Обратная сторона луны. Глава 2. Прогнивший лёд

Ало-чёрный мир привычно окутал вороньими крыльями, и Итачи еле заметно поморщился; он не собирался, и не нужна ему эта беспомощная девочка Хьюга, что дрожала, вздёрнутая над ровной водой под ногами. Ей стоило держать глаза закрытыми или вообще не проходить сегодня у реки.
Учиха убивал детей.
Но Учиха не собирался растрачиваться на лишнюю жестокость.
Ей вполне хватит немного нажать до безопасного обморока.
Хьюга. Переоценили они своё доджитсу, сравнивая его с могуществом шарингана. Большими белыми глазами девочка смотрела на него – генин, боится; ресницы и губы дрожали, а моря чакры накатывали и отступали от неё.
Однако Кисаме был прав. Неспокойная, пронизывающая, холодная. Мать из клана Юки? Давно вымер, но остатки могли ходить по земле долго, ища защиты у более сильных кланов, даря себя и свою кровь, чистую и новую, в закрытые семьи шиноби.
Всё может быть. Хотя по возрасту она ровесница Саске, и подобную чакру Итачи вряд ли пропустил бы.
Ало-чёрный мир мёртв, и страдания жертв пропитывали его гнилостной кровью.
Ало-чёрный мир на мгновение подёрнулся незаметной дымкой, и не будь это его идеально отточенная техника, то Учиха не обратил бы внимания.
Чужая чакра вспыхнула. Резко остекленели бельмы глаз, и голова – откинулась затылком в дерево. Инеем поползло от скрюченных пальцев и изогнувшегося в судороге тело…
Глухой низкий гул оглушил. Звук проник в сознание и вывернул его наизнанку, и на обратной стороне век мелькнули тела родителей. Черты иллюзии смазались, дёрнулись, и Итачи впервые потерял контроль.
Но Цукиёми не исчезло.
Зато ушло головокружение в сплошном красном мареве. Итачи увидел, что вокруг вообще не осталось этого цвета. Проклятая луна умылась от крови и, гигантская, воссияла чистым белым с голубым отливом. Ступни вдруг с тихим всплеском ушли под кромку тёмной воды, не отражающей блики, и Учиха провалился по колено.
Юноша не боялся – разучился давным-давно. Но ледяными пальцами под кожу заползало потаённое, древнее, сильное у каждого человека…
Инстинкт самосохранения.
Не стекло – фарфор и мёртвый снег. Теперь Хьюга уже смотрела снизу вверх, но, кажется, не видела его. От кожи по одежде растекался морозный узор, а на её висках вздулись вены, и Бьякуган старался пронзить все его маски и увидеть душу.
А Итачи старался разглядеть хоть каплю разума и эмоции в глазах простой куноичи из Конохи, но не видел ничего.
Пусто.
В лицо ему дунул порыв свежего ветра. Ослепительно белые крылья развернулись за чужой спиной и взмахнули. Девочка поднялась в воздух – и исказила бескровное лицо:
«Ты, глупец!»
Итачи едва не согнулся от обрушившейся на него мощи. Комариными писком отреагировали уши, но Учиха различил в громом ударившем призыве голосе этой девочки тонкий, нежный, настоящий тон.
Но с ним заговорила не Хьюга. Кто-то сильный настолько, что легко удерживал его иллюзию в своём контроле, завладел её ртом.
Низко, тем же гулом… По миру Цукиёми разлетелось во все стороны эхо.
«Как ты посмел, смертный?! Дар этот от меня – как осмелился ты вредить им одной из дочерей моих?»
Вялая жалкая мысль: «Я не знал», - мелькнула в голове, хотя Итачи не понимал, о чём речь. Чем дальше, тем хуже ему становилось, ведь чакра утекала всё быстрей и быстрей, а глаза начало печь от перегрузок, и тем меньше он соображал.
Взмахи обжигающих чистотой крыльев. Слепящая луна. И чакра, злая энергия, бурей норовила стереть его, безвольного, в порошок.
Сколько лет этой несчастной, которую используют, как куклу чревовещателя? Тринадцать, двенадцать?
Как Саске.
Когда в один взмах крыльев, в один толчок от воды ногой она оказалась рядом и схватила мягкой ладонью Итачи за горло, Учиха подумал, что, наверное, так же ощущали себя взрослые шиноби его клана, когда он их хладнокровно и без трудностей убивал.
Никто тогда не мог оказать ему должного сопротивления. Итачи был совершенно обездвижен сейчас, и оказался не в силах пошевелить и пальцем.
А ещё не получалось вдохнуть, хотя панически стучало с пульсом: иллюзия, иллюзия, ты дышишь, иллюзия.
Учиха не помнил, кому настолько насолил или задолжал. Разве что смерти или богам, веру в которых утратил в десять.
Слепые глаза старались разворотить его душу на мокрые внутренности. Вытащить, растерзать и забыть. Но, видимо, дёргающий за ниточки неизвестный нашёл что-то, отчего передумал.
«Ты прощён в первый раз и только в первый. А теперь – убирайся!» - исторгнул бледный рот не свои слова, и вместе с ними Хьюга, схватив его за грудки, с силой толкнула назад в раскрытые объятья мрака.

Итачи моргнул, возвращаясь в реальность. На краю слышимости нарастал тонкий звон – верный знак того, что шарингана с него хватит. Зелёные и голубые пятна быстро превратились в полосу леса у набережной и Кисаме, в чьих руках закатила в обмороке глаза Хьюга и обмякла, чудом не порезавшись о Самехаду.
С виска скатилась капля пота.
