Камень, ножницы, бумага

Как же надоела эта война! Она только началась, а наши потери уже просто огромны! Я не знаю, сколько из нас сможет вернуться к семье, а сколько своими костьми выложат дорогу. Я смотрел на наших генералов – сильные, смелые, легендарные шиноби, но вот маленькое «но»: у большинства из них нет семей, они в ответе только за себя. Им не надо бояться того, что дом встретит их пустотой и тишиной вместо радостных криков детей и теплой и счастливой улыбки жены. Хотя остались ли у них чувства – сколько они потеряли близких во время миссий и политических волнений в странах?
Тут нет ответа. Как нет ответа и на вопрос, когда закончится все это. Нас разбили по отрядам, везде есть медики, связисты, шиноби всех стран перемешаны, как овощи в салате. Множество разных техник – а сколько враждующих кланов оказались по одну сторону баррикад!
Мне и шиноби, волей судьбы оказавшихся со мной в одном отряде, пришлось противостоять воскрешенным Каге. Боюсь представить, кто смог убить Райкаге, если по скорости с ним не смог сравниться никто. А если он поднят этой ужасной техникой, то возможно ли теперь разделаться с ним? Только от одной его атаки полегло почти пол-отряда. Техники земли просто не успевают за ним. На нас смотрели как на врагов и предателей. Но что, что мы можем сделать, если он просто слишком силен для нас?
Когда появился тот шиноби из Конохи, я думал, что победа у нас в кармане, так сильна была его техника ветра – ведь она единственная могла одолеть молнию, но… Даже он не смог победить Райкаге. Когда следы от техники паренька из Конохи затянулись на его теле, мы приготовились к самому худшему.
Прошла срочная команда ставить стену земли, и мы выступили вперед. Как одно целое, как единый организм, мы сложили печати, и преграда начала неспешно создаваться. Но одного ряда было мало, требовалось куда больше. Я и не подозревал, как много оказалось в отряде способных использовать стихию земли! Всегда считал себя особенным, ведь не так много шиноби Песка могут использовать этот элемент.
Понимание своей обычности накрыло меня полностью, после того как одноглазый тип использовал стиль магмы. Каучуковая стена – это что-то! Я отвлекся от техники, чтобы получше изучить использованные им печати, как ощутил удар чудовищной силы по созданной мной преграде. Никто и никогда так легко не пробивал ее! Да что там, стена казалась просто разрезанной! Рядом застонал еще одни «земляной», наверное, его участку стены пришлось еще хуже.
Камень крошился и превращался в пыль под напором этой чудовищной мощи, но вот новая преграда в виде стены каучука, казалось, сможет остановить этот напор. Сильно натянулся участок, через который прорывался Райкаге, но его продвижение остановилось. Это наш шанс! Я отскочил от стены – нет смысла больше держать эту технику! Теперь можно покончить с ним одним ударом, причем победителями будем мы – рядовые шиноби, а не легендарные генералы.
Но где приказ к атаке? Почему молчит Темари Песчаная? Испугалась? Потерялась? Задумалась? Нет времени разбираться, что случилось с ней – она все же женщина, хоть и куноичи. Боевой азарт захватил меня полностью, жажда победы накрыла меня с головой; выхватываю кунай и кричу всем:
- Атакуем по участку стены! Совместной атакой мы точно прикончим его! Все разом!
И тут просыпаются наши командиры, панические крики: «Нет! Всем отступить! Назад! Не атаковать!»
Поздно, мы уже набираем обороты, уже идет замах для атаки, и тут он прорывается! В разные стороны летят ошметки каучуковой стены, они еще дымятся от удара такой силы, меня поднимает от земли и куда-то относит.
Поначалу я даже не понимаю, что произошло, боли нет, но не могу пошевелиться. Перевожу взгляд вниз и вижу, как по моим рукам струится кровь, а плечо неестественно вывернуто. А Райкаге не останавливается и продолжает атаку. Мои товарищи падают один за другим, а генералы лишь отступают. Почему, почему они не атаковали вместе с нами?
В мое тело врезается боль. Мириады тонких игл, кажется, раздирают меня на части, а плечо я вообще не ощущаю, в глазах бегают разноцветные круги, очень хочется вздохнуть глубже, но не получается. Вокруг все темнее и темнее.
Миа-чан, надеюсь, ты дождешься меня с войны? Я обязательно вернусь…
С тихим шелестом тело шиноби съезжает по стене, голова безвольно запрокинута. Жив или мертв – нет времени выяснять, прибудут медики, и будет видно, а пока... пока надо остановить Райкаге. Остановить любой ценой!

Какой бы по счету ни была эта война шиноби, мы редко бываем втянуты в их междоусобные стычки. Но в этот раз все по-другому. Теперь несколько выживших из ума ниндзя угрожают всему миру. А мир – единственное, что важно нам. Мы не такие, как они. У Самурая есть свой кодекс чести, и именно он дает нам преимущество над ними.
