Хищники. 2. Ненастоящая.

Стилет - тык

«Забудь надежду, всяк сюда входящий…»

Сакура не помнила, как добралась до дома, как вбежала на второй этаж их уютного коттеджа, как с глухим щелчком повернулся ключ в ее комнате, как она оказалась на полу, дрожащая всем телом.
Его шея была выгнута под неестественным углом, слишком сильно откидываясь на спинку водительского кресла из белой кожи. От подбородка и до ключицы обильно кровоточила рваная рана, словно кто-то сумасшедший, жестокий, ненормальный рвал зубами горло, выдирая куски мяса.
Всхлипнув, девушка зажала рот ладошками, закусывая скрюченные пальцы, чтобы не кричать. Ее колотило. Воздух содрогался, обдавая то жаром, то холодом. Мысли возвращались в черный BMW, а картинки произошедшего ярко вспыхивали в сознании.
Харуно зажмурила глаза и застонала.
Кожа походила на разорванную подарочную бумагу с неровными краями. Кровь текла и текла, пропитывая одежду, окрашивая белую рубашку в свой собственный цвет. Уже потерявшими жизнь глазами он смотрел в потолок, словно просил у кого-то помощи и спасения. Но вместо этого за ним пришла смерть и забрала его в свои ледяные объятья.
Сакура зарыдала, глотая слезы и кусая пальцы. Она не могла до конца осознать, что произошло, не могла поверить в случившееся, все еще по-детски надеясь, что это – страшный сон. Она проснется и все станет как прежде.
Сасори будет живым. Он будет смотреть на нее своими кирпичного цвета глазами, безмолвно укоряя за излишнюю болтливость. Будет терпеливо слушать ее. Будет возить куда угодно, даже по ночам, втайне от родителей. Он будет показывать ей своих невероятно красивых кукол и безнадежно вздыхать, в который раз даря их умоляющей девушке. Он будет дышать.
Да. Стоит только проснуться и все вернется на круги своя. Это естественно, что ей снятся кошмары, ведь у нее так много страхов, в которых она не хочет признаваться даже самой себе. Ночь кончится, на востоке задребезжит рассвет и солнце согреет теплыми, мягкими лучами. Разбудит нежным светом. Настанет утро. А утром все станет как прежде.

Сакура проснулась от того, что уже совсем не чувствовала руку, на которой уснула. Что-то пробормотав, она перевернулась на другой бок и ударилась лбом о нечто деревянное. Девушка непонимающе открыла глаза и присела, облокотившись о дверь.
Ее уютная комната, выполненная в бело-розовых тонах, все еще находилась во сне, лишь слабый лунный свет неуверенно проникал сквозь прозрачный узорчатый тюль. По полу, на котором лежала девушка, пробежал сквозняк, забираясь под помятую спортивную форму. Харуно обвела взглядом помещение, проверяя, что еще не вписывается в рамки обычного (кроме ее пребывания на полу), но все остальное было на своих местах. Вверху темнел розовый натяжной потолок с люстрой, похожей на астру с золотистыми лепестками. Светлый паркет с подогревом, который находился в отключенном состоянии, укрывал пол, а на нем в свою очередь разместился белый круглый коврик с пушистым и мягким ворсом. В центре комнаты стоял ярко-малиновый пуфик, на нем девушка еще с утра оставила недочитанную книгу – Данте Алигьери «Божественная комедия». Двуспальная кровать была заправлена белым шелковым бельем и покрывалом в розовую полоску. В деревянных шкафчиках цвета слоновой кости, нишах и полках все содержалось в идеальном порядке.
Она улыбнулась, радуясь, что ничего не изменилось, и поднялась. По телу все еще пробегалась дрожь из-за недавнего кошмара. Неужели первый день в школе настолько вымотал, что Сакура не помнила, как добралась до дома, а главное, каким образом уснула прямо под дверью?
Стянув с себя футболку и спортивные штаны голубого цвета, девушка зашла в ванную и залезла под теплые струи душа, прогоняя остатки неприятного сна и наслаждаясь теплом.
Мысли ее вяло ворочались в голове, перебирая события прошедшего дня. Где-то на задворках сознания не раз вспыхивало навязчивое воспоминание о смерти водителя, но девушка упорно отгоняла картины из неприятного сна.
Выключив воду, Харуно покинула душевую, небрежно пробежалась глазами по своему отражению в зеркале и завернулась в махровое полотенце.
Завороженная, она подошла к окну и отодвинула тюль, открывая ночное небо, залитое необычайно-ярким светом Властительницы темной половины суток.