Нет, риски того не стоят. Тем более что в селении им больше делать нечего.
- С собой потащим? – осведомился Кисаме, перехватывая девочку своей лапищей; Хошигаки мог её спокойно переломить, словно ивовый прут.
Впрочем, мгновение назад в реальном мире, Итачи не сомневался в своём генджитсу.
- Нам не нужен балласт…
- Хината!
- … и погоня тоже.
Кисаме понял его правильнее бросившегося на помощь заложнице Какаши. Бесплатные убийства наследников великих кланов – под чёлкой не оказалось печати подчинения – сулят только лишние проблемы. Мечник уронил девчонку: та сломанной куклой упала на настил набережной, - и в единое движение перекрыл путь Хатаке.
Учиха не переоценивал Копирующего. Разумеется, тот не успел. Самехада впилась острыми лезвиями в плечо мужчины и грудь, вспарывая кожу и мышцы, но левой рукой Хатаке удалось оттолкнуть от себя Кисаме, заставив увернуться от прямого удара. Какаши отскочил назад, разрывая контакт, а чудовищный меч напарника довольно и сыто распустил окровавленные чешуйки.
Плечо Хатаке оказалось вспорото почти до кости. С активированным шаринганом и той чакрой, что не выпила Самехада, он продержится недолго. Это ж надо – так глупо попасться в сеть иллюзии Итачи, которая испортила чувство оценки расстояния противника.
Иногда стоит действовать проще, чем от тебя ожидают.
- Какаши, что там?! – Куренай сдерживала себя с трудом, и убить её было бы гораздо проще, чем любого из присутствующих. – Зачем ты вообще туда бросился?
- Она жива… - выдавил Хатаке.
У него не было времени объяснять, что Хината посмотрела в глаза Итачи и выжила либо чудом, либо из какого-то тонкого расчёта врага.
- Так глупо потерять бдительность, - произнёс Учиха. – Хотя сам же предупреждал об этом.
Какаши тяжело дышал. Его бледность невольно напомнила о произошедшем в мгновении Цукиёми. Не хотелось признавать, но из-за этого Итачи не рискнул воспользоваться техникой снова, лишь затуманив Хатаке слегка разум.
- Мы оба… ха… знаем, что это сделал ты.
- Зря, Итачи-сан, - хмыкнул Кисаме, дальше нападать не спешивший: когда ход боя не шёл на секунды, он никогда не торопился. – Я бы и сам справился.
- Не сомневаюсь.
Какаши сконцентрировал в ногах больше чакры, иначе у него были все шансы бесславно пойти ко дну.
- Так ты… гх… - ему было трудно говорить, - ищешь Саске?
- Нет. Саске бесполезен и слаб, - Кисаме ухмыльнулся. – Мы ищем наследие Четвёртого Хокаге.
- О чём это он, Какаши? – спросил Асума, который, в отличие от Юхи, оставался более хладнокровным и не собирался ничего упускать.
Хатаке попытался пережать рану – без толку. Кровь хлестала ручьём и окрашивала воду под ногами так сильно, что не сразу вымывалась течением. Скоро он потеряет сознание от потери крови, а драться на равных с ними уже не мог.
Впрочем, раньше тоже не мог. Не с демоном Тумана и дьяволом Конохи одновременно. Гений тот, кто поставил их рядом.
Акацуки, да?
- Значит, вы пришли за девятихвостым, который запечатан в Наруто? Я знаю, что вы не одни такие. Как там называется ваша банда? «Акацуки»?
Грустно.
Итачи совершенно не хотелось лишней возни – и лишнего убийства, но если у него «случайно» развязался язык в надежде, что Наруто будут лучше охранять, то Какаши допустил слишком явный просчёт, чтобы Учиха его проигнорировал.
- Меняем план, - отрезал Итачи. – Кисаме, берём Какаши и заложницу. Если нас будут преследовать – девчонка умрёт. От остальных можешь избавиться.
Слабая Коноха не учится. Любимый дом, давно им не являвшийся, полный хороших, но глупых людей. Оборачиваясь назад, ему порой тоже хотелось не видеть многого из того, что открылось слишком рано.
К счастью, Учиха редко оборачивался назад.
Кисаме – смертоносный хищник, каких мало по земле ходит. Но вдруг его снёс ураган грубой, без чакры обжигающей мощи. Получив удар ногой в живот – хотя Хошигаки всё же сгладил атаку – нукенин отлетел далеко за спину Итачи. От столкновения двух шиноби взметнулись волны, а Учиха почти физически ощущал удивление напарника.
Джонин Конохи быстро занял позицию перед раненым Какаши, прикрывая его.
- Ты кто? – гаркнул Кисаме, зло ухмыляясь.
- Благородный зелёный зверь Конохи, Майто Гай!
Знакомая стойка, знакомые цвета, знакомое лицо. Итачи сам себе удивился, что не узнал его сразу.
Однако он стал намного сильнее за прошедшие годы, раз подобрался незамеченным. Или просто прыгнул издали?
- Ну и видок. Прямо музейный экспонат, - пренебрежительно фыркнул Хошикаге, хотя это было обманчиво: шиноби их уровня не недооценивали.
Но Учиха всё же лучше знал ниндзя этого селения.
- Он не так прост, как кажется.
Майто не изменился в лице. Итачи – так и знал… Гай никогда особо не любил эти штучки с иллюзиями. Сильный человек и без фокусов справляется.
Хотя клан Учиха легендарен за счёт них.
