется под столом своего Идола. Голоса сходят на шепот, тихий смех. Какой же у него завораживающий смех! Слова начинают теряться в характерных звуках поцелуев. Какое-то всхлипывание, хлюпанье, и Сакуру воротит. Неужели это так приятно? Что люди в этом находят? Нецелованная - это именно про Харуно. И девушка мучается от желудка, который сжимается в монетку. А там, по ту сторону убежища, двое людей смеются. А потом сбившееся дыхание, да такое громкое, - наверняка ее. Харуно может дать башку на отсечение - Учиха без эмоций. Сакура знает от Ино - трезвый мужик в половом акте может просуществовать минут десять - и то, не факт. И Сакура не знает - в каком состоянии Мадара - это должно закончиться быстро, или она завоет дурным голосом, вылетит из убежища и заблюет этих двоих любовников от страха. Стоны становятся громче. Харуно закусывает губу до крови - это ж как баба под Учихой спектакль играет. Ну, премьера ж, вот только это все слышится слишком искусственно. А как начнет стонать Сакура впервые? Уж точно не так вульгарно и уродливо. А Учиху не слышно. Особь женского пола чуть ли не орет - он что, ее там убивает? Ей больно? Она из ума выжила? Все это заканчивается вскриком, а потом накатывает звенящая тишина, и Харуно кажется, будто ее дыхание самое громкое явление в этом мире.

- Нальешь мне тоже? - раздается женское мурлыканье.

Слышатся его вальяжное шаги, смешок. Сакура так и видит перед собой это лицо с полуприкрытыми глазами, кривящиеся губы.

- Встань и налей. - Ну, вот и приговор. Использовано и выкинуто. Потеряло ценность.

- А я думала, ты более заботливый.

- А я думаю, нам пора прощаться.

- Ну, да, ты же Учиха Мадара.

А Сакура ликует, так и хочется дернуть кулаком в сторону и заорать "Ессс!!!" Потому что ее Идол готовит для бесноватой девчонки-секретаря кофе, добавляет туда сироп, знает, что Харуно любит чуть остывшее. Учиха Мадара, ее Бог, знает, что любит из еды Сакура. И это просто атас.

Слышится пыхтение женщины, которая явно в бешенстве. И это искренне жестоко. И, несмотря на свое ликование с победными нотами, Сакуре становится жутко. Сколько их таких? Тьфу, тоже мне, Клеопатра с одной дозволенной ночью. Незнакомка одевается, громко стучит каблуками, а потом захлопывает дверь. Грохот, кажется, обрушивается на хрупкие плечи Сакуры. Грохот, какая-то странная горечь, вяжущая во рту, и чувство обреченности. Харуно постепенно расслабляется. Как-то обидно. За эту самую девушку.

- Твою мать! - раздается рык мужчины, и Сакура в ужасе дергается, забывая о безопасности, ударяясь со всей дури головой о внутреннюю часть стола и вскрикивая. Кресло отъезжает пафосно в сторону. Ну, все, пиздец, приплыли.

- ХАРУНО!!! - жуткий рев разрывает звенящую тишину. Сакура в испуге начинает икать и соображать, как быть-то, как выкручиваться из этой незадачки.

Раздается очередной грохот и звон - стакан кинут в стену и разбивается на множество осколков, которые даже попадают в убежище Сакуры.

А девушка в диком ужасе выползает из-под стола на коленях. Она даже не хочет думать о казусе.

Вскакивает на ноги - справа слышится шорох.
Прыгает к двери - рев по кабинету.
Приземляется на ноги - что-то мелькает на периферии.
Должна схватить рукоятку - схватывают больно и цепко за руку.

Сакуру со всей дури швыряют в дверь. Лопатки и затылок тут же ощущают приступ боли. В глазах двоится.

- ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ?!!

Харуно осторожно поднимает голову, чтобы встретиться с разъяренным мужчиной, который сейчас похож на бешеного медведя-гризли, на чью территорию нагло вторглись и позаимствовали пару жирных рыбин лосося. Лохматый, взъерошенный. Кажется, что Учиху сейчас пиздануло током. И глаза. Это не те с игривой насмешкой. Это жуткие глаза, налитые кровью.

- Осталась... Просмотрела бумаги, - бубнит Харуно, отворачиваясь. Мужчина полураздет. Его тело блестит в испарине, делая торс каким-то идеальным. Мышцы, кажется, на его прессе пульсируют. Грудь тяжело вздымается. Сакура не по-детски смущенна.

- И как тебе, понравилось подслушивать? - с издевкой выплевывает Мадара.

И только Сакура решает повернуться лицом к ненормальному, огрызнуться, как не успевает - Учиха ее просто хватает за шиворот одной рукой, а вторая больно сдавливается на шее.

- Смотри мне в глаза, ничтожество, когда я с тобой разговариваю, - рычит мужчина, заставляя девушку все-таки исполнить его недопросьбу.

- Отпустите, - бесстрашно врезается взглядом девица в ответ, и осиплый голос раздражает ее саму.

- Тебе понравилось? - горячее дыхание обжигает лицо Сакуры - да Учиха адски пьян.

- Вы в коматозе, - игнорируя похабный вопрос, констатирует факт Харуно, морща лицо от перегара.

- А если я проверю, если я заберусь к тебе в штаны, а, Сакура? Ты мокрая? Тебе понравилось?

- Я, ахуеть как, сухая, - не понимая вопроса, рыкает Харуно и ударяет со всей дури, пыром, про меж ног озверевающего мужика.

- Сука! - воет Мадара, попутно разжимая руки, и девчонка падает на пол.

- Уж никак не кобель, - хрипит она - Учиха в момент получения удара сильно придушил. - Ну а вы теперь точно сучкой выть будете какое-то время.

- Я тебя урою, ты, - шатаясь и держась за причинное место, не сдерживая слезы от невыносимой боли, шипит Мадара.

- Да вы ебанулись по тихой грусти! Я просто задержалась на работе, чтобы разобраться с завтрашними бумагами. Уселась в ваше кресло, каюсь, оно ахуенно, как и вы сам в момент работы, ну, задремала, а потом вы... - начала бубнить Сакура, но ее прервали.

- Я "ахуеннен" для тебя, пигалица? - обескураженно, но в вопросе столько надежды, невидимой для девчонки.

- Да, но в большей степени - вы старый бесоёб, - смущаясь, чуть ли не задыхаясь на своем скромном признании.

И кабинет сотрясся от смеха Учиха Мадары. У Сакуры тут же от души отлегло. Гнев Бога сменился на милость, но молния в жопе застряла у Харуно ощутимо.

- Дура, - миролюбиво, он опять соблаговолит к дружелюбию.

- И что это за больной интерес к моей влажности? Естественно, я мокрая, потому что дико испугалась - у меня пот градом пролился по спине. Конечно, я взмокла, я...

- У тебя мужик был хоть раз в жизни? - недоуменно спрашивает Учиха, смотря на ошарашенную девчонку во все глаза.

- Да что-то не припоминаю, - фыркает Сакура, так как совсем не рада поднятию такой темы.

- Когда-нибудь я тебя сделаю мокрой... - хмыкает, но больше для себя.

- Я уже чуть не обмочилась, - бубнит девушка, совсем не понимая смысл фразы. - Что бы это значило: сделает мокрой?

Но ответом ей опять гремит смех. Учиха Мадара катается по своему пресловутому ковру в истерическом припадке, получая на прощание от Сакуры "Придурковский".