Весь небосвод купался в мягком желтоватом море - словно расплавленным золотом облили шелковое глянцево-черное полотно. Царила умиротворенная тишина.
Вздохнув, девушка прижалась лбом к прохладному оконному стеклу, не прерывая зрительного контакта с Королевой ночи. Она, по-дружески подмигивала ей желтым глазом, не теряя своей величественной красоты и аристократического очарования. Если луна для Харуно всегда была Королевой, то себя, в детстве, она называла Королевной, но не принцессой. В чем было дело? Она не знала сама. Быть может, какая-то сказка оставила сильный отпечаток в ее несформировавшемся сознании или звание Королевны было намного ближе к небесной Повелительнице.
Сакура всегда любила Госпожу Луну за мягкий, прохладный свет, не режущий глаза и не оставляющий на ее бледной коже болезненные ожоги. За цвет плавленого золота; иногда ей казалось, что там, в вышине, парит огромный цитрин, ограненный самыми искусными божественными мастерами. Любила ее за умение слушать и молчаливое участие в жизни, за безмолвные советы и тихую, неосязаемую, но ощутимую поддержку. Любила как единственную подругу, советницу и ту, которая не причинит ей боли, не разочарует и не предаст.

- Доброе утро, Сакура, - поздоровалась Хината, улыбаясь так же сладко, как и вчера, словно и не возникало между ними каких-либо недомолвок, а именно неприятных ситуаций.
- Доброе, - немного растерянно ответила Харуно, полупустым взглядом провожая проходящих мимо них студентов школы.
Все-таки страшный ночной кошмар оказался частично вещим – Сасори по каким-то неизвестным причинам уволился, но даже не пришел попрощаться, мало того, он просто взял и прислал ее родителям смс-сообщение, словно за несколько жалких часов утратил все свое уважение и в некоторой степени любовь к семье Харуно. Девушка была обескуражена подобным поворотом событий и, честно говоря, верила во все это с трудом. Сасори никогда не врал, не бросал и не исчезал так внезапно.
С ним явно случилось что-то невероятное…
- Эй, ты вообще на этой планете? – немного повысила голос Хьюга, помахивая ладошкой перед лицом Сакуры и удивленно сверкая своими серыми, как небо в пасмурную погоду, глазами.
- Да, прости, просто… - девушка поджала губы, но быстро одернула себя, - я не выспалась. Не бери в голову, - подытожила она улыбкой и побежала по ступенькам. Первым у них был английский.
Уроки протекали вяло и без красок: сейчас они были картиной какого-то погрязшего в депрессии художника, для которого удовольствие - рисовать проливные дожди, унылые лица школьников и монотонный, как от роя мошек, гул преподавателей.
Какие-то мимолетные знакомства, бессмысленные разговоры и дождь, не прекращающий свою печальную песнь за школьными стеклами. Кого оплакивало небо?

- Ты сегодня весь день потерянная, - они сидели в столовой и ели круассаны с сыром, жареный бекон, равиоли, а пили эспрессо, прогоняя подползающий барабанной дробью ливня сон.
Столовая, как и все остальные помещения школы, оказалась обставленной по всем современным стандартам: дорого, изысканно, иногда излишне дорого. Круглые столики, укрытые темно-красными скатертями, мягкие стулья, да такие тяжелые, что передвинуть их требовало некоторых усилий; «шведский» стол с самыми разнообразными лакомствами; льющаяся музыка переливами аккордов, которые издавал белый рояль.
То место, где сейчас находилась девушка, сложно было назвать столовой. Даже на Западе, в английских или французских школах, настолько не кичились роскошью и не превращали обеденное пространство школьников в фарс: дорогущий ресторан для тех, у кого в кармане лежит минимум миллион.
- Я всегда такая, когда не высыпаюсь, - отмахнулась Сакура, не желая посвящать Хинату в подробности своей частной жизни.
По каким-то неизвестным причинам, ей не хотелось этого делать и что-то постоянно удерживало ее от того, чтобы хотя бы упомянуть имя Сасори.
Девушка рассеяно следила за другими учащимися, иногда мысленно кривясь или подбирая им не очень лестные определения. Она чувствовала себя здесь чужой. Нет, не «белой вороной». Скорее «черной», но с разумом, чувствами и мироощущением «белой». Фальшь, притворство, игра на публику – ей не составляло труда увидеть за всеми напускными личинами истинное гнилое Я представителей здешней элиты. Все, как на подбор, говорили о какой-то чепухе, совершенной; ели, как один, самые дорогие блюда и притворялись. Конечно, Харуно не обобщала, но подавляющее большинство представлялось ей именно таким.