Мужчина мысленно прикинул, сколько понадобится отряду АНБУ, чтобы добраться до окраины, перед этим собрав верный состав. Небось, застрянут, захотят отловить по крайней мере одного живым – а уж если до Корня успеет долететь, то Данзо с лёгкостью отдаст несколько рядовых жизни ради такого ценного живого подарка.
С гнильцой человек.
- Какаши, ты как?
- Бывало и хуже… - сдавленно, но кровь из раны так и хлестала; Хатаке держался на, должно быть, силе юности, которую не признавал вслух. – Гай, будь осторожен.
- Сам знаю! Я не зря с тобой столько раз бился. Можете открыть глаза.
- Но… - попытался возразить Асума.
- Главное – смотрите на ноги и предугадывайте движения.
Судя по всему, Асума и Куренай, хотя и послушались, не считали, что способны таким образом сражаться. Тем более что Какаши становилось только хуже.
Однако Юхи вдруг снова зажмурилась.
- Я не могу не смотреть… - выдохнула она сорванным голосом, и Майто её не узнал: в ней всегда горело пламя сильного духа, а потерь вроде пока не было.
- У нас заложник, - мрачно сказал Асума.
- Кто…
- Моя, - тяжело. – Моя Хината. Взглядом ищу…
- Она на набережной, - указал Какаши кивком головы, потому что остальным не следовало туда смотреть без привычки избегать чужого взгляда.
Гай легко посмотрел мимо Итачи. И вправду, вон лежит, бедняжка, пластом – и не разглядишь сразу издали тоненькое, хворостинкой, тело. С такого расстояния нельзя было понять, жива она или нет, но раз заложник, то Майто понадеялся на лучшее.
Соображать стоило побыстрее, а то пока они тут болтают, гениальный ум Итачи тоже сгенерирует какую-нибудь особую пакость.
- Надо потянуть время, - нашёл Гай самое простое решение, не особо отличавшееся от изначального. – Асума, отнеси Какаши в госпиталь. Куренай – прикроешь. Всё будет хорошо, я вызвал отряд АНБУ.
- Но Хината…
Майто хмыкнул. Асума сильнее. Но разве разлучишь Юхи с этим приёмным птенцом?
- Не бойся. Вытащим.
Куренай мрачно кивнула и решительно уставилась в воду, словно позабыла о том, что только что жмурила глаза, снижая риски. Причины её хладнокровной жёсткости в полголоса пояснил почти потерявший сознание Какаши.
- Этот ублюдок… девочку… в генджитсу…
- Не болтай, дружище, - отмахнулся Гай, но зубами скрипнул.
Да что этот Учиха о себе думает?
Итачи радовался, что Кисаме удалось так хорошо ранить; часть живой пока души, чудом живой, даже дёрнулась – к счастью, не добил. Впрочем, это было на пользу в целом: пока противники отвлеклись, переговариваясь, Учиха принял решение, услышав всё, что нужно.
С АНБУ он справится. И напарник справится, ведь, судя по всему, Гай не был в курсе, против кого звал подмогу. Но глупо думать, что обойдётся без последствий…
Тем более, Итачи своё уже получил. В затылок дышало зимним холодком, а головокружение отступать не желало.
А ведь джинчурики даже нет в селении, они уже уходили, выяснив, где он скрывается и в каком направлении собирается двигаться.
- Кисаме, уходим, - приказал Учиха. – Прости, но мы теряем время.
Кисаме недовольно цокнул.
- А я только собрался размяться, - мужчина закинул меч за спину. – Берём? Только с чакрой у неё совсем нелады…
Итачи прислушался к собственным ощущениям. Разумеется, балласт, разумеется, он им ни к чему, и не дело тут в том, что его едва не убила собственная техника.
Или что там такое было?
- Нет, - отрезал он. – Раз что-то странное – легче выследить.
К тому же, с двумя пострадавшими, по крайней мере, Майто и Куренай их преследовать не будут: первый был реальной угрозой.
Не в их характерах.
Раскрутив парочку кунаев в руке, Учиха не глядя бросил их к Хьюга. И когда Гай бросился их перехватить – сорвался вместе с напарником с места.
Если бы Какаши был прежним, ну, как лет в четырнадцать, то точно б бросил раненных. Но сейчас Хатаке другой совсем, да и его самого Асума уже взвалил себе на плечи и утащил. А Куренай с почти материнским вскриком бросился к Хинате. Её руки быстро ощупали сонную артерию, лоб и рот девочки.
-Дышит!.. – шумно выдохнула Юхи.
Гай посмотрел на оцарапавшие ему руки ножи и брезгливо отправил их на дно реки. Лишь бы Куренай дуростью не занялась, мстить бы не порывалась. А то у молодых джонинов, только распустившихся юных цветков, такое бывает на буйную голову.
- Какаши правду сказал? – спросил он, забыв о том, что Хатаке хотел, вроде как, скрыть это от учителя Хинаты.
Но Куренай в иллюзиях хороша – и так поняла всё.
- Да, - сухо. – Её тоже надо в больницу.
- Вот урод, - звонко и весело вырвалось у Майто.
- Ну, уж если даже ты сказал… - она даже усмехнулась и позволила мужчине подхватить для него лёгкую, пушинкой, куноичи – Гай быстрее до госпиталя домчит. – Я дождусь АНБУ и догоню. Иди отсюда.
Эх, нервное. Что за месяц такой, куда ни плюнь – раненные взрослыми шиноби детишки: чужие, свои… Хотя в селении все свои, большая семья, как Третий учил. Не для того они тут Академию строили и миссии ранга D придумали.
