Хищники. 4. Неодинокая.

- Мам! – закричала девушка, распахивая дверь и, не разуваясь, вбегая в гостиную, а затем уже на кухню.
Высокая женщина с волосами цвета кровавого заката, заплетенными в небрежный пучок, удивленно развернулась, сжимая тонкими пальчиками ручку половника. Ее полукруглые, аккуратные брови вскинулись вверх, отчего на высоком лбу образовалось несколько морщинок.
- Дорогая, - прошелестела она приятным голосом, складывая губы в любящей улыбке, - как ночевка? Знаешь, я очень была удивлена твоему звонку. Ты впервые осталась ночевать у подруги, к тому же… Как ты так быстро обзавелась хорошим другом? Но не в этом дело. Милая, ты не простыла? – женщина положила половник на стол и вытерла руки о синий фартук. – Твой голос звучал немного хрипло. Да и выглядишь ты бледновато… Дорогая, ты…
- Мам… - всхлипнула девушка, прижав ладошку ко рту.
Ее плечи дрожали. Грязные волосы неприятно прилипли к вспотевшему лбу, колени подгибались, а душа металась внутри, как израненная птица в металлической клетке. Страх… Ей было так страшно. Он поглощал ее. Снова и снова. Словно не мог насладиться муками бедной девочки, не уставая со злобной ухмылкой на устах заставлять ее трястись в приступе неконтролируемого ужаса и желать исчезнуть, лишь бы не ощущать этого.
Не выдержав, Сакура кинулась к матери, путаясь в собственных ногах, плача в голос и протягивая руки. Пораженная и обескураженная, Хикари заключила дочь в объятья, прижимая ее к себе и рассеянно гладя по волосам.
- Все хорошо, моя девочка, - шептала она, стараясь сдержать слезы. – Все будет хорошо.
Они простояли долго, прижавшись друг другу. Пока Сакура совершенно не обессилила, чувствуя, как невыносимо режет в глазах, комок хрипа скребется о внутренние стенки горла, а холод больше не властвует над ней, позволяя материнскому теплу согревать оледеневшее тело.
Она забывала, точнее, заставляла себя забывать, запихнув все случившееся в черный ящик и заколотив его сотнею гвоздей где-то на самом дне подсознания. Запечатав всеми мыслимыми и немыслимыми способами, стерев из памяти, удалив с корнем сорняк страха и боли.
Это так просто – отказаться…
Это так сложно – принять…
Когда руки перестали дрожать, Хикари немного отстранилась, заглядывая в распухшее лицо своей девочки, и ласкового улыбнулась одними уголками рта, в которых уже угадывались маленькие морщинки.
- Наверное, мне не стоит спрашивать о причине подобной истерики, - прошептала она, убирая прядку волос дочери за ушко, а затем осторожно, будто бы касаясь кожи лепестками роз, целуя ее в лоб. – Или ты сама хочешь рассказать?
Сакура только покачала головой, зажмурив от удовольствия глаза и позволив себе, наконец, расслабиться.

Жаль, что такое происходило не слишком часто, наверное, именно поэтому она так сильно любила подобные моменты. Массажная расческа мягко скользила по ее сырым волосам, Хикари ласково перебирала прядки и что-то мурлыкала себе под, расчесывая дочь.
На душе было хорошо и спокойно, словно ее и не пытались убить, словно и не исчезал Сасори. Впрочем, мысли о нем все еще причиняли жгучую боль, но Сакура безустанно старалась затолкать это поглубже. Настолько, чтобы больше никогда не вспоминать.
- Готово, - улыбнулась женщина, откладывая массажку на прикроватную тумбочку и целуя свою девочку в макушку, с наслаждением вдыхая аромат цветочного шампуня.
- Мам, - неуверенно произнесла Сакура, заливаясь легким румянцем, - поспи сегодня со мной?
Хикари радостно рассмеялась, обнимая дочь. Ее руки всегда оставались теплыми и ласковыми, а улыбка никогда не была натянутой. Сакура не раз ловила себя на мысли, что хочет стать такой же, как мама: заботливой, любящей, сильной.
- Конечно, милая. Все равно на твоего отца снова напало вдохновение, и он поселился в мастерской, - немного наигранно вздохнула она и откинулась на подушки, увлекая за собой дочь.