На ее субъективный взгляд, основную часть вины, за то, что эти дети закопали свои моральные ценности, устои, да хотя бы правила, а самое главное – разум, висела тяжким грузом на плечах родителей, которые, стремясь дать своему чаду все, дали ему то, что было совершенно не нужно.
Переведя взгляд на соседний стол, Сакура наткнулась на ответ. Холодный, ничего не выражающий, зеркальный, нет, не так, скорее бездонный впился в ее фигурку, но в то же время смотрел насквозь.
Это был тот самый парень из сна…
Не веря собственным глазам, Харуно прищурилась и пробежалась ими по силуэту молодого человека: угольные, беспорядком разбросанные волосы; длинная, прикрывающая брови челка; лицо и фигура, будто вылепленные из гипса; напоминающий скорее статую в музее, нежели человека – это, несомненно, он.
Не осознавая собственных действий, она резко поднялась со стула, который противно заскрипел по плиточному полу, обращая внимание школьников на нее. Замолчал рояль.
- Сакура, что-то не так? – пискнула Хината, но ответа она так и не дождалась.
Харуно не отрывала взгляд от лица того самого парня, который находился этой ночью в ее сне. До мельчайших подробностей, до дрожи в руках и того особенного чувства страха и ужаса она помнила его, словно каждый день наблюдала перед собой. Нет, до этого девушка никогда его не встречала – запомнила бы. Но… Что происходит?
Трясущимися пальцами Сакура убрала со лба прилипшую от пота челку и сделала несколько неуверенных шагов вперед, но в этот самый момент парень поднялся и, не смотря на нее и, кажется, не замечая ничего вокруг, отправился к выходу, оставляя за собой шлейф ледяного презрения к каждому находящемуся в помещении существу.
- А ты, я гляжу, времени даром не теряешь, - из оцепенения Сакуру выдернул уже ставший знакомым голос.
Развернувшись на девяносто градусов, она узрела перед собой рыжеволосую девицу, Карин, кажется.
- Мне сейчас не до тебя, - прохрипела Харуно и уже собиралась направиться вслед за парнем, как наглое «яйцо» схватило ее за руку, с силой сжимая запястье.
Сакура не растерялась и резко выдернула руку, уверенно смотря на ту, что за считанные секунды стала если и не врагом, то уж точно не положительным персонажем в этой пьесе.
- Слушай, - рыкнула разозленная Харуно, совершенно позабыв о плане: «Серая мышка». – Мне нахер не нужен этот парень, если он тебе нравится, забирай с потрохами. Ясно? Я просто хочу спросить кое о чем, что совершенно не относится ни к тебе, ни ко мне. А теперь избавь меня от своих стенаний, любовных атак и прочих мерзостей, окей?!
Закончив, Сакура решила не пробовать на вкус свой триумф, а только пролетела мимо приспешниц Карин, провожаемая ошеломленными взглядами доброй половины учеников.
Она понятия не имела, куда исчез этот странный парень, и поэтому просто понеслась по коридорам напрямую, частенько останавливаясь, дабы перевести дыхание. Перед глазами мелькали бесконечные галереи и коридоры, мраморные полы и портреты с мертвыми лицами и ничего не выражающими позами. Если поначалу на ее пути встречались случайные подростки и удивленные преподаватели, то через несколько минут помещения абсолютно опустели, а шаги ее эхом отражались от поверхности пола, звуком перескакивая на стены и высокий потолок.
Наконец, уставшая и вспотевшая от продолжительной беготни, ловя ртом воздух, как выброшенная в пустыню рыба, Сакура остановилась перед крутой мраморной лестницей, что вела вниз. Оглянулась.
Девушка стояла в довольно-таки странном углублении, чем-то похожим на комнатку, но вместо двери сюда вела арка прямо из коридора. Харуно честно не помнила, каким образом добралась сюда и как ей найти путь обратно. Еще раз окинув взглядом полутемное помещение, она ступила на первую каменную ступеньку, а затем, увереннее, зашагала вниз, слишком четко слыша необычно громкий стук сердца.
Пролеты сменялись один за другим, освещение становилось все тусклее. Постепенно со стен пропали картины и искусственные цветы, а появились электрические светильники в виде средневековых факелов – вот еще одно наглядное представление пафоса и величия данной школы.