Оставив Куренай успокаиваться и срываться не на опаснейшем нукенине, бросившись в погоню, а на АНБУ, Гай бросился бежать. Майто отгонял от себя страхи, а как увидел чёртов отряд – где они были, где? – даже прикрикнул на них.
Но худое тельце в руках источало ледяной холод.

С востока ползли враждебного вида кучевые облака. Неизвестно было, куда понесёт их ветер окончательно. А под ногами Темари лежал уже третий труп, который она с неприятной Баки пренебрежительностью оттолкнула ногой. Несколько человек кто-то свалил в кучу дальше, перед этим методично перерезав глотки.
Протектор Ото на нём загадочно поблёскивала.
- Нет, серьёзно? – фыркнул Шукаку.
- Ему дня четыре, - быстро определил Канкуро, присев на корточки и поморщившись от ударившего в нос гнилостного запаха; это в пустыне тела бескровно усыхали. – Отравлен. Какой-то препарат для быстрого разложения…
- Из-за чего он выглядит «старше», - закончил за него Баки. – А что те?
Гаара отошёл на шаг, не желая вдыхать трупные испарения и испытывая лёгкую брезгливость, но решил избавить от подобного удовольствия брата. Песок покинул бутыль и быстро переворошил остальных, из-за чего один из них лишился обмякшей ноги.
Именно её к Канкуро подтащил младший Собаку, а сам отошёл ещё больше. Темари бросила на него почти завистливый взгляд, а марионеточник подтянул воротник к носу.
- А вот этот – умер, когда наши уходили. Примерно, - гнусаво. – Трогать не буду, и не просите.
Старшая Собаку тоже зажимала себе нос.
- Даже знать не хочу, как ты это определил, - не менее простуженным голосом отозвалась она. – Гаара, ты можешь…
- Погоди-погоди! – оборвал Канкуро. – Я этот заберу, с ядом, - темные глаза азартно сверкнули.
- Уэ, извращенец. Я в чистильщики не нанималась.
- Кто ж тебе даст, всё испортишь!
Темари закатила глаза и поспешила с полузаросшей тропы напрямик прочь. Из-за портившейся погоды они решили вернуться на утоптанную дорогу и, может, где-то переждать: уроженцы юга - даже самый сильный шиноби Суны не потащился бы через ливень, когда нет никакой спешки. Гаара был особенно согласен с этим утверждением, так как уже знал, что происходит с песком от даже небольшого количества воды.
Младший Собаку слишком поздно понял, что те редкие миссии, которые он выполнял, оставались в пределах пустыни не только потому, что боялись его выпускать.
- Веселая у тебя семейка, я раньше и не замечал, - сказал Шукаку.
- Я тоже, - сухо.
- Дай мне.
Младший тануки на мгновение прикрыл глаза и передал напарнику контроль над песком. Ему показалось, что это выходит хуже, чем на тренировках в Конохе, но техника послушно уничтожила остальных.
Тоже из Ото.
Как и в те четыре раза, когда их маленький отряд обнаруживал тела раньше, правда, не трогали. А ведь ещё и от Листа толком не отошли.
- Кто-то пытался сделать так, чтобы его спутали с теми. Зачем?.. – протянул Канкуро, очень довольно убрав свиток с ценной находкой себе за пазуху. Баки отвернулся, сделав вид, что ищет ушедшую Темари.
Все они, дети Расы, ненормальные.
- Это не наше дело, - резко оборвал он ученика. – Наше – быстрее добраться до Суны, а не выяснять, кто убивает предателей союза.
- Может, мы руку хотим им пожать?! – крикнул Шукаку, заставив Гаару закатить глаза.
Баки дёрнулся. Привыкнуть к «другу» младшего Собаку он по-прежнему не смог, а терпел, так как нарываться на удивительно спокойного Гаару – самоубийство.
Не уж. Пусть дома решают, что с ним делать.
- Будьте осторожны, - приказал Баки. – Если его убили всего четыре дня назад, то здесь могут рыскать и другие.
- Чьи? – спросил младший Собаку.
- Неважно. Нам сейчас нельзя никому попадаться.
- Боишься? – презрительно – и Гаара не знал, откуда это пренебрежение взялось за место равнодушия. Ему захотелось уйти тоже. – Поищу Темари.
- Эй, не бросай меня с ними!
Шукаку бросился догонять, но без особого энтузиазма.
Темари набрела на ручей. На самом деле, девушка прекрасно знала, что он здесь есть, и отправилась целенаправленно – хотелось смыть с себя эту пакость. Куноичи понимала практичность брата, забравшего тело с неизвестным ядом, дома и похвалить могут, если, конечно, не оставит всё эгоистично себе. Но из горла не исчезал прогорклый ком, отдающий горечью в корень языка.
«Всё хорошо, тебе нужно больше опыта в этом».
Или не нужно?
Холодная вода привела её в чувство. Собаку ласково провела по лакированному боку любимого веера: дома есть и наждачка, и хорошая краска, и лак, а под свежий слой покраски можно несколько печатей нанести… Девушка сбросила сандалии и свесила ноги в воду. Возможно, им стоит дальше идти вдоль воды, тем более что вместе с тучами надвигалась неприятная лесная духота.
Лишь бы грозу унесло всё же куда-то.
- Ты ушла далеко.
Собаку вздрогнула. Приближение младшего брата она благополучно пропустила. Кто бы что ни говорил, Гаара хороший шиноби не только из-за демона внутри.
Правда, от этого в груди колко сжималось.
- Здесь идти будет лучше, - произнесла Темари, нехотя вынимая из ручья ноги.
- Дольше.