В то время когда шиноби тратят годы на изучение техник и превращение своего тела в оружие, мы постигаем меч. И в наших руках он становится намного более страшным оружием. Мы всегда защищали мир, мы – безликие воины, каждый из нас и все вместе, кодекс самурая и честь – наши движущие силы.
В этот раз нам встретился поистине легендарный противник. Отряд шиноби он почти убил одним только своим ядом. Прихотливы игры судьбы – шиноби неспособны защититься друг от друга, в отличие от нас, но в то же время куда опаснее, чем мы. Мифуне-сама успел в самый последний момент, иначе тому ниндзя-кукловоду пришлось бы плохо.
Нет времени на наблюдение за их поединком, наша задача – доставить раненых в безопасное место и выстоять под ударами остальных воскрешенных. Я вижу, как наша группа уносит пострадавших прочь с места сражения, и хорошо, ибо на нас, по-видимому, собирается в одиночку напасть странный бледный паренек. Он явно непрост. Ни оружия, ни брони, он даже оголил торс. Да чтоб их, этих шиноби! Превращают свои тела неизвестно во что. А этот…
Из его тела вырастали кости, причем совершенно игнорируя законы логики. Много наших воинов кинулись преградить ему путь. Самый первый смог заблокировать его атаку, подставил меч под его кости, руки шиноби были полностью заняты удержанием меча, но… Кости, вылезшие прямо из живота, прошли сквозь броню и плоть, как нож сквозь масло. Мой друг, ты храбро бился и пал с честью, мы займем твое место в этом бою!
Удар, блок, скрежет стали по костям, больше похожий на мерзкий звук соскабливания какой-то дряни железом со стекла. Интересно, что с его костями? Перерубить не выходит, хотя наши мечи и не так просты… Поворот, снова удар, теперь из позиции с колена, полувосьмерка и перекат, и снова отбито. Он – сильный противник.
Еще один мой товарищ, презрев смерть, кинулся в самоубийственную атаку, только бы связать костяного парня боем, дать нам шанс обезвредить и запечатать его. Меч почти танцует в руках самурая, несколько раз он весьма удачно уклонился от атак шиноби, но вот и он повержен, пронзен костями насквозь… Из чего же его кости?
Этот бледный упорно теснит моих братьев, куда же нацелен его прорыв? Неужели, неужели на Мифуне-сама? Но тот связан боем с легендарным Ханзо Саламандрой… Нет, самурай не допустит вмешательства в поединок своего товарища или командира! Мы встанем стеной, и пусть падем все на поле битвы, но закон чести будет соблюден.
Вот и мой черед снова блокировать сумасшедшие атаки костяного. Удар, принять его прямой выпад на скольжение, сгладить силу удара плавным уходом, погасить инерцию от его взмаха руки, отвести в нулевую зону и атаковать. Связать его боем, не дать сложить печати. Кости повсюду. Они появляются в самых неожиданных направлениях. Я не успеваю за ним. Уже несколько раз они задевают мой доспех. Резко ухожу вправо от прямой атаки и не могу уже увернуться дальше – не хватает резкости в повороте, дальше его кость из плеча наносит чудовищной силы удар и просто срывает с меня шлем. Можно считать чистой удачей, что она проходит на полпальца левее, иначе я был бы уже мертв. По остаточной инерции меня выносит за спину противника, поднимаю меч в позицию для атаки, но руки не слушаются меня. Почему так тяжело стало дышать? Не могу пошевелиться. Что со мной?
Так и не выпустив меч из рук, самурай падает, пронзенный добрым десятком костей Кимимаро. Не веря в происходящее, но исполняя свой долг чести до конца. Они не шиноби, но и им есть во что верить, возможно, даже больше, чем ниндзя.

Этот длинный день наконец-то закончился. Как же я устал! Столько народу поступает в полевой госпиталь каждый час. Если наши потери так велики в самом начале войны, то что же будет дальше? Только за сегодняшний день мне пришлось помогать на семи сложных операциях, глаза болят ужасно. Но как по-другому могут медики оперировать? У побочных ветвей клана Хьюга не всегда рождались бойцы. Есть и такие, как я. Да, есть Бьякуган, но как боец я полный ноль. Эта война требует от каждого из нас полной отдачи, и если я не могу быть полезным на поле, то хотя бы госпиталю смогу оказать посильную помощь.
Видеть внутренние травмы, направлять медика и помогать перекрыть каналы и артерии. Это важно. Многим шиноби везет не так сильно, как этим семерым, которые попались нашей группе. Если говорить откровенно, то я должен заниматься бумажной работой, но медички из Суны оказались совершенно бестолковыми. Шизуне-сама хватило одного взгляда на них, чтоб полностью отстранить их от лечения раненых, если у тех повреждения серьезнее ушибов или царапин. Ну какие из них медики, если они даже чарку не могут держать ровно в течении получаса? Правильно – никакие.