Ступенька за ступенькой она спускалась вниз. Дыхание выровнялось, адреналин, бьющий до этого по вискам, постепенно сходил на «нет», на его же место конденсировался страх, а еще осознание собственной глупости. Зачем она вообще пошла сюда, за неизвестным человеком, которого видела во сне? Да еще и спускается в какой-то нереально глубокий подвал…
Лестница неожиданно кончилась, а перед глазами Сакуры материализовались змеевидные коридоры, ползущие по всему подвальному пространству школы.
- Эй! - не слишком громко позвала она, делая несколько шажков вперед, уверяя себя, что если ей хоть что-то покажется странным или подозрительным, сразу же побежит к лестнице. – Есть тут кто-нибудь?
Эхо ее голоса монотонно прокатилось по улетающим в никуда ответвлениям и сгинуло где-то в далеких недрах слишком уж ненормальных «катакомб».
Покачав головой и в который раз убедившись в собственной глупости и полном отсутствии мозгов, Сакура развернулась и побрела к лестнице.
Нечто сильное схватило ее за плечи и с силой пригвоздило к стене, что по всему телу разлилась нестерпимая боль, а в голове словно забили в колокола.
- Как безответственно, полукровка, - шипением раздалось прямо над ней, но девушка не сразу разобрала слова из-за гудящей боли в каждой клеточке организма.
Она не решалась открыть глаз, стараясь побороть приступы ужаса, а особенно колющих и неприятных ощущений; пока что-то теплое не капнуло ей на щеку.
Лучше бы школьница продолжала стоять с закрытыми веками, наивно полагая, что ее отпустят, обязательно отпустят. Но не в этот раз…
Человекоподобное существо с глазами насыщенно алого цвета угрожающе, даже несколько насмешливо скалило острые клыки с желтым оттенком, с которых капала слюна. Его лицо было бледным, а кожа так сильно натянута на череп, что, казалось, вот-вот - и она порвется, обнажая кости. Те места, где существо сжимало девушку в смертельных объятьях, уже не ощущались, как будто ей просто-напросто отрубили обе руки.
Перепуганная, она судорожно втянула воздух и задрожала, как будто ее ударило током. Все тело трясло, а горло сжимали спазмы приближающихся рыданий, вызванных ужасом и животным страхом. Колени подогнулись: она осталась висеть на костлявых пальцах ее палача.
- Грязь, - выплюнул он, или она, приближаясь все ближе к ее лицу и обдавая зловонным дыханием.
Сакура была не в состоянии даже кричать, не то что пытаться вырваться. Ее парализовало. Мышцы как будто полностью атрофировались, а мозг, спасая хозяйку от помешательства, отключил свои основные функции. Голова шла кругом. Глаза так и норовили вывалиться из орбит от пробирающего до костей отвращения, страха и боли, которая продолжала впиваться изголодавшимся зверем в каждую клеточку ее организма.
Мыслей не было никаких: ни всей жизни перед глазами, ни последних слов, ничего – вакуум. Полное подчинение судьбе и лишь одно желание, чтобы это состояние всепоглощающего ужаса, охватывающего ее всю, поскорее прекратилось.
До ушей девушки донесся звук рассекаемого воздуха: свистящий, похожий на вой вьюги. А в следующее мгновение в ее лицо фонтаном брызнула кровь, залепляя глаза, рот, впитываясь в волосы. Девушка завизжала, булькая брызжущей кровью, и скатилась вниз по стене – хватка того существа заметно ослабла, само же обезглавленное нечто повалилось прямо на нее, припечатывая к полу. Сакура кричала пока не почувствовала, что горло начинает саднить; она брыкалась, пытаясь сбросить с себя остатки убийцы, неосознанно глотая его кровь. Как только тяжкий груз пропал, Харуно перекатилась на колени.
Ее рвало: желчь вперемешку с кровью, слезами и потом, стекающим по лицу и оставляющим дорожки на покрытой красной жидкостью коже оказались на бетонном полу. Тело девушки беспрерывно дрожало и содрогалось, губы заметно посинели, по безжизненным коридорам разносились ее рыдания, вперемешку со звуками тошноты, а иногда визгами и стонами.
- Обычно ты работаешь аккуратней.
Сакура не сразу поняла, что кто-то что-то сказал, а поэтому продолжала рыдать, стараясь вытереть кровь рукавами школьной рубашки, но ее было слишком много. Она не помнила себя. Мысли каким-то хаотическим потоком в ужасе метались в голове. Ей хотелось бежать, но тело не слушалось; ей хотелось умереть, а она осталась жива; ей хотелось отключиться, а она продолжала рыдать и выть, как одинокая волчица.
- Чрезвычайная ситуация.