- Зато у воды. Не торопимся. Можно фляги не тащить, а у границы наполним доверху. Подождём остальных здесь.
Младший Собаку не спросил. Парень присел на камне и коснулся пальцами воды, однако тут же отдёрнул руку, поёжившись.
«Он мерзлявый?»
А почему она, родная его сестра, не знает ответа на этот вопрос?
- Не будет грозы, - вдруг тихо произнёс он. – Наверное.
- Почему ты так уверен?
- Я не уверен, - пожал плечами Гаара, так как на самом деле не мог этого объяснить. Где-то в нём поселилось теплое и мягкое ощущение покоя, и тануки интуитивно понимал, что перед разгулом стихии было бы не так. – Инстинкт?

Учиха не открывал глаз и не шевелился. Жёсткий футон дешёвой ночлежки, где всем на всех всё равно, как нельзя лучше подходил для медитации. Сердце Итачи билось в здоровом спокойном ритме, а потоки чакры стабилизировались и потекли по телу ровнее, хотя приглушено: лишнее внимание им ни к чему. Ответов на ворох свежих вопросов не дал ни один из трудно читаемых, запутанных, разной степени древности свитков, в которые было всё – или не всё – о техниках его глаз, что удалось собрать за всю недолгую жизнь.
Таким образом, Учиха отмёл вариант личной ошибки или упущения в имеющейся у него информации. Но пробелов в ней тоже хватало.
Что-то уничтожено, говорят, самим Мадарой, который в злобе не собирался делиться тайнами даже с роднёй.
Что-то вообще не задокументировано и передавалось из уст в уста красивой сказкой, но забылось, когда история вдруг потекла невероятно быстро.
Что-то утеряно и утрачено.
Что-то у Тоби. С недавнего времени Итачи подозревал его в раздвоении личности: временами нукенин говорил от лица древнего Учиха, и в могущество его верилось, временами – в третьем лице о всё том же прародителе, спокойней, развязней и с куда большей жестокостью в речах. Хотя, конечно, он мог тут ошибиться, и Тоби лишь пользуется громким именем.
Кисаме без сомнений верил в Мадару.
Капля едкой злости на себя за недостаточное внимание к Бьякугану отравляло скупое хладнокровие – то единственное, на чём он держался. Итачи вдохнул на три счёта и медленно выдохнул на пять. После четырёх повторений всё ушло, будто утренний туман под летним солнцем.
Хлопнула дверь. Кисаме, нарочно шумя, как и любой нормальный гражданский, щёлкнул за собой замком и, сбросив хенге неприметного мужичка с пивным брюшком, залысинами и жирными пятнами на одежде, с наслаждением потянулся. Ирония была в том, что пока они не «открыто представляли идеи и деятельность организации Акацуки приметной одеждой», приходилось скрываться вдвое тщательней.
- Увёл, на юг пошли. Их эта, сенсей затормозила, явно хотела выцарапать вам глаза самостоятельно, - это он о Куренай. – Двух водяных клонов прихлопнули уже. Хотя идиоты они тут у вас, Итачи-сан.
Это «у вас» резануло по ушам. Учиха пожелал самому себе больше самоотречения. Лет в пять он хотел сбежать и стать бродячим монахом – хорошее желание, до сих пор в сердце хранил, ведь оно не бередило ничего, и такая судьба сделала бы его счастливей. Быть может, он умрёт, и как расплатится за грехи и смерти, то боги дадут его духу стать ками. Итачи защищал бы своё небольшое озерцо, или дерево, или даже камень даже лучше, чем сейчас Коноху, воспоминания о которой заставляли кровить шрамы.
Про монаха и ками – умиротворяло. Жаль нет времени помедитировать нормально. Дела.
- Когда выдвигаемся? – спросил Хошигаки.
- Сейчас, - Учиха открыл глаза. Напарник, чертыхаясь, прочищал Самехаду от излишек чужой чакры, которую вдруг меч решил отторгнуть, при этом плотно сжав чешуйки вместе и всем видом выражая обиду на окружающий мир. Как метко выразился Кисаме – несварение желудка. Ещё одна загадка, хотя они оба уже такое видели.
- Она их племени, уверен, - Хошигаки обернулся. – Громко думаете.
- Она Хьюга. У них свои секреты – не такие и закрытые.
- Да я эту стерву за километр учую! – зло рыкнул Кисаме. – Ей подобных – тоже.
- Мы так и не знаем, кто они. Возможно, случаи мутации в кланах…
- И поэтому у девки её рожа Орочимару.
- Орочимару мог спровоцировать мутацию искусственно.
Кисаме резко отвлёкся – упрямая Самехада цапнула его за штанину. Не обращая внимания на их воинственную возню, Итачи натянул сандалии; ступни к полу липли от грязи, в таких местах не разуваются.
Это не более чем непроверенная гипотеза, которая не заслуживала ни доверия, ни отрицания. В нужное время Учиха не придал нужного значения явившимся и быстро испарившимся членам организации из-за вороха своих проблем, смутном чувстве долга и тщательно спрятанной солидарности к, скорее всего, тоже шпионам. А теперь было поздно, и Итачи отругал бы себя, не будь это крайне деструктивно.
К тому же, ему нет никакого до этого дела. То проблемы живых, когда как Учиха одной ногой в могиле. Надо только дождаться Саске – и это закончится.

- Лорд Орочимару!
Командир крохотного отряда – три человека – упал на одно колено, и его шайка повторила, склоняя головы ещё ниже. Не запуганные – преданные, редкость.
- Мы вас не узнали. Нам не сообщили, что вы будете передвигаться столь скрытно.