Ночь уже полноправно вступила в свои права. Пару раз хлопнув в ладоши, Харуно немного сощурила глаза из-за неожиданно наступившей темноты, но быстро привыкла. Натянув теплое одеяло и прижавшись к матери, девушка удовлетворенно прикрыла глаза, наслаждаясь минутами покоя и умиротворения, в которых так отчаянно нуждалось все ее существо.
- Знаешь, - заговорила Хикари, поглаживая девушку по волосам, - мы с отцом долго не могли придумать тебе имя. Не уверены были, что родится девочка, - хихикнула она. – Где-то за пару недель до родов мне приснился странный сон. Хотя нет, вовсе он не странный был, а потрясающий. Представляешь, во сне мне явилась очень красивая девушка с волосами цвета клубничного йогурта. Я серьезно говорю: как только увидела ее шикарные волосы, сразу же подумала о клубничном йогурте. И есть захотела, - снова рассмеялась женщина, на эмоциях чмокнув школьницу в висок. – Так вот, явилась она и говорит мне: «У тебя родится дочь с волосами цвета лепестков сакуры и с глазами, подобными молодой траве на бескрайних полях». Не удивляйся, я запомнила дословно. «Назови ее Сакура, в честь дерева, которое будет ее оберегать на тяжелом жизненном пути. И заботься о ней, и люби ее, а когда пробьет заветный час – отпусти».
- Ты серьезно, мам? – прыснула девушка, не веря собственным ушам.
- Я тебе врала когда-нибудь? Конечно, серьезно! Твоему отцу очень понравилось, он даже картину написал в твою честь. Вот чудак!
Сакура заулыбалась и прикрыла веки, позволяя сознанию провалиться в пучину снов. И лишь когда разум укрывала убаюкивающая дымка, приглушенно доносился голос Хикари, напевающей красивую песню о любви принца и принцессы, в памяти ее всплыли слова, сказанные тем знакомым незнакомцем: «Странная особенность, что где бы ты ни рождалась, тебя всегда звали Сакура, некоторые говорили, что им снился сон, где прекрасная девушка просила назвать так ребенка»…

Прозвенел звонок. В классе немного обрывисто воцарилась тишина, хлопнула дверь и раздался монотонный голос Ширануи-сенсея. Тяжело вздохнув, девушка боязливо оглянулась, до сих пор не веря, что все-таки сумела себя заставить прийти в школу. Но если бы она осталась, то пришлось бы объяснять матери причину ее внезапной «болезни», а врать Сакуре хотелось меньше всего. Поэтому, облачившись в запасную школьную форму, низко опустив голову и сжав в кармане небольшой раскладной ножик, Харуно самоотверженно отправилась грызть гранит науки. И лишь слова матери, долетевшие до нее уже на крыльце дома, придавали сил: «Помни, Сакура, что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне».
Наткнувшись взглядом на пустующее место на среднем ряду, Сакура напрягла память и вскоре сообразила, что именно там должна сидеть Хината. Впрочем, в некоторой степени она была рада отсутствию новой знакомой. Сейчас ей необходим покой и одиночество, второе особенно желательно.
Уроки шли свои чередом, сменяясь шумными переменами и хлопками открывающейся и закрывающейся двери, но мысли школьницы бродили вдали от теорем Пифагора и сочинений Акутагава Рюноске. Ей вообще с трудом верилось, что, несмотря на кучу произошедших с ней жутких, опасных и сверхъестественных вещей, она ведет себя относительно спокойно. Не запирается в комнате, не скачет галопом в психушку и не доносит полиции на странных людей, которые то нападают на нее, то похищают, а то убивают водителя. Сасори…
Его хотя бы похоронили? А Тие-баа-сан знает о смерти любимого внука?
«О чем я думаю? Даже мои родители не в курсе…».
Раздался звонок, оповещающий о начале обеденного перерыва. Сакура быстро закинула учебники в сумку и пулей вылетела из класса, не желая ни с кем разговаривать. Пообедать лучше в одиночестве.