Вторая реплика уже начала пробиваться в ее сознание, медленно возвращая в реальность. Дрожащими пальцами Харуно вытерла глаза, чтобы хоть что-то увидеть.
- Эх, Сакура, Сакура, нужно быть осторожней, - перед ней появилось знакомое лицо, теперь уже точно знакомое: фиолетовые аметисты миндалевидных глаз; клык, торчащий у уголка тонких губ, и насмешливая ухмылочка.
Но девушка была не в состоянии отвечать, а только испуганно вылупилась на Суйгейцу.
«А если…» - вдруг проскользнуло в ее мыслях. Школьница завизжала с новой силой и поползла к лестнице – на ноги она подняться не могла.
- Тяжелый случай, - вздохнул Ходзуки и в два шага преодолел расстояние до Сакуры, но другой голос его предусмотрительно остановил.
- Осторожнее, иначе Гааре не понравиться.
- Думаешь, я – дурак? – возмутился блондин, бесцеремонно хватая брыкающуюся Сакуру за локоть, которая уже перестала визжать, а теперь то ли булькала, то ли постанывала. – Я, между прочим, ее уже знал. Так что, Саске-кун, не строй из себя всезнайку.
- По… жжал… уйс…та, не у… убивайте ме..ннн…ня, - неожиданно нервным голосом, исполненным мольбы и всепоглощающего ужаса, послышалось со стороны сдавшейся девушки, которая безвольной куклой болталась на руке Суйгейцу.
- Детка, плохой дядя, который тебя хотел убить, уже лишился головы, а значит и такового желания, - притворно-ласково оповестил ее Ходзуки, таща к другому парню, который бережно вытирал стилет* об одежду мертвого существа. – Возьмешь?
Девушка мутными глазами посмотрела на этого самого второго и признала в нем парня, за которым гналась, но сейчас ей было абсолютно все равно: кто, где и с кем. Ей просто хотелось отключиться, вот только никак не получалось.
- Неси сам, - бросил Саске и, развернувшись, побрел куда-то по темным коридорам.
Ходзуки что-то заворчал, но спорить не стал; легко поднял Сакуру на руки и отправился за другом, насвистывая под нос веселую мелодию.
А для девушки, наконец, наступила долгожданная, ласковая тьма.

Все тело ломило так сильно, что Сакура даже не могла определить, где болит ощутимее и острее. В голове стоял какой-то непрекращающийся, надоедливый звон, а кожу лица неприятно стягивало. Во рту ощущался настолько мерзкий привкус, что к саднящему горлу мгновенно подкатила тошнота. Облизав пересохшие губы, Харуно открыла воспаленные глаза, и как раз в этот момент автомобиль, в котором она находилась, плавно затормозил.
- Приехали, - констатировал Ходзуки с переднего сиденья и сверкнул глазами. – Заждалась, наверное?
- Чего? – еще не совсем понимая, что происходит, спросила девушка, постепенно вспоминая о недавних событиях.
- Уясни одно: убивать мы тебя не будем, так что, пожалуйста, прекрати трястись, а? – взмолился он, кривя губы в усмешке.
- Идем, - прекратил бессмысленный разговор Саске, даже не взглянув на девушку.
Он первым вышел из машины, обогнул ее и открыл дверь со стороны Сакуры. Парень буквально выволок ее наружу и так же волоком потащил за собой, больно сжимая руку там, где совсем недавно ее держало то существо. От боли у Сакуры запрыгали искры в глазах и подкосились ноги, но Саске это, кажется, мало волновало.
Девушка шла с полузакрытыми глазами, поэтому представления не имела где они и куда ее ведут. Впрочем, путешествие их продолжалось недолго. Через пару минут Саске распахнул какую-то дверь и уже аккуратно ввел в помещение девушку, которая находилась на грани бессознательности в повторной попытке сбежать от реальности куда-нибудь в спасительную тьму.
- Я так рад тебя видеть, Сакура, - донеслось до нее настолько знакомым голосом, что по телу пробежала приятная дрожь, а сердце, до этого вяло отбивающее ритм жизни, понеслось по грудной клетке галопом.
Медленно Харуно разлепила веки и посмотрела на человека, что стоял прямо перед ней, всего в паре шагов.
Волосы цвета кровавого заката.
Любящие глаза.
Знакомая татуировка.
«Ai»
- Кто… ты?..





*колющее холодное оружие, кинжал итальянского происхождения с прямой крестовиной и тонким и узким клинком, в классическом варианте не имеющим режущей кромки (лезвия)