- Я понял, - презрительно.
По крайней мере, Юмия постаралась, чтобы звучало именно так. Восьмихвостая посмотрела на мужчину сверху вниз, накручивая на палец прядь распущенных волос. Перед ней ещё ни разу не вставали на колени, но она не чувствовала ничего.
Об удобстве собственной внешности Орочи задумалась неожиданно поздно. Обычно всё происходило наоборот и вынуждало прятаться. А тут…
Должно быть, эти шиноби – по крайней мере, главный – знали Орочимару лично вместе с «особенностями» его тела, заключающимися в том, что тела были разные и выглядеть могли не так, как чаще всего саннин показывался людям. Но без деталей – и хорошо.
Девушка даже не старалась.
Последние дни ниндзя Ото доставили ей не мало хлопот. «Присмотреть за Наруто», и, конечно же, Наруто отправляется прочь из селения с высокими стенами и надёжными защитниками. Орочи не тревожилась бы, ведь Джирайя силён, но рыскающие ищейки её настораживали, потому что Юмия никак не могла увидеть в них смысл. Орочимару потерпел поражение не так давно, чтобы замыслить нечто новое – не мог же он рассчитывать на полное поражение в захвате Конохи изначально?
Лазутчики Звука чистили территорию с какой-то одной им ведомой целью. Восьмихвостая, через раз стараясь разговорить: не раскусывали капсулы с ядом только мелкие сошки, который ничего не знали, - чистила окрестности от ниндзя Ото на всякий случай. Девушка старалась не оставлять следов, то уничтожая тела, то маскируя их и с помощью ядов ускоряя разложение, и ни разу не использовала ничего, что могло бы её выдать.
Юмия не устала. Защита брата Шио - честь. Но монотонные стычки одна за другой внезапно стали её выматывать.
Орочи порезала о кунай палец и приложила руку к дереву. Шипение и тихий звук чешуи по коре, который не каждому шиноби легко различить – настоящая музыка. Шиноби поздно слишком поздно поняли, что их ждёт.
- Обед, - сухо произнесла Юмия и отошла в сторону.
Пятна крови на одежде ей были ни к чему, а змеи заглатывают свою добычу целиком. Защититься никто не успел. Девушка подвязала волосы обратно в хвост и вернула на место заколку.
Две змеи, как им и положено, исчезли почти сразу. Глупый слух среди ниндзя, будто несильные призывные змеи обделены даром речи, родился из их молчаливости и не желании лишний раз находиться в пропахнувшем людьми месте, если эти люди не являются едой. Однако третья, с густо-фиолетовым узором чешуи, осталась: отяжелённое трапезой тело растянулось на тёмной траве, а голова повернулась в сторону восьмихвостой, показав подёрнутые слепой дымкой зрачки и радужки. Тонкий чёрный язык быстро мелькнул в воздухе.
Разумеется, ей совершенно не обязательно было видеть что-либо глазами.
- Ока-сан, - вырвалось почти удивлённо, ведь никогда-никогда столь мудрая из змеиного племени не позволила бы себя призвать. В змее было каких-то три-четыре человеческих роста, но уважения она заслуживала большего, чем Манда, пускай тот из-за силы возомнил себя главным. Даже для Юмии, свежей и юной среди них, не было секретом, что «змеиный царь» слишком молод, чтобы вообще хоть на что-то претендовать.
А ещё – с кошмарным характером.
Недалёким людям, которые интересовались лишь боевой стороной вопроса, совершенно не обязательно было об этом знать.
- Ты заблудилас-сь, - гипнотически произнесла Ока. – Найди мне с-солнечное мес-сто.
Орочи не осмелилась – да и не захотела спорить. В лесу нашлось дерево с достаточно широкими ветвями и в меру густой кроной, которая легко пропускало свет и тепло. Ока заползла в след за восьмихвостой, и раскинула у ствола свои бликующие кольца, закрыв глаза.
Юмия застыла, не зная, что ей делать.
- Рас-судок рас-сетеряла, змеёныш-ш? – сказала Ока настолько ласково, насколько вообще возможно для рептилии.
Восьмихвостая сбросила оцепенение, а вместе с ним – обувь, плащ, шляпу, маску, ножи… Избавившись от тяжести кожи человеческого мира и оставшись в топе и штанах, закатав последние, Орочи забралась на нагревшиеся от солнца кольца. Юмия растянулась на них, будто на диковинной постели, и сочетание гладкости и мощных мышц мгновенно окунуло её в омут дурманного сонного покоя.
На её руках всё ещё были бинты. Возможно, раны не заживали до конца из-за отсутствия отдыха. Ноги приятно впитывали тепло дневного светила, всплесками пробивающееся через лёгкую листву, но глядеть на них не хотелось – длинные, но тощие и нескладные, того же нездорового цвета, как и всё остальное. Хотя недавно мешки появились под глазами, но их Юмия, к счастью, видеть не могла.
Зато повязки от ран так и не снимала.
Однако сейчас вдруг всё стало иначе. Орочи никогда не знала и не могла узнать, что такое «родители», но если кто и странно о ней заботился и присматривал – то змея Ока, о которой шептались, что она биджу, забывшая, как принять человеческий облик.
Юмия этим слухам не верила. Юмии в принципе было всё равно, так как она и собственных чувств не понимала – настолько неестественными они для неё были.
- Твоя гос-спожа хочет, чтобы ты вернулас-сь… Хватит бегать за лис-сой.
- Я не оставлю Шио, - вяло ответила Орочи, так как на тепле её внезапно, вопреки логике, разморило.
Человеческая черта.