Откусив булку, купленную еще с утра в неприметном магазинчике на углу улицы, Сакура откинулась на спинку лавочки, устремляя взгляд в небо. А небо оставалось неизменным в своей удручающей серости, разве что дождь прекратился. Вокруг приятно пахло мокрым асфальтом и травой, время от времени ветерок доносил аромат каких-то цветов. В саду не было ни души.
Смяв пакетик от булки в кулаке, девушка уже собиралась подняться со скамьи, как почувствовала на себе чей-то настойчивый взгляд. Слишком много неприязни в нем было. Сакура повернула голову, готовясь узреть все что угодно. Хотя, нет. Она вовсе не была готова, но выхода не было.
- А, Хината, это ты, - с явным облегчением выдохнула девушка, пытаясь успокоить дрожащие пальцы рук. Даже блузка от пота прилипла к спине. Если такое продолжиться, то у нее разовьется мания преследования.
- Почему не была на первых уроках? – поинтересовалась Харуно, вставая с лавочки и делая несколько шажков к Хинате, которая стояла в тени высоких деревьев сакуры. – Э-э-э, ты не в форме… Что-то случилось?
Насторожившись, Харуно остановилась и взглянула в лицо однокласснице. Еще с первого дня их знакомства она не могла точно определить цвет ее глаз и с чем только ни сравнивала. Черничный йогурт, пасмурное небо. Но ни что не подходило. И только в этот самый момент она нашла точное определение, описывающее не только цвет, но и выражение, с которым смотрела на нее обладательница иссиня-черных волос.
Льдисто-серые. Как лед на замерзшем озере.
- Что-то… не так?
Сакура сделала маленький шажок назад, надеясь, что Хьюга не заметит ее страха, но в ответ брюнетка ухмыльнулась, скользя взглядом по хрупкой фигурке Харуно.
- Вот смотрю на тебя и не верю, что ты та самая.
Сакура вздрогнула от презрительного голоса Хинаты и неверяще уставилась на нее.
- Удивлена? Поражена? Обескуражена? – брюнетка громко расхохоталась, нарочито медленно доставая из кобуры черный пистолет.
Ее рука распрямилась, теперь дуло оружия было направлено точно в лоб Сакуры, которую снова, как тогда в подвале, охватил ступор. Сердце будто остановилось.
- Х-хин…
Хьюга нахмурила брови. Палец опустился на курок.
- Паф!
Харуно резко вздрогнула и отступила на несколько шагов, пытаясь сфокусировать зрение. Из глаза непроизвольно выскользнула слезинка и покатилась по смертельно побелевшей щеке. Стук сердца раздавался по всему телу.
- Испугалась? – брюнетка снова громко расхохоталась, прижимая руки к животу.
Испуганная до смерти, Сакура, не зная как поступить, а уж тем более, что делать, окинула взглядом фигуру смеющейся одноклассницы. Та была одета в кожаный мотоциклетный комбинезон черного цвета, и только на правом плече виднелись цифры 38.
- А! Знаешь, что значит это число? Не знаешь, верно? Но я расскажу. Ровно тридцать восемь кровососущих тварей, которые оберегают маленькую беззащитную Сакуру, подохли от моей руки, - с удовольствием заговорила Хьюга, делая шаг навстречу Сакуре, в то время как та наоборот попятилась. – Внушительно же, да? А ты знаешь, как учащается пульс, когда в твоей руке сердце очередной твари? Откуда тебе знать?
Харуно задрожала. Ее взгляд метался во всех направлениях, надеясь найти хотя бы одну лазейку. Но… стоит Хинате нажать на курок…
- Глупая, - шаг, - наивная, - шаг, - противная Сакура. Это даже легче, чем прихлопнуть комара. Один выстрел – и все. Зэ энд. Гудбай, малышка-Сакура. Теперь уже навечно!
Хината снова вытянула руку, проводя большим пальцем по холодному металлу оружия. А Сакура уже жалела, что не умерла тогда. Желание жить? Чтобы существовать в вечном страхе, что тебя раздавят, как букашку? Вампиры, охотники, одноклассницы… Зачем?
Она покорно прикрыла глаза.
Раздался громкий выстрел.
Пуля просвистела в миллиметре от ее уха, обдав жаром. Боль незамедлительно ударила в голову, заставляя девушку схватиться за пострадавшую часть тела. Разлепив веки, она непонимающе уставилась на Хинату.