Иду по затихающему лагерю. Вроде уже ночь, а жизнь все еще кипит внутри палаток. Снаружи ни души. Зато на тканевых стенах видны причудливо изломанные тени мельтешащих людей. Только одно желание бьется внутри черепной коробки – спать. Свалиться в кровать, даже не раздеваясь, и проспать часов пятнадцать! Это было бы мечтой. Ведь завтра снова сложный день, опять использовать глаза, отыскивая мельчайшие внутренние повреждения и направлять руки медика. Или же самому проводить такую операцию под надзором уже выдохшегося шиноби.
Так было и на последней, седьмой операции. Юная медичка, бесспорно, очень талантливая, не рассчитала свою чакру и просто отключилась посреди процесса. А что мне еще оставалось? Я оставил ее лежать на полу, возле стола с раненым шиноби, и сам, сложив ставшие уже такими знакомыми печати, продолжил осторожно, кусок за куском извлекать из раны металлические осколки. Что же за дрянь на нем использовали, что при попадании в тело она так раскрошилась?
Предельный контроль чакры, движения плавные и точные. Я даже отключил ближайшие болевые точки, чтобы ненароком не задеть их и не вызвать у раненого еще большей боли. Я успел вытащить четыре осколка, когда девушка на полу застонала и пошевелилась. Когда она смогла подняться на ноги, я уже закончил. Теперь оставалось только убрать повреждения тканей и дать раненому каких-нибудь лекарств. Я же не медик, чтобы знать, что делать после.
Девушка потом долго меня благодарила, говорила, что без моих глаз и без моего контроля этот парень мог умереть, но все обошлось. Вот так за один день я смог спасти кому-то жизнь. Не в бою – там просто рисковать собой. Гораздо сложнее суметь помочь потом. Вылечить, причем душевные раны порой не удается залечить до конца уже никогда.
Добираюсь до своей палатки и практически падаю в постель. Уже засыпая, думаю, что эта девчонка-медик из Суны очень даже ничего. Наверное, надо позвать ее куда-нибудь сходить. Но позже, когда эта проклятая война закончится. Чтобы спокойно можно было посидеть, поговорить. Зеваю. Если зевну так еще раз, точно порву себе рот или вывихну челюсть. Спать.
Сквозь сон слышу какие-то крики, причем они становятся все громче и громче, похоже, приближаются сюда. Может, еще обойдется? Да и с чего бы им идти именно по мою душу? Я же даже не медик и не незаменимый шиноби. Переворачиваюсь на другой бок и натягиваю одеяло на голову – так тише, так можно спать.
Резкий толчок вырывает меня из сладкого мира грез. Непонимающе озираюсь по сторонам. Моя девочка-медичка сидит рядом со мной на коленях, с перекошенным от ужаса лицом и огромными глазами, в которых плескается боль и страх. Успеваю только спросить, что случилось, как она хватает меня за руку и просто умоляет пойти с ней. С кем-то из ее друзей-шиноби случилась беда. Он еле живой, только доставлен в госпиталь, нужен хороший медик и много ассистентов. Все уже измотаны и замучены. Молча киваю головой, встаю, надеваю рабочий жилет и повязываю бандану с протектором альянса. Глаза хоть немного отдохнули, теперь точно смогу помочь. Мы просто долетаем до госпиталя. Она остается снаружи, я вхожу внутрь. Там уже все собрались. Врач сухо кивает мне и показывает на тело на операционном столе. Одного взгляда хватает, чтобы понять – не жилец. Но мы будем бороться за каждого, кто получил ранение на этой войне. Каждый достоин жизни, каждый достоин увидеть ее конец. Активирую Бьякуган и сканирую тело на наличие других повреждений. Есть, и немало. Врач слушает меня внимательно и чуть улыбается. У этого парня есть шанс. А значит – Бьякуган активирован, чакра максимально сконцентрирована в пальцах, работаем. От нас зависит много – целый мир. Ведь для кого-то именно он – это все. Звучит команда старшей – приступаем!

Их много – безымянных, кто отдаст жизни и кто будет жив, кто спасет и кто спасется. Настоящие герои не имеют громких имен, настоящие герои обычно незаметны, но именно их вклад, небольшой, но каждого позволяет сдвигать горы и менять направления рек. Воля людей – самое мощное оружие, которое только есть. Один маленький камешек, по сути, безвреден, но если столкнуть его с горы – может вызвать неостановимую лавину. И шиноби в войне как камешки. Их сила в том, что они вместе, что они есть друг у друга. И пока будет так, лавина продолжит сметать все преграды со своего пути.