- Ш-шио здес-сь нет, - Оку не провести. - Давно ты не была в родном гнезде. Ос-слабла и измучилас-сь… Ты можеш-шь обмануть лиш-шь чужие глаза, но мои давно уже не видят ничего, глупыш-шка…
Восьмихвостая закрыла глаза и постаралась удобней устроиться. Кольца медленно поменяли своё положение, валиками оказавшись под поясницей и коленями. Теперь солнце щекотало ещё и впалый живот – хорошо.
Ока часто называла её глупой, но ведь не удивительно – она была младше, должно быть, на самом деле намного глупее, когда они познакомились. Змее виднее, а у Юмии отключалась голова; мозг жадно ухватился за возможность не испытывать перенапряжение, и мысли плыли словно по широкой медленной реке…
Рядом с Окой Орочи не ощущала ни преданности и верности или доверия от чужого покровительства, как рядом с Шио – хотя Ёко вдруг решила сделать их отношения дружбой, и так тому и быть. Ни мистической связи судеб с Сейрам, вкупе с желанием скрестить оружие – и до конца времён быть отражением Хачи. Тепло и защита приходили со змеёй и, странное дело, при ней было легко расслабиться.
В книгах подобное называли любовью. Но в многоцветье её разнообразия скупая на эмоции Юмия быстро путалась.
- У меня ещё есть здесь дела, - немного уступила Орочи.
- Ты упряма, как твоя напарница.
- Неправда.
Шипение, с которым выдохнула змея, напоминало снисходительный смех.
- Мы заберём тебя с-сами, когда ты будеш-шь умирать… Ты с-слаба, и с-слабее вс-сё дальше – и мы заберём тебя к твоей гос-споже. Будеш-шь дома.
Кажется, она всё ещё смеялась. А восьмихвостую уносило лёгким головокружением от покачивающейся древесной кроны и мелькающих в них солнечных зайчиков в обволакивающую со всех сторон дремоту.

- Он потерял много крови и чакры, пришлось сделать переливание, - буднично отчиталась куноичи-ирьёнин, с отсутствующим выражением лица смотря на листок в папке сквозь тонкие стёкла очков; явно из бывших полевых медиков, а такая работа дарит корку чёрствости даже больше, чем задания АНБУ. – Третья реанимационная палата, посещения с пяти до семи, лучше по записи, но джонинов пустим.
- С ним всё будет хорошо?! – выпалил Гай, и девушка поморщилась.
Асума, меланхолично баюкающий перебинтованную руку – Самехада до кости мясо содрала - заметил, что она старше, чем кажется: миндалевидные глаза украшала сетка частых морщинок. Чакру на него почти не тратили и, обслужив по-минимуму, вкололи слишком много морфия.
- Будет, - ирьёнин мрачно поправила очки. – И не таких вытаскивали.
- А можно?!..
- С пяти до семи, - жёстко.
Майто как-то резко стушевался.
- Пошли лучше к Юхи сходим, - примирительно сказал Сарутоби, хотя и сам не знал, насколько его спокойствие естественное, а насколько – от лекарства. – Ей одной тяжко, а Какаши и так без сознания валяется.
Гай согласно кивнул. Куренай ещё никого в жизни не теряла, а это её первые ученики. Вдобавок, все знали, как бережно она временами относилась к Хинате, которую почти отторгнул собственный клан.
Юхи они застали одну в коридоре другого крыла больницы. Женщина совсем недавно вернулась и сразу же направилась к своей подопечной, так что странно было видеть её не рядом с ученицей.
- Куренай, - произнёс Асума, хотя на самом деле не знал, что ей сказать.
- Она жива, - отрывисто. – Но Учиха что-то с ней сделал.
- Ранил?
- Не знаем. Медики не знают, я не знаю – никто не знает. Её система чакры замкнулась сама на себе, как кокон.
- Это как? – спросил Гай, который в вопросах чакры разбирался слабо и только в базе.
- М… Словно ей заблокировали тенкецу изнутри. Они такого не видели.
- Хиаши позвали? – произнёс Сарутоби.
Куренай кивнула.
- Это может быть что-то их… особое. Поэтому тщательно её не трогают. Мало ли. Возможно, Хиаши захочет забрать её домой.
- Ну, она же его дочь, - Майто понимающе пожал плечами.
- Если бы поэтому, - подавленно сказала Юхи. – Над Бьякуганом трясутся.
- Не надо, Юхи, - постарался смягчить её Асума.
Но женщина только отвернулась, стиснув себя руками за плечи. Сарутоби мысленно поблагодарил опыт и морфий.
- Мы останемся, - сказал он Гаю.
- Я ещё потом к Какаши зайду, - мужчина махнул рукой. – Сам узнаю.
Без Майто стало тише. Куренай не произносила ни слова, но Асума почти читал её мысли: не уберегла, не доглядела, не защитила… Нельзя так к ученикам. Но Сарутоби был с собой честен – точно так же себя вёл бы, окажись на месте Хинаты кто-то из его дуралеев.
Хиаши появился быстро, но недостаточно для отца, чья дочь оказалась в больнице из-за враждебной техники, хотя, возможно, ему не передали подробностей. С главой клана Хьюга, не считая провожавшей до нужной палаты медсестры, явилась лишь его младшая дочь. Ханаби тенью следовала за отцом, да и сама казалась блёклой сухой тростинкой. В селении её почти не видели без каких-либо дел клана, а в Академию поступила только в этом году, оставаясь нелюдимой.
И всё же девочка словно сдерживалась от порыва зацепиться за полу накидки Хиаши.