Но увидела совсем не то, что ожидала.
Верхом, прижимая руку с пистолетом к влажной земле, сидела сама… Карин.
- Эй, ты, дерзкая наша, помирать собралась? – вскрикнула она, поворачивая голову и неодобрительно смотря на Сакуру, которая прибывала в культурном шоке.
Кажется, все ее нутро дрожало не переставая.
- Что ты здесь делаешь?! – зашипела Хината, пытаясь вырваться, но позиция ее была крайне не выгодной, поэтому ей оставалось только прожигать рыжеволосую девицу ненавидящим взглядом.
- Дай-ка подумать, - наивно захлопала глазами Карин. – Как твоя давняя знакомая, я заприметила, что ты, как коршун, вьешься над нашей новенькой овечкой, вот и подстраховалась.
- Надо было тебя еще тогда прикончить!
- Ну что ты, милая. Может, ты и убийца, но не чудовище, ведь так? – Карин со всей силы стиснула запястье Хинаты, заставляя ту разжать пальцы, из которых выскользнул пистолет. – Хорошая девочка, - улыбнувшись, спасительница проворно соскочила с брюнетки, не забыв захватить и оружие, и направила дуло теперь уже на саму Хьюгу. – Проваливай, Хината. Сейчас же, - в голосе ее не было ни капли просьбы. Угроза. Твердость. Сталь.

Сакуру до сих пор трясло, словно температура на улице резко опустилась до минуса тридцати. Сделав еще один глоток воды, она окинула безразличным взглядом пустую бутылку и тяжело вздохнула. Ей самой уже казалось смешным все происходящее вокруг. Слишком уж похоже на какой-то второсортный типичный ужастик.
- Успокоилась? – спросила Карин, заглядывая в лицо бледной Сакуры. – Видимо, нет.
- А вот ты, наоборот, чересчур спокойна, - возмутилась Харуно, пытаясь, наконец, унять дрожь в коленях.
- И не такое видали, - пожала плечами Узумаки, откидываясь на спинку лавочки.
На улице постепенно светлело и серость куда-то испарялась, как будто кто-то решил залить холст желтой краской. Сквозь тучи скромно выглядывало солнышко, ветерок неожиданно потеплел и атмосфера ужаса шаг за шагом испарялась из воздуха.
- Ты что, из этих? – в голосе Сакуры сквозило искреннее удивление.
- Из этих? – ухмыльнулась Карин. – Нет.
- Тогда…
- Оказалась не в том месте не в то время.
- Понятно.
Снова повисло молчание, разбавляемое шорохом листьев и криками какой-то птицы.
Сакура не могла собрать мысли воедино и лишь отчаянно пыталась не расплакаться. Она надеялась, что все кончится. Стоит только захотеть – и кошмар рассеется, как дымка, унесется куда-нибудь в бесконечность. Но ее наивность осталась наивностью, а реальность снова подчинила себе поток жизни.
- То есть… то есть ты понимаешь, что происходит?.. – прошептала Сакура, бросая на Карин изучающий взглядом.
- Ну… - вздохнула девушка. – Скажем так, некоторые пробелы стали полноправными частями картины.
- А что?..
- Без рассказа не обойтись, да? – покачала головой Карин и, снова вздохнув, устремила взгляд в небо, которое выглядывало из-за кроны деревьев. – Мы с Хинатой дружили с детства. И так продолжалось до начала этого года, а если точнее, то до того дня, как она заявилась в школу мрачная, как голодный халк. Понятное дело, что мне ни слова, мы сами справимся, мы все в себе, а ты нам больше не подруга и вообще гуляй. Ну, я по натуре девочка приставучая, поэтому так просто дело не оставила и решила как-то проследить за Хинатой. Тогда она встретилась с каким-то странным человеком, лица его я не видела. Они говорили о вампирах, охотниках и какой-то твари, которая должна скоро перевестись в нашу школу.
- Тварь, насколько понимаю, - это я, - улыбнулась Сакура.
- Хината меня засекла и пригрозила, что если я кому-нибудь что-нибудь сболтну, то буду собирать свои мозги по мостовой. Сказки конец, а кто слушал молодец, - Карин снова вздохнула, переводя взгляд на Харуно. – А ты у нас кто, красавица, вампирша?
- Наверное, было бы проще, будь я ей, - покачала головой Сакура и выложила Карин все то, чего недавно наслушалась в доме этого Гаары, или как его там?
На самом деле, Карин не внушала особого доверия, но груз на плечах Харуно стал уже настолько велик, что одной его тащить было слишком тяжело. А если кроме рыжеволосой бестии никого нет, то куда деваться?
- Отличный сюжет для триллера. Будет лидером в прокате, - совсем не весело ухмыльнулась Карин, немного удивленно рассматривая лицо Харуно.
- Слушай, Карин, - смущенно проговорила Сакура, пряча взгляд, - я могу сегодня остаться у тебя?

- Располагайся, - провозгласила Карин, бросив сумку на пол и обводя руками свое жилье.
Сакура впервые оказалась в такой маленькой квартире, но оставила это при себе. Входная дверь вела сразу на миниатюрную узкую кухню. Раздвинув двери, они зашли в гостиную, которая по совместительству являлась и спальней. Что говорить, но обстановка была предельно скудна. Телевизор на небольшой тумбочке, невысокий книжный шкаф, который был не очень полезен, так как книги стояли стопками вокруг него, еще один шкаф, только встроенный в стену, и низкий столик.
- Это татами, да? – поразилась Сакура, удивляясь мягкости пола.
- Что? Попала в другой мир? – съязвила Карин, стягивая школьную жилетку.
- Я не это имела в виду, - смутилась Харуно, понимая, что ведет себя, как посетительница зоопарка.
- Ну, уж извините, что у меня в гостиной нет фонтана, а на кухне не может уместиться слон.
- Ты… одна живешь? – осторожно поинтересовалась Сакура, опускаясь на колени.
Карин сбросила юбку и ногой зашвырнула ее в угол комнаты, не успела гостья и глазом моргнуть, как Узумаки уже облачилась в пижаму с розовыми зайчиками.
- Съехала от матери три месяца назад.
- А-а-а… Решила самостоятельно жить?
Карин бросила на Сакуру предупреждающий взгляд:
- Нет.
Но Харуно с успехом его проигнорировала и продолжила допрос, как-никак, она впервые ночевала отдельно от родителей, ночевала по собственной воле:
- А почему?
Узумаки тяжело вздохнула и бросила Сакуре синюю футболку огромных размеров.
- Мать у меня наркоманка с семилетним стажем, вот и съехала, чтобы не смотреть на этот ходячий труп.
Сакура побледнела и мысленно ударила себя по голове, но любопытство взяло верх.
- А как же?..
- Бессмысленно. Бывала в трех клиниках, даже в психушке три месяца просидела, пила таблетки – никаких результатов.
- Но это же…
- Моя мать? – губы девушки скривила презрительная ухмылка. – Мне восемнадцать лет и я тоже хочу жить, а не просыпаться каждое утро от очередного кошмара, не бежать в соседнюю комнату и не щупать пульс, глотая слезы. Я хочу жить.
Ее голос резко оборвался и в комнате повисла тишина. Сакура пристыженно опустила взгляд, не решаясь посмотреть в лицо школьнице.
- Вот только не надо меня жалеть.
Карин вышла из комнаты. На кухне загремела посуда, послышался шум бегущей воды и звук включающейся газовой плиты. Бросив жалостливый взгляд на дверной проем, Сакура принялась стягивать школьную форму, дабы надеть предложенную Карин футболку, от которой пахло сладкими духами.
Спустя несколько минут Узумаки вернулась вместе с рисом, сукияки** и бутылкой красного вина.
- Вино? – удивилась Харуно.
- Слушай, сегодня на моих глазах чуть человека не застрелили, так что не удивляйся.
Девушки принялись за еду. Молчание нарушать никто не стремился, утопая в собственных мыслях. У обоих имелось о чем подумать.
Сакуре было немного стыдно перед матерью, которая хоть и отпустила ее к Карин, но все-таки с небольшой охотой. И правда. Она в школе всего несколько дней, а уже успела дважды не прийти домой.
- А ты с родителями живешь? – наконец, заговорила Карин, пытаясь открыть бутылку.
- Да, папа – художник, а мама работает в художественном журнале.
- Ура! – воскликнула Узумаки, разливая вино по бокалам.
- Карин…
- М?
- Ты стипендиантка? – как можно ненавязчивее поинтересовалась Харуно, недоверительно посматривая на бокал.
- Неа. Мой отец платит.
- А почему ты не с ним живешь?
- Не слишком ли много вопросов? – скривилась Узумаки, залпом опрокинув бокал.
- Прости, - выдохнула девушка и сделала маленький глоток.
Язык обожгла терпкая сладость.
- Что с тебя возьмешь? – уже не так злобно улыбнулась Карин и подлила им обеим вина. – Я его никогда не видела. Он присылает мне деньги, матери тоже, платит за учебу. А кто он – понятия не имею, да и не интересуюсь.
- Почему?
- Почему?.. – Узумаки задумалась, болтая красной жидкостью в бокале. – А ты бы хотела знать человека, который не хочет знать тебя?

В комнате царила темнота и лишь лунный свет боязливо заглядывал в оконную раму. Карин и Сакура лежали на разобранном футоне, смотря в потолок. Пустая бутылка из-под вина валялась рядом, а Харуно впервые «ловила вертолеты».
- Что будешь делать? – вдруг заговорила Карин, которая оставалось трезвой, как стеклышко.
- С чем? – не поняла Сакура, еле ворочая распухшим языком.
- Со всем этим. Охотники, вампиры. М?
- А что мне с этим делать? – из зеленого глаза выскользнула слезинка и спряталась в волосах. – Не знаю.
- Дерь-мо, - констатировала Карин.
- Дерьмо, - согласилась Харуно, прикрывая уставшие глаза.
В комнату ворвался порыв прохладного ветра, а вместе с ним исчез лунный свет. Карин среагировала молниеносно, схватив за горлышко бутылку и вскочив не ноги, а Сакура успела только разлепить глаза.
- Эй, дамы, это свои, - послышался смутно знакомый насмешливый голос.
Харуно повернула голову на источник шума и узрела перед собой Ходзуки Суйгейцу.
- К нам пожаловал обитатель кунсткамеры собственной персоной, - ядовито изрекла Карин, перебрасывая бутылку из руки в руку.
- А ты, малышка, без очков выглядишь куда дружелюбней, - подмигнул ей парень. – Эй, Сакура, ты жива хоть? А где же вопли: «пощадите меня, пощадите», - запищал он и рассмеялся собственной шутке.
- Как остроумно, плебей. Заткнись и выметайся отсюда, девочка уже спит.
- Я ее телохранитель, так что…
- Затки свою острозубую пасть, пока у меня терпение не лопнуло! – взбесилась Узумаки и пригрозила Суйгейцу бутылкой. – Где же была твоя акулья задница, когда на нее напали, а?
- Я хотел появиться в самый последний момент, как настоящий герой, но тут выскочило рыжеволосое существо и сломало мои грандиозные планы, - пожал плечами парень.
Глаза его ярко сверкали в комнатной темноте, от чего Карин было несколько не по себе, ведь теперь она знала, кто он такой на самом деле.
- Давай выметайся отсюда, дерьма кусок, поспишь на дереве. Головой вниз.
Карин начала его выталкивать из комнаты, но Ходзуки не желал сдавать своих позиций.
- Начиталась «Дракулы»?
- Так ты вампиреныш стало быть.
- А ты не знала? – притворно удивился он.
- Теперь знаю. Выметайся!
- А вот и нет.
- Не выводи мен, Ходзуки. Знаешь же, жалеть не стану, даже если ты сам Эдвард Каллен!
- Любишь «Сумерки»?
- Ненавижу!
- А… Вот как.
- Но тебя я ненавижу больше!
- Заткнитесь вы оба! – рыкнула Сакура и перевернулась на другой бок, а парень с девушкой так и замерли на тех местах, на которых стояли.




* Я никогда не позволю тебе упасть
** блюдо японской кухни из разряда блюд набэмоно, главным компонентом которого традиционно являются тонко нарезанные ломтики говяжьего мяса (или тофу, в вегетарианской версии)