Холодно

Хината куталась в одеяло, поджимая под себя озябшие ноги. Чайник закипал подозрительно медленно. Будто ему лень, или же он знает, что ей холодно, и издевается.
Она спит под двумя одеялами в середине весны страны Огня – святые боги.
Когда вода наконец достигла температуры кипения, Хьюга, заранее поставившая стул рядом с конфоркой, не вставая, утопила в кружке вчерашний пакетик. Кощунство, конечно, но ей же не для вкуса...
Просто согреться.
Последнее время Хината вечно мёрзла, немного разогреваясь на недолгих миссиях. Казалось бы, вот оно тепло, ушедшее во мрак вместе с кошмарами, однако, стоило вернуться домой и закрыть дверь, как обжигающий холод наваливался с новой силой. Зато спала теперь Хьюга крепко. Правда, отдохнувшей она себя всё равно не чувствовала.
Горячая жидкость обожгла горло, а чашка – пальцы. Легче не стало.
Может, ей поможет свежий воздух? Сколько дней она уже не была на улице и не видела людей, кроме обеспокоенной Тен-Тен? Но Такахеши сама приходила сюда, члены бывшей команды тоже пару раз заглядывали, но теперь Хьюга старалась как можно реже появляться на улице. Девушка просто не хотела вылезать из своего дома-берлоги, интуитивно ощущая, что жаркие солнечные лучи будут только во вред.
Там люди, которых она не хочет видеть, точнее, Хината не была против людей, но увидеть-то хотелось одного конкретного человека, а не их... Просто увидеть, хотя бы издалека, убедиться, что всё в порядке, что живой. Этого бы ей вполне хватило.
А ещё эти люди улыбаются. Хьюга не знает, что, как и откуда, но поползли слухи...
Умер ещё один из Акацуки. Чёрно-белый что ли? Нет-нет, другой, вроде тот, что с маской был. И народ радуется, смеётся. Хината точно знала, что несколько команд их выпуска собирались, чтобы «обсудить» это, хотя и вылилось это в банальную полупраздничную пьянку. Наверное, там даже было весело, но она не ходила.
Чай ни капельки не согрел. Только кончики пальцев неприятно покалывало. Девушка вздохнула, поставила чашку в раковину и, щёлкнув выключателем, в потёмках добралась до спальни. Это был типичный дом старого стиля, поэтому её комната находилась на втором этаже. Поэтому, дойдя до комнаты, Хьюга успела вновь задубеть.
Хината поспешно нырнула под одеяло, утащив за собой и то, что таскала на плечах. Спать не хотелось. Девушка, как-то не задумываясь об этом, свернула одно покрывало в жгут, обнимая его руками и ногами, а другим накрылась с головой. Валяясь так, можно представить себе абсолютно всё что угодно. Маленькая иллюзия в темноте, которой Хьюга никогда не боялась, эдакое бегство от реальности.
Это ведь можно, правда? Совсем чуть-чуть, недолго и немного, чтобы не пресытилось. И чтобы не утонуть в воспоминаниях на совсем. Но без этого она не сможет, разрыдается, потеряв веру в его живучесть.
Три месяца – это долго. Слишком долго.
А раз уж она может с лёгкостью вспомнить Мадару, так почему бы и нет?
Ведь она его любила, то есть, какое там, любит.
Именно Мадару, без фамилии и других ярлыков.
Растрёпанного, ластящегося ей под руки, как заправский кот. Мадару, от которого после того Нового года вечно пахло табаком. Мадару, который любил сидеть допоздна, ничего не делая, а потом не желал продирать глаза с утра.
Мадару со светлой грубой кожей, острыми чертами лица, литыми, но отчего-то до странности тонкими запястьями... Такого родного и знакомого, с горящим огнём внутри. Огонь этот был виден в глазах и порождал пряный жар кожи, и то ли Хината горела в опасных языках пламени, то ли грелась о них.
В любом случае, ей было очень тепло.
А сейчас – холодно.
И почему же ей так холодно поздней весной?

- Эти антибиотики выдаются только по рецепту.
- Я сдохну без этих антибиотиков, идиот.
На большее ругательство сил не было. Даже взгляд в его сторону грозный не пошлёшь.
Однако, несколько слоёв бинтов, намотанных везде, где только можно, кроме каким-то чудом не пострадавших ног, и кунай, лежащий в расслабленной ладони, оказали на фармацевта-идиота самое, что ни на есть, благодатное действие.
Ну, или же он выглядел столь жалко, что пробудил у того в мозгу какие-то остатки профессионализма.