Бедняжка. Глупые кланы.
Хаиши проигнорировал двоих джонинов. Куренай так же не удостоила его ни малейшим знаком внимания, но очнулась, как только за ними закрылась дверь.
- Ладно, пойду скажу.

Ханаби не знала, зачем напросилась, но сестру она любила – по-своему, странно, но любила. И ей сразу же стало за неё страшно. Но теперь она жалела, узнала б лучше из третьих уст, ведь уже в прохладном коридоре больницы стало неуютно.
В палате свет из открытого окна нагрел воздух и наполнил комнату солнечной мирной желтизной. Белая, как лист бумаги, Хината, лежала без движения и, к счастью, дышала. Но грудь сестры под одеялом вздымалась слабо и редко.
Хиаши не изменился в лице, но стиснул руку в кулак и зачем-то активировал Бьякуган.
- Её чакра распределяется под кожей на глубине двух сантиметров ровно, не подходя к внешним каналам. Скоро тенкецу почернеют, - бесчувственно сказал он. – Не вздумай.
Ханаби опустила голову. Девочка надеялась, что её попытка посмотреть тоже, останется незамеченной, но не вышло.
- Мы знаем, - спокойно отозвалась медсестра. – Разве что трудно определить точную глубину. У вас есть объяснение, Хиаши-сама?
- Что произошло?
- Её захватил в иллюзию Итачи Учиха, - мужчина обернулся и встретился взглядом с сенсеем Хинаты. – Либо у неё неизвестная нам природная сопротивляемость, что делает её талантливей половины шиноби, либо чудо, что она смогла выжить.
- Чудо, - отрезал Хиаши.
Ханаби перестала слушать взрослых. Разберутся сами. Её беспокойство нарастало, а ведь ей хватило израненного на экзамене двоюродного брата, хотя они и не друзья. Убедившись, что на неё никто не обращает внимания, девочка протянула руку и коснулась лежавшей поверх одеяла ладони старшей сестры.
Пальцы мгновенно онемели: обожгло, обморозило, ударило током, - ни одно из этого, но всё сразу. Кто-то вскрикнул, и Хьюга не сразу поняла, что этот вопль вырвался у неё.
- Ханаби!
Ханаби в ужасе посмотрела на свою ладонь. Та омертвела до запястья и потеряла чувствительность, однако это быстро сходило на нет: вместе с нормальным цветом кожи, пока сердце гнало теплую кровь в мышцы, болезненно уходило онемение. Спустя всего несколько секунд она уже смогла ощутить тепло ладони Хиаши, который рефлекторно схватил дочь за запястье. Медсестра без лишних слов окутала руку девочки медицинской чакрой.
- Всё в порядке. Это как небольшой удар током. Очень небольшой.
- Зачем ты коснулась? – строго, резко, страшно.
А младшей Хьюга семь. Ей и так страшно.
- Но это же моя сестра, я не знала, и!..
- Тогда почему вы не знали, - Хиаши перенаправил свою враждебность на Куренай. – Это вы доставили её сюда.
- Э… это был Гай… - не заметила от потрясения грубости женщина. – Видимо, не было контакта с кожей…
- Видимо?!
Хината дышала всё так же спокойно и медленно.
Хиаши быстро взял себя в руки, и трудно было сказать, подлинный ли это был гнев, или так выразилось беспокойство за дочь – за дочерей. За обеих. Куренай тряхнула волосами. Для куноичи непозволительно так поддаваться эмоциями.
А ещё позволять так на себя кричать.
- А не может ли быть так, Хиаши-сама, что Хината использовала что-то запрещённое, желая стать сильнее?
- Если вам угодно – на улицу, - неожиданно твёрдо сказала медсестра и махнула ручкой в сторону двери. – А здесь больница. Ведите себя прилично.
Конфликт вовремя угас. Никто не стал бы действовать на нервы ирьёнину, в руки которого можно попасть в любую минуту не спокойной жизни ниндзя. К тому же, обоим стало стыдно за ребяческой поведение – взрослые, а чуть не сцепились, ей богу…
- Что вы скажете? – Хиаши с новой маской на лице обратился к медсестре.
- Похоже на защитную реакцию, но в целом - впервые такое вижу, - медик сделала пометку в бумагах. - В виду того, что мы не знаем, что с ней и сколько это продлится, а так же – какой род помощи может понадобиться, я бы рекомендовала оставить её под наблюдением. Но должна предупредить, что последствия генджитсу такого уровня не проходят бесследно. Раньше помогала госпожа Цунаде.
- А теперь?.. – вырвалось у Юхи, а сердце пропустило удар в страшной догадке.
- А теперь нет у нас Цунаде. И равных ей – тем более.

Майто рассеянно пялился в чашку с чаем. День выдался длинноватым – а ведь не планировалось. Вопреки своей натуре, Гай старался вести себя тихо, ведь уже целых два шиноби подлетали к нему с вопросами про Итачи.
Эх, Учиха… Дури-то сколько. Нет быть жить, нет бы радоваться… Жить-то лучше, чем умирать или убивать.
- Гай-сан! – мужчина обернулся. А мысли материальны: Саске смотрел на него чересчур уверенно, увлечённый чем-то своим. – Мы договаривались с Какаши тренироваться, но его нет дома. Что…
- Это правда, что Итачи вернулся в деревню?! И что он ищет Наруто?! – выкрикнул какой-то идиот, влетевший за занавеску-вход крохотной чайной, и только потом заметил Саске.
Ну, кто ж ещё, если не идиот?
И Учиха сорвался с места так, словно за ним погнались все девять хвостатых